Из газеты

* * *

Да, все могло сложиться иначе, успей он проскочить раньше поезда, или, наоборот, задержись на переезде чуток, или не вздумай спрямить путь и проехать по знакомому зимнику вместо шоссе, или просто смотри он в другую сторону, когда мчался параллельно железной дороге, параллельно поезду Нижний – Москва, причем двигаясь какое-то время с равной с ним скоростью!

Нет, Долохов совершенно не жаловался на судьбу. Напротив, благодарил ее. Все-таки не каждый день выпадает такое потрясающее событие, как жизнь человеку спасти. В буквальном смысле слова. Ведь что с ней сталось бы, с этой бедолагой? Замерзла бы в сугробе, это как пить дать. И если бы даже пришла в сознание, что бы она делала? Куда подалась бы? Где искала бы помощи? Вообще хватило бы у нее сил добраться до дороги?

Он сбросил скорость, обернулся к заднему сиденью и мельком глянул на свою невольную попутчицу. Конечно, в сознание она не скоро придет, но, насколько Долохов смог установить при беглом осмотре, «повреждений, несовместимых с жизнью», как пишут в милицейских протоколах, у нее нет. Руки-ноги целы, голова тоже, лицо не повреждено. Ну, волосы были забиты снегом, но теперь снег растаял, волосы уже просто влажные. Ей повезло дважды, этой незнакомке: во-первых, поезд уже сильно-таки сбросил скорость на подступах к городу, во-вторых, она угодила при падении в сугроб. Если бы та сволочь, которая ее столкнула, вернее, сбросила с поезда, спустилась чуть ниже по ступенькам, женщина упала бы на насыпь и пострадала сильнее. Может быть, вовсе разбилась бы или даже оказалась затянутой под колеса. Но сволочь явно боялась свалиться сама, поэтому так и вышло, что жертва угодила в сугроб, наметенный под насыпью. И провалилась туда чуть не с головой, Долохов ее с трудом вытащил. Да и пробрался он к ней с трудом, сам то и дело утопая в глубочайшем снегу. И его почему-то не оставлял при этом страх, что вот-вот из темной дали, куда умчался состав, вдруг появится свет, раздастся грохот, поезд вернется задним ходом, и из восьмого вагона (каким-то чудом он успел – не номер заметить, конечно, и не порядок посчитать, а успел зафиксировать то, что вагон находился перед рестораном, стало быть, был восьмым) выскочит тот мужик (вышеназванная сволочь!) и ринется прямиком по сугробам – отыскивая свою жертву. Быть может, он успел заметить, что жертва упала удачно, а значит, может остаться жива, очухаться, добраться до людей, поднять тревогу…

Бред это был, конечно: ну как может вернуться поезд?! Но ведь он будет стоять во Владимире на запасном пути целый час. И если убийца хоть на миг усомнится в том, что прикончил эту женщину, он вполне может найти машину, поехать вдоль линии железной дороги и довести свое черное дело до логического завершения… Звучало это, мягко говоря, не очень правдоподобно и осуществимым вот так, запросто, не казалось, а все же Долохова подстегивало невероятно, заставляло ломиться прямиком через тальник, не искать удобной тропинки (да и кто бы их протаптывал тут, эти тропинки?!), вынуждало спешить изо всех сил. Найдя женщину, он только бегло убедился, что жива, оттащил (на руках нести было невозможно по таким снежным завалам, да и тяжеленькая она оказалась, эта долговязая жертва поездных злодеев!) к своему джипу, затолкал ее на заднее сиденье и погнал к городу, изредка оглядываясь, приостанавливаясь, проверяя, как она там, дышит ли.

Дышала. Но в сознание не приходила. И до сих пор не пришла, хотя уже два часа миновало после случившегося. Черт, ей бы врача, конечно… Ничего, скоро появится врач! Хотя его пришлось добывать, словно джинна из бутылки. Причем бутылка покоилась на дне совершенно другого моря, не того, на берегу которого стоял сам Долохов.

Это выражаясь фигурально, конечно. Но вот такие выходили нынче сказки тысячи и одной ночи…

В его собственных планах все пошло наперекосяк после того, как он подобрал эту бедолагу.

Он ведь думал, будет как?

Домчится до вокзала, сразу сообщит в милицию о том, что видел. И убедит ментов пройти к поезду, чтобы задержать человека в форме железнодорожника, который находится в восьмом вагоне. Странно, конечно: Долохов смотрел на эту сволочь несколько мгновений, а увидел и запомнил довольно многое. В частности, то, что сволочь была в форме. И он вроде бы разглядел еще и очертания женской фигуры позади этого мужика. Возможно, и проводница была в курсе дела…

Кстати, в том, что Долохов увидел так много, как раз не было ничего невероятного, ему не единожды приходилось убеждаться, насколько обостряется механическая, вернее, фотографическая память в моменты сильных потрясений. А то, что он испытал, иначе, чем потрясением, назвать нельзя. Многое пришлось ему в жизни повидать, но эта сцена… сцена преднамеренного, хладнокровного убийства женщины!..

К счастью, все это оказалось только покушением на убийство. Сорвалось дело!

Короче, он собирался сообщить обо всем в милицию, потом отвезти неизвестную женщину в больницу, ну а затем заняться своими делами. И сначала действовал в соответствии с этими планами. Он поставил машину неподалеку от входа в вокзал, еще раз поглядел на свою пассажирку, запер дверцы и вбежал в здание. Поезд, надо полагать, уже высадил своих пассажиров и отошел на запасной путь. И человек, которого Долохов должен был перехватить во Владимире, наверное, вздохнул свободно. Уверился, что от него окончательно отвязались. Решил, что именно он на этом свете самый хитрый, самый умный и самый крутой. Небось спокойно спит теперь на своем пятом месте, в своем восьмом вагоне.

Забавное совпадение, кстати, насчет восьмого вагона. Может быть, он что-то видел или слышал? Может, он даже сможет узнать того злодея в форме? Ну что ж, надо полагать, милиция подробно допросит всех пассажиров. Разбудит их среди ночи и допросит… То есть в Москву этот скользкий тип прибудет уже должным образом взбудораженным. А тут его и встретит Долохов. И эта пакость поймет, что его неприятности не кончились, а только начинаются!

Как говорится, человек предполагает, а бог располагает. Зал ожидания был пуст, это понятно, и ни одного мента там, против обыкновения, не наблюдалось. Долохов немного помотался по залу, потом свернул в боковой коридор, где, по его расчетам, вполне могли оказаться такие необходимые вокзальные атрибуты, как медпункт, комната матери и ребенка, а также линейный отдел милиции.

Он обнаружил не только искомое, но также парикмахерскую и кабинет начальника вокзала, миновал все ненужные вывески и, стукнув в дверь отделения милиции, сунулся туда.

Но тотчас замер на пороге, увидев, кроме четырех парней в милицейской форме, худенькую женщину в куртке, наброшенной на китель проводницы.

Все разом обернулись к Долохову и уставились на него – сказать, что уставились неприветливо, значит совершенно ничего не сказать.

– Вам что? – сурово спросил один милиционер, а второй рявкнул нетерпеливо:

– Подождите за дверью!

Долохов повиновался. Надо отметить, что никогда, даже в армии, он не подчинялся приказам с такой готовностью! А если по правде – с облегчением. Что-то было в обведенных нелепыми синими тенями глазах проводницы невыразимое… Долохову стало здорово не по себе, когда он встретился с ней взглядом. Разумеется, он совершенно не рассмотрел проводницу, маячившую позади железнодорожника, который выталкивал из тамбура женщину, спасенную Долоховым, однако лицо вот этой проводницы, стоявшей в милицейском кабинете, разглядел отлично. У него была отменная память на лица, он мог заранее сказать, что прежде никогда этой изможденной тетки не встречал, а если бы встретил, то непременно запомнил бы ее. О таких говорят: со следами былой красоты. Видимо, и впрямь была когда-то красавица. Похожа на звезду немого кино, а может, 30-х или 40-х годов, когда в моде были такие полубезумные, очень нервные лица. Впрочем, сейчас о ней совсем другое можно сказать: краше в гроб кладут. Накрашена так, словно проделывала это в темной комнате, нарочно повернувшись к зеркалу спиной. Сущее пугало. Но самое страшное в ней – выражение глаз. Совершенно мертвые.

Странно, что это ничуть не насторожило ментов. Вид у тетки такой, словно она только что сбежала из вытрезвителя, не приняв положенных процедур. А они внимают каждому ее слову, как будто перед ними Катерина Андреева с последними теленовостями!

А что она там изрекает, кстати? Долохов приник ухом к двери кабинета, оставшейся приоткрытой, и начал слушать. Вернее, ловить долетавшие до него обрывки разговора.

– Конечно, прежде всего надо вынести труп так, чтобы никто не заметил. Если пассажиры… Расписание нарушать не…

Это говорит кто-то из милиционеров. Видимо, местное начальство. Голос командирский.

Какое-то время ничего было не разобрать. Потом прорезался вопрос:

– …могла убиться насмерть?

– Поезд промчался слишком быстро, – нервно сказала проводница. – Я не видела, куда она упала.

– Почему не сорвали стоп-кран?

Вопрос прозвучал так отчетливо, словно кто-то приблизился к двери и стал рядом.

Долохов вжался в стену.

– Какой смысл? Станция рядом… если она жива, все равно придет в город, больше ей деваться некуда! – выкрикнула женщина.

– Какие-нибудь ее документы остались?

– Только корешок билета. На нем фамилия – Ярушкина Е. Д., номер паспорта.

– Сумасшедшая баба! – Голос милиционера был полон насмешки. – Ее же найти – делать нечего. Берется убивать – так хоть бы следы толком замела!

– Ой, не знаю, как там все на самом деле было! – Голос проводницы. – Может, она и не хотела его прикончить. Скорей всего, этот мужик к ней полез, она и хватила его бутылкой. А потом испугалась и решила спасаться. Успела одеться, вышла из купе, уже полвагона прошла, но тут меня увидела и потеряла голову. Бросилась бежать, ну и…

– Не исключено, – поддакнул важный мужской голос – тот, с командирскими интонациями. – Звучит очень убедительно.

– Конечно, конечно, она меня испугалась, – зачастила проводница. – Если б я знала, что она станет со ступенек сигать, я б к ней и близко не подошла. Я ж не думала, что так получится! И уж, конечно, не догадывалась, что у меня в третьем купе труп!

– Хорошо, успокойтесь, – раздался командирский голос. – Что случилось, того уже не исправишь. Сейчас я вызываю бригаду, экспертов и все такое. Вы купе хоть заперли, чтобы туда никто не мог войти?

– Заперла, – отозвалась проводница. – А как же! Никто ничего не знает. Только поезд остановился, я сразу к вам побежала.

– Ладно, пошли, ребята! – послышалась команда, и, если бы Долохов за секунду до этого не отшатнулся к противоположной стене, его запросто могли бы застать на месте преступления – подслушивающим под дверью.

Удрать из здания вокзала он уже не успевал. Мелькнуло мгновенное искушение скрыться за коридорный поворот, однако Долохов понимал, что это было бы глупостью. Кто-нибудь из ментов, выйдя на привокзальную площадь, мог бы поинтересоваться его машиной, которая, правда, стояла на стоянке и все такое, но все же… Увидели бы женщину, лежащую на заднем сиденье. Что, если бы это стало известно проводнице, которая мигом опознала бы беглянку?