Г.К. Ашин, С.А. Кравченко, Э.Д. Лозанский
      СОЦИОЛОГИЯ ПОЛИТИКИ
      Сравнительный анализ российских и американских политических реалий.
      ОГЛАВЛЕНИЕ.
      Раздел II. Политические лидеры и элиты
      Тема 7. ЭЛИТА: ПОНЯТИЕ И РЕАЛЬНОСТЬ
      1. Спор о термине
      2. Этимология термина и его применение
      3. Понятие "элита" в социологических исследованиях (операциональный уровень термина)
      4. Элита и правящий класс
      Тема 8. СТРУКТУРЫ ВЛАСТИ И ЭЛИТА В США
      1. Теории политического плюрализма и их критики
      2. Неоэлитизм. Модели политической структуры США
      3. К дискуссии о структуре власти в США
      4. Канун XXI века. Продолжение дискуссии
      5. Типология концепций политической власти (конец XX века)
      Тема 9. ОТ МОНИЗМА К ПЛЮРАЛИЗМУ (ЭВОЛЮЦИЯ РОССИЙСКИХ ЭЛИТ)
      1. Закономерности смены элит
      2. Дореволюционные российские элиты
      3. Советская элита
      4. Постсоветская элита
      Тема 10. РЕКРУТИРОВАНИЕ ЭЛИТ В РОССИИ И США
      1. Типологии рекрутирования элит
      2. Особенности рекрутирования американских политико-административных элит
      3. Рекрутирование элит в России
      4. Сравнение российских и американских моделей рекрутирования элит
      Тема 11. ЭЛИТНОЕ ОБРАЗОВАНИЕ В РОССИИ И США
      1. Понятие элитного образования
      2. Из истории элитного образования
      3. Опыт элитного образования в России
      4. Элитное образование и социальная справедливость
      5. Социология элитного образования
      6. Государство и элитное образование
      7. Элитное образование в США
      8. Некоторые выводы
      ПОЛИТИЧЕСКИЕ ЛИДЕРЫ И ЭЛИТЫ
      Тема 7. Элита: понятие и реальность
      Сравнительные исследования социально-политических систем (а нас интересует прежде всего сравнительный анализ социально-политических систем России и США) многие социологи и политологи начинают с анализа их элит, в концентрированном виде отражающих сущность, специфику той или иной политсистемы. Такой подход в определенной мере оправдан, с положением об особой важности исследований элит в любых социально-политических системах можно согласиться, при условии, что их роль не будет абсолютизироваться, роль субъекта социально-политического процесса не будет отводиться целиком элитам, как это имеет место у ряда элитологов, начиная с Г. Моски.
      Известные специалисты по политической социологии М. Доган и Дж. Хигли в книге по компаративным исследованиям современных элит пишут, что политические режимы обычно рождаются в условиях кризиса, который влечет за собой острую конфронтацию политических элит, и характер этих элит неминуемо накладывает свой отпечаток на весь характер тех или иных политических режимов. Отметим, что для обоснования этого тезиса авторы обращаются к опыту России XX века, где советский режим был рожден в
      [227]
      революционном кризисе 1917 года, постсоветский - в кризисе 1991 года(1).
      Проблема элиты - важный аспект проблемы субъекта исторического процесса. На вопрос, кто является субъектом истории, может быть дан самый общий ответ люди. Но он нас не удовлетворит именно в силу этой общности. Ведь на деле этот объект весьма дифференцирован. Не все люди одинаково "субъектны", некоторые пассивны, некоторые выступают не двигателем, а тормозом социального прогресса. Это относится и к различным классам и социальным группам. Разные люди, разные сегменты общества обладают разным уровнем пассионарности.
      Проблема элиты тесно связана с проблемой разделения труда в обществе, элементом которой является дифференциация общества на руководителей (их всегда меньшинство) и руководимых. Это в определенной степени коррелируется с биологическими, психологическими и иными различиями между людьми, из которых отнюдь не все могут быть руководителями, организаторами. Психологи считают, что таковых всего несколько процентов. Казалось бы, проблема решаема естественным образом, гармонично. Достаточно тривиальная констатация того, что люди не равны по своим психофизическим данным, что только небольшой процент их имеет склонность к организаторской деятельности, причем разделение труда приводит к выделению на роль организаторов меньшинство, а на роль исполнителей - большинство населения - все это видится ключом к оптимальной социальной организации. Однако тут возникает слишком много "но". Прежде всего, люди, занимающие руководящие общественные позиции, как правило, требуют для себя привилегированного положения. Кроме того, они обычно стремятся к тому, чтобы захватить как можно больше власти, уйти от контроля масс, что представ
      ---------
      (1) Elites, Crises, and the Origins of Regimes, ed. by Dogan V. and Higley J., N.Y., Oxford, 1998, p. 3, 4.
      [228]
      ляет опасность для общества. По-видимому, подлинное решение этой проблемы - оптимизация отношений элиты и масс.
      Разумная политика может быть в самом общем виде определена как направленность на уменьшение энтропии в обществе. Кто является субъектом и инициатором такой политики? Можно предположить, что им являются народные массы, объективно заинтересованные в такой политике. Однако вряд ли возможно представить себе, что оптимальная политика, направленная на прогрессивные социальные преобразования, например, на модернизацию общества, будет выработана непосредственно народными массами. Хорошая идея не может придти в голову сразу миллионам людей. Сначала она приходит в голову одному или немногим людям и только потом, при благоприятных обстоятельствах, может овладеть умами миллионов людей. Таким образом, инициатором такой политики обычно является элита (либо стоящая у власти, либо, чаще, потенциальная элита (контрэлита). В этом - ее роль как важнейшего элемента в структуре субъекта социально-политического процесса. Понимание этого особенно важно в свете исторического опыта XX века, который показал, что массы часто оказываются носителями политических процессов, которым больше подходит понятие энтропийных. Они порой оказываются носителями движений отнюдь не демократических, порой тоталитарных (большевизм, фашизм, маккартизм, пужадизм, перонизм, исламский фундаментализм и т.п.).
      Элитарные концепции явились отражением объективного исторического процесса, в котором прогрессивные изменения инициировались прежде всего творческим меньшинством общества. Их возникновение относится к ранним этапам человеческой истории. Низкий уровень развития производительных сил общества заставлял людей трудиться на пределе своих возможностей, почти не оставляя им свободного времени, без которого не может реализовываться свобод
      [229]
      ное развитие человека. Но такое положение не означало консервации одних и тех же примитивных форм человеческой организации. Социальная эволюция нашла выход из этого положения, безусловно, тормозившего прогресс. Развитие человеческой индивидуальности, развитие творческих потенций человека оказалось сфокусированным в определенных группах людей - элите, которая и выступила важным инструментом общественного прогресса, его катализатором.
      Однако положение осложнялось тем, что эти немногие, обладающие свободным временем (за счет эксплуатации подавляющего большинства общества) часто были далеко не лучшими или наиболее способными людьми. В сословном обществе человек выполнял только те социальные роли, которые были следствием его происхождения, его классово-сословной принадлежности. Поэтому порой наиболее одаренные индивиды не могли себя проявить, реализовать свои творческие потенции, что, естественно, замедляло прогресс человечества. С развитием товарно-денежных отношений, с разрушением сословных перегородок расширились возможности для наиболее способных, одаренных людей с инновационными способностями проникнуть в элиту, хотя все равно эти возможности остались неравными. В лучших условиях находятся выходцы их наиболее обеспеченных семейств, занимающих высшие ступеньки социальной иерархии. Собственно, стремление элиты передать привилегии, создать своим детям лучшие стартовые возможности в определенной степени, по-видимому, естественны. Однако на протяжении человеческой истории пробивала себе дорогу тенденция, расширяющая возможности для наиболее способных личностей пробиться в элиту, получить возможность реализовать свои творческие потенции, внести максимальный вклад в развитие человечества. Эта тенденция с особой силой проявила себя в постиндустриальном, информационном обществе.
      [230]
      Известно, что само разделение труда на физический и умственный поставило представителей второго в привилегированное положение. Но как раз люди умственного труда и осуществляют исследования элит. Разумеется, сказанное в особой степени относится к прошлому, когда представителей умственного труда было в обществе ничтожное меньшинство. Напротив, ныне, когда профессии умственного труда стали массовыми, их представители давно уже утратили свое привилегированное положение, их доходы порой ниже доходов людей, занимающихся физическим трудом, и их отношение к правящей элите, ранее преимущественно апологетическое, сменилось достаточно критическим. Собственно, указанные сдвиги "работают" на общий рост демократических тенденций в современном мире.
      Теории элиты - отнюдь не продукт чистой науки, "незамутненного сознания". Они конструируются прежде всего самими представителями господствующего класса (вспомним, что еще в не столь отдаленном прошлом образованные люди были почти сплошь выходцами из привилегированных классов общества). Поскольку само духовное творчество было, как правило, привилегией господствующих классов, естественно, что они исследовали прежде всего свою собственную деятельность. Уже поэтому к элитарным теориям приходится относиться с изрядной долей скептицизма: ведь исследуют элиту чаще всего либо сами представители элиты, либо люди, близкие к ней. Но поскольку роль элиты в обществе прежде всего осмысливали представители господствующих классов, получается, что элита сама себя описывает. А будет ли этот автопортрет достаточно реалистическим, не может не вызывать законных сомнений.
      [231]
      1. Спор о термине
      Начать анализ концепции лучше всего с выявления содержания термина, являющегося для нее центральным - термина "элита" (хотя мы и не склонны преувеличивать значения дефиниций, понимая, что они - только моменты, узлы теории). И тут мы сразу же столкнемся с острыми дискуссиями, которые вращаются вокруг двух главных проблем: во-первых, с пониманием этого термина, с дефиницией, с законностью его употребления и, во-вторых, с вопросом о соотношении элиты с другими категориями, раскрывающими социальную структуру и динамику общества - понятиями массы, класса, страты, лидерства и, прежде всего, с соотношением элиты и господствующего класса. Причем мы обнаружим целый калейдоскоп самых различных толкований этого термина.
      На XIX Всемирном философском конгрессе в секции политической и социальной философии, где в числе других вопросов обсуждалась и проблема политической элиты, справедливо отмечалось, что все говорящие и пишущие об элите интуитивно понимают, о чем идет речь, но как только они пытаются эксплицировать это понимание, так неминуемо возникают разногласия, обнаруживается огромный разброс мнений и точек зрения, порой диаметрально противоположных.
      В XX веке понятие элиты прочно вошло в социологические и политологические словари. Вошло, несмотря на многочисленные возражения со стороны целого ряда социологов, целого ряда направлений социально-политической и социологической мысли. Мнение о том, что термин "элита", введенный в социологию В. Парето, неудачен, что элитаристы, считая элиту субъектом политического процесса, принижают роль народных масс. что он противоречит идеалам демокра
      [232]
      тии, неоднократно высказывалось в литературе, причем авторами, придерживающимися самых различных политических ориентации - от коммунистов до либералов. Начнем с возражений со стороны марксистов, многие из которых избегают употреблять этот термин, считая, что он не "стыкуется" с марксовой теорией классов и классовой борьбы (кстати, эта точка зрения, на наш взгляд, ошибочна); излишне говорить о том, что убеждение в том, что если какая-то теория не совпадает с теорией марксизма, она не верна, то это убеждение явно догматично. Другие возражения марксистских социологов против употребления этого термина более весомы: если он обозначает господствующий эксплуататорский класс, то он не несет никакого нового содержания - значит - и не нужен; если же с его помощью классовая дифференциация общества подменяется дихотомическим делением элита - масса, то он ненаучен. Однако подобная постановка вопроса, ведущая к элиминированию элитологической проблематике, неминуемо ведет к обеднению анализа политических систем.
      Но возражения против правомерности этого термина раздаются не только со стороны марксистов. Один из основоположников современных концепций элиты Г. Моска в большинстве своих работ старался обходиться без этого термина. Против него возражает и ряд сторонников теории политического плюрализма, полагающих, что термин "элита", годный для характеристики примитивных политических систем, неприменим при анализе современных демократических структур. Правда, и они, рассматривая современные политические системы, считают возможным использование этого термина при анализе тоталитаризма, когда дихотомия элита - массы может оказаться эвристической. Так, в частности, полагают английские политологи С. Мор и Б. Хендри, не без основания утвер
      [233]
      ждающие, что теории элиты приложимы к коммунистическим политсистемам, где власть сосредоточена в руках руководства компартий, образующих авторитарную элиту, контролирующую все стороны социальной жизни(1).
      Наконец, против этого термина высказываются радикальные демократы, считающие, что наличие в обществе элиты означает узурпацию ею власти у народа (или хотя бы части этой власти); они полагают, что уже само делегирование народом власти лишает его части суверенитета (собственно, эту мысль высказывал еще Руссо, считавший, что, делегируя суверенитет, народ лишается его). Но тут неминуемо возникает вопрос о технической возможности управлять обществом без элиты. Известно, что Р. Михельс, а за ним большинство современных элитологов дают отрицательный ответ на этот вопрос.
      Есть и чисто терминологические возражения, касающиеся того, что неправильно и даже аморально применять термин "элита", этимология которого не допускает сомнений в том, что имеются в виду лучшие, наиболее достойные люди, по отношению к власть имущим, среди которых мы чаще видим людей циничных, неразборчивых в средствах, жестоких; недаром Ф. Хайек писал в "Дороге к рабству", что "у власти оказываются худшие"(2). Возникает вопрос: можно ли применять термин "элита" по отношению к власть предержащим, среди которых слишком часто оказываются наиболее изворотливые, честолюбивые люди, готовые ради своего властолюбия к любым, самым беспринципным компромиссам.
      Но хотя все эти возражения имеют определенные основания, отказ от термина, который отражает оп
      ----------
      (1) Moore S. and Hendry В. Sociology. Suffolk, 1982, р. 146.
      (2) Хайек Ф. Дорога к рабству. Новый мир // М. - 1991. - No 8. - С. 87.
      [234]
      ределенную социально-политическую реальность, определенное социальное отношение, сам по себе неконструктивен. Раз существует определенное явление -особая роль правящего меньшинства в социально-политическом процессе, значит, нужен и соответствующий термин, фиксирующий его.
      Иное дело, что Парето ввел не самый удачный термин, но искать ему замену на другой - "правящая верхушка", "господствующий класс", "правящее меньшинство", "господствующие слои", "контролирующее меньшинство" и т.д. мало что дает - ведь это будет спором о словах. В этой связи вспоминается позиция Б. Рассела, который, ссылаясь на Ф. Бэкона, говорил о том, что достаточно уточнить термины, чтобы элиминировать большинство споров, которые и ведутся из-за разного понимания слов. Итак, бессмысленно вести спор о словах, гораздо плодотворнее дискуссии не терминологические, а содержательные, прежде всего, о месте и роли элиты в социальной структуре общества, о том, определяет ли она социальный процесс, является ли она внеклассовой социальной группой, выражающей интересы общества в целом, как настаивает ряд авторов, или же это верхушка господствующего эксплуататорского класса, осуществляющая государственное руководство во имя поддержания социальной системы, которая ставит этот класс в привилегированное положение, позволяя эксплуатировать народные массы.
      2. Этимология термина и его применение
      Термин "Элита" ведет свое происхождение от латинского eligere - выбирать; в современной литературе получил широкое хождение от французского elite лучший, отборный, избранный. Начиная с XVII века он употреблялся (купцами, в частности) для обозначе
      [235]
      ния товаров наивысшего качества(1). В XVIII веке его употребление расширилось(2), он начинает употребляться для наименования "избранных людей", прежде всего, высшей знати, а также отборных ("элитных") воинских частей(3). С XIX века понятие это стали использовать также в генетике, селекции, семеноводстве для обозначения лучших семян, растений, животных для их дальнейшего разведения. В Англии, как свидетельствует Оксфордский словарь 1823 года, этот термин стал применяться к высшим социальным группам в системе социальной иерархии. Тем не менее, отметим, что понятие элиты не применялось широко в общественных науках вплоть до конца XIX - начала XX века (т.е. до появления работ В. Парето), а в США - даже до 30-х годов нашего столетия. Однако вряд ли можно сомневаться в том, что этимология может иметь сугубо вспомогательное значение при определении содержания понятия, которое выступает как момент, узловой пункт, а отчасти и результат определенной социальной концепции. Что же такое элита? Выше уже отмечалось, что при ответе на этот вопрос в построениях элитаристов мы не только не обнаружим единодушия, но, напротив, натолкнемся на целый ряд суждений, порой опровергающих одно другое. Похоже на то, что элитаристы сходятся только в одном - в постулировании необходимости элиты для общества. Во всех других аспектах между ними больше разногласий, чем согласия.
      Если суммировать основные значения, в которых этот термин употребляется социологами и политолога
      -----------
      (1) Elites in Latin America, ed. by S.Lipset and A.Solary, Oxford Univ. Press, 1967, p. VII.
      (2) Keller S. Beyond the Ruling Class. Strategic Elites in Modern Society. New Brunswick, 1991, p. 25.
      (3) Bottomore T. Elites and Society, L., 1964, p. 7; Ippolito D., Walker Т., Kolson K. Public Opinion and Responsible Democracy. New Jersey, 1976, p. 122.
      [236]
      ми, то получится весьма пестрая картина. Начнем с определения Парето, который, собственно, и ввел это понятие: это лица, получившие наивысший индекс в своей области деятельности, достигшие высшего уровня компетентности ("Трактат о всеобщей социологии"). В другой своей работе Парето пишет, что это "люди, занимающие высокое положение соответственно степени своего влияния и политического и социального могущества"... "так называемые высшие классы" и составляют элиту, "аристократию" (в этимологическом значении слова: aristos лучший)... большинство тех, кто в нее входит, как представляется, в незаурядной степени обладают определенными качествами - неважно, хорошими или дурными, - которые обеспечивают власть"(1). Среди других определений отметим следующие: наиболее активные в политическом отношении люди, ориентированные на власть, организованное меньшинство, осуществляющее управление неорганизованным большинством (Моска); люди, обладающие высоким положением в обществе и благодаря этому влияющие на социальный процесс (Дюпре); "высший господствующий класс", лица, пользующиеся в обществе наибольшим престижем, статусом, богатством, лица, обладающие наибольшей властью (Г. Лассуэлл); люди, обладающие интеллектуальным или моральным превосходством над массой безотносительно к своему статусу (Л. Бодэн), наивысшим чувством ответственности (Ортега-и-Гассет); лица, обладающие позициями власти (А. Этциони), формальной властью в организациях и институтах, определяющих социальную жизнь (Т. Дай); меньшинство, осуществляющее наиболее важные функции в обществе, имеющее наибольший вес и влияние (С. Келлер); "боговдохновленные" личности, которые откликнулись на "высший призыв", услышали "зов" и
      ----------
      (1) См.: Полис. 1993. - No 2. - С. 81-82.
      [237]
      почувствовали себя способными к лидерству (Л. Фройнд), харизматические личности (М. Вебер), творческое меньшинство общества, противостоящее нетворческому большинству (А. Тойнби); сравнительно небольшие группы, которые состоят из лиц, занимающих ведущее положение в политической, экономической, культурной жизни общества (соответственно политическая, экономическая, культурная элиты) - (В. Гэттсмен и другие теоретики элитного плюрализма); наиболее квалифицированные специалисты, прежде всего из научной и технической интеллигенции, менеджеров и высших служащих в системе бюрократического управления (представители технологического детерминизма), люди, обладающие качествами, которые воспринимаются в данном обществе как наивысшие ценности (сторонники ценностной интерпретации элиты); лица, осуществляющие в государстве власть, принимающие важнейшие решения и контролирующие их выполнение посредством бюрократического аппарата (Л. Санистебан)(1), руководящий слой в любых социальных группах - профессиональных, этнических, локальных (например, элита провинциального города); лучшие, наиболее квалифицированные представители определенной социальной группы (элита летчиков, шахматистов или даже воров и проституток - Л. Боден). В любом случае дихотомия элита - масса является для элитистов ведущим методологическими принципом анализа социальной структуры.
      Приведем еще одно из последних обобщенных определений элиты, которое дают социологи А. Сванн, Дж. Мэнор, Э. Куинн, Э. Райс: "Элиты по определению люди, которые контролируют большую долю материальных, символических и политических ресур
      --------
      (1) Сенистебан Л. Основы политической науки. - М., 1992. - С. 36.
      [238]
      сов общества, чем любая другая страта общества. Они занимают высшие посты в иерархии статуса и власти, полученные ими аскриптивно (по предписанному статусу) или ресептивно (благодаря собственным заслугам). В некоторых обществах элиты резко отделены от других граждан. Элита - те люди, которые занимают высшие властные позиции, контролируют большую часть собственности и имеют наивысший престиж"(1). Эти авторы считают, что, как правило, число этих людей составляет около одного процента от численности населения.
      Сравним эти определения. Сразу же бросается в глаза смешение терминов: некоторые под элитой имеют в виду только политическую элиту, у других трактовка элиты более всеобъемлющая. Дж. Сартори справедливо пишет не только о множестве смыслов термина, но и о переизбыточности терминов: политический класс, правящий (господствующий) класс, элита (элиты), властвующая элита, правящая элита, руководящее меньшинство и т.п.(2). А подобная переизбыточность ведет только к путанице. Прав А. Цукерман, отмечающий в этой связи: "Различными названиями пользуются для обозначения одного и того же концепта, и различные концепты обозначаются одним и тем же названием"(3). Поэтому задача видится не в том, чтобы ввести еще один термин, а чтобы четко определить понятие, ставшее наиболее распространенным, понятие элиты, ввести его со строгим, однозначным содержанием. Отметим, что понятие элиты тесно связано с проблемой социальной стратификации: элита - это высший слой в любой системе социальной стратификации. Естественно, что в определении поня
      -------
      (1) Current Sociology. L" 2000, v. 48, р. 46.
      (2) Сартори Дж. Вертикальная демократия//Полис. - 1993. - No 2. - С. 80.
      (3) Там же.
      [239]
      тия политической элиты речь идет о политической стратификации общества.
      Существующие в политологии дефиниции различаются между собой и с точки зрения широты понятия элиты. Сторонники более узкого определения относят к элите только высший эшелон государственной власти, сторонники более широкого всю иерархию управленцев, выделяя высшее звено власти, принимающее решения, жизненно важные для всей страны, среднее звено, принимающее решения, значимые для отдельных регионов, отдельных сфер социальной деятельности, наконец, разветвленный бюрократический аппарат. Чтобы иерархизировать структурные элементы элиты, С. Келлер вводит понятие "стратегических элит". Появился и термин "суперэлита" или элита в системе элит. По отношению к низшим структурным уровням элиты предлагается термин "субэлиты", региональные элиты и т.д. Наконец, в самой политической элите следует различать правящую элиту и оппозиционную (если это - "системная" оппозиция, борющаяся за власть в рамках данной политической системы) и контрэлиту, имеющей целью изменение всей политической системы.
      Попутно сделаем еще некоторые уточнения. Отмечая наличие разных точек зрения на содержание термина элита", нельзя пройти мимо своеобразной позиции американского социолога Р. Миллса, бывшим одним из лидеров "новых левых". Большинство западных политологов считают его элитаристом и сторонником институционального подхода к элите. Они склонны игнорировать специфику позиции Миллса. Последний признавал деление современного американского общества на элиту и массу, но это признание оборачивалось у него страстным обличением элитарности политической системы. И когда американские политологи, в частности, Д. Гилберт и И. Кал считают Р. Миллса и Ф. Хантера теоретиками элит, в противоположность теоретикам
      [240]
      плюрализма(1), тут нельзя не возразить. В связи с этим возникает закономерный вопрос: насколько правомерно употребление американскими и западноевропейскими политологами термина "элитарист" в отношении всех исследователей, принимающих схему элита - масса. Следует различать аналитический и нормативный подходы к делению общества на элиту и массу и применять термин "элитарист" лишь к тем, кто (подобно Ортеге-и-Гассету) видит свой идеал в элитарной общественной структуре. Миллс же, признавая элитарность американской социально-политической системы, критикует ее как недемократическую (или, скажем мягче, недостаточно демократическую). Нетрудно видеть, что его идеал далек от элитаризма. Скорее следует употребить по отношению к Миллсу более нейтральный термин - "элитолог".
      Как мы убедились, подходы социологов и политологов различных направлений и ориентации отличаются большой пестротой. Но если все же попытаться сгруппировать все эти различные определения, то выявятся два главных подхода к данной проблеме: ценностной и структурно-функциональный. Сторонники первого подхода объясняют существование элиты "превосходством" (прежде всего интеллектуальным, моральным и т.д.) одних людей над другими; второго подхода исключительной важностью функций управления для общества, которые детерминируют исключительность роли людей, выполняющих эти функции (причем выполнение данных функций с необходимостью осуществляется меньшинством). С. Келлер также полагает, что "две главные перспективы характеризуют прошлые исследования элит: моральная и функциональная. Первая концентрируется на моральном пре
      (1) Gilbert D. and Kahl J. The American Class Structure. Belmont. 1992, p. 191.
      [ 241]
      восходстве определенных индивидов, вторая - на функциональной роли социальных страт". Однако обе эти главные интерпретации элитизма страдают существенными пороками. Один - ценностной - может легко вылиться в мистицизм и примитивную апологию власть имущих, другой - функциональный - в тавтологию и опять-таки апологетику. Этого не могли не заметить многие исследователи политический элит, такие, например, как Т. Боттомор, С. Келлер, У. Рансимен. Именно Келлер отметила, что морализаторский подход легко деградирует в мистицизм, тогда как функциональный оборачивается тавтологией(1). Поясняя эти положения, Рансимен пишет: "Если правящая элита определяется как совокупность лучших правителей, подобно тому, как элита шахматистов - это лучшие игроки, то сказать, что элита должна состоять из лучших правителей - не более, чем тавтология. Если, с другой стороны, элита включает тех, кому удалось занять правящие позиции, то тогда говорить, что они управляют потому, что обладают соответствующими качествами, - почти полностью неправда"(2).
      В самом деле, на вопрос, кто обладает властью в том или ином обществе элитарист, функциональной ориентации обычно отвечает: тот, кто имеет власть, главным образом потому, что возглавляет определенные институты власти. А ведь подлинная проблема в том, чтобы объяснить, почему определенная элитная группа овладела властными позициями. Можно по-разному относиться к марксизму, но как раз в этом отношении он четко сформулировал проблему, попытавшись выявить, как экономически господствующий класс, владеющий средствами производства, оказывается и полити
      --------
      (1) Keller S., op.cit., p. 5.
      (2) Runciman W. Social Science and Political Theory. Cambridge, 1999, p. 69.
      [242]
      чески господствующим классом, то есть классом, осуществляющим политическую власть. Что же касается тесно связанного с функционализмом институционального подхода, широко распространенного в политологии и социологии, трактующего элиту как группу лиц, которые занимают руководящие позиции в важнейших социальных и политических институтах(1) - правительственных, экономических, военных, культурных, то он грешит абсолютизацией формального механизма власти, непониманием его социально-классовой природы.
      Из многочисленных критериев для выделения элиты функционалисты подчеркивают один, причем действительно важнейший, Дж. Сартори называет его альтиметрическим: элитная группа является таковой потому, что располагается по вертикальному разрезу строения общества "наверху". Итак, согласно альтиметрическому критерию, саркастически замечает Сартори, предполагается, что кто наверху, тот и властвует, - предположение, основывающееся на том мудром доводе, что власть возносит наверх, а обладающий властью потому и обладает ею, что находится наверху(2). Альтиметрический критерий сводит дело к оправданию фактического положения вещей. В связи с этим функциональный подход оказывается весьма уязвимым для критики с позиций тех социологов, которые отдают примат другому критерию выделения элиты - критерию достоинств, заслуг, согласно которому властвующая элита должна состоять из достойнейших, выдающихся, высокоморальных людей.