Анна Александровна Аксакова проживала на Сергиевской улице совместно с двумя престарелыми тетками, одна из которых звалась Пульхерией, нюхала табак и молодилась, а другая - Авророй, которая, напротив, все время изображала из себя умирающую и брала на себя труд учить всех и каждого, рассыпая советы направо и налево. Этой суровой менторше, которую, как говорили в свете, побаивался и стар и млад, умела противостоять одна только ее своенравная племянница. Но тетка ее любила и порою даже с ней соглашалась, а после расторжения помолвки со Строгановым зауважала Анюту еще сильнее.
      Экипаж остановился у парадного подъезда двухэтажного белокаменного дома с колоннами. Я помог своей даме выбраться из кареты и направился прямиком к особняку, дернул ручку звонка, и дверь незамедлительно отворилась. Лакей оглядел нас с Мирой зоркими глазами с головы до пят, на мгновение его взгляд задержался на моей спутнице, затем скользнул по моим сапогам с узкими голенищами и остановился на экипаже. Оценив все увиденное, он отнесся к нам как к настоящим аристократам. Из чего я заключил, что лакею не откажешь в здравом уме.
      Слуга проводил нас в гостиную с огромными зеркалами. Через некоторое время на пороге появилась хозяйка и радостно заулыбалась при виде Миры. Charmee de vous voir, - запела она дежурную фразу.
      Индианка представила меня:
      - Яков Андреевич Кольцов, поручик в отставке, - и добавила, полусерьезно-полушутя:
      - Мой господин и повелитель.
      Анне Александровне шутка понравилась.
      - Вы были на Востоке, - мечтательно сказала она.
      Я согласно кивнул и только теперь принялся за изучение объекта, а он и в самом деле представлял из себя огромный интерес, особенно для ловеласа. Вот только если бы не характер!
      Анна Аксакова была обладательницей огромных зеленых глаз с полуопущенными богатыми ресницами, боярских соболиных бровей, чуть вздернутого тонкого носа и пухлого чувственного рта. Ее золотистые волосы на темени были собраны в пучки и спрятаны под тонкую жемчужную сетку. Одета она была в вышитую канзу с тончайшим кружевом валансьен, как я полагал, напрямую выписанным из Франции.
      "Не пара ей Виталий, не пара", - заключил я, едва только увидел Анну Аксакову.
      - Пройдемте, пожалуйста, в столовую, - попросила она, подобрала обе свои юбки и поманила нас за собой. Мы вслед за ней покинули комфортно обставленную, гостиную.
      Столовая в этом доме была скромная, но уютная. В центре комнаты, между двух окошек, располагался огромный стол с закуской. Разговор поначалу как-то не клеился, но в итоге мне на правах скорбящего друга ее покойного жениха все-таки удалось Анну Александровну мало-помалу расспросить о ее расстроившейся помолвке.
      Особо расстроенной бывшая невеста не выглядела, скорее наоборот, можно было подумать, что она испытывает огромное облегчение.
      - Где же я слышала вашу фамилию? - пыталась вспомнить Анюта.
      - Не расстраивайтесь, - успокаивал я ее, немного лукавя. - Не так уж это и важно.
      - Были ли вы на похоронах? - спросил я ее чуть позже, когда горничные стали убирать со стола.
      - Была, - вздохнула Анна Аксакова, и прозрачные глаза ее с томной поволокой все-таки заблестели от нахлынувших слез.
      - Вы любили его? - спросил я с сочувствием.
      Она подняла на меня глаза и медленно выговорила:
      - Не знаю, - Анна помолчала немного, а потом нервно воскликнула:
      - Вы только подумайте, я бы уже овдовела!
      - Но вам вопреки всему удалось-таки избежать столь печальной участи, - заметил я с невольной иронией.
      Мира бросила на меня укоризненный взгляд и ущипнула за локоть. Хотя она ничего при этом не сказала, но я так и услышал ее слова:
      "Яков Андреевич, вы просто невыносимы!"
      И я отмахнулся от ее взгляда, словно от наваждения.
      - Что с вами? - поинтересовалась Аксакова.
      - Нервы, - я улыбнулся как можно любезнее. - Вы ведь тоже готовы расплакаться!
      - Даже не знаю почему, - ответила Анна. - Виталий-то интересовался мной только корысти ради!
      - Вы считали его мошенником?
      - Ну что вы, - возмутилась Аксакова. - Это, пожалуй, сказано слишком громко! - она улыбнулась и рукою поправила и без того безукоризненную прическу. - Виталия погубило его пагубное пристрастие, - сказала она даже с некоторым презрением. - Он обещал мне бросить играть. Я ведь как-то ссудила ему семьсот рублей, - Анна махнула рукой. - Но все без толку!
      - Вы уверены в том, что он покончил с собой?
      Анна вспыхнула и пролепетала:
      - А вы полагаете, что?..
      - Я только интересуюсь, - сказал я в ответ.
      - Но это очень странно, - заметила Анна Александровна. - Хотя...
      Я насторожился, мне показалось, что девушка что-то знает, но не решается мне сказать.
      - Вы вспомнили что-то подозрительное? - поинтересовался я.
      - Я видела его в обществе странного человека, типа пренеприятнейшего... По-моему, он промышляет себе на жизнь чем-то грязным, мерзким, - Анна сморщила свой очаровательный носик. - Мне кажется, что он шулер, - добавила девушка вполголоса, словно считала это слово неприличным в устах воспитанной девицы, каковою она считала себя.
      Я заключил, что наш разговор удался, и покинул Анну вполне довольный собой, особливо от того, что ее знаменитые тетушки так и не появились. Паче всего меня радовало отсутствие Авроры Вениаминовны.
      В карете, уже оставив Сергиевскую улицу далеко позади, я вспомнил про записки Виталия, заглавную букву "А" и цифру семьсот. Выходило так, что под этой буквой Виталий обозначил свою невесту.
      - Где ты познакомилась с Анной? - обратился я к Мире, погруженной, похоже, в собственные невеселые мысли. Индианка не сразу меня услышала.
      - Мира! - снова позвал я ее.
      В этот раз Мира отозвалась:
      - Вы о чем-то спрашивали, Яков Андреевич?
      Я кивнул и повторил свой вопрос.
      - Меня с ней познакомил Рябинин, - невозмутимо ответила индианка, словно говорила о вещах само собой разумеющихся.
      Серж Рябинин, мой приятель, гвардейский офицер, жгучий брюнет с цыганскими глазами, с некоторых пор сделался ее поклонником, которому она так и не удосужилась ответить взаимностью, но тем не менее благосклонно принимала его ухаживания.
      - И какое же отношение он имеет к Аксаковой? - осведомился я, начиная уже терять терпение. От дела Виталия Строганова у меня к этому времени голова кругом пошла.
      - Самое непосредственное, - сказала Мира, поправив кружевные манжеты.
      - А нельзя ли конкретнее? - я весь уже превратился в натянутую пружину, готовую вот-вот лопнуть.
      Мира это заметила и воспользовалась моментом, чтобы поиграть на моих нервах. Скорее всего, это была маленькая месть с ее стороны в ответ на мое невольное невнимание.
      - Разумеется, можно, - отвечала она. - Серж приходится ей каким-то троюродным кузеном.
      - Так, значит, - воскликнул я, - он тоже может что-нибудь знать о Виталии!
      - Думаю, да, - согласилась Мира.
      Тогда я и велел своему кучеру свернуть на другую дорогу, которая вела к дому Рябинина.
      Сергей был искренне рад нашему визиту, главным образом внезапному появлению Миры у него в гостях. Он по-прежнему был ею очарован, как в первый день знакомства.
      Индианка уселась в массивное темно-зеленое кресло в имперском стиле и полностью погрузилась в изучение орнаментального рисунка на стенах.
      - Мы по делу, - сказал я Сержу многозначительно. Он поднял удивленные брови и, ничего не понимая, уставился на меня. Рябинин был в курсе того, чем я занимался, и знал о моем членстве в Ордене, но в обстоятельства своих дел я его обычно не посвящал.
      - Буду очень рад, Яков Андреевич, оказаться вам чем-нибудь полезным, - ответил он, и лицо его сделалось сосредоточенным.
      - Речь пойдет о вашей родственнице Ане Аксаковой и о Виталии Строганове. Главным образом меня интересует Анин жених, - я перешел сразу к делу.
      Сергей Арсеньевич немного задумался, помолчал, покрутил нафабренные усы и только потом заговорил, прервав затянувшуюся паузу:
      - Мне этот господин никогда не внушал доверия, и я не скрывал этого от Анны!
      Мне вспомнилось ангельское личико Строганова, его светло-голубые глаза, белокурые завитки волос, нежная улыбка. Неужели я совсем не знал этого человека? Я и подумать не мог двумя днями раньше, что о нем кто-нибудь сможет так неподобающе отзываться!
      - И в чем же причина неприязни? - сухо осведомился я.
      - В его пороке! - воскликнул кавалергард.
      - А разве вы сами не играете в карты? - напомнил я Сержу. Или он запамятовал, при каких обстоятельствах мы с ним познакомились?! Серж проиграл мне партию в карты, хотя справедливости ради я должен заметить, что произошло это не случайно, и я лишь позволил ему отыграться, что, в общем-то, и послужило началом наших с ним приятельских отношений.
      - Играю, - не стал отрицать Рябинин. - Но я не болен, - произнес он едва ли не по слогам. - Виталия сгубила страсть, и я очень рад за Анечку, что она не связала свою жизнь с этим человеком. Мне даже кажется, - добавил Серж, - что умер он не по своей воле. Долги долгами, но что-то тут не так!
      - Почему вы так считаете? - ухватился я за предоставленную мне возможность разузнать об этом деле побольше. - Возможно, он страдал от того, что его бросила невеста!
      - Вся его жизнь была окружена какой-то таинственностью, иногда он исчезал, не сказав ни слова, и Аня переживала, - сказал Рябинин.
      Но в этом для меня не было ничего удивительного, принадлежность к "Золотому скипетру" иногда вынуждала человека вести в некотором роде странный образ жизни.
      - И больше никаких оснований? - спросил я разочарованно.
      - Он водил дружбу с подозрительными личностями, - продолжил Серж.
      - С кем именно?
      Рябинин пожал плечами и сказал:
      - Имен я не знаю. Но один такой тип крутился возле него последнее время постоянно.
      - Ну, припомните хотя бы какие-нибудь приметы, - попросил я его. Как он выглядел?
      - Невысокий, одевался обычно франтом, на лбу написано, что пройдоха. Глазки такие узкие, бегают все время, по-моему, серые или светло-карие, болотного такого оттенка. Нос широкий с горбинкой, губы толстые, мясистые. В общем-то ничего особенного, никаких особых примет, ни родимых пятен, ни шрамов, - ответил Серж.
      - А жаль, - вставила свое слово Мира.
      - Жаль, - согласился Сергей Арсеньевич. - А, вспомнил, - он поднял вверх указательный палец. - Виталий как-то проговорился, что он - игрок. Я полагаю - шулер!
      - Это тот самый, о котором вы, Серж, так много рассказывали, в цветном жилете и с седыми бакенбардами? - спросила индианка, вдруг заинтересовавшись нашей беседой.
      - Абсолютно точно! - подтвердил Рябинин.
      - Но вы же утверждали, что он заика, - сказала Мира.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.