Смешно даже допустить мысль, что кем-то когда-то были получены патенты на разработку модели рабовладельческой, феодальной или капиталистической общественно-экономических формаций. И лишь в середине XIX века нашлись эпигоны вроде К. Маркса и Ф. Энгельса, у которых зародилась идея превратить утопический социализм в реальный коммунизм. Почти 150 лет назад они записали в «Манифесте Коммунистической партии»: «Призрак бродит по Европе – призрак коммунизма». Так заявить могли лишь люди, страдающие галлюцинациями. И тем не менее многие в Европе были возбуждены этим лозунгом. Поверив призракам, доморощенные марксисты стали утверждать, будто русская почва наиболее благодатна для осуществления идей «научного коммунизма».

Но даже вопреки утопическим предсказаниям Энгельса о том, что «пролетариат берет государственную власть и превращает средства производства прежде всего в государственную собственность»{1133}, власть в России захватила кучка заговорщиков. Правда, после переворота все средства производства стали превращаться в государственную собственность. Но от этого пролетариату легче не стало, поскольку распоряжалась ею все та же «команда». И хотя постановлением СНК от 29 октября 1917 года рабочий день был ограничен 8-ю часами, эксплуатация трудящихся усилилась. За единицу времени большевики выжимали с рабочего гораздо больше, чем это делали предприниматели до октября 1917-го. Заметно возрастала и доля неоплачиваемого труда. (Рабочий так называемого «социалистического» государства получал зарплату в 6—8 раз меньшую, чем рабочий цивилизованных стран, именуемых «капиталистическими».)

Но вернемся, однако, к «гениальному теоретику». Какие, собственно, труды Ленина обогатили мировую науку?

Идеологи марксизма-ленинизма на протяжении всех лет советской власти широко пропагандировали сочинения вождя. Что же касается их объективного анализа, то его просто невозможно было провести. Это чревато было бы последствиями.

Для начала отметим, что первые работы Ленина «Новые хозяйственные движения в крестьянской жизни» и «По поводу так называемого вопроса о рынках», написанные в 1893 году, пролежали неопубликованными соответственно 25 и 44 года. Правда, первую работу он отправил в «Русскую мысль», но редакция не сочла нужным опубликовать ее. Эти работы не представляли особого интереса даже для ортодоксальных марксистов. Они выделяли прежде всего работы «Что такое «друзья народа» и как они воюют против социал-демократов?» и «Развитие капитализма в России». Первая была написана в 1894 году, вторая – 1899-м. На первую работу научная общественность не отреагировала, поскольку она была отпечатана на гектографе небольшим тиражом и не получила широкого распространения. Что касается второй, то спустя несколько месяцев после ее опубликования в печати появилось несколько разгромных рецензий. Заметим, что среди оппонентов были не только представители «господствующего класса», но и марксисты.

Так, например, известный экономист и статистик П. Н. Скворцов в статье «Товарный фетишизм», опубликованной в «Научном Обозрении», подверг уничтожающей критике книгу Ленина «развитие капитализма в России», убедительно показал компиляционное содержание работы и указал на грубые, глубоко ошибочные, антинаучные выводы и обобщения ее автора. Он со всей откровенностью заявил, что «для изображения процесса (развития. – А.А.) в целом необходимо свое понимание капиталистического способа производства», а «не ограничиваться» чужими мыслями и выводами. Скворцов обвинил своего оппонента также в тенденциозности и дилетантстве в вопросе подбора, обработки и анализа источников, в «непонимании» марксовой теории капитализма вообще, и теории реализации в частности{1134}. Отметим также, что этот труд советская историческая наука восприняла как неоспоримую истину, как исследование, не подлежащее критике.

Отсюда и единодушная общая оценка: «величайшее достижение научной мысли», «творческое развитие марксистского учения» и т. д. и т. п.

Между тем в указанной работе имеется ряд абсурдных положений и неточностей. Так, например, в своих выводах о значении капитализма в русском земледелии Ленин пишет: «До капитализма земледелие было в России господским делом, барской затеей для одних, обязанностью, тяглом – для других, поэтому оно не могло вестись иначе, как по вековой рутине, необходимо обусловливая полную оторванность земледельца от всего того, что делалось на свете за пределами его деревни»{1135}. Перечитывая эти строки, трудно поверить, что они принадлежат Ленину. У него получается, что феодальный способ производства в земледелии – не результат исторического развития общественных отношений, не ступень в общественном развитии, характеризующаяся определенным единством производственных сил, отношений и соответствующей надстройкой, а – всего лишь «господское дело, барская затея».

Подобными абсурдными выводами насыщены все, без исключения, главы названной книги. Главный же вывод автор выдает читателям в заключительной части своего труда («Миссия» капитализма). В ней он назойливо и категорично навязывает мысль воспринимать общественно-политический строй в России «с полным признанием отрицательных и мрачных сторон капитализма, с полным признанием неизбежно свойственных капитализму глубоких и всесторонних общественных противоречий, вскрывающих исторически преходящий характер этого экономического режима»{1136} (выделено мной. – А.А.).

И эту, с позволения сказать, «мысль» идеологи марксизма-ленинизма рекламируют как часть теории научного коммунизма!

Лаконичная, но высокая оценка этих работ содержится и в докладе (на торжественном заседании 21 апреля 1970 года), посвященном столетию со дня рождения Ленина: «Опираясь на теорию марксизма, Ленин доказывает, что Россия развивается по тем же законам, как и любая капиталистическая страна. Этот вывод Ленин обосновывает в ряде «фундаментальных» исследований, в том числе в таких работах, как «Что такое «друзья народа» и как они воюют против социал-демократов?» и «Развитие капитализма в России»{1137}.

Но какой был смысл доказывать уже доказанное? Тем более Ленин сам считал: «Главный труд Маркса – «Капитал» посвящен изучению экономического строя современного, т. е. капиталистического, общества»{1138}. Он также отметил, что «опыт всех капиталистических стран, как старых, так и новых (имея в виду Россию. – А.А.), показывает наглядно с каждым годом все большему и большему числу рабочих правильность этого учения Маркса»{1139}. Однако о процессе создания внутреннего рынка и развития капитализма в России писал еще Энгельс в статье «Социализм и Германия»{1140}. Так что в доказательстве, что Россия развивается по общим законам капитализма, была такая же необходимость, как, скажем, необходимость доказывать, что русские женщины рожают так же, как женщины во Франции или в Чаде.

В марте 1902 года в Штутгарте (Германия) вышла книга Ленина «Что делать? (Наболевшие вопросы нашего движения)». Забегая вперед, отметим: в предисловии к 6-му тому сочинений Ленина Институт марксизма-ленинизма при ЦК КПСС подчеркнул: «Книга «Что делать?» завершила идейный разгром «экономизма», который Ленин рассматривал как разновидность международного оппортунизма (бернштейнианства) на русской почве»{1141}.

Сколько лицемерия и лжи в этих строках! А правды и искренности ни на йоту. Попробуем показать, что это так.

17 июля 1903 года в Брюссель[151] (Бельгия) съехались 57 делегатов от 26 социал-демократических организаций с целью образования марксистской партии «нового типа». И что из этого получилось?

Во-первых, на этом форуме на почве идейно-политических и организационных разногласий вместо объединения социал-демократических комитетов и групп произошел раскол. Во-вторых, вместо единой марксистской партии, как это планировалось, из части делегатов (менее половины из общего числа присутствовавших на съезде) образовалось ядро экстремистской большевистской организации во главе с Лениным. Что же касается идейного разгрома «экономизма», то об этом и речи не могло быть, поскольку «экономизм» как течение в русском и европейском социал-демократическом движении находил большое понимание в рабочей среде и, думается, оно, это понимание, сохранилось и в наши дни.

А теперь немного о содержании самой книги. Опуская злобные и необоснованные нападки автора книги на журнал «Рабочее Дело», выступивший в поддержку сторонников свободы критики марксизма, экономической борьбы трудящихся, отбрасывая несостоятельную полемику «о соотношении сознательного и стихийного элементов рабочего движения», многочисленные демагогические рассуждения, агрессивные и бестактные выпады против инакомыслящих оппонентов, остановлюсь на периодизации истории русской социал-демократии, данной Лениным в своей книге.

По мнению автора, «история русской социал-демократии явственно распадается на три периода»: 1884—1894 гг., 1894—1898 гг., 1898-?»{1142}. Представленная периодизация не выдерживает научной критики, поскольку ее хронологические рамки построены искусственно и тенденциозно, а содержание периодов не отвечает объективной истине. Так, по данной периодизации получается, что деятельность группы «Освобождение труда» (возникла осенью 1883 г.), в состав которой входили такие известные деятели русской социал-демократии, как Г. В. Плеханов, П. Б. Аксельрод, Л. Г. Дейч, В. И. Засулич, В. Н. Игнатов, не являлась социал-демократическим движением. А это в корне противоречит действительности.

Абсурдный вывод Ленин делает и по деятельности социал-демократов второго периода: «Большинство руководителей, – пишет он, – совсем молодые люди, далеко не достигшие того «тридцатипятилетнего возраста»… Благодаря своей молодости, они оказываются неподготовленными к практической работе и поразительно быстро сходят со сцены»{1143}.

Попробуем возразить автору. Во-первых, это не так, поскольку, как известно, приведенные выше и многие другие социал-демократы не только не сошли «со сцены», а, напротив, еще более активизировали свою деятельность. Иные (Потресов, Мартов, Троцкий, Зиновьев, Каменев, Сталин и др.), не достигшие даже тридцатилетнего возраста, занимали видное место в социал-демократическом движении. Во-вторых, если брать всерьез надуманный Лениным возрастной фактор в определении степени подготовленности того или иного социал-демократа «к практической работе», то получается, что и его самого нельзя было отнести к разряду подготовленных, поскольку к моменту написания книги «Что делать?» ему было всего лишь неполных 32 года. Не трудно заметить, что этот возрастной ценз понадобился Ленину для того, чтобы принизить роль социал-демократов второго периода и чохом убрать их с исторической «сцены», то есть из истории русской социал-демократии.

Мрачную оценку дает Ленин третьему периоду: «Это – период разброда, распадения, шатания. В отрочестве бывает так, что голос у человека ломается. Вот и у русской социал-демократии этого периода стал ломаться голос, стал звучать фальшью, – с одной стороны, в произведениях г.г. Струве и Прокоповича, Булгакова и Бердяева, с другой стороны – у В.И. – на и P.M., у Б. Кричевского и Мартынова»{1144}.

Так, одним росчерком пера Ленин решил очернить целую плеяду русских социал-демократов и ученых, стал оскорблять их грубыми насмешками и придирками. Откуда столько желчи и зла? Откуда такая зависть, недоброжелательность? Не потому ли Ленин дает нелестную оценку ученым и общественно-политическим деятелям «третьего периода», злобно обрушивается на них, что он в это время был не удел, находясь в ссылке в Шушенском? Быть может, имеются другие причины, о которых мы не знаем?

Возомнив себя большим специалистом в области философии, политэкономии и других общественных наук, Ленин берется за повальную и огульную критику всех до единого трудов ученых. Взять, к примеру, работу С. Н. Прокоповича{1145}. На эту книгу Ленин в конце 1899 года написал рецензию, но, к счастью, ни одно издание не взяло ее опубликовать[152].

Внимательно изучая «Рецензию», читатель поймет, что это грубая, далекая от научного анализа, амбициозная стряпня. Например, в книге Ленин находит (?) серьезную теоретическую «ошибку», но вместе с тем, не осмеливаясь аргументированно показать «несостоятельность» выводов автора книги, он пишет: «Мы не можем, к сожалению, с достаточной обстоятельностью остановиться на разборе этой ошибки г. Прокоповича и должны отослать читателя к вышеупомянутой книге Каутского против Бернштейна…»{1146} Зато Ленин с лихвой восполняет слабые стороны своей «рецензии» набором бестактных и некорректных слов: «слышал звон, да не понял, откуда он», «русский перепеватель», «страшный г. Прокопович!», «храбрый критик», «геркулесовы столпы», «молиться самоновейшему божку», «не жалея своего лба» и прочие пошлости. В заключительной части своей «рецензии» Ленин, очевидно, потеряв контроль за ходом своих мыслей, проливает свет на неприязнь к Прокоповичу: «Мы, конечно, не стали бы так долго заниматься подобным „исследованием“, повторяющим известную песенку: „наше время не время широких задач“, повторяющим проповедь „малых дел“ и „отрадных явлений“, если бы имя г. С. Прокоповича не было уже рекомендовано всей Европе, если бы „растерянность“ не возводилась многими в наше время в какую-то заслугу, если бы не распространялась мода походя лягать „ортодоксию“ и „догму“…»{1147}

В книге множество сомнительных и ошибочных мыслей и высказываний. Например, Ленин считает, что «о самостоятельной, самими рабочими массами в ходе их движения вырабатываемой идеологии не может быть и речи…»{1148} Думается, что в этом высказывании содержится мысль об интеллектуальной ограниченности рабочих, что в корне ошибочно. Автор книги «Что делать?» не учитывал способности рабочих (особенно одаренных) к самообразованию, саморазвитию, позволяющие им сочетать физический труд с умственным. Не менее ошибочен и такой тезис, где он говорит, что «стихийное развитие рабочего движения идет именно к подчинению его буржуазной идеологии…»{1149}.

Абсурдность этого тезиса совершенно очевидна. И все же стоит сделать одно замечание. Если бы все шло так, как пишет наш «теоретик», то вряд ли буржуазия стала бы подавлять и преследовать рабочее движение.

Завершая свой труд «Что делать?», Ленин выплескивает наружу всю свою реакционность и сгусток бредовых мыслей. Выражая твердую уверенность, что на смену третьего периода – «арьергарда оппортунизма» придет четвертый период, который «поведет к упрочению воинствующего марксизма», Ленин предлагает… вычеркнуть из истории деятельность социал-демократов третьего периода. Вот дословно, что он пишет: «В смысле призыва к такой «смене» и сводя вместе все изложенное выше, мы можем на вопрос: что делать? дать краткий ответ: Ликвидировать третий период»{1150}.

Несколько слов о том, как отнеслась научная общественность к книге Ленина «Что делать?».

Книга подверглась критическому анализу ученых уже вскоре после ее выхода в свет. Известный экономист и философ С. Н. Булгаков, прочитав ее, довольно лаконично и образно заметил: «Ленин нечестно мыслит… До чего это духовно мелко! От некоторых страниц, и несет революционным полицейским участком»{1151}.

А видный ученый-экономист, профессор М. И. Туган-Барановский дал обобщающую характеристику Ленину, как ученому:

Невозможно что-либо добавить к сказанному.

С не меньшим энтузиазмом рекламировалось сочинение Ленина «Государство и революция»[153], названное «гениальным трудом», «выдающимся произведением», «учением о диктатуре пролетариата», «программным документом пролетарской революции», «учением о социалистической демократии»…

Для начала сошлюсь на самого Ленина, который в предисловии к работе обозначает задачи: «Мы рассматриваем сначала учение Маркса и Энгельса о государстве, останавливаясь особенно подробно на забытых или подвергшихся оппортунистическому искажению сторонах этого учения. Мы разберем затем специально главного представителя этих искажений. Карла Каутского, наиболее известного вождя II Интернационала (1889—1914), который потерпел такое жалкое банкротство во время настоящей войны. Мы подведем, наконец, главные итоги опыта русских революций 1905 и особенно 1917 года. Эта последняя, видимо, заканчивает в настоящее время (начало августа 1917 г.) первую полосу своего развития, но вся эта революция вообще может быть понята лишь как одно из звеньев в цепи социалистических пролетарских революций, вызываемых империалистической войной»{1154}.

Как видим, Ленин ставил перед собой три основные задачи, из которых последнюю (3-ю) – «опыт русских революций 1905 и 1917 годов» – сам же решил «отложить надолго…»{1155}.

Так что же содержится в этом сочинении? Прежде чем ответить на вопрос, следует сказать, что из всего объема работы пятую часть составляют цитаты из трудов Маркса, Энгельса, Каутского, Паннекука и других, взятые в кавычки. Так, в четвертой главе почти 40 процентов ее объема занимают тексты, взятые из чужих работ; примерно десятую часть представляет настоянная на сквернословии «вода» («герои гнилого мещанства», «пошлейший оппортунизм», «политическая проститутка» и т. п.); пятую часть текста Ленин отводит «критике» трудов Плеханова, Каутского, Шейдемана, Вандельвельда, анархистов и других представителей различных революционно-демократических партий и течений. Основную часть работы «Государство и революция» (около половины от всего объема) он посвящает изложению и пересказу общеизвестных работ Маркса и Энгельса. Так в чем же заключается «гениальность» сочинения? На этот вопрос ответить непросто. Во-первых, непросто потому, что в столь огромном количестве «воды», сквернословия, абстрактных рассуждений и цитат из чужих трудов читателю сложно найти собственные идеи и мысли автора. А находя их, недоумеваешь: как можно было охарактеризовать эту работу «выдающимся произведением», если в ней сплошь надуманные и абсурдные тезисы да глубоко ошибочные выводы. Для наглядности приведем одну цитату: «Чем демократичнее «государство», состоящее из вооруженных рабочих и являющееся «уже не государством в собственном смысле слова», тем быстрее начинает отмирать всякое государство»{1156}. И самое интересное в размышлениях нашего «теоретика» то, что вплоть до полного отмирания государства одна часть общества (малая – вооруженные рабочие) будет продолжать осуществлять террор и насилие над его большей частью, при необходимости будет прибегать к быстрым и серьезным наказаниям «тунеядцев, баричей, мошенников и тому подобных „хранителей традиций капитализма“… (ибо вооруженные рабочие – люди практической жизни, а не сентиментальные интеллигентики, и шутить они собой едва ли позволят)»{1157}…

Как видим, в этих высказываниях научной теории нет.

А вот компиляции и псевдокритики здесь предостаточно. Так, например. приводится рассуждение Каутского: «В социалистическом обществе… могут существовать рядом друг с другом… самые различные формы предприятий: бюрократическое… тред-юнионистское, кооперативное, единоличное»{1158}. Далее следует замечание Ленина: «Это рассуждение ошибочно, представляя из себя шаг назад по сравнению с тем, что разъясняли в 70-х годах Маркс и Энгельс на примере уроков Коммуны»{1159}.

И это называется критикой? Кстати, Каутский-то оказался прав: в экономике СССР были представлены практически все формы собственности.

Каутский допускает политическую борьбу, целью которой остается «завоевание государственной власти посредством приобретения большинства в парламенте и превращение парламента в господина над правительством»{1160}.

Но Ленина этот способ не устраивает. Он признает лишь такую борьбу за власть, при которой осуществляется акт насилия, проливается человеческая кровь (но не своя, конечно). Поэтому он считает, что размышления Каутского о политической борьбе за власть через парламент – «чистейший и пошлейший оппортунизм, отречение от революции на деле, при признании ее на словах”{1161}. Словом, оскорбления по адресу Каутского – налицо, а научная аргументация критики отсутствует, что попахивает демагогией и фразерством. Каутский явно цивилизованнее и демократичнее Ленина, который даже не хочет понять идейное содержание и реалистичности тактики политической парламентской борьбы за власть.

И еще один вопрос, касающийся “вклада” Ленина в разработку «теории советского государства». На эту тему написаны сотни работ, защищены сотни докторских и кандидатских диссертаций. Между тем, как выясняется, до октябрьского переворотаЛенин не имел понятия, как распорядиться властью, если удастся ее захватить. Он знал только лишь, что она ему нужна. Такая постановка вопроса, возможно, покажется странной. Но, как говорится, факты – упрямая вещь. Они содержатся в письме членам Центрального Комитета РСДРП(б)[154], написанном Лениным вечером 24 октября 1917 года. В нем он всячески пытается убедить членов РСДРП(б) начать вооруженное восстание и захватить власть, не дожидаясь на этот счет решения Второго съезда Советов. Очевидно, в состоянии крайнего возбуждения Ленин делает откровенное и, я бы сказал, поразительное признание в отношении дальнейшей судьбы Российского государства. Вот что он пишет: «Взятие власти есть дело восстания; его политическая цель выяснится после взятия»{1162}. Этим признанием Ленин фактически дал понять, что никакой теории пролетарской революции, теории построения социализма и коммунизма нет и что все это подлежит выяснению уже после захвата власти.

Не имея собственных научных идей и разработок, Ленин слепо восторгается критикой Энгельса Готской программы, где тот говорит, что «пролетариат еще нуждается в государстве, он нуждается в нем не в интересах свободы, а в интересах подавления своих противников…». Не замечая всей абсурдности суждения Энгельса, Ленин и так, и эдак пересказывает его содержание, обрушивается то на «оппортуниста» Бебеля, то на «анархиста» Бакунина, еще больше запутывает вопрос об исторической роли и значении государства. События в Восточной Европе и в бывшем СССР в конце 80-х – начале 90-х годов, приведшие к полному краху коммунистической системы, ярко и наглядно показали всему миру всю несостоятельность и вредность так называемой марксистско-ленинской идеологии вообще, и очевидную нелепость «учения» о государстве в частности.

В работе «Государство и революция» Ленин затрагивает и вопрос о диктатуре пролетариата. «В капиталистическом обществе, – пишет он, – мы имеем демократию урезанную, убогую, фальшивую, демократию только для богатых, для меньшинства. Диктатура пролетариата, период перехода к коммунизму, впервые даст демократию для народа, для большинства, наряду с необходимым подавлением меньшинства, эксплуататоров»{1163}.

Как нам сегодня оценить это заявление? Дай Бог, чтобы в нашей стране было столько же демократии, сколько ее сегодня в так называемых «капиталистических» странах. Более 80 лет прошло со дня захвата Лениным власти, а правового государства у нас нет и по сей день. 10 декабря 1948 года Генеральная Ассамблея ООН приняла резолюцию о вступлении в силу Всеобщей декларации прав человека. Этим правом пользуется весь цивилизованный мир. В первой же статье декларации провозглашается: «Все люди рождаются свободными и равными в своем достоинстве и правах». Между тем у так называемого теоретика, Ленина, читаем наиабсурднейшую запись: «Пока есть государство, нет свободы. Когда будет свобода, не будет государства»{1164}. Более 40 лет прошло со дня принятия Всеобщей декларации прав человека, а парламент СССР все не мог решиться, точнее, не желал ратифицировать этот гуманнейший документ. Вот цена «самого гуманного в мире демократического государства»! И это потому, что Ленин создал полицейское государство, в котором народу была отведена роль раба, лишенного подлинной свободы. В сущности, он основал общественно-политический строй, на целый порядок отбросивший общество назад.

Но в то время Ленин не имел морального права критиковать буржуазную демократию. Судите сами.

В ночь с 1 на 2 марта 1917 года Временное правительство вынесло постановление о полной и немедленной амнистии по всем политическим и религиозным делам, террористическим покушениям и военным восстаниям. Оно провозгласило политическую свободу во всех формах: свободу слова, печати, союзов, собраний и стачек. Причем эти свободы распространялись и на военнослужащих. Временным правительством было образовано Особое совещание по подготовке проекта закона о выборах в Учредительное собрание… А с чего началось «царствование» Ленина? Чем реально стала его власть для народа? Вспомним его требования без суда и следствия расстреливать на месте инакомыслящих, сомнительных и колеблющихся, включая стариков и детей. Вспомним тюрьмы и концлагеря, куда он сажал своих политических противников (или высылал их за пределы страны). Ленин упразднил все политические свободы, публично разогнал Учредительное собрание. По его приказу расстреливали мирные демонстрации и митинги. И все это называлось пролетарской демократией.

В связи с этим нелишне будет вспомнить и то, что арестованному Ленину в 1896 году разрешалось без ограничений писать письма, получать книги, одежду, заниматься литературной деятельностью. Он был обеспечен продуктами, причем имел даже возможность соблюдать диету. По его заказу, в тот же день, приносили минеральную воду из аптеки. Спал он по девять часов в сутки. С его слов известно также, что политические ссыльные получали пособие на жизнь от государства. Причем оно выдавалось и на членов их семей{1165}. Знал Ленин и о судьбе члена революционной организации «Народная Воля» – Веры Засулич, стрелявшей в петербургского градоначальника Ф. Трепова (в отместку за приказ наказать розгами политического заключенного Боголюбова) и оправданной 31 марта 1878 года судом присяжных. Знал он и о том, что Александр II приехал взглянуть на молодую героиню, дерзнувшую бороться с жестокостью и несправедливостью властей…

И последнее замечание.

В 33-м томе «полного» собрания сочинений Ленина, в котором опубликована работа «Государство и революция», отмечается, что она «написана В. И. Лениным в подполье (в Разливе и Гельсингфорсе) в августе – сентябре 1917 года» (с.343). На страницах же 391—406 указанного тома приведен указатель литературных работ и источников, цитируемых и упоминаемых В. И. Лениным в работе «Государство и революция». Между тем в этом указателе имеются работы, опубликованные в 1918—1919 годах. Напрашивается вопрос: каким образом Ленин, находясь в «шалаше» летом 1917 года, использовал работы, опубликованные в советское время? Пикантная история, нечего сказать.

О диктатуре пролетариата Маркс и Энгельс писали еще в «Манифесте Коммунистической партии». Не раз эту идею повторял (в различных интерпретациях) и Ленин. Но в его рассуждениях имеется тщательно скрываемая подоплека. Чего, например, стоит положение IX пункта «Проекта программы Российской социал-демократической рабочей партии»: «Чтобы совершить… социальную революцию, пролетариат должен завоевать политическую власть, которая сделает его господином положения и позволит ему устранить все препятствия, стоящие на пути его великой цели. В этом смысле диктатура пролетариата составляет необходимое политическое условие социальной революции»{1166}. Прекрасный образчик демагогического приема! И, надо сказать, подобными приемами Ленин владел великолепно.

В заметке «К истории вопроса о диктатуре» Ленин преподносит еще одну любопытную мысль. «Дело в том, – пишет он, – что бывает диктатура меньшинства над большинством, полицейской кучки над народом, и бывает диктатура гигантского большинства народа над кучкой насильников, грабителей и узурпаторов народной власти»{1167}. И тут он в своем амплуа! Известно, что после октябрьского переворота (как и до него) крестьянство составляло абсолютное большинство (80%) населения России. И это большинство подверглось грабежу и насилию со стороны коммунистов, составляющих меньшинство, которые насильственным путем изъяли у него в 1918—1919 гг. 110 млн. пудов, в 1919—1920 гг. – 220, в 1920—1921 гг. – 285 млн. пудов хлеба{1168}. Кстати, лозунг диктатуры пролетариата вступал в противоречие с провозглашенным Лениным союзом рабочего класса и крестьянства. О каком союзе между грабителями и их жертвами могла идти речь? Поэтому «диктатура пролетариата» была отрицательно воспринята крестьянством. Но эти вопросы не интересовали ни Ленина, ни его единомышленников. Для них был важен итог политической борьбы.

Что же касается пролетариата, то он никогда не был «господином положения» и не обладал властью. Фактически она всегда была в руках партийной верхушки. Выработанные центральным партийным аппаратом формы взаимоотношений обеспечивали ей ведущую роль в системе диктатуры пролетариата. Последняя была не чем иным, как диктатурой одной партии, а точнее, диктатурой высшего партийного руководства во главе с Лениным. Как тут не вспомнить слова Г. В. Плеханова, который пророчески писал: «Диктатура одной партии кончится диктатурой одного человека».

Еще одна работа Ленина примечательна с точки зрения методов управления общественно-политической и хозяйственной жизнью страны. В «Черновом наброске проекта программы» партии, обсуждавшемся на VII экстренном съезде РКП(б), он поставил перед коммунистами задачу «довести до конца, завершить начатую уже экспроприацию помещиков и буржуазии, передачу всех фабрик, заводов, железных дорог, банков, флота и прочих средств производства и обращения в собственность Советской республики»{1169}.