33. Смерть приходит быстро

Отступали медленно. Арман-Луи возглавил отряд драгун, преданных ему. Здесь же был Сан-Паер и Коллонж.

Вскоре они повстречали Рено, сопровождаемого Каркефу. Рядом с ними скакал высокий офицер, одетый в форму хорватской кавалерии.

Решили ненадолго сделать остановку.

— Этот человек пообещал нам привести в логово Паппенхейма, — сообщил маркиз. — Если он выполнит свое обещание, он получит сотню пистолей, если же вздумает обмануть нас — пуля моего пистолета снесет ему голову!

— Тебе — великого маршала империи, мне — капитана Якобуса! — отвечал г-н де ла Герш.

Два армейских друга обменялись крепким рукопожатием, на их лицах читались решимость и мужество.

Коллонж прервал их беседу:

— У меня свежая лошадь, я позаимствовал её у офицера армии Валленштейна, заплатив за неё ударом шпаги. Я присоединись к господину де Шофонтену, Сан-Паер останется с господином де ла Герш… Таким образом каждый из нас будет иметь свою часть в общем деле.

Драгуны разделились на два отряда, те из них, которые были лучше вооружены, собрались вокруг Коллонжа.

— Прощай, Болтунья, — обратился Каркефу к Магнусу, — Дрожалка пока меня спасала от смерти, но нужно отплатить ещё кое-кому… Если в дороге мы погибнем — помяните нас добрым словом.

Вскоре отряд под командование Рено скрылся вдали.

Когда г-н де ла Герш со своими драгунами появился на поле сражения, день близился к концу. В сумерках едва можно было различить раненых, медленно продвигающихся к полевому госпиталю.

Около десятка тысяч мертвых покрывали равнину. Здесь царила страшная тишина, лишь ветер шевелил траву.

В опустившихся сумерках Арман-Луи, Сан-Паер и Магнус искали тело короля.

Блуждая среди тел имперцев и шведов, они вдруг увидели привидение в черных одеждах.

— Быть может это капитан Якобус, — прошептал Магнус. К нему подошел Арман-Луи и они вместе начали всматриваться в темноту. Привидение оказалось женщиной. Она приподняла вуаль и г-н де ле Герш узнал.

— Маргарита!

— Да, это я. Я в глубоком трауре и не успокоюсь никогда. Король уехал и я бросилась за ним, в Лейпциг, в Леш, затем в Нюрнберг. Этим утром он был в Лютцене, я была там тоже. Он сражался, я молилась. Бог пожелал, чтобы Германия узнала героя, который спас её от рабства. Но коль душа его уже на небесах, необходимо перевезти его останки в Щвецию.

— Вот уже час, как я ищу убитого Густава-Адольфа. Увы, кто знает, где он?

— Идите за мной! Если вы не найдете его, я это сделаю!

И Маргарита пошла вперед твердым шагом мимо мертвых тел, наваленных друг на друга. Ее лицо было цвета мрамора.

— Господи, ещё недавно она была так весела и красива, — подумал про себя Арман-Луи.

Дочь Авраама Каблио приблизилась к груде тел, лежащих в позах, в которых их застала смерть. Земля была вся пропитана кровью, везде были разбросаны остатки оружия.

Мушкетеры и кирасиры лежали вперемешку, израненные, изувеченные, развороченные, с разрубленными головами, с лицами, выражающими ярость.

Маргарита искала среди этого нагромождения тел одно единственное, и не находила.

Внезапно она упала на колени и взяла в руки холодную голову, с печатью смерти на лице.

— Это он! — выдохнула она.

И столько чувств и боли было в этих словах, что Магнус обернулся и не сдержал слез. Маргарита стояла на коленях, откинув вуаль, с глазами, полными слез и с пылающим лицом.

— Наверняка тот, кто убил короля — жив! — взволнованно вскричала она. — О Боже! Где твоя справедливость!

Г-н де ла Герш сжал её руку:

— Да, мадам, этот человек жив! Но я клянусь душой того, кто меня уже не слышит, что я отомщу за Густава-Адольфа!

Магнус, утирая рукой слезы, взял слово:

— За дело, господа! Сейчас, когда мы знаем, где находится тело короля, оставим его пока здесь. Вы, мадам, помолитесь пока за упокой его души. Вы — женщина, даже если вас кто-нибудь увидит здесь, не возникнет никаких подозрений. Сколько вдов и матерей плачут сегодня! Вы, Сан-Паер, будете в засаде вот здесь, за этой стеной. Это позволит вам видеть все, оставаясь незамеченным.

— Что ты намерен делать? — спросил Арман-Луи.

— Представьте, что мы на охоте, и должны соорудить ловушку, куда попадет тигр.

— А! Я понял! Но разве он сам придет?

— Не придет ли он? Нет ни одного уголка в Германии, куда бы не достал кончик моей Болтуньи. Я вас уверяю, тигр чует запах крови; он наверняка решит проверить, мертва ли его жертва.

— Хорошо, Магнус, я согласен! Я буду поджидать тебя здесь, спрятавшись в маленькой роще. Двадцать драгун образуют на равнине заслон, чтобы никто не смог прокрасться незамеченным и сбежать, не попав к ним в руки.

— Ни слова больше, ни движения; везде обломки стен, стволы поваленных деревьев, разрушенные дома, останки погибших… вы должны притаиться и ожидать сигнала. Как только вы увидите, что я поднялся со шпагой наизготове и с криком «Густав-Адольф», будьте готовы к сражению.

— И я убью его! — вскричал г-н де ла Герш.

Драгуны молча удалились. Маргарита присела на пригорок. Воцарилась тишина.

Магнус, порыскав среди мертвых, нашел головной убор имперца и одел его. Из крови и пыли он сделал себе маску. Став неузнаваемым, старый партизан добрался до края поля, где происходило сражение. Здесь иногда слышались стоны, это говорило о том, что в ком-то ещё теплилась жизнь.

Но покинем ненадолго Армана-Луи и Магнуса и присоединимся к г-ну де Шофонтену, который вместе с Коллонжем продолжали преследовать великого маршала империи. Им нужен был этот человек, живой или мертвый. Хорват вместе с ними направлялся в Лейпциг.

Повсюду им встречались отряды, разгромленные шведами. Одни из них бросали оружие при виде шведских солдат и пускались в бегство, другие, испугавшись, бросались на колени и молили о пощаде; большинство же, примкнув к победителям, окружали эскорт маркиза с криками:

— Да здравствует Густав-Адольф!

Маленький домик, полуразрушенные окна которого светились в ночи, показался вдалеке. Хорват протянул руку:

— Это здесь! — произнес он.

Драгуны подъехали поближе. В окнах мелькнули тени. Группа раненых кирасир охраняла дом со шпагами в руках. При виде Рено они загородили дверь.

— Опустите оружие! — громко сказал Рено. — Вас десять, а нас тридцать!

Слабый голос раздался в глубине дома, г-н де Шофонтен узнал голос Паппенхейма.

— Пусть они войдут и увидят, как умирает маршал Германской империи!

Кирасиры молча расступились, и Шофонтен, сопровождаемый Коллонжем и Каркефу, вошел в дом.

Паппенхейм, без кирасы, с непокрытой головой, с печатью смерти на лице, лежал на обыкновенной кровати. Капли крови сочились через повязки, наложенные на раны, и падали на землю. Шпага маршала, разломанная на две части, лежала рядом с ним.

При виде маркиза, Паппенхейм приподнялся на подушке и приветствовал его.

— Как далеко Гранд-Фортель от Лейпцига! За это время мы часто встречались а различных обстоятельствах… Добро пожаловать в мое последнее пристанище.

Г-н де Шофонтен и Каркефу подошли ближе. Тем временем, маршал продолжал:

— Если вы наконец нашли то, что искали — подождите несколько минут, смерть вот-вот будет здесь.

Тень ужаса и отчаяния пробежала по его лицу.

— Вы встречали меня на десятках полей, — продолжал Паппенхейм через силу, — перед лицом смерти забудем нашу смертельную вражду. Ваше присутствие здесь мне подсказывает, что битва проиграна. Ответьте мне, как солдат солдату: что осталось от армии имперцев?

— Несколько разрозненных отрядов.

— А наш главнокомандующий, герцог Фринланд?

— Он обратился в бегство.

— Если он жив, ещё не все потеряно.

Не упуская из виду свою шпагу, Паппенхейм спросил:

— А Густав-Адольф?

Г-н де Шофонтен, не ответив, опустил голову.

— А Густав-Адольф? — повторил раненый с новой силой.

— Он умер! — наконец произнес Рено.

— Умер! — вскричал великий маршал. — Король Швеции умер!

И, приподнявшись, с трясущимися руками, с искаженным лицом, он продолжал:

— Слава Богу, что он в предсмертный час принес мне весть, что лютый враг моей религии и моей страны ушел из жизни. Для того, чтобы это свершилось, нужно было разбить пятьдесят полков. Я умираю довольным… Король Швеции умер, Австрия торжествует!

Громкий стук в дверь прервал его речь; вошел кирасир в сопровождении курьера. Тот преклонил колено перед кроватью Паппенхейма.

— Я прибыл из Мадрида! — торжественно провозгласил он. — Король приказал передать эту шкатулку в руки великого маршала.

Паппенхейм взял шкатулку и открыл её. Знаки отличия семейного ордена Золотого Руна засверкали в его дрожащих пальцах. Необычное чувство охватило маршала.

— Наконец-то! — прошептал он и вздохнул.

— Прощай слава! Прощай земля! — продолжил Паппенхейм и мертвенная бледность покрыла его лоб; кровавый крест появился между бровями; повернувшись к г-ну де Шофонтену, маршал произнес:

— Я вас знал всегда, как военного человека, смелого и решительного; в память о тех днях, когда наши шпаги встречались, пусть мои кирасиры похоронят меня здесь вместе с этими наградами.

— Пусть ваше желание будет исполнено! — произнес Рено.

— А теперь Бог зовет меня: я готов принять смерть! — вскричал великий маршал.

Вскоре он скончался, не отрывая рук от сверкающего ордена Золотого Руна и эфеса своей шпаги.

— Да, он был замечательным воином! — прошептал г-н де Шофонтен.

— Молю Бога, чтобы он дал мне смерть, подобную этой, — прошептал Коллонж, преклонив колени.

В то время, как в заброшенном домике умирал один из лучших воинов ХУII века, Арман-Луи, Магнус и Сан-Паер ожидали дальнейших событий на суровых просторах Лютцена.

Здесь царила глубокая тишина. Только ветер иногда шевелил деревья. Луна, казавшаяся неподвижной, освещала равнину. Под чистым небом спало побежденное войско. Изредка раненая лошадь поднимала голову и тихо вздыхала; затем снова наступала тишина.

Ночь была на исходе. Арман-Луи уже начал сомневаться, что капитан Якобус появится. В этот момент, Магнус, рыщущий по полю, заметил мужчину, медленно бредущего в тишине и смотрящего по сторонам. Его высокая фигура бросала тень на землю; в руке он держал обнаженную шпагу.

— Это он! — прошептал Магнус.

И он направился в сторону капитана, делая вид, что что-то ищет на земле. Капитан остановился, вытащил пистолет из-за пояса и несколько минут рассматривал незнакомца, рыщущего среди мертвецов.

— Мародер, — сделал он наконец вывод и, спрятав пистолет в складках платья, позвал:

— Эй! Друг!

Магнус поднял голову, и, сделав вид, что он очень удивлен и недоволен, направился к капитану, держа руку на эфесе шпаги.

— Брось эту игрушку, — продолжал капитан, — ты грабишь мертвецов, мне же нужен лишь один из них. Надеюсь, у нас нет повода для ссоры.

— Итак, поговорим, — отвечал Магнус, — но давай побыстрее: скоро заря, я не хотел бы здесь встретить шведский патруль.

— Послушай! Если ты поможешь мне отыскать того, кто мне нужен, у тебя будет столько золота, что ты не смог бы отыскать столько в карманах у сотни офицеров..

— Говорите!

— Человек, о котором я говорил, погиб на поле Сарацинов, около рощи, на повороте дороги.

Магнус задумчиво почесал лоб:

— Я видел в похожем месте целое скопление трупов, они были навалены друг на друга, словно снопы. Один из них был в камзоле из буйволовой кожи с воротником из стали, его правая рука была перебита пулей.

Капитан перебил Магнуса:

— Скорей, веди меня туда, я следую за тобой.

Магнус молча пошел по дороге, пересекающей по диагонали поле битвы. Капитан последовал за ним, держась на расстоянии шпаги. Их настороженные взгляды буравили сомнительную тишину ночи. Все казалось спокойным на огромной равнине. Шпага Магнуса лежала в ножнах и ждала своего часа.

Наконец они достигли поля, на котором покоились сарацины, некогда павшие в жестоком сражении. Магнус показал на рощицу из четырех или пяти деревьев и дорогу, ведущую к ним.

— Вот, это здесь, — прошептал он.

Груда кровоточащих тел покрывала землю; везде — остатки оружия, бледные лица, повернутые к небу.

Магнус миновал первое скопление трупов. Увидев то, что он искал, Магнус сделал знак рукой и указал на тело короля.

Внезапно он обернулся и громко закричал: «Густав-Адольф!»

Тут со всех сторон к нему направились драгуны, ожидавшие этого сигнала. Один, другой, третий, скоро их было около двадцати и все они сгрудились около Магнуса.

— О! Предатель! — вскричал капитан Якобус.

Быстро вынув пистолет, он выстрелил, но старый солдат успел уклониться и пуля пролетела в нескольких дюймах от его головы.

— Хорошая реакция, но слишком поздно! — холодно произнес Магнус.

Г-н де ла Герш и Сан-Паер уже были рядом; капитана окружили драгуны, отступать было некуда.

Капитан Якобус узнал г-н де ла Герш, а за ним, стоящую словно призрак, Маргариту Каблио. Ему ничего не оставалось, как бросить оружие на землю и скрестить руки на груди.

— О! Такая же ловушка, как и в Гранд-Фортель, дворянин поступает, как бандит.

Г-н де ла Герш сделал знак рукой; Сан-Паер и Магнус отделились от драгун и встали перед авантюристом.

— Я счел бы свою задачу невыполненной, если не убью вас; итак, к оружию, капитан, защищайтесь! И, если верно то, что меня зовут Арман-Луи де ла Герш, то один из нас будет убит здесь!

Одним движением капитан вытащил свою рапиру из ножен и на мгновение задержал шаг:

— Это честная игра — дуэль, один против одного! — заявил он.

— Честная, один на один.

— Без помилования, с кинжалом и шпагой?

— Согласен, с кинжалом и шпагой!

— А если я убью вас?

— Вы будете свободны, слово дворянина!

Сан-Паер сделал движение в сторону капитана.

— Постойте, — остановил его Арман-Луи, — этот человек мой.

— Магнус не дворянин, и ничего не обещал, — вступил в разговор старый солдат.

Капитан обнажил свое оружие и, глядя на Магнуса, произнес с надменным видом:

— Твое слово ничто!

— Теперь будь осторожен и молись Богу! — вскричал г-н де ла Герш.

Шпаги скрестились, дуэль началась.

Маргарита, стоя на коленях и поддерживая безжизненную голову короля, пыталась повернуть её в сторону сражающихся. Она хотела, чтобы смерть была свидетелем этой непримиримой борьбы, имеющую цель отомстить за Густава-Адольфа.

На этот раз Арман-Луи имел дело с одним из самых страшных противников. Каждый финт, каждая хитрость была известна капитану. Он в совершенстве владел и шпагой и кинжалом, был ловок и быстр. Магнус хмурился и сжимал свою Болтунью.

Арману-Луи пока удавалось парировать все удары и даже наступать. Слышалось только лязганье оружия и тяжелое дыхание сражающихся. По мере того, как противники меняли позиции, Маргарита поворачивала лицо короля так, чтобы оно все время смотрело на капитана Якобуса.

На мгновение взгляд капитана упал на это страшное лицо, он вздрогнул, и шпага Армана-Луи проткнула грудь Якобуса, но, встретив сопротивление стального нагрудника под камзолом из кожи, раскололась надвое.

— О! Бандит! — вскричал г-н де ла Герш.

Крик радости был ему ответом.

Магнус побледнел и уже хотел пустить в ход свою Болтунью, но в тот момент, когда Якобус, уверенный в победе, набросился на г-на де ла Герш с новой силой, Маргарита протянула Арману-Луи шпагу со словами:

— Это шпага короля! Возьмите и убейте этого человека!

Тут рука капитана сделала неверное движение, удар его шпаги попал в пустоту, и на него снова обрушились удары оружия, силу которого он уже испытал однажды.

— Ему нужно перерезать горло! — произнес Магнус сурово.

Ну дуэль уже приняла более ожесточенный характер.

— Конец моей жизни! Кажется, я побежден! — прошептал капитан и с новой силой обрушился на противника. Как разъяренный тигр, он наносил все новые удары. Его белые зубы сверкали.

Несколько капель крови показалось на одежде г-на де ла Герш, доспехи уже не могли скрыть их. Уже дважды шпага капитана разрывала ткань его платья.

И тут вдруг насмешка появилась на лице Арман-Луи:

— Моя шпага жаждет крови! Будьте осторожны! — вскричал он, и тут его рапира, сверкнув, как стрела, проткнула плечо капитана.

— О! Дьявол! — выругался капитан, отступая.

Г-н де ла Герш отбросил свою шпагу, с необыкновенной быстротой сделал прыжок. Схватив своей правой рукой левую руку капитана, другой рукой он воткнул свой кинжал по самую рукоятку прямо в горло противника.

Фонтан черной крови хлынул на землю. Якобус, запрокинув голову, рухнул, словно огромный дуб, его руки царапали землю; наконец конечности капитана замерли и он остался лежать в луже крови. Арман-Луи, отбросив в сторону оружие, сразившее убийцу короля, произнес:

— Справедливость восторжествовала!

К концу дня два отряда всадников встретились по дороге в Лейпциг, один из них возглавлял г-н де ла Герш, а другой — г-н де Шофонтен. Первый стал свидетелем смерти графа Паппенхейма, другой сопровождал тело Густава-Адольфа. Вскоре после всех этих событий два дворянина вошли в дом г-на де Парделана.

— Как ты думаешь, моя Дрожалка может отдохнуть немного? — спросил Каркефу.

— Кто знает? Болтунья не устала! — отвечал Магнус.

Адриен и Диана ожидали своих возлюбленных.

— Мужчины, однажды посмевшего поднять на вас глаза, больше не существует! — объявил Рено.

Г-н де Парделан взял руку Дианы и вложил её в руку маркиза.

— Мадемуазель, — произнес в свою очередь г-н де ла Герш, — темляк, который носил на своей шпаге Жан де Верт, здесь, и человек, который убил короля, мертв!

— Мадам де ла Герш, обнимите своего мужа, — взволнованно произнес г-н де Парделан.

ПРОИЗВЕДЕНИЕ (продолжение страницы 4 обложки)

В течение шестнадцати лет не было в старой провинции Ла Манш столь непримиримых врагов и столь же нежных друзей, как молодой гугенот Арман-Луи де ла Герш и его соседа, католика Рено де Шофонтена.

После взятия Ла Рошели Ришелье, г-н де ла Герш отправляется в Швецию с важными документами для Густава-Адольфа, шведского короля. Там он встречает своего друга Рено, очаровательная возлюбленная которого находится в весьма затруднительных обстоятельствах. Многочисленные перепетии сюжета втягивают молодых людей в осаду Магдебурга и битву у Соммы, где история заканчивается в пользу героев, и наказанием их врагов.

… И ЕГО АВТОР

Амедэ Ашар родился в Марселе, в 1814 году. Успешно проработав в коммерческом предприятии, затем — полковник в Алжире, глава кабинета в префектуре Эгульта, он возвращается в свой родной город и углубляется в журналистику. Тогда ему ещё не было и двадцати одного года. Он попадает в Париж и тут его ждет успех. Сначала — это хроника и фельетоны в самых известных журналах, потом его первые романы. С появлением романов «Красавица Роза», «Плащ и шпага», «Золотое Руно» его репутация, как писателя, упрочилась. Слава не покидала его вплоть до его смерти, в 1875 году. Остроумный писатель, блестящий журналист, Амедэ Ашар был ещё и драматургом, но для нас он останется прежде всего плодовитым романистом, с манерой Александра Дюма. Он создал в своих произведениях образы героев и героинь того времени, трогательных и живописных, забавных и серьезных, но всегда полных жизни и незабываемых.

1 Здесь: безбожник — синоним слова гугенот (прим. пер.)

2 Лат.: во веки веков (прим. пер.)