Уже древние отцы говорили: что не воспринято, то не уврачевано. Если Христос, восприняв человеческую природу, не воспринял одновременно человеческого действия и человеческой воли, то, значит, эти человеческие действие и воля не уврачеваны воплощением Сына Божия. Как показали святые отцы, и, прежде всего, прп. Максим, Христос изволяет наше спасение не только Своей Божественной, но и Своей человеческой волей. Особенно впечатляюще Максим Исповедник развивает эту мысль, исследуя евангельское повествование об агонии Христа, Его борениях, которые непосредственно предшествовали крестным страданиям. Как известно, во время Гефсиманских борений Христос сказал: «Не моя воля, но Твоя, Отче, да будет». Эти слова, в которых заключено, можно сказать, все учение о нашем спасении, помимо элементарного их смысла, имеют иной, глубинный. Вскрывая его, преподобный Максим доказывает, что здесь говорится о двух волях: о воле Божественной, которая, естественно, у Сына Божия едина с Отцом, и о воле человеческой. Эта воля человеческая не противоположна воле Божественной, о что спотыкались еретики. Они считали, что если во Христе Божественная и человеческая воли различаются, то они непременно должны быть и противоположными, а тогда приходится говорить и о раздвоении, доводящем христологическое учение до грани несторианства и даже прямо влекущем за собой несторианские выводы. Но, конечно, «различное» не означает «противоположное». И хотя человеческая воля совершенно естественно учитывает, скажем, страх перед страданиями и смертью, но она, согласуясь с волей Божественной, преодолевает этот страх. Христос никого на земле не боялся, но его человеческому естеству был свойствен присущий каждому человеку страх перед страданиями и смертью, и спасительное дело Христово совершилось именно потому, что Христос восхотел своей человеческой волей принять то страшное, что ему предстояло. Именно в человеческом изволении, в изволении, совершенном по человеческому естеству, в согласовании с волей Божественной, и состоит, как показывает прп. Максим Исповедник, тайна нашего спасения.
      Но чтобы восторжествовало это учение, которое Православная Церковь в конце концов сделала своим, требовалось время. Прежде всего, должен был исчезнуть со сцены император Констант II, который, хоть с виду и отмежевался от монофелитства в своем Типосе, но на самом деле, как показывают факты, продолжал преследовать защитников православия. Этот император, одаренный как военачальник и как государственный муж, имел, однако, очень трудный и жестокий нрав. В конце концов он вступил в открытую конфронтацию со всей своей столицей и в результате покинул ее, причем сенат воспретил ему взять с собой семью. Вся семья императора осталась в Константинополе, а он сам отправился на далекий Запад, на остров Сицилию и там, в Сиракузах, основал новую резиденцию. Возможно, этот выбор связан был с тем, что западная часть империи приобрела особенно важное значение ввиду мусульманских завоеваний на Востоке, когда были потеряны Египет, Палестина, Сирия и под ударом находилась Малая Азия. Империя, сохранившая за собой значительную часть Италии вместе с древней столицей — Римом и островами, а также латинскую Африку, должна была этими, территориями дорожить.
      Однако пребывание императора в Сицилии было недолгим, произошел заговор, который составила группа окружавшей его армянской знати, и Констант был убит. Заговор был очень быстро подавлен, императора похоронили в Константинополе, в императорской усыпальнице собора Двенадцати Апостолов, и началось новое царствование, перечеркнувшее религиозную политику предшествующих императоров-монофелитов.
      Новым императором стал Константин IV, которого многие исторические авторы называют Константин Погонат, т. е. бородатый. Современные историки считают, что на самом деле это прозвище было усвоено его отцу, Константу II. Константин IV, можно полагать, был причислен Церковью к лику святых. Точная дата смерти этого императора неясна, но известно, что он умер в сентябре месяце. А как раз в сентябрьской Минее под третьим числом значится некий император, названный там Константин Новый. Ему нет службы, нет никакого синаксаря, но он там упомянут. Преподобный Никодим Святогорец, составитель греческих житий Святых, считает, что под этим Константином нужно разуметь одного из сыновей основателя этой династии — Ираклия. Но тот Константин царствовал всего несколько месяцев, и умер он не в сентябре, а в мае. Так что я думаю, здесь имеется в виду именно Константин IV. Вообще, как правило, канонизировались те императоры, при которых происходили Вселенские Соборы, а имя Константина IV навсегда останется в связи с созванным в его правление VI Вселенским Собором.
      Этот Собор отличается особенной продолжительностью, — он начался 7 ноября 680 г., а завершился 16 сентября 681 г., — заседал, таким образом, много месяцев. Указывается разное число его участников — от 150 до 289; можно думать, что на различных сессиях было разное число епископов, потому что поначалу собрались не все. Созыву Собора предшествовала переписка с ведущими кафедрами и, естественно, прежде всего, с первой по чести во Вселенной Церкви Римской кафедрой. По этому поводу в Риме был созван поместный собор, который как бы задал тон решениям, подлежащим утверждению на VI Вселенском Соборе в Константинополе. Рим считал, что основное слово принадлежит папе. Если в Константинополе соберется Вселенский Собор, он всего-навсего торжественно подтвердит то, что уже решено в Риме. Но в то же время мы не должны стилизовать тогдашнее римское мировоззрение, римскую экклезиологию в духе доктрины, которая выработалась в католическом мире в последующие столетия.
      Мы не должны думать, что то учение о папе, последний штрих которого был сделан в прошлом веке на I Ватиканском Соборе (догмат о папской непогрешимости) в полном виде имелось уже и в рассматриваемую эпоху. Вместе с тем многое говорит о том, что учение о структуре Церкви на Востоке и на Западе не совпадало. Прежде всего отметим, что Рим не знал в ту пору безраздельного авторитета папы. Папа, даже если он и имел высокое сознание своего места в Церкви, в важных случаях считал нужным созвать поместный собор, и принимал важные решения совместно с ним. Однако это решение римского собора признавалось там обязательным для всей Вселенской Церкви. Православным, т. е. принадлежащим к Церкви Христовой, назывался тот, кто имел общение с папой, кто такого общения не имел, пребывал вне Церкви.
      Совсем по-иному представляли себе дело в Константинополе. Созывая VI Вселенский Собор (он же III Константинопольский, потому что в Константинополе происходили II и V Вселенские Соборы), Константин IV считал, что в Церкви существует разномыслие. Церковь внутри себя разделилась, и задача в том, чтобы воссоединить обе ее части, одинаково принадлежащие к Церкви Христовой. Это представление о состоянии Церкви и о задачах Собора выразилось наглядно даже в том, как были рассажены главы и представители глав Церквей.
      Во главе Собора сидел император, который председательствовал на большинстве заседаний Собора. Если не было императора, то совместное председательство брали на себя четыре его чиновника. По левую руку императора, т. е. с правой стороны, сидели на почетных местах представители римского папы и другие сторонники учения о двух волях во Христе. По правую руку сидели первоиерархи, защищавшие учение о единой воле во Христе. Заседания Собора происходили в так называемой Трулльской палате императорского дворца. Почему-то изредка этот Собор, VI Вселенский, называется Трулльским, но его ни в коем случае не следует смешивать с собственно Трулльским Собором, который заседал в той же палате через 10 лет, и о котором мы позже будем говорить. Хотя и было понятно, что император желает дать перевес учению о двух волях во Христе, однако же, на заседаниях происходили дискуссии, и поначалу никто не сидел, так сказать, на скамье подсудимых (обычно подсудимые на соборах помещались в середине зала). И только под конец, когда картина прояснилась, был отлучен от Церкви патриарх Антиохийский, до конца оставшийся верным монофелитскому учению, и один из его последователей. Все прочие участники Собора, даже если они поначалу разделяли воззрения монофелитов, по ходу его перешли на православную сторону. Сохранились подробные записи деяний Собора, так что мы можем себе представить основное направление событий.
      Подавляющее большинство отцов Собора не желало разделять воззрения Рима на значение римской кафедры, и вовсе не ограничилось пассивным присоединением к римским решениям. Эти последние были подвергнуты рассмотрению отцами Собора так же, как и прочие представленные документы. Результатом было, с одной стороны, издание вероопределения Собора, которое утверждало православное учение о двух энергиях и двух волях во Христе; а с другой стороны — осуждение еретиков. Кроме двух названных, осуждению подверглись несколько восточных патриархов: Сергий и другие. Их осуждения требовал Рим. Но кроме восточных первоиерархов, осудили и римского папу Гонория. Этого Рим, разумеется, не требовал. Но хотя осуждение Гонория бросало тень на римскую кафедру, пришлось согласиться и с ним, дело представлялось и той и другой стороне, и Константинополю и Риму, совершенно бесспорным. Только некоторые из близких по времени к Собору римских пап пытались несколько смягчить это осуждение Гонория. Не отвергая в принципе осуждения, признавая Гонория анафематствованным, они, однако же, пытались доказать, что он не был сознательным еретиком, а всего лишь впал в ересь по некоему небрежению.
      Таковы, вкратце исторические события, связанные с VI Вселенским Собором. Это — последний христологический Собор. Христологическими считаются Соборы с III по VI Вселенский включительно. И хотя последующий период, период иконоборчества, также тесно связан с христологическим богословием, но спор о святых иконах есть все же нечто новое. Довольно скоро после Собора, в 685 г., Константин IV умер (в возрасте 33 лет). На престол вступил его сын, Юстиниан II.
      Юстиниан II был одаренным императором, но уже само его имя, которое напоминало о великом царствовании Юстиниана I, таило в себе некоторый соблазн — подражая своему великому предшественнику, быть ничем не ниже его. И, действительно, Юстиниан II — это император, отличавшийся крайним властолюбием, и еще до конца своего царствования ставший настоящим тираном. Однако это случилось уже после тяжелых испытаний, уготованных ему его врагами. Первые же годы царствования Юстиниана II были более спокойными и плодотворными. В это время произошел Трулльский собор, тот самый собор, который преимущественно и называется Трулльским. Он состоялся в Константинополе, в той же самой зале императорского дворца, что и VI Вселенский Собор. Он был еще более продолжительным, чем VI, и заседал с 1 сентября 691 г. до 31 августа 692 г. (!), т. е. ровно год. Собор объявил себя Вселенским; фактически же, он таковым не являлся, потому что на нем никак не был представлен папский престол, а что касается восточных патриархатов — Александрийского, Антиохийского и Иерусалимского — они в это время, находясь под мусульманским владычеством, уже не могли сохранять за собой прежнее значение в церковной жизни.
      Начинается угасание этих древних церковных центров. Этот упадок старейших патриархатов (один из них, Александрийский, долгое время оспаривал первенствующее место, которое в Восточной Церкви занял Константинополь), естественно, сказался на положении столичной кафедры. Константинополь фактически оказался во главе угла всей церковной жизни на Востоке, и хотя Трулльский собор (он еще назывался Пято-шестым собором) формально не был Вселенским, он претендовал на роль Вселенского и ставил своей задачей разработку правил для всей Вселенской Церкви. Как я уже говорил, ни V, ни VI Вселенские Соборы таких правил не издали. Это объясняется в значительной степени тем обстоятельством, что законодательная деятельность императора Юстиниана I была чрезвычайно обширной и она определила строй церковной жизни в очень многих сферах, не оставив, как казалось тогда, ничего неупорядоченным. С одной стороны, уже имелись деяния первых четырех Вселенских Соборов, с другой — огромное по объему законодательство Юстиниана I, и поэтому в последующее время законодательная жизнь вообще замирает — это относится не только к церковному, но и к гражданскому законодательству Византийской империи.
      Однако Пято-шестой Трулльский собор — он называется так потому, что как бы восполнил работу V и VI Соборов, не давших церковных правил, — издает очень обширный корпус канонов, числом в 102 правила. Несомненно, за этими правилами чувствуется императорская воля, которая в действительности и направляла деятельность собора. Вот, например, как начинается третье правило: «Поелику благочестивый и христолюбивый царь наш предложил сему святому и Вселенскому Собору, чтобы…» и т. д. Правило это относится к брачному статусу священнослужителя, т. е. к вопросу, который, казалось бы, должен быть подведомствен исключительно церковным инстанциям. Впрочем, Юстиниан II только напоминает о своем присутствии, он предоставляет законодательную деятельность Собору иерархов. Это объясняется в значительной степени его желанием, чтобы эти законы (т. е. корпус правил Трулльского собора) были приняты во всей Вселенской Церкви.
      Это чувствуется по содержанию многих правил: в некоторых из них говорится о нестроениях в жизни африканской Церкви (Карфагенской), в других — о непорядках в Армении; наконец, Собор осуждает некоторые обычаи, укоренившиеся в латинской Церкви в Европе — скажем, принудительное безбрачие священников, пост в субботу, служение Литургии на пресном, бесквасном хлебе, и другие. Одним словом, эти правила действительно претендуют быть правилами Вселенской Церкви, хотят унифицировать ее жизнь по константинопольскому образцу — т. е. ставят задачу более дерзновенную, чем некогда ставил Юстиниан I. Следует отметить еще некоторые правила, например, 37-ое. Здесь говорится об изменениях, внесенных в церковную жизнь варварскими нашествиями, когда очень многое поколебалось и возникла новая ситуация, требующая соответствующих установлений.
      «Понеже в разные времена были варварские нашествия и оттого множайшие грады сделались порабощенными беззаконным, и по сей причине предстоятелю такого града невозможно было по совершению над ним рукоположения прияти свой престол, утвердиться на нем в состоянии священноначальственном и тако по преданному обычаю рукоположения и все, что епископу свойственно производити и совершати, того ради мы, соблюдая священству честь и уважение, и желая, чтобы порабощение от язычников отнюдь не действовало ко вреду церковных прав, постановили: да так рукоположенные и на свои престолы не вступившие не подлежат за сие предосуждению, почему и рукоположение в разные степени клира по правилам да совершают и преимуществом председания да пользуются». Здесь рассматривается ситуация, когда епархия находится где-то далеко под властью мусульман, там же осталось и большинство верующих, а епископ, который по титулу числится в этой епархии, вынужденно пребывает (причем, может быть, в нескольких поколениях — предыдущий епископ умер, и рукополагается новый) в Константинополе или еще где-нибудь, сохраняя свой титул, прерогативы, совершая все подобающие ему священнодействия. Это очень важное изменение в сравнении с прежними канонами, когда преобладал территориальный принцип и в одном городе должен был править один епископ, не совершавший за его пределами никаких священнодействий (разве что будучи призван епископом другого города).
      38-ое правило: «Отцами нашими положенное сохраняем и мы правило, гласящее тако: аще царскою властию вновь устроен, или впредь устроен будет град: то гражданским и земским распределениям да следует и распределение церковных дел». Этим правилом определяется, что административная жизнь Церкви автоматически зависит от административной структуры государства. Если новый император возвышает значение какого-нибудь города или приказывает построить новый, то этим немедленно и совершенно автоматически вносится изменение и в церковную жизнь. Возвышенный город становится центром округа церковного, т. е. нескольких епархий, точно так же и селение, возведенное в ранг города, должно обязательно стать центром новых епархий. Города без епископа не бывает, поэтому в Церкви того времени очень много епископов. Скажем, в небольшой Малой Азии могло быть 300 и больше епархий, т. е. в несколько раз больше, чем сейчас в нашей огромной Русской Церкви, или чем было у нас до революции, не говоря уже о временах допетровских, когда число епархий было вообще минимальным.
      Очень важно 39-ое правило, поскольку оно относится к жизни целой поместной Церкви, а именно Кипрской, которая уже давно, со времен III Вселенского Собора, обладала правами автокефалии. Кипр подвергался нашествиям арабов, а как раз при Юстиниане II с ними было достигнуто соглашение, согласно которому этот остров получил статус, как бы теперь сказали, кондоминиума, т. е. им совместно управляли Византийская империя и халифат. Однако многие христиане на Кипре не захотели оставаться под мусульманской, хотя бы и частичной, властью, и во главе с архиепископом Кипрским, переселились довольно близко к Константинополю на Кизический полуостров в Малой Азии. И вот, хотя этот архиепископ с некоторой частью своей паствы и оказался на территории Константинопольской патриархии, за ним были сохранены все права автокефалии; мало того, к его титулу был прибавлен титул архиепископа Новой Юстинианы — так назывался главный город Кизического полуострова, построенный Юстинианом II. Этот титул предстоятели Кипрской Церкви сохраняют до нашего времени, хотя они давно уже к Новой Юстиниане и Кизическому полуострову никакого фактического отношения не имеют.
      В XX веке очень многие православные оказались, в результате различных потрясений, как политических, так и экономических, за пределами своих поместных Церквей. Естественно, возник вопрос, как устраивать их церковную жизнь. И, можно сказать, подавляющее большинство православных предпочитает сохранять связь с Церковью-матерью, и при этом ссылается именно на это самое 39-ое правило Трулльского собора, которое урегулировало положение киприотов, бежавших на Кизический полуостров.
      82-ое правило Трулльского собора доносит до нас некое предчувствие иконоборческой эпохи. Зная последующие события, когда разгорелись страсти вокруг святых икон, мы можем предполагать, что какие-то подспудные их признаки, своего рода сейсмическое не спокойствие ощущалось уже и в это время. В этом правиле возбраняется делать символические изображения Спасителя; поскольку Христос воплотился, реально явился на земле, то и изображения Его должны быть реалистическими, в образе человека, а не символическими, например, в образе Агнца Божия или ином. Отсюда можно догадаться, что были и противоположные высказывания — в пользу именно символических изображений, как наиболее подобающих.
      95-ое правило относится к приему в Церковь кающихся еретиков. Причем, как это уже бывало в древности, еретики практически разделяются по способу приема в Церковь на три разряда: те, которые заново крестятся при принятии их в Церковь, как если бы они были язычниками, те, которые принимаются в Церковь через миропомазание, и те, которые принимаются через покаяние и проклятие ереси, которой они прежде принадлежали. Этот третий (последний) способ приема — самый мягкий, и мы находим, что именно третьим чином принимаются в церковь несториане и монофизиты. Отсюда видно, что, несмотря на все строгости, примененные к этим еретикам предшествующими Соборами, Церковь признает все таинства, которые у них совершаются: и таинство крещения, и таинство миропомазания. Не говорится о приеме клириков, но предполагается, что клирики принимаются в сущем сане. И здесь я должен заметить, что в наших русских изданиях «Книги правил» это правило помещено в дефектном виде — в конце его говорится только о несторианах. Впрочем, и в этом случае из контекста его видно, что еретикам предлагается проклинать не только Нестория, (естественное условие для несториан, приходящих в православную Церковь), но также Евтихия, Диоскора, и Севира Антиохийского. Что же касается более исправных списков правил, то там прямо говорится не только о несторианах, но также о евтихианах и севирианах (евтихиане — это крайние монофизиты, севириане — монофизиты умеренные, последователи Севира Антиохийского).
      Самое главное, что Трулльский собор стремился утвердить в жизни Церкви целый канонический корпус. Он не только издал свои 102 правила, но и подтвердил значение правил предшествующих Соборов, а именно: первых четырех Вселенских, которые тоже издавали свои каноны, и целого ряда поместных; затем утвердил значение для всей Церкви правил некоторых святых отцов (составители которых предназначали их для своих епархий или патриархатов). И, наконец, он утвердил так называемые Апостольские Правила, о которых можно сказать немного подробнее.
      Апостольские Правила находятся в составе сборника, называемого Постановления Апостольские. Этот сборник в целом тот же Трулльский собор отвергает, не взирая на его древнее происхождение, как подвергшийся некоторым еретическим искажениям. Однако вошедшие в состав Апостольских Постановлений 85 Апостольских Правил собор принимает, хотя и не утверждает, что они в самом деле составлены двенадцатью апостолами. Он выражается об этом таким образом: «Признал сей святый Собор… чтобы отныне ко исцелению душ и уврачеванию страстей тверды и ненарушимы пребывали приятые и утвержденные бывшими прежде нас святыми и блаженными отцами, а также и нам преданные именем святых и славных апостолов восемьдесят пять правил». Здесь подчеркивается, что эти правила, хотя и носят имя святых апостолов, были приняты и утверждены святыми отцами.
      Как установила церковно-историческая наука еще в XIX столетии, эти Правила Апостольские имеют сирийское происхождение и окончательно составлены в первой половине IV века, хотя, по существу, многие из них могут восходить и к апостольскому времени. Обращает внимание, например, что правила Антиохийского Собора 341 г. во всем совпадают с некоторыми из этих Апостольских Правил. Если Собор 341 г. имел перед собой правила, надписанные именем святых апостолов, то он, конечно же, должен был сослаться на этот авторитет, а не просто переписывать и издавать их от своего лица без указания источника. Эти Правила Апостольские и впоследствии выдвигались прежде всего иерархами сирийскими или сирийского происхождения. Они и вправду отражают так же, как в целом и так называемые Апостольские Постановления — реальности именно сирийской церковной жизни, хотя в древней Церкви во всех поместных общинах было много сходного. В частичном виде Апостольские Правила довольно рано проникли на Запад, по крайней мере, они известны там уже в начале VI века. Однако в западной Церкви они утвердились лишь в числе 50-ти, принятых окончательно Трулльским Собором.
      Дело Трулльского Собора император Юстиниан II принимал очень близко к сердцу. Он не только издал его правила, но и весьма заботился, чтобы они были приняты во всех поместных Церквах. Царствование Юстиниана было прервано его низложением — с 695 до 705 г. он был не у дел, но потом вновь захватил престол (впервые он стал императором в 685 г., в 695 был свергнут, в 705 опять вернулся к власти). В 711 г. его окончательно свергли и убили. Однако и в обстановке ожесточенной борьбы за власть Юстиниан не забывал о Трулльском соборе и вел интенсивные переговоры с Римом, побуждая папу принять его деяния. Поначалу Юстиниан пытался действовать угрозой расправы, но потом изменил тактику: ему удалось во время своего вторичного царствования пригласить в Константинополь папу Константина — это был один из тех редких случаев, когда папа посетил столицу империи. Как вы помните, в Константинополе ранее побывал папа Вигилий, насильственно привезенный для участия в V Вселенском Соборе, от какового участия он все-таки уклонился. Затем в Константинополь под стражей для суда и расправы доставили папу Мартина Исповедника, теперь же папа, похоже, явился сюда совершенно добровольно и был с большим почетом принят императором. При встрече государь упал перед ним ниц, и только после этого они облобызались. Папское посещение состоялось, несмотря на то, что Трулльский собор довольно бесцеремонно перечеркнул некоторые притязания Рима на главенство в Церкви — например, одно из правил во всем уравнивает Константинопольскую и Римскую кафедры, хотя и признает, что Константинопольская — вторая по чести.
      Конечно же, Константин был приглашен в Константинополь не с тем, чтобы ему там расточали любезности, а для переговоров относительно Трулльского собора. Переговоры состоялись и была достигнута некая договоренность, но содержания ее мы не знаем, потому что Юстиниан очень скоро потерял власть, и, по всей видимости, в Риме предпочли забыть о благоприятных для константинопольской стороны результатах соглашения.
      Уже второе царствование Юстиниана было исключительно неспокойно, а после его гибели начинается настоящий политический хаос. Императоры сменяются один за другим. Непосредственным преемником Юстиниана II стал армянин Филиппик (это его императорское имя, прежде он назывался Вардан). Его двухлетнее царствование совершенно бездарно, оно замечательно попыткой восстановления монофелитства, ибо Филиппик был воспитанником того самого монаха Стефана, которого VI Вселенский Собор осудил вместе с патриархом Антиохийским Макарием.
      Филиппик был убежденным монофелитом, что показали и его действия на императорском престоле. Приверженность монофелитству новый император обнаружил, между прочим, своего рода иконоборческой выходкой, удалив с почетного места в Святой Софии изображение VI Вселенского Собора, решения которого он отменил. Чтобы дезавуировать VI Вселенский Собор, Филиппик не ограничился изданием единоличных императорских указов, но собрал собор епископов Константинопольской патриархии, который и согласился на этот шаг. Участникам поместного собора очень скоро пришлось раскаяться и вернуться к православию, когда император-еретик был низложен.

ЛЕКЦИЯ 12