Несколько ночей Андрей торчал на причале, но Евгений Борисович ни разу и не появился. По мобильному телефону Андрей с Артемом вели недолгие беседы.
      Спустя четыре ночи Андрей сообщил Артему, что хочет с ним поговорить. Они встретились вечером в том же садике неподалеку от дома Евгения Борисовича. Теперь Андрей тоже не имел представления, где живет его компаньон. Может быть, он так и остался у своего «сумасшедшего друга», но не хотел, чтобы Андрей знал об этом.
      — Я слишком долго исполняю почти все твои приказания, какими бы идиотскими они ни были, — начал Андрей. — Теперь я хочу знать о твоих задумках на ближайшее будущее. Как ты собираешься вытащить с острова мою жену? Мне кажется, мы занимаемся сейчас бессмысленным делом. Что нового я могу узнать, торча каждую ночь на пристани?
      — Ты торопишь время, дорогой мой, потерпи и совсем скоро ты увидишь свою женушку, обнимешь ее и…
      — Знаешь что, с этого момента я хочу знать все, что ты задумал, иначе наши пути расходятся. Я пойду своим путем, пусть неправильным, но никто не будет держать меня за дурака.
      Артем долго смотрел на него, сердито нахмурив брови. Но Андрей знал, что это опять игра и он не сердился, просто пугал…
      — Ну хорошо, — сказал Артем, наконец намолчавшись. — Я скажу тебе, что я задумал. Короче, я жду только одного, чтобы наш Геша сел в катерок и съездил на остров. Что он будет там делать, меня не волнует. Самое главное, что к дну его катерка я примастырил «маячок», который даст мне соответствующий сигнал. По этому сигналу я определю, в какой части залива находится его катерок. Таким образом можно приблизительно выяснить, где расположен остров. Потом мы на денежки горбуна покупаем несколько катерков, нанимаем десяток наемников-головорезов, раздаем им оружие. Его у нас сейчас, как ты знаешь, навалом. И вперед! Мы от этого острова камня на камне не оставим, если нам не отдадут наших людей. Этот акт терроризма я считаю вполне обоснованным. И людишки у меня есть надежные, которые с оружием обращаться умеют. Да взять хотя бы одного моего «сумасшедшего друга», а у меня таких, как ты, десяток наберется… Ну как тебе мой план?
      — Слишком прямолинеен, — признался Андрей.
      — Зато красиво! Океан огня, море крови!.. Это ж мы какой салют устроим!
      — У меня есть другой, может быть, менее шумный и красочный, но тоже террористический.
      — О! Это уже по-нашему, по-буржуински! Давай свой террористический план.
      — Я предлагаю взять заложников, — сказал Андрей. — И, приставив к их башкам пистолет, потребовать, чтобы Евгений Борисович привез с острова мою жену и твоего человека.
      — Прекрасная мысль! — радостно воскликнул Артем. — Как я сразу не догадался. Лучше всего захватить трамвай в час пик или электричку метро, а потом угнать ее в Америку. Гениально!
      — Погоди стебаться, — перебил Андрей. — Я имею в виду его двух собак. Ты видел, как Евгений Борисович их любит? Да такой любви я сроду не встречал! Я думаю, что если есть на земле существа, ради которых он рискнет жизнью, так это две гнусные голошерстные твари, на которых без омерзения смотреть невозможно.
      Артем молча глядел на Андрея. Тот продолжал:
      — В любом случае мы выигрываем. Во-первых: мы сажаем его в катер и отправляем на остров. В то время, когда я буду с собаками в его квартире, ты отвезешь его на пристань, посадишь в катер, отправишь на остров и по «маячку» проследишь за тем, куда он направляется. Для верности и спокойствия обоюдного можно к дну катерка привесить радиомину и, если что, отправить его к едрене фене. Но это на крайний случай. А если не привезет, собачек к стенке или в обмен на наших людей. Я так думаю, что Евгений Борисович там на острове не последний человек. Как тебе мой план?
      — План как план, может проканать, — некоторое время помолчав, сказал Артем. — А остров приступом мы всегда взять успеем. Никуда он от нас не денется. Верно я говорю?
      — Вот только, — Андрей задумался, — эти люди, которые следят за Евгением Борисовичем. Они беспокоят меня больше всего. Трудно будет мимо них проскочить.
      — Это верно, — согласился Артем. — Но они уже неделю как за Гешей не следят почему-то. Хотя для обнаружения «жучков» у меня имеется аппаратура, кстати, я ее на складе у горбуна прихватил. С ходу определяет. А когда я с Гешей выйду из квартиры, тут я уже буду под его защитой: лебедята решат, что я с ним, и меня не тронут. Кто вообще додумается, что его захватили? Ну поехал прошвырнуться на катерочке…
      — Хорошо, тогда давай завтра это дело и провернем. Завтра четверг, домработница бывает и пятницу, следовательно, можно попробовать.
      — О, кей! План мне начинает нравиться. Сегодня придется поднырнуть под его катерок, поставить минку. Значит, до завтра.
      Договорившись встретиться утром здесь же в садике, Андрей пошел домой.
      План по захвату собак он считал провальным и удивился, что Артем почти сразу согласился на нею. Сам Андрей очень сомневался, не представляя себе, что двух собак можно любить до такой степени, что, рискуя жизнью, пытаться вывезти с острова людей. Да, может быть, и вывезти их оттуда нельзя. Кто знает полномочия Евгения Борисовича, да и захочет ли он? Но если будет хоть какое-то сомнение, его вместе с катером можно подорвать. Дело это нехитрое — Артему, похоже, хорошо знакомо. Но еще более безнадежным он представлял себе взятие острова штурмом. Это уж совсем безумие.
      Сегодняшней ночью Андрей дежурить на пристань не пошел. Завтра был решающий день, когда они наконец, если ничто не помешает, перейдут от пассивного слежения к активным действиям, и тогда есть надежда увидеть Таню…
      Андрей плохо спал эту ночь. Он уже привык жить по чужим документам, в чужой, неизвестно чьей квартире… и вообще вести странный образ жизни, как будто это не он, а кто-то другой. Да, наверное, это действительно стал другой человек: характер у Андрея сильно переменился и уже совсем не походил на тот мягкий и незлобливый, каким был до всего этого. Раньше он не представлял себе, что может выстрелить в человека… А сейчас… сейчас уже проблемы такой нет, она осталась под другой фамилией, в прошлой жизни. Единственное настоящее, что было сейчас в нынешней его жизни, это новый и на данный момент единственный его друг — Руслан.
      Утром, выглянув в окно, Андрей поморщился — день выдался пасмурный и холодный, всего двенадцать градусов.
      Андрей достал пистолет и осмотрел его — все было в порядке — передернул затвор, поставил на предохранитель… Сегодня он может пригодиться, и Андрей знал твердо, что, если потребуется, он пустит его вход.
      В прихожую вышел заспанный Руслан и, увидев в руке Андрея пистолет, который тот не успел спрятать, нахмурился.
      — Я вернусь вечером, — сказал Андрей, улыбнувшись пареньку, — не скучай.
      — А ты береги себя, — сказал мальчик. — Я буду тебя ждать.
      Он впервые назвал Андрея на «ты», и ему от этого стало вдруг хорошо и спокойно, и откуда-то вдруг пришла уверенность, что он вернется живым.
      Артем ждал в условленном месте.
      — Пистолет-то прихватил? — спросил он. — Ты все-таки собак сторожить будешь, а вдруг они взбесятся. Говорят, эта порода очень агрессивная.
      — Ничего, отобьюсь, — улыбнулся Андрей, он с детства не боялся собак.
      Решили дождаться, когда Евгений Борисович выведет своих мерзких собак на прогулку, проникнуть к нему в парадную и, когда он будет возвращаться домой, вместе с ним пройти в квартиру… а дальше действовать по обстоятельствам.
      Андрей сел на лавочку, с которой была видна парадная Евгения Борисовича, он уже так давно торчал в этом дворе, что жильцы дома наверняка считали его соседом. Артем занял позицию в углу двора, откуда парадную видно не было, зато хорошо был виден профиль Андрея.
      Пришлось ждать на холодном ветру четыре часа. В час дня открылась дверь парадной, и Евгений Борисович в сопровождении Рамзэса и Руны вышел во дворик.
      Он отпустил их с поводков побегать. Довольные собаки потрусили гадить на газон.
      Андрей переменил позу, закинув ногу на ногу, и почесал левой рукой затылок. Артем, увидевший эти движения, поднялся и через двор направился к парадной Евгения Борисовича.
      Андрей подождал еще восемнадцать минут и, когда увидел, что Евгений Борисович подцепил Руну на поводок и собирается подцепить Рамзэса, неторопливо поднявшись, мечтательно глядя по сторонам, подошел к парадной, возле нее наклонился, чтобы завязать шнурок, а заодно посмотреть — в обозримом пространстве не было ничего подозрительного. Евгений Борисович, уже подцепив на поводок вторую собаку, собирался идти домой…
      Андрей вошел в парадную и неспешно стал подниматься по лестнице. Он знал, что сейчас за ним должен подниматься Евгений Борисович. Он никогда не пользовался лифтом, хотя и жил на четвертом этаже, а для здоровья всегда поднимался пешком. Так и случилось. Евгений Борисович нагнал три раза кашлянувшего Андрея между третьим и четвертым этажами.
      Он посторонился, чтобы дать проход собакам с их владельцем, и стал подниматься следом. В это время Артем, вдохновленный кашлем Андрея, уже спускался с верхнего этажа.
      Евгений Борисович открыл ключом дверь, запустил вперед собачек, тут-то с двух сторон к нему и подошли двое…
      Артем приставил ему к пояснице дуло пистолета.
      — Быстро заходи в квартиру. Пристрелю, сволочь…. Почувствовав у позвоночника огнестрельное оружие, Евгений Борисович не переменился в лице — он был так же спокоен — но повиновался и вслед за собачками вошел в квартиру.
      — Только слово скажи — сразу пристрелю, — зашипел Андрей, прижав Евгения Борисовича к стене в прихожей.
      Но тот и не собирался ничего говорить, он молча смотрел в глаза Андрею своими голубыми безразличными глазами.
      Артем в это время метался по квартире в поисках датчиков, но, к удивлению своему, ни единого не обнаружил.
      «Осмотрев» всю квартиру, Артем бросился с пистолетом к Евгению Борисовичу. Физиономия у него сделалась свирепая до ужаса, и если бы Андрей не знал, что он коверкает ее нарочно и просто притворяется, то он бы и сам, пожалуй, испугался.
      Увидев, что Артем собирается производить психическое воздействие на клиента, Андрей отошел в сторону.
      — Ты, Геша, должен оказать нам с другом одну услугу, — жутко глядя на Евгения Борисовича, шипел Артем, приставив к его седому виску пистолет. — Иначе я тебя пристрелю, как собаку…
      — Да-да, я вас понял, почтенный, услугу. Только не делайте мне больно…
      Хотя он соглашался, но страха, судя по голосу, не испытывал.
      — Ты, Геша, сукин сын, смерти не боишься? — шипел Артем. — Но умрешь ты не сразу, а будешь мучиться. Сначала мы убьем твоих мерзких собачонок.
      Мерзкие псы вертелись вокруг них, обнюхивая гостей, — гостям они радовались всегда, они были миролюбивые собаченции и никому не хотели зла.
      Артем несильно отпихнул одну из них ногой.
      — Осторожнее, прошу вас! Это же Рамзэс, он очень обидчив…
      — Вот Рамзеса я и пристрелю первым. — И, смерив собаку взглядом, поправился: — Пожалуй, сначала я отстрелю ей лапку, чтобы она скулила от боли и ужаса… Бедная собачка, ведь она не виновата в том, что ее хозяин не хочет оказать нам услугу… Андрей, какую лапу ей отстрелить?!
      Артем направил на собаку пистолет.
      — Правую, — посоветовал Андрей. — А потом левую, пусть учится на задних ходить.
      — Нет! — вскричал Евгений Борисович, мгновенно побледнев и схватив Артема за руку. — Что вы делаете?! Разве так можно?! Вы что, животных не любите?!
      — Да, я не люблю животных! Меня с детства тошнило от юннатов. — Сморщив от отвращения нос, он прицелился в собаку…
      — Подождите, подождите! — воскликнул перепуганный Евгений Борисович и схватил Артема за руку.
      — Слушай меня внимательно, юный натуралист, — подошел стоявший в стороне Андрей. — Ты или твои мерзавцы похитили мою жену. И можешь быть уверен, что я пристрелю этих мерзких тварей, если ты сейчас же не дашь обещание привезти ее обратно. Ты меня понял?!
      Внешний вид Андрея подтверждал, что это не пустые угрозы и он непременно сделает то, что обещал; взгляд его был настолько неумолим, что Евгений Борисович поверил ему больше, чем наигранным угрозам Артема. Ведь он тоже знал, что такое любовь. Он тоже ради любви мог убить кого угодно.
      Евгений Борисович вздохнул, посмотрел на собачек, ходивших вокруг лих, и, сняв очки, нервно ощупал лицо рукой. Андрей впервые увидел его глаза без очков — маленькие, как у бультерьера, словно запавшие внутрь черепа, глядящие без эмоций и чувств.
      — Это не так просто, как вам кажется, — сказал он, минуту помолчав. — Вывезти оттуда человека сложнее, чем привезти… Там охрана сумасшедшая.
      — Ничего, Геша, ты уж сам подумай, как охрану обмануть, иначе собачки пожалеют, что родились. Сам понимаешь…
      Артем развел руками, давая понять, что тогда ничего приятного он пообещать не может.
      — Хорошо, хорошо, я попробую, — наконец согласился Евгений Борисович, с любовью посмотрев на собак. — Вы не поверите, но ради них я готов на все. Вы не представляете, какие они умненькие. Однажды Руна…
      Он хотел рассказать какую-то историю из жизни питомцев, доказывающую их недюжинные умственные способности, во много раз превосходящие человеческие, какие рассказывают обычно все владельцы животных, но Артем прервал его:
      — Хорошо, что ты такой умненький и согласился на наше предложение. И поверь, что я ненавижу животных, собак тем более. А мой друг ненавидит их еще больше! И если ты попробуешь нас обмануть, он тут такое из них сделает, что даже мне страшно подумать…
      Артем спрятал пистолет в кобуру под мышкой.
      — Но учтите, что я не несу ни за что ответственности… Так что, если…
      — Что?! — Андрей подошел к нему вплотную. — За что не несешь ответственности?..
      — Ну там… мало ли не получится. — Евгений Борисович растерялся, потрогал пальцем свою заячью губу.
      — Она жива?! — Андрей взял Евгения Борисовича за Лацканы пиджака. — Говори, сволочь, Таня жива?..
      — Ну послушайте, я не знаю, я не уверен. Должна быть жива, надеюсь, но… Ну, словом, они немного странные, те… которые там, на острове.
      — Что ты имеешь в виду?
      Андрей смотрел на пистолет в своей руке.
      — Да нет, я ничего сказать не хочу, но бывают всякие отклонения… И потом я хотел сказать… Хотел предупредить вас. Вы делаете большую ошибку… Ведь они не оставят вас в покое, поймите это. Если даже вы убежите, спрячетесь, они не оставят вас в покое…
      — Кто не оставит? — Андрей смотрел на Евгения Борисовича внимательно.
      — Ладно, потом разберемся кто. Нужно спешить, — прервал их бессодержательную беседу Артем.
      — Хорошо, поедемте. Но я хочу предупредить вас, что вы делаете ошибку, они найдут вас везде. Пойдемте. — Евгений Борисович взял со спинки стула поводки и собирался пристегнуть к ошейнику одной из оказавшихся поблизости собак.
      Поняв, что намечается повторное гулянье, собака радостно заскулила и завиляла хвостиком.
      — Э! Нет-нет, собаки остаются дома, — сказал Артем, забирая поводок из его рук.
      — Как дома?! — изумился Евгений Борисович. — Пусть они поедут со мной. Ведь они будут скучать…
      — Ничего, — махнул рукой Артем, — они будут скучать недолго, до того момента, как начнут мучиться, если ты, Геша, попробуешь нас обмануть или не привезешь кого нужно. Ты меня понял? — Артем ткнул его в живот кулаком. — Андрюха замучает насмерть твоих паршивых собачонок, так что их собачья жизнь в твоих руках…
      — А если мне не удастся их освободить? — вдруг ужаснувшись такой перспективе, спросил он. — А если меня задержат?.. Или они уже…
      Услышав последнюю фразу, Андрей подошел к нему и негромко, но веско сказал:
      — Если они уже, то собаки тоже будут уже. Это я тебе обещаю, — и улыбнулся зверски, как живодер.
      Евгений Борисович вздрогнул; кажется, только сейчас до глубины его души дошла вся серьезность угроз. Он опустился на колени, как там во дворе, когда Рамзэса сбил автомобиль, обхватил шеи собак руками и, стоя на коленях, несколько раз с чувством поцеловал их в поганые морды. Так что созерцавшему эту сцену прощания Андрею сделалось тошно. Собаки тоже, словно чувствуя, что прощаются, возможно, навсегда, стояли молча, только Руна лизнула Евгения Борисовича в заячью губу розовым языком.
      Когда он поднялся с колен, лицо его было мокрым то ли от собачьих слюней, то ли от слез. Его любовь и горе были бесконечны.
      — Ну все, все… — торопил Артем и тянул его за рукав к двери. — У нас времени мало. Подробности обсудим в машине. Значит, так. — Артем повернулся к Андрею. — Собачек кончаешь через два часа по московскому времени.
      — Как через два?! Как через два?! Ведь я никак за это время не успею. Туда ведь катером плыть полтора часа в одну сторону, полтора в другую… А вдруг по пути что-нибудь случится…
      Он посмотрел на собачек, стоявших тут же и, казалось, прислушивавшихся к человеческому разговору. Интересно, догадывались ли они, что речь шла сейчас об их жизни…
      — Ладно, Андрюха, дадим человеку еще полчаса, — пошутил Артем.
      — Мне нужно три с половиной часа, минимум, — негромко сказал Евгений Борисович. — Тогда можно на что-нибудь надеяться.
      — Ладно, черт с тобой. Но через три с половиной часа стреляй, но так, чтобы они не с первого выстрела подохли, а чтобы помучились. Сначала, знаешь, одну лапку, потом другую, хвостик потом… Хе-хе-хе. Я буду все время на связи, если что…
      Евгений Борисович снова хотел грохнуться на колени для повторного прощания с питомцами, но Артем не дал. Он схватил его под руку и вытолкал на лестницу.

      Андрей закрыл бронированную дверь на все замки и пошел в комнату. «Заложники» трусили за ним. Если люди Евгения Борисовича соберутся ради этих поганых собак брать квартиру штурмом, то, пока они ломают эту дверь, Андрей запросто успеет ухлопать собачонок, и уж он не промахнется. Хотя и жалко их было, за время слежки он успел привыкнуть к их неприятному виду и уже как-то не обращал на него внимания. А характер у них миролюбивый, раз они так запросто остались в квартире с незнакомым человеком. А все, что говорят про эту породу, — вранье и выдумки.
      Пройдя в комнату, Андрей сел на диван, глядя, как слоняются по полу четвероногие друзья человека. Он старался не думать о плохом конце. Ведь даже сам Евгений Борисович не был уверен в том, что Таню можно вернуть. Андрей встал, взял с рояля книжку. Это был криминальный роман с ужасным, но так подходившим к ситуации названием «Живодерня». Чтобы забыться и уйти от гнусных мыслей, он открыл книгу и начал читать.
      Собаки занимались своими собачьими делами, а Андрей настолько увлекся романом, что даже вздрогнул, когда заиграл мобильник.
      — Ну чего, не надоели тебе эти твари поганые? Ты их еще не пристрелил? — спросил веселый голос Артема. — Ты смотри не грохни их раньше времени, а то тут хозяин их здоровьем интересуется…
      — Все в порядке, — сказал Андрей. — Собачки со мной.
      — Передай им поцелуй в поганые морды, от хозяина. Через каждые десять минут буду связываться. Конец связи.
      Артем продумал все очень хитро: если через десять минут он не выйдет на связь с Андреем, значит, с ним что-то случилось и следует стрелять собачек и драпалять. Андрей снова посмотрел на собак, которые устроили на полу веселую возню, — они не предполагали, что дальнейшее их существование остается под большим сомнением. Андрей вообще-то любил животных, хотя, кроме кошек, животных у него в доме никогда не было, он с детства мечтал завести собаку, но как-то все было не до этого.
      «Да, жалко безобидных собаченций. Они-то в чем виноваты?» — подумал Андрей и снова углубился в чтение. Книга увлекла его сразу динамичностью сюжета и невероятными приключениями.
      Снова заиграл мобильник.
      — Что случилось? — спросил Андрей, услышав голос Артема.
      — Да что случилось… Ни фига не случилось, время для связи давно прошло. Ты чего там делаешь, спишь, что ли?
      — Да нет, читаю.
      — Чего читаешь?
      — «Живодерню». Роман так называется.
      — Будет тебе живодерня, когда Геша с головорезами приедет. Отправил я его на остров, посадил на катер и отправил. Как там собачки, не сдохли от тоски?
      — Бегают, довольные, — ответил Андрей, поглядев на животных.
      Хотя нельзя было сказать, что они довольные: такая уж это порода безэмоциональная — они все делают бесстрастно, даже радуются.
      — Скоро и мы с тобой довольные бегать будем или на дыбе висеть. Ладно, все, читай свою живодерню. Конец связи.
      Артем продолжал связываться через каждые десять минут, чем несказанно надоел Андрею. У Артема ничего не происходило, он ходил по пирсу и, поглядывая на часы, дышал морским воздухом.
      Первым к Андрею подошел Рамзэс и ткнулся ему в колени мокрым холодным носом. Андрей посмотрел на собачью ласку, хотел тоже ответить доброжелательным поглаживанием, но, протянув уже руку, не довел до конца, передумал.
      Трудно сказать, отчего передумал Андрей, то ли из-за неприятной собачьей наружности, то ли… Да, пожалуй, от этого холодного собачьего взгляда маленьких глазок, которые что-то таили в себе. Но что?..
      — Скучно стало? — спросил Андрей у собаки. — Потерпи, вернется скоро твой хозяин-Собака продолжала смотреть на него бесстрастно, только при звуке его голоса чуть шевельнула хвостом.
      — Ну иди, поиграй еще. — Андрей хотел слегка оттолкнуть Рамзэса ногой, но почему-то тоже не сделал этого.
      Андрей продолжил чтение. Некоторое время постояв возле Андрея, собака повернулась, пошла в угол комнаты и легла на подстилку. Но через несколько минут подошла снова и снова, пристально глядя в глаза Андрея, ткнулась ему в колени.
      — Ну что тебе? — добродушно спросил Андрей.
      Рамзэс качнул хвостом, тут вслед за Рамзэсом подошла Руна и тоже, уткнувшись в. колени Андрея, вильнула хвостом.
      — Что вам, собачки? Приедет скоро ваш хозяин, — Андрей отложил книгу и, улыбнувшись, посмотрел на животных. — И мою жену привезет… Иначе я вас, песики, пристрелю, как собак.
      Собаки никак не отреагировали на его шутку, у них не было чувства юмора; они все так же смотрели на него, изредка повиливая голыми свиными хвостиками. Андрей поначалу хотел отогнать их от ног, но, посмотрев на них более внимательно, сделать это не решился. На память пришли рассказы о свирепом нраве бультерьеров. Правда, в рассказах этих, уже четыре недели наблюдая за двумя собачками, Андрей успел разувериться, поняв, что все нарассказанное про них — вранье. Вида они, конечно, омерзительного, но вполне миролюбивые. Никого за это время не укусили, даже рычали редко. И все же что-то внутри у Андрея сжималось тоскливо, и он не решался убрать ноги и даже пошевелить ими. Ну подумаешь, нравится им — пусть так морды держат, — успокаивал он себя.
      Книжку он больше не читал, а только делал вид, что читает… Для кого? Для собак? Да, пожалуй, для собак, хотя было это неосознанно, но все же Андрей делал вид для них. На связь вышел Артем.
      — Ну чего, как там дела на живодерне?
      — Нормально, — бодрым голосом ответил Андрей. — Собачки тут стоят рядом, про хозяина спрашивают.
      — Будет им хозяин, едрена вошь. Дождь тут начался, зараза, зонтик-то я с собой не взял… Ладно, конец связи.
      Сначала отошел Рамзэс, потом — Руна. Андрей вздохнул спокойно: значит, просто так подходили и ничего им от него не нужно… Ну и хорошо.
      Он снова принялся за чтение, но все же что-то мешало. Андрей чувствовал интерес к себе со стороны собак. То и дело одна из них подходила, тыкалась в колено мордой и отходила снова. Но через некоторое время вновь подходила, иногда поскуливала, словно что-то собираясь сказать или пожаловаться.
      Андрей тоже говорил с ними, пытаясь своим доброжелательным тоном наладить с животными дружеские отношения. Он действительно хотел этого, но не мог. Какая-то непробиваемая стена была между ними. Теперь он понимал, отчего было это неприятное чувство: от полного отсутствия контакта и взаимопонимания… Что происходило в их черепах?
      Прошел, наверное, еще час. Рамзэс, тихонько тукая когтями по паркету, побежал в прихожую и через некоторое время принес в зубах дамскую туфлю, положил ее перед ногами Андрея, заскулив негромко, но жалобно и тоскливо. За ним подошла Руна и тоже села, поскуливая и глядя на Андрея. Потом Руна пошла в прихожую и принесла дамскую туфлю от той же пары.
      — Ну что вы, поиграть хотите? — с натужной улыбкой Андрей медленно потянул руку к лежавшей на полу туфле, в то же время пристально следя за собаками, но по ним было непонятно, играть они хотят или чего другое. По тому, что кто-то из них легонько зарычал, Андрей понял, что собакам хочется не играть. Но тогда чего?! Он связался с Артемом.
      — Слушай, ты с собаками общий язык находишь?
      — Да вообще не пробовал. А что?
      — Да они тут сидят напротив меня, какие-то туфли бабские притащили. Не знаю, чего делать-то. По-моему, у них что-то на уме пакостное. Вот только никак не могу понять, что они от меня хотят.
      — Чего хотят?! Сожрать они тебя хотят, и всего-то. Порода такая свирепая, их ведь вывели как бы специально для охоты на людей — беглых рабов ловить. Ты разве не слышал?
      — Ну спасибо тебе на добром слове. Ладно, поговорим еще.
      Андрей выключил рацию. За время его разговора Рамзэс притащил из прихожей еще одну вещицу.
      — Господи, это еще что такое?
      В зубах у собаки Андрей увидел топор. Собака некоторое время подержала его за деревянную ручку, как бы демонстрируя Андрею, потом положила между стоптанными дамскими туфлями. Что значило это на собачьем языке? При чем здесь топор, туфли?.. Андрею сделалось вдруг страшно… Никогда в жизни он не боялся собак, всегда чувствуя над ними свое превосходство и силу, но сейчас он не понимал их, и в этом было его бессилие.
      — Ладно, друзья мои, — заговорил он как можно более доброжелательно. — Скоро вернется ваш хозяин, он сделает вам то, что вы хотите. А я, пожалуй, пойду в другую комнатку, там почитаю…
      Андрей поднялся на ноги, но сидевшие напротив него собаки вскочили и заворчали на него, как будто им совсем не понравилось, что он поднялся с дивана.
      — Хе, вы чего-то нервные стали. Ну ладно, ладно, останусь пока с вами…
      Андрей снова опустился на диван, уже с некоторым страхом поглядывая на собак, которые вновь начали слегка поскуливать, как будто пели заупокойную песню владелице туфель… Фу! Какие противные мысли лезли в голову Андрея. Ему уже представлялся неслучайным этот набор вещей. Зачем собаки принесли именно его? Вон у них игрушек навалом…
      Все глубже в душу к Андрею вкрадывался страх. Он неторопливо достал из-за пояса пистолет, перезарядил и как бы невзначай снял с предохранителя. Теперь стоило только легонечко надавить на курок, и поганая псина завизжит, закрутится на паркете… От этой мысли стало поспокойнее, но ненадолго — собак было две, и Андрей понимал, что, убив одну, не избежит зубов второй.
      «Ну ничего, — успокаивал он себя. — Ничего, обеих пристрелить успею, если что».
      Собаки не знали его мыслей, но и он не знал их. Теперь время для него шло дольше. Напротив, не сводя с него глаз и беспрестанно поскуливая, сидели две собаки; и он с пистолетом, готовый в любой момент выстрелить, ждал, нестерпимо ждал каждого звонка Артема. Говорил он теперь коротко, не спуская глаз с мерзких тварей, устроившихся против него. Напряжение было чудовищным, по лицу Андрея тек пот, он то и дело вытирал его рукой, но через некоторое время новая струйка бежала по лицу…
      Чувствуя поддержку пистолета, Андрей снова попытался встать, но собаки снова зарычали на него, и он, чтобы не портить с животными отношения, сел. И с этого уже момента для него начался ад.
      Это была проверка выдержки. Конечно, не дожидаясь, когда тупые псы бросятся и растерзают его, Андрей мог пристрелить их быстренько, и дело с концом. Но этой выходкой он ставил под удар всю операцию. Выстрелы могли услышать… И тогда прощай все — прощай жизнь, прощай Таня… И Андрей боролся со своим страхом, с этим неясным и тупым ощущением неопределенности… И ему было стыдно оттого, что он боялся, что дал почувствовать этим тварям свою слабость…
      — Ну вот, вижу катер. Едет, кажется… Видимость хреновая… Ну вроде не один. Как ты там с собачками? Они тебя еще не скушали?
      — Давайте скорее, — хрипло проговорил Андрей. — Не знаю, что у них на уме, но уж точно ничего хорошего.
      — Все, конец связи. Жди, скоро приедем.
      Андрей не отрывал глаз от напряженно глядящих на него собак, они все так же поскуливали и все так же глядели на него… Первым подошел Рамзэс, он всегда все делал первым, по праву сильного пола.