День первый. Нас трое. Маленькая компания путешественников, получившая от редакции задание снять фильм "Русская Эммануэль в Таиланде". В роли Эммануэли выступаю я, в роли фотографа – молодой человек в очечках по имени Костя, в качестве оператора – некий Сергей, весьма привлекательный парень с вдохновенным взором красивых черных глаз. Нас представили, и несколько минут мы очень внимательно рассматривали друг друга. Наша придирчивость вполне объяснима, ведь нам предстоит провести бок о бок семь дней.
      Осмотром своих спутников я осталась довольна- Про Костю я слышала, что, несмотря на свою молодость, он уже прославился как профессиональный путешественник по экзотическим и опасным местам. Это мужская храбрость в чистом виде, без дураков. И хотя у Кости лицо типичного интеллигентного мальчика, крепкие мускулы тренированного тела и особый пружинящий шаг выдают человека бывалого. Про Сергея я знаю только то, что он в прошлом актер, а в настоящем неплохой режиссер клипов. Мои спутники молоды, симпатичны, обаятельны. Путешествие обещает быть приятным.
      День второй. В самолет, вылетающий ночным рейсом в Таиланд через Дели, мы сели с хорошим боезапасом – я с литром вина, ребята – с литром виски. Мы славно пили всю ночь и травили байки. Каждый с нетерпением ждал своей очереди, чтобы изобразить что-нибудь похлеще. В шесть утра мы легли поспать, но уже в семь нас разбудили и вытолкали в аэропорт города Дели. Одуревшие, помятые, похмельные, мы бродили по магазинчикам в надежде найти пива. Но пива здесь в принципе не водилось. Пришлось похмеляться виски. Вокруг суетилось, галдело, смердело великое множество всякой смуглой нечисти в белых рубахах и шлепанцах на босу ногу. Перед посадкой в самолет нас обыскали, парней – пожилой офицер, меня – матерая бабища-полицмейстерша с закатанными рукавами. Мощными ручищами она профессионально ловко ощупала меня и вытолкала на посадку. В самолете мы снова успешно заменили сон выпивкой, и через несколько часов приземлились в Бангкоке, вполне бодрые и готовые к работе. Нас встретил очень нервный молодой таец-переводчик, сносно говорящий по-русски. В респектабельном отеле мы поужинали, выкупались в бассейне и уже в девять вечера отправились на поиски приключений.
      Бангкок по вечерам – грязный рынок всех страстей. В бангкокском водовороте, треплющем мужчин и женщин, словно сухие листья, можно найти все лекарства от скуки, все средства проматывать деньги, все способы наслаждаться жизнью и губить ее. На всякий сексуальный запрос есть свой ответ. В полуденные часы изнывающий от жары Бангкок жадно ждет, когда же закончится длинный день и наступит все скрывающая ночь. В знаменитом районе Патпонг, состоящем из двух узких улиц, похоть пронизывает воздух. В полночь ночные клубы, секс-кабаре, гоу-бары зажигают огни. Призывная музыка, лотки с экзотическими фруктами и восточными лакомствами, чьи пряные запахи щекочут ноздри, подмигивающие фонарики вывесок, назойливость несметных сутенеров, расхваливающих живой товар. Сквозь полуприкрытые двери мелькают обнаженные тела, едва прикрытые блестящей мишурой.
      Наша компания посетила одно такое многообещающее заведение. Виски с колой нам принесла уже пожилая девушка, которая тут же стала Делать нам массаж ног проворными пальцами. Это нечто вроде приветственной любезности. Наша попытка заснять секс-шоу на видеокамеру тут же провалилась. Едва мы достали аппаратуру, как рядом с нами как из-под земли выросли два крепеньких мужичка и недвусмысленно дали понять, что лучше нам спрятать камеру в пакет. Мы предложили деньги, они решительно отказались. Весь этот бизнес официально считается запрещенным, хотя и процветает при явном попустительстве полиции. Предложите хозяину клуба хоть пять тысяч долларов за съемку, он все равно откажется из боязни "засветиться" в прессе.
      В Бангкоке можно встретить проституток любого сорта, – существуют дорогие заведения эскорт-услуг, где обитают блестящие первоклассные девочки с ножками, как у феи, способные одарить самыми изощренными ласками, а есть места, где гнездятся самые презираемые. Все эти цветы улицы умело ласкают мужские бумажники, с легкостью распоряжаясь своими тонкими коричневыми телами. Разница лишь в цене. Скажу больше, некоторые порядочные замужние тайки не считают зазорным время от времени подрабатывать на панели, куда их посылают собственные мужья.
      Красотка по имени Э (все эти коротенькие тайские имена напоминают мне клички), эскорт-девочка и мастер по эротическому массажу, досталась нам за 80 долларов. В наш отель мы поехали на "тук-туке" (что-то вроде мотоцикла с повозкой, в которой перевозят пассажиров). Э объяснила мне, что "тук-тук" – самый удобный и дешевый вид транспорта в бангкокских пробках.
      Мы провели Э в свой отель, заплатив при этом еще 50 долларов за ее пребывание. Наш переводчик закатил форменный скандал. Он кричал, что он не нанимался водить нас по притонам и покупать проституток, что в его обязанности входит показать нам древнюю культуру Таиланда, что ему стыдно сопровождать нас в ночные кварталы. Он ушел, маленький и гневный, оставив нас в недоумении.
      В номере Э наполнила ванну расслабляюще теплой водой. Мы обе разделись и легли в пенную воду. Сильные, тонкие пальцы взялись за мои ноги, осторожно разминая их от ступней и выше. Маленькие незрелые груди, чуть удлиненные, как груши, покачивались, словно колокольчики, и поглаживали мою грудь. Сергей и Костя снимали эту сладкую картину.
      Тихо блаженствуя, я расспрашивала Э о том, что заставляет мужчин со всего света ехать в Таиланд, в4 чем секрет тайских женщин, в чем их сила. А секрет оказался прост. Все обаяние… во влагалище! "Вы, европейки, не умеете управлять своими влагалищами, – объясняла Э. – Их надо сжимать, чтобы мужчины получали наибольшее Удовольствие". Тренировка влагалищ начинается с детства, когда девочки учатся прерывать мочеиспускание, искусственно задерживая мочу. Э с Детства увлекалась конным спортом, который особенно популярен в Таиланде среди женщин, поскольку тренирует внутренние мышцы бедер. У особых искусниц дома есть даже специальные тренажеры, имитирующие езду на лошади.
      Э работает при отелях средней руки. Она подгадывает под двери номеров, где живут одинок- мужчины, записки подобного содержания:
      "Привет, моя любовь! Я видела тебя днем и ре шила, что ты самый красивый мужчина в этом отеле. Но мне кажется, ты скучаешь. Приезжай сегодня вечером в Дайана-клуб на улице Патпонг.1 Жду, целую. Твоя Э".
      Когда я спросила Э о количестве мужчин в ее жизни, она лишь устало махнула крохотной ручкой, – мол, столько, что и не сосчитать. Э мечтает о другой карьере
      – профессии высокооплачиваемой респектабельной массажистки, такой, например, как самая дорогая массажистка в Бангкоке по имени Ман-мат. Ее месячный доход равен доходам ее клиентов – министров и крупных бизнесменов. В массажных салонах она не работает, ее вывозят на природу – в тихие загородные дома и виллы на берегу моря.
      Помимо эротического массажа, Э оказывает услуги разного рода, – она может быть любовницей, переводчицей, гидом, водителем и даже… русалкой! Иногда она подрабатывает "водяной девочкой" в подсвеченных бассейнах при дорогих бунгало, где резвятся разбухшие от алкоголя владельцы толстых кошельков. Когда мы закончили съемку в четыре утра и заплатили Э, Костя вызвался ее проводить. На самом деле хитрый Костя решил переспать с ней "на халяву". Но практичная Э тут же потребовала еще сто долларов. "Заплати, и я твоя", – пропела она своим птичьим голоском. "Халява" сорвалась.
      День третий. В шесть утра меня разбудил звонок. Матерясь и проклиная все на свете, я сняла трубку и услышала веселый женский голос, говорящий на очень смутном русском языке с фантастическим акцентом. Я соображала с трудом и, не вслушиваясь в невнятное щебетанье, попросила незнакомку перезвонить позднее. Мой совет был принят буквально. Женщина (она оказалась невероятной хохотушкой) стала звонить каждые полчаса. До девяти утра я исправно швыряла трубку, наконец из сумбурной речи моей собеседницы мне удалось понять, что она наша новая переводчица и зовут ее Тенчай. Давешний ночной переводчик выразил фирме протест за то, что его заставляют водить по борделям компанию русских сексуальных маньяков.
      Я умоляла Тенчай позвонить хотя бы в полдень, но она расхохоталась крокодильим смехом и заявила, что она уже в отеле и явится немедленно. Через десять минут кто-то забарабанил в мою дверь. Мне пришлось открыть. Маленькое, энергичное существо в белых брючках точно метеор ворвалось в мою комнату и тут же залилось смехом. Тенчай твердила, что у нас есть программа, которая утверждена еще московской фирмой, и нам придется ее выполнять. Под ее невероятным напором я оделась и пошла будить мальчиков.
      Весь день Тенчай таскала нас, сладко зевающих от недосыпания, одуревших от жары, по буддистским храмам и садам. В этом бессмысленном состоянии мальчики еще умудрялись Что-то снимать. В одном сказочном саду, где на Зеленых газонах били фонтаны воды, я встала прямо в центр водяного вихря. Ошеломляюще-прохладные, щекочущие струи вмиг вымочили мое длинное белое платье. Почти голая, я стояла хохоча как сумасшедшая, и Сергей бросал на меня пылкие взгляды. Мне начинает это нравиться. Ночь третьего дня. Его звали Фо. Я чуть не купила его в маленьком бангкокском борделе под названием "Черная маска". Лихорадочной знойной ночью наша маленькая компания шаталась по кабакам в поисках сомнительных удовольствий. Поиски партнера на ночь – любимый вид спорта в Таиланде.
      В "Черной маске", куда мы ввалились в полночь, основательно подогретые виски, мы оказались первыми клиентами. Сюда, обычно тайком, приходят таиландские женщины, чьи мужья настолько богаты, что могут испражняться золотом, но не в состоянии выполнять супружеские обязанности. Их жены покупают здесь хорошеньких мальчиков, умеющих красиво любить. Наведываются в мужской бордель, в эту клумбу обсахаренных цветочков, и сумасбродные белые женщины вроде меня, беспощадные во всяческом насыщении похоти.
      Среди самцов существует жесткая конкуренция, – едва я вошла, как меня тут же окружили несколько восточных голубков с телячьими глазами и сладкими улыбками. Я села на диванчик в углу, а с двух сторон ко мне пристроились два мальчика. Они поглаживали мои голые ноги тонкими пальцами, пока я пила коктейль за коктейлем. Один из них, по имени Фо, мне приглянулся сразу, – херувимский ротик, ангельское выражение лица, пластика дикой кошки и аромат греха, исходящий от его юного тела. Он сказал, что у него никогда не было русских женщин, зато от своих приятелей, промышляющих любовью в Патайе, он слышал, что русские дамы ненасытны и хороши собой.
      Фо совсем мальчик, 23 года. В этом бизнесе он работает больше двух лет, старается выкачать из богатых стерв побольше денег, чтобы иметь возможность жениться. У него есть невеста, которая терпеливо ждет своего часа. Искусству любви его обучила пресыщенная немолодая итальянка, которая откровенно посмеивалась над размерами его гениталий. Фо доставлял ей удовольствие, но только руками. Не только его опыт оказался печальным, его товарищи-куртизаны тоже жаловались на проблемы с удовлетворением капризных белых женщин, нуждающихся в крупных во всех смыслах мужских особях. В таиландцах европеек привлекают только изысканная нежность, которой пренебрегают скорые на похоть белые мужчины, и экзотика.
      В "Черной маске" царила почти благопристойная атмосфера, которую два моих пьяных спутника тут же решили разрушить. Они велели Хозяину включить погромче музыку и вышли на Маленькую сцену танцевать. Боже мой, что они творили! Это было шоу номер один! Костя и Сергей с большой убедительностью исполнили танец двух влюбленных "голубых". Все эти хорошенькие, но скучные тайские куртизаны нервно побивались. Они не ожидали конкуренции. Я так Хохотала, что от смеха сползла на пол. Милые мои русские мальчики! Вы просто сногсшибательны!
      Фо еще не терял надежды, что я его "сниму" на ночь, и заявил, что он считается относительно недорогим экземпляром. Его золотая мечта -работать в салоне "мальчиков-птиц". Это супердорогое закрытое заведение, где для прихотей богатых извращенцев продаются совсем молоденькие мальчики (Фо для подобного бизнеса староват, мальчикам всего от 10 до 15 лет).
      Мы попросили Фо сводить нас в таинственное место. Фо долго созванивался, ручался за наше молчание и порядочность. После длительных переговоров мы отправились блуждать по улицам Бангкока, – мишурный, вульгарный ¦ блеск веселых "местечек" сменился тихими, респектабельными кварталами. Наконец мы остановились перед солидной дубовой дверью и нажали на звонок. После минутной паузы (нас рассматривали через видеокамеру) дверь отворилась. Фо прочирикал что-то вроде пароля. Двое тайских громил невысокого роста, но угрожающего сложения обыскали нас и провели в большой зал, где нашим глазам открылась удивительная картина. Вдоль стен тянулись два ряда небольших золоченых клеток, где на жердочках раскачивались мальчики, совсем дети необыкновенной красоты с конфетно-сладкими мордашками, холеные дорогостоящие игрушки с наманикюренными ручками и ступнями без малейших признаков мозолей. Из одежды на мальчиках-птицах красовались только набедренные повязки. В зале было совсем пусто, – похотливое богатое зверье приезжает сюда на "Мерседесах" по предварительному звонку, быстро выбирает жертву, платит тысячу долларов и получает золотой ключик от нужной клетки. Здесь не принято долго рассиживаться, клиенты предпочитают не видеть друг друга. Еще бы! Этот страшный, глубоко законспирированный бизнес торговли детьми преследуется по закону. Нам не дали много времени на размышления. Громилы складывают ладони вместе перед грудью и молча склоняются в традиционном тайском приветствии. Несколько стодолларовых купюр, оставленных на столе. Дверь открывается, и мы оказываемся на улице, такой мирной и спокойной, что думаем, – а не приснилось ли нам все это?
      День четвертый. Тенчай подняла нас в семь утра и велела собирать вещи.
      – Мы едем к морю, в Патайю, – радостно объявила она.
      – Почему?
      – Таков план.
      – А если мы не хотим ехать в Патайю?
      – Но это невозможно, – заволновалась Тенчай. – Все запланировано, гостиница заказана, автобус ждет. Уже ничего нельзя изменить.
      Пришлось подчиниться. По дороге в Патайю я повздорила с Костей. Он решил купить девочку на два дня и взять ее с собой на море. "Представляешь, – мечтательно говорил он, – еду я себе в автобусе, а у меня на коленях подпрыгивает маленькая круглая попка тайской девочки". – "Не Представляю, – отрезала я, – это ведь не котенок и не щенок, это другой человек, за которого надо нести ответственность, а не просто таскать его по стране, из города в город. И потом, в бюджете нашего фильма не запланированы такие расходы". "Я куплю ее за свой счет", – настаивал он. Мы с Сергеем категорически возражали. Костя надулся. Я внутренне дивилась, с какой легкостью он отделывается от эстетических представлений белого человека и меняет для себя стандарты женской красоты. Тенчай, озабоченная репутацией страны, решила показать нам, что Таиланд – не только гнездо порока, но и храм чистой, платонической любви ко всему человечеству. "Мы должны заехать в один знаменитый монастырь", – твердила она. Мы беспечно согласились, не подозревая, что до монастыря пять часов езды, а оттуда до Патайи еще шесть часов тряски по дорогам. Но мы уже затарились виски, которое в сорокапятиградусную жару может пить только сумасшедший, накупили чипсов, шоколадок и прочей дребедени, и жизнь казалась нам сносной. Мы быстро напились, раскрошили по всему салону чипсы и начали целоваться, причем втроем. Но более всего усердствовал Сергей. Он завалил меня на удобные сиденья, точно деревенский бык, и полез мне под платье. Шалея и пьянея от жары, утренней порции виски и крепкого мужского запаха, я закрыла глаза и ждала только одного, – когда разрешится мой каприз сладострастия. И когда что-то вошло в меня, я не сразу поняла, что это только пальцы, – чувствительные, умные пальцы, и только. Вся эта шумная возня происходила на заднем сиденье Тенчай и водитель делали вид, что ничего не слышат, но спины их выражали неодобрение.
      Только к трем часам дня мы добрались до уединенного деревенского буддийского монастыря, где, как гласит народная молва, живет монахиня, которая может лежать на воде так же спокойно, как на кровати. Нечто вроде местного шоу. Под навесом мы увидели маленький круглый бассейн, глубокий, как колодец, с водой яблочно-зеленого цвета. Явилась знаменитая монахиня – молодая женщина лет двадцати пяти, важная и сосредоточенная, в длинной белой рубашке. Не раздеваясь, она спустилась в бассейн и легла на воду. Публика благоговейно молчала. Все это было довольно скучно, но мы терпеливо ждали. Монахиня-наяда вышла из воды, села перед нами в позе восточного божка, поджав под себя маленькие смуглые ноги, поклонилась и сказала, что готова к нашим расспросам.
      Я задыхалась от влажных, удушливых испарений земли и попросила позволения окунуться в бассейн.
      – Нет, – решительно ответила монахиня. – Эта вода священна, в ней могут плавать только Девственницы. Ты девственница?
      – Вряд ли, – ответила я.
      – Моя девственность, – торжественно продолжила она, – помогает мне быть невесомой и не тонуть. А людей тянут на дно только пороки. Затем монахиня подвела нас к коллекции Искусственных членов, чудесно вырезанных из красного дерева и покрытых лаком. Шедевром этого собрания было дерево из бодрых пенисов, которое мне так понравилось, что я его купила. Монахиня сразу превратилась в искусную торговку и принялась на все лады расхваливать свой товар. Ничего более странного, чем девственница с букетом членов в руках, я в своей жизни не видела. "Как же твоя невинность согласуется с продажей фаллосов?"
      – спросила я. "Все очень просто, – охотно объяснила монахиня. – Фаллос символизирует собой плодородие, удачу и процветание. Он дает жизнь, и хороший искусственный член – лучший подарок для людей бизнеса и карьеристов". В саду при монастыре нищенки продавали клетки с пойманными птицами, которые отчаянно бились грудками о железные прутья. По традиции надо купить клетку и выпустить птичек на волю. Это добрый знак. Ребята решили снять трогательную сценку. Я стояла, слегка покачиваясь, с клеткой в руках. Вид у меня от виски и недосыпания был как у умственно неполноценной. "Да, Эммануэль-то наша второй свежести, – саркастически заметил Костя. – Глазки пьяненькие, платьице все в пятнах от виски и чипсов, помада на губах съедена. Хороша!" – "На. себя посмотри", – огрызнулась я.
      Покинув монастырь фаллического духа, мы отправились к океану. В Патайе как раз случился месячник борьбы за нравственность. Полиция разогнала все секс-шоу, и проститутки временно перешли на нелегальное положение.
      Патайя – это город трансвеститов. Здесь существует знаменитое на весь мир крупнейшее шоу трансвеститов "Альказар-шоу". Город наводнен нереально красивыми девушками, которые в недавнем прошлом были мужчинами. Если приглядеться, можно уловить некую странность в их облике, – может быть, слишком узкие, как 3 мальчишек, бедра, чересчур низкие голоса, грубоватые черты лица. Сочетание мужского и женского начал создает чудовищно эротический контраст. Купив хорошенькую, игривую бесовку на ночь, можно запросто нарваться в постели на мужской член. Проблема в том, что многие трансвеститы, заработав деньги на пластическую операцию лица и груди, не могут найти средства на более дорогую операцию – по изменению пола (это стоит около шести тысяч долларов). Так и получается – сверху перед вами очаровашка с большой грудью и женственными чертами лица, а внизу у нее между ног болтается член.
      В барах, где за стойками работают трансвеститы, полно матерых здоровенных немцев с бычьими затылками. Они объедаются жирной свининой, запивая ее пивом, и щиплют хорошеньких гермафродитов за задницы. Главное ночное развлечение в Патайе – тайский бокс. Ринг устанавливается прямо в баре, здесь же принимаются ставки. В тайском боксе можно драться без правил – и руками, и ногами. Боксеры – весьма эротичные мальчики, миниатюрные и нежные, но под их гладкой кожей видно, как извиваются клубки мускулов. Самое дорогое удовольствие Для пресыщенных богатых женщин – купить за космическую сумму победителя и увезти его прямо с ринга в кровать, еще потного, разгоряченного, в мокрой одежде.
      День пятый. Прошлявшись всю ночь по заведениям Патайи, мы легли спать только в четыре Утра. Но уже в восемь нас разбудила Тенчай и сказала, что мы немедленно выезжаем обратно в Бангкок, чтобы успеть на пятичасовой самолет в Чиангмэй, на север страны.
      – Это невозможно, Тенчай, – взмолилась я. – Мы ведь только вчера вечером приехали.
      – Таков план, – твердила она. – Так решила московская туристическая фирма, отправившая вас сюда. Нам сказали, что ваша цель – посмотреть всю страну.
      – Всю? – ужаснулась я.
      – Мы ведь даже моря не видели, – сказал Костя и тут же распорядился: -Так, немедленно на берег, снимаем сценку "Девушка, уходящая вдаль". И вот я в купальнике бреду по пляжу, ноги обжигает раскаленный песок, глазные яблоки ломит от ослепительного солнечного света. Жаркое марево неподвижно зависает над океаном. Открыточно-синее небо смеется над моей головой. Прибой как пивная пена с шипением разбивается о берег и вылизывает песок, принося секундное охлаждение ногам. Я иду, пошатываясь, и мечтаю о хорошем куске сна. "Сексуальнее, сексуальнее! – орут мне Костя и Сергей. – Что ты как вареная! А ну еще раз!" И так двадцать раз подряд, пока я не посылаю их к черту. И снова микроавтобус, виски и пакетики с чипсами. Кондиционер почти не работает. Мы, взмокшие от жары и спиртного, неистово целовались с Сергеем. Тенчай нервничала, боясь, что мы опоздаем на самолет. Нам уже было все равно. К аэропорту мы подъехали за двадцать минут до рейса. Совершенно пьяные и орущие песни, мы вломились в зал ожидания. Мы представляли собой странную процессию. Первой шла я в огромной шляпе и с деревом пенисов в руках, далее нетвердой походкой выступали Костя, увешанный камерами, и Сергей, прижавший к груди бутылку виски, сзади семенила крохотная Тенчай.
      В самолете я села рядом с Сережей. Он накрыл меня пледом и стал грязно приставать. "Я хочу, чтобы ты кончила в момент взлета", – шептал он мне на ухо. Англичанин, сидевший слева от меня, не знал, куда глаза девать. "Вы не знаете, в какой город мы летим?" – вежливо спросила я его, чтобы разрядить обстановку. "В Чиангмэй", – несколько удивленно ответил англичанин.
      Мы резвились до самой посадки. В Чиангмэе нас, уже протрезвевших, встретила группа тайских товарищей. Нас увешали жасминовыми гирляндами и сопроводили в знаменитый ресторан. Там мы сидели на полу, черпали руками рис и макали его в острые соусы. На сцене замедленно передвигались танцовщицы в фантастических костюмах. Они явно не перенапрягались. Тайский танец – это мелкие шажки по сцене, сопровождаемые ленивыми движениями рук.
      После ужина мы заехали в отель бросить вещи, принять душ. Под каким-то гнилым предлогом Сережа вломился ко мне в номер и накинулся на меня, как голодный зек. Я ничего не имела против легкого флирта, но секс с товарищем по Работе не входил в мои планы. "Презервативы есть?" – деловитым тоном спросила я. (Нет лучше способа остудить разгоряченного мужчину. Проверено не раз.) "Нет", – виноватым голосом ответил Сергей. "Ну, на нет и суда нет. Ступай". В девять вечера мы по привычке отправились в бордель. Снова уже набивший оскомину набор трюков. Сигареты во влагалище, высиживание яичек, ожерелья из бритв, вытаскиваемые из половых органов. Первым не выдержал Сергей. Он резко поднялся и сказал: "Еще одна п…а, и меня стошнит. Это не женщины". Мы оставили недопитым виски и покинули заведение. Я семенила рядом с Сережей, искательно заглядывала ему в глаза и щебетала: "Ну, что ж тут такого! Это наша работа. Воспринимай все с юмором".
      Мы решили поискать какое-нибудь заведение для души. Но Чиангмэй – это не Бангкок. Север страны живет более размеренной, углубленной жизнью. Порок здесь не так вызывающе бьет в глаза, как в Бангкоке. Ночные развлечения почти вкрадчивы и благопристойны, девочек обычно заказывают по телефону. Но именно Север поставляет в Бангкок и в южные города живой товар. Сюда приезжают сутенеры в поисках привлекательных мальчиков и девочек. Их покупают, как кусок говядины, у родителей и привозят на обучение в столицу, свеженьких и неотесанных. Кто попроще, тот через несколько лет превращается в тряпку, о которую вытирают ноги все кому не лень, и бесславно гибнет от бесчисленных венерических заболеваний и СПИДа-Кто поумнее, тот учит иностранные языки, осваивает искусство массажа, находит себе богатых клиентов и выбивается наверх, заводя свой собственный сутенерский бизнес.
      Проститутки в Чиангмэе баснословно дешевы по сравнению с Бангкоком. Костя решил сэкономить и купить себе на ночь северную девочку. Мы звонили в бордели разного класса, где нас тут же спрашивали: "Из какой страны клиент?" Слово "русский" вызывало панический ужас. "Слишком большие члены! – кричали нам в трубку. – Обслуживаем только японцев, азиатов, в крайнем случае, европейцев, но не русских". Наконец, глубокой ночью мы доехали до грязного маленького борделя, глухого и скудного человеческого гнезда, где на полу валялись нечистые матрасы и пахло чем-то затхлым. Хозяин вывел на террасу двух девиц, которые тут же метнулись в тень, показав на мгновение свои змеиные, эластичные тела и воронью черноту прямых волос. "Последние остались, – объяснил хозяин. – Остальных уже разобрали".
      Мы разглядывали девиц, как скаковых лошадей, а те смотрели на нас с испуганной злостью, даже не удосужившись надеть маску профессионального кокетства, свойственную их профессии. Все человеческие чувства, кроме страха, в них давно атрофировались.
      – Которая из них лучше? – зашептал мне на ухо Костя.
      – По-моему, обе просто пучки гнилой моркови, – ответила я.
      – Зато дешево, – возразил он. – Сто долларов за целую ночь.
      – Они же смотрят на нас с ненавистью. Неужели ты предпочитаешь любовь всухую?
      Но у Кости уже была простая цель: плоть против плоти. Он наугад выбрал одну из девиц, которая тут же через переводчицу заявила, что в рот она не берет, в губы не целуется и раздевается! только в темноте. "Какое убожество!" – просто-,: нала я. Но Костя уже вел девушку к машине, разговаривая с ней с помощью импровизированной азбуки глухонемых.
      В отеле Серегу отправили ко мне в номер "пересидеть". Я представила, какая комедия без публики разыгрывается сейчас двумя телами в соседнем номере, и меня разобрал смех. Мое веселье покоробило чувствительного Сережу, который был не в духе. "Как же он может? – возмущался Сергей. – Это все равно что трахаться с покойником". Я ударилась в цинизм, что мне несвойственно, и огонь переключился на меня. "Ты тоже такая же, – с ноткой презрения заметил Сергей. – Тебе мужчина нужен только для постели. Ты обращаешь в шутку все самое святое". Несколько ошарашенная таким заявлением, я не нашлась, что ответить. Помилуйте! Это как-то не по-мужски! Обычно женщины предъявляют подобные обвинения мужчинам. Это их защитная роль – профессионально выкручивать руки мужчинам, вымогая у них слова любви после секса. Не успели мы сцепиться, как вдруг кто-то постучал в дверь. Явился Костя с таким несчастным видом, что я невольно начала хохотать.
      – Ну, как? – злорадно спросила я.
      – Лучше бы я позанимался онанизмом.
      В очищенном от непристойностей виде его история выглядела так. Девица, как и большинство проституток, решила, что Костя должен хотеть ее просто так, в силу того, что она женщина. Она забилась в угол и ждала, когда ее возьмут Костя решил произвести на нее впечатление размерами своих половых органов, – он разделся и стал прохаживаться перед ней голым, надеясь возбудить в партнерше желание. Девица в ужасе тихонько заскулила, у Кости все упало, и он выгнал свою неслучившуюся любовницу. И последняя смешная деталь: тайские презервативы, которые захватила с собой девица, не подошли по размеру русскому члену! День шестой. Сегодня нас затащили в джунгли, в какую-то дикую деревню. Мы два часа тряслись на микроавтобусе по узкой дороге, похожей на горную тропу для коз. Выбоин на ней столько же, сколько дырок в швейцарском сыре. В деревне кроме свиней, голых ребятишек и изможденных, беззубых старух никого не было. Все трудоспособное население работало в поле. Основательно сварившись в крутом солнечном кипятке, мы передвигались со скоростью разбуженных мертвецов. Пот проступал под нашими доспехами.
      Чтобы спрятаться от палящих лучей солнца, я зашла в чью-то грязную хижину. Там, в люльке из пальмовых листьев, плакал ребеночек. Я покачала колыбель, он потихоньку затих. "Господи, что за жизнь!" – думала я, глядя на засиженного мухами младенца. Прибежала мамаша и знаками выразила свою признательность. Я достала пудреницу и глянула на себя в зеркальце. Боже мой! И это русская Эммануэль! Тщательно наложенная косметика расплылась от *ары, волосы пропылились, глаза от бессонных ночей и неумеренного потребления алкоголя распухли.
      Костя позвал меня для съемок. Я села на деревенские качели. Рядом со мной справлял нужду вонючий, но симпатичный поросенок.
      – Костя, что мы снимаем?! Это, по-твоему, эротика? – раздраженно сказала я, отпихнув ногой порося. Тот взвизгнул и бросился наутек.
      – Да, – задумчиво протянул Костя, – странная у нас Эммануэль получается.
      – А может, мы устроим бунт против Тенчай? – с надеждой спросила я.
      – Бессмысленно. Она тут ни при чем. Весь маршрут запланирован еще в Москве.
      Изменить уже ничего нельзя.
      Я злилась сложной и запутанной злостью. И дело тут было не только в безумной поездке. Сергей с утра смотрел на меня как на пустое место. "Вчера еще в глаза глядел, а нынче все косится в сторону". И такова ирония судьбы, что как только он потерял ко мне интерес, я тут же воспылала к нему неуемной страстью. Боже мой, где были мои глаза?! Как он мил, очарователен, остроумен! Словно в шекспировской комедии "Сон в летнюю ночь", мне ночью капнули в глаза волшебный сок, и я проснулась влюбленной. Я терлась рядом с Сергеем, всячески стараясь коснуться его, но все было тщетно.
      Вечером в отеле я прямо сказала ему, что хочу его. Он высказался в том духе, что я увлеклась им, насколько мне это доступно, то есть довольно низменно. А ему этого мало. Все было кончено.