Глава 3

Наступил час отлива. Несколько нетерпеливых чаек дожидались неподалеку, чтобы поживиться остатками их трапезы, и громко спорили между собой из-за будущей добычи. Доминика смотрела па их красные лапки и блестящие бусинки глаз и чувствовала, как ее словно плащом обволакивает влажное тепло. Берег опустел, последний замешкавшийся рыбак поспешно собирал свои вещи.

– Вы приглашаете меня не для того, чтобы почувствовать себя полновластным хозяином владений и совратить меня в моем старом доме? – спросила Доминика и сама не узнала свой голос.

– Совратить вас? – Он скептически пожал плечами. – Как? Силой?

– Откуда мне знать, каким способом вы привыкли получать удовольствие? – бросила она дерзко. – Но…

– Я сам вам скажу, – перебил он, обжигая ее уничтожающим взглядом. – Я привык в первую очередь доставлять удовольствие даме.

Она с досадой пожала плечами, не в силах скрыть смущение.

– Пусть так. Но зачем мужчине и женщине проводить выходные вместе, если не для секса? И вы не подумали, что возвращение в поместье воскресит во мне печальные воспоминания?

– Этого не случится, если вы действительно такая реалистка, какой хотите казаться, Доминика. Вам до сих пор удавалось то, чего так откровенно жаждет ваше тело.

Доминика привстала на колени и уперла кулаки в бедра.

– Знаете, почему я поехала сегодня с вами?

– Догадываюсь, – процедил он, вытягивая ноги и небрежно подпирая голову рукой. – Хотели пожалеть обездоленного мальчика, заплакавшего при виде моря. Но на самом деле – чтобы доказать, насколько вы неуязвимы для влечения, которое мы испытываем друг к другу.

Доминика втянула в себя воздух.

– И еще… – Он сел, не отрываясь глядя в ее негодующие голубые глаза. – Думаю, мне доставит удовольствие ощутить себя владельцем «Лидком-Плейс», особенно если эта поездка положит конец покровительственному поведению, которое вы так умело демонстрируете, Доминика Харрис.

Доминика вскочила на ноги. В следующую секунду Энгус вынырнул из-под зонта и привлек ее к себе.

– Только не говорите, – произнес он еле слышно, сжимая в объятиях оцепеневшую Доминику, что мы, после того как сняли одежду, не думаем непрерывно об одном и том же.

Яркий румянец, заливший ей щеки, был красноречивее всяких слов. Кейр улыбнулся. Благоразумие и моральные принципы, привитые с детства, требовали от Доминики опровергнуть эти домыслы. Она собиралась заявить, что они вовсе не обнимают друг друга, это он обнимает ее, и без ее согласия. Но то самое чувство, которое искрой вспыхнуло между ними два дня назад, снова воспламенило ее. Только теперь Доминику прикрывало гораздо меньше одежды. И его шорты не могли скрыть необузданное желание здорового мужчины.

Ее сердце забилось сильнее, когда его руки скользнули вверх к ее груди, прикрытой купальником. Но следующая мысль, мелькнувшая в голове, была: «Довольно!» Ни одному мужчине не позволено дотрагиваться до нее против ее воли без того, чтобы… Что?

Добиться от нее ответной реакции, пусть чисто инстинктивной, заставить ее восторженно ахнуть, потерять голову. А эти сильные, прекрасные руки оказались еще и очень мудрыми и нежными: они сумели высвободить ощущения, которые поднимались в ней волнами чистого восторга.

Энгус еще крепче прижал Доминику к себе, и она услышала, как он прошептал ее имя. В следующую секунду его губы отыскали ее губы, и она отдалась поцелую с неожиданной для самой себя страстью.

Остановил их удар грома. Сверху закапали первые редкие капли дождя. Какое-то время они с недоумением смотрели вверх на черную грозовую тучу, набегавшую с моря.

Энгус отстранился от нее и пробормотал со сдержанной иронией:

– Какие еще вам нужны доказательства?

Но не успел ни один из них сказать еще хотя бы слово, как дождь хлынул в полную силу, а тучу алмазным зигзагом перечеркнула молния. Доминик и Энгус, не сговариваясь, схватили в охапку вещи и бросились к дорожке, ведущей на автостоянку. И когда они шлепнулись на мягкие передние сиденья «рейнджровера», гроза уже бушевала вовсю.

– Ой, с меня вода бежит ручьями прямо на сиденье, – простонала Доминика, дрожа, и смахнула со лба мокрые волосы.

– Возьмите вот это… – Он потянулся назад и достал легкий жакет с подкладкой из клетчатой фланели. – И полотенце, и плед – все промокло насквозь.

– Спасибо, но как же вы?

– Я быстро согреюсь. Вы, кажется, говорили, что захватили с собой кофе? Это единственное, о чем не подумала миссис Браун.

– Да! И еще морковный пирог. – Доминика торопливо закуталась в жакет и открыла свою корзинку.

Через пять минут она протянула ему чашку дымящегося кофе и кусок морковного пирога на бумажной тарелочке. Налив кофе себе и отрезав второй кусок, она откинулась на сиденье.

Он поставил чашку на приборный щиток, попробовал пирог и сказал:

– Послушайте, Доминика, я не хочу, чтобы между нами оставались недомолвки.

– Я… – неуверенно пробормотала она.

– Я хочу сказать, что вы виноваты в этом не больше моего. Потому что никто из нас не смог устоять. Если вы не желаете признаваться ни в чем остальном даже самой себе, признайтесь хотя бы в том, что поцелуй был потрясающий!

– Вы правы, – промолвила она после небольшой паузы, в течение которой гроза начала стихать. – Но идти до конца мне, во всяком случае, не хочется пока…

Он вытянул руку вдоль спинки ее сиденья и посмотрел на нее со спокойным любопытством.

– Вы хотите, чтобы я пришел к вашей маме на ужин в пятницу? – неожиданно спросил Энгус.

Доминика внутренне сжалась, предчувствуя очередной обмен колкостями. Грозу уносило в море, и напряжение снаружи спадало, тогда как в салоне оно, наоборот, сгущалось. Доминика сделала над собой усилие и подняла глаза на Энгуса.

Я не позволю этому человеку заманить меня в постель, подумала она. Не допущу, чтобы меня захлестнула волна чувственности, хотя нельзя отрицать, что сделать это будет не так-то просто. И пока не улажу мамины дела, ни за что не начну с вами встречаться, так и знайте, Энгус Кейр!

В этот момент бледный солнечный луч пробился сквозь тучи и осветил салон автомобиля.

Доминика в замешательстве смотрела на перемены, которые происходили за стеклом. Переведя взгляд на Энгуса, она увидела, что вместо презрительной усмешки, которой она от него ожидала, в его глазах заплясали опасные огоньки.

– Меня всегда восхищало в людях упорство, даже если оно противоречит моим интересам, пробормотал ее спутник. – Но если вы возомнили, что опасность позади, вы ошиблись. Я сдаваться не намерен. Итак, ужинаем мы с вами и вашей мамой в пятницу – да или нет? А то, если предпочитаете, я могу поужинать с ней наедине…

– Нет, – выпалила Доминика и испытала сильное желание застрелить его, потому что в его глазах она прочитала откровенную насмешку.

– Если вы действительно опасаетесь, что я начну подбивать ее на что-то рискованное, то полагаю, вам просто необходимо присутствовать на ужине.

Она стиснула зубы.

– Хорошо.

Кейр взялся за ключ зажигания.

– Вы позволите доставить вас домой?

Он выехал с автостоянки, но, притормозив у поворота на главную дорогу, снова посмотрел на нее.

– Ну что, этот день не оправдал ваших ожиданий?

– Это был, – ответила она с угрюмой искренностью, – самый замечательный день за последнее время.

– Не может быть! – пробормотал Энгус. – Так и хочется положить эти слова под подушку, чтобы ночью увидеть сладкие сны, мисс Харрис.

– Вы невозможный человек, – сказала Доминика. – Вы хоть сами это знаете?

– Женщины награждали меня разными эпитетами, но такого среди них не встречалось.

– Им, должно быть, просто не хватало характера, – парировала Доминика.

– Возможно, – согласился он. – Подумать только, какое счастье, что я с моим раздутым самомнением наконец встретил такую, как вы.

На этот раз у Доминики хватило благоразумия уклониться от спора. Вместо этого она сказала дипломатично:

– Погода снова наладилась. Наверное, она все-таки окончательно на вашей стороне.

От пикника на побережье до ужина у мамы оставалось десять дней передышки. После пикника Доминика рассталась с Эпгусом вполне дружески. Он не предложил ей встретиться в этот промежуток времени и настоял на том, чтобы она оставила себе жакет. Пока он помогал ей выйти из машины и передавал ее вещи, у нее создалось впечатление, что он спешит и мыслями перенесся куда-то уже в другое место.

Она поблагодарила его со сдержанной вежливостью, попрощалась и вошла в свой подъезд, не оглядываясь назад.

Когда Наташа на следующий день захотела узнать, как прошел пикник, Доминика только отшутилась. Она не позволяла себе ни малейшего намека на расслабленность, работала сосредоточенно и плодотворно и через несколько дней придумала модель спортивного костюма, который привел Наташу в восторг.

Она также упаковала жакет Энгуса и отослала его в главный офис компании «Кейр и Конвей» на другой же день после пикника.

На третий день она по пути с работы заехала за почтой и обнаружила довольно увесистую посылку, пришедшую на ее имя. Дома она скинула туфли, приготовила себе чай и, развернув пакет, увидела внутри две книги. Записки не было, однако на оберточной бумаге она обнаружила логотип компании «Кейр и Конвей».

Первая книга оказалась великолепно изданной историей моды, и Доминика с жадностью погрузилась в чтение.

Другая была романом. Доминика вспомнила, что они с Энгусом говорили об этом романе за обедом на обратном пути в Сидней. Доминика вскользь заметила, что хочет почитать его, но не успела купить, а он сказал, что прочитал уже половину и получает большое удовольствие.

Еще через три дня она получила новую посылочку, уже не такую тяжелую, с прежним адресом отправителя. На этот раз пакет содержал диск и короткую записку от Энгуса, в которой он выражал надежду, что она одобрит его выбор. Доминика вставила диск в плеер и перенеслась в мир экзотической джазовой музыки, на фоне которой перекликались тамтамы и дудка.

Но как ей быть с этими подарками? Книга о моде подсказала ей несколько фасонов для детских платьев, а также новые интересные цветовые сочетания. От романа она не могла оторваться, а мелодия постоянно звучала у нее в голове, и она напевала ее с утра до вечера. Так что Энгус едва ли мог придумать что-то интереснее, признала Доминика. Он, как видно, не пропускал мимо ушей ни одного ее слова.

Доминика невольно задумалась о том, что могло бы заинтересовать Энгуса. И над тем, не следует ли ей ответить любезностью на любезность.

Она долго смотрела на маленькую акварель в художественном салоне недалеко от своей студии.

Акварель представляла сценку из провинциальной жизни. На ней был изображен кактус и молодой гуртовщик верхом на лошади. Но не пробудит ли это болезненные воспоминания?

Затем Доминика стряхнула с себя оцепенение и решила, что проблема не в том, чтобы засыпать его ответными дарами, но как и когда поблагодарить его за подарки.

За три дня до ужина у мамы ей представилась такая возможность. Но пришлось минут пятнадцать объяснять по телефону разным людям, кто она такая, прежде чем ее соединили с Кейром, что изрядно подкосило ее уверенность в себе и заставило усомниться в правильности своего намерения.

Когда Энгус наконец взял трубку, его голос звучал как-то растерянно.

– Доминика?

– Да, Энгус. Извините, что отвлекаю вас, но…

– Не извиняйтесь, – перебил он. – Мне следовало дать вам прямой номер, но сейчас я действительно немного занят.

– Ах... ну что же… – Она сознавала, что говорит холодным, отчужденным тоном, но никак не могла изменить его. – Я постараюсь покороче.

Спасибо большое за книги и диск. Мне все понравилось. Но я звоню еще и по другой причине. Я получила предложение по поводу нашей блэктаунской собственности. Цифра немного меньше вашей, но зато…

– Тогда не соглашайтесь, – решительно произнес он.

Доминика перевела дыхание и вежливо возразила:

– Позвольте мне закончить. Да, немного меньше… – Она сказала, на сколько именно. – Но зато они предлагают очень выгодные условия соглашения, крупный залог, обещают перевести деньги в течение месяца, так что…

– Они надеются этим заставить вас согласиться на цену ниже подлинной стоимости, Доминика. Назовите им мою цифру и не уступайте ни пенни.

– Не уверена, что у меня хватит духа, – призналась она. – Словно отказываешься от синицы в руке ради журавля в небе…

– Подумайте о том, сколько новых платьев и бутылок французского шампанского сможет купить ваша мама на разницу в цене, – посоветовал Энгус.

– А вы уверены, что они непременно… – импульсивно проговорила Доминика и беспомощно замолчала.

– Если они и откажутся, то обязательно появятся другие. Пришло время проявить твердость характера, Доминика, хотя, разумеется, решать все равно вам. Послушайте, извините меня, мне надо сейчас идти, но вечером в пятницу мы увидимся.

Телефон замолчал, и Доминика возмущенно уставилась на трубку. Не только потому, что он закончил разговор первым, но и потому, что он использовал против нее ее собственные слова о твердости характера.

В пятницу, когда Доминика приехала па Роуз-Бэй, нервы ее были натянуты как струны. И тут обнаружилось, что маменька устроила настоящий маленький банкет. На горячее были приготовлены свинина, запеченная с молодым картофелем в листьях салата, седло барашка с травами в горчичном соусе и гарниром из сладкой моркови и свежей спаржи.

На десерт – ягодный мусс, настоящая симфония из земляники и черники, щедро сдобренный кремом.

На старинной кружевной скатерти красовались сервиз севрского фарфора, свечи в тяжелых георгианских подсвечниках, а в большой фарфоровой чаше плавали лепестки камелии.

Первой реакцией Доминики было раздражение. Мама всегда превосходно готовила и передала ей свои таланты, тогда как Кристабель, начисто лишенная кулинарных способностей, вряд ли приложила здесь руку. Но с тех пор, как благосостояние семьи пошатнулось, Барбаре пришлось отказаться от помощниц по хозяйству, к которым она привыкла и без которых никогда не обходилась. Так что, хотя приготовление изысканных блюд и далось ей сравнительно легко, уборка, полировка серебра и хрусталя наверняка отняли у нее последние силы.

Чувство вины быстро вытеснило раздражение, и Доминика обрадовалась, что пришла пораньше.

– И как ты все успеваешь! – сказала она, вместо приветствия целуя и обнимая мать. – Почему бы тебе не понежиться немного в ванне? Я сама все закончу, времени еще предостаточно. А пока ты одеваешься, я принесу тебе бокал шампанского.

Обычно так поступал отец, и Доминика увидела, как в маминых глазах блеснули слезы. Доминика снова обняла ее и прижимала к себе до тех пор, пока опасность, что Барбара расплачется по-настоящему, не миновала.

– Иди, дорогая, – мягко подтолкнула ее Доминика. – Я не сомневаюсь, что сегодня вечером ты будешь выглядеть на все сто.

Свечи сгорели наполовину, на столе стояли ликеры и кофе, когда речь наконец зашла о бизнесе.

Первой эту тему затронула Барбара. Возможно, смелости ей придал успех, который имел устроенный ею ужин. Угощение было необычайно вкусным. Доминика, одетая в шелковую блузку цвета спелой пшеницы и узкие черные брюки, приносила блюда и незаметно уносила тарелки. Ее темные тяжелые волосы были сегодня высоко собраны в узел, а гладкую шею обвивали несколько золотых цепочек. Наряд удачно дополняли черные босоножки на тонком высоком каблуке.

Кристабель ради сегодняшнего случая выбрала голубое льняное платье без рукавов, искусно расшитое спереди серебристыми блестками. Барбара выглядела необычайно элегантно в строгом желтом костюме. И вообще женщины из семьи Харрис, отметил про себя Энгус, поигрывая кофейной ложечкой, не только красивы и элегантны.

Они общительны, умеют разговорить гостя, создать непринужденную атмосферу, а их внутрисемейные отношения естественны и полны юмора.

Однако он не мог не заметить и то, что в красивых глазах Доминики время от времени появляется настороженное выражение. Скованными казались и ее движения.

Несомненно, напомнил себе Энгус, что именно на старшей дочери лежат все тяготы проблем Барбары. Так что, когда хозяйка сказала: «Энгус, обычно мы пьем кофе в гостиной, но вы ведь не будете возражать, если мы останемся здесь, чтобы посовещаться», он ответил, тепло улыбаясь, что ничуть не возражает, и вынул из кармана темно-синего костюма несколько листков бумаги.

– Я набросал здесь кое-что, – начал он, – Некоторые соображения, которые могут вас заинтересовать, в основном в связи с продажей вашей блэктаунской недвижимости, но, думаю, сейчас это даже не самое важное.

Он бросил взгляд на Доминику.

– Я последовала вашему совету в связи с предложением наших первых покупателей. Пока ответа от них не последовало. Можно взглянуть на ваши заметки?

Энгус передал ей бумаги. Она начала читать и почти сразу же вскинула на него глаза.

– Нет! Извините, забыла сразу вас предупредить… – Она запнулась и взглянула на мать в некотором замешательстве.

– Что такое? – насторожилась Барбара.

– Мы надеялись, что мама сможет сохранить этот дом…

– Это абсолютно непрактично, – отрезал Энгус.

Все молча смотрели на него. Он выглядел не просто элегантным, его окружала аура спокойной уверенности и силы.

– Налоги непомерно высоки. Одно содержание дома таких размеров требует огромных расходов. Он замолчал, потому что Барбара что-то сдавленно пробормотала, затем продолжал снова с прежней непоколебимой уверенностью:

– Если вы, Барбара, продадите этот дом и склад в Блэктауне, то не только разделаетесь с вашими долгами, но и – если с умом сделаете вложения – сможете приобрести что-нибудь немного меньших размеров, тоже с видом на залив. Вы обеспечите себе стабильный доход на всю жизнь, не останетесь в одиночестве в огромном доме, если Кристабель, к примеру, выйдет замуж, и сможете даже время от времени себя баловать.

Потрясенное выражение на лице Барбары Харрис, которое заставило Доминику стиснуть кулаки под столом и метнуть уничтожающий взгляд на Энгуса, начало медленно меняться.

– Каким образом? – потрясение спросила Барбара.

– Например, вы сможете путешествовать, провести зиму в Париже или лето в Испании, а может быть, вам захочется посетить музыкальный фестиваль где-нибудь в Ирландии или устраивать собственные музыкальные вечера, не ломая голову над тем, где взять денег. – Он замолчал и обвел комнату взглядом. – С вашим безупречным вкусом вы вполне также сможете заняться торговлей антиквариатом или живописью. – Он снова остановил взгляд на ее лице. – Уверен, ваш муж был бы счастлив знать, что вы живете в комфорте и занимаетесь тем, что любите.

Барбара Харрис глубоко вздохнула и обвела взглядом гостиную.

– Вы правы, – сказала она дрожащим голосом. И хотя этот дом бесконечно дорог мне, я послушаюсь вашего совета.

– Просто не верится, – сказала Доминика, когда они с Энгусом стояли немного позже у ворот.

Она устало провела ладонью по лицу. – Мне казалось, что мама должна сохранить за собой дом.

– Я тоже так считал до того, как с ней познакомился и понял, по какой причине она так за него держится, – ответил Кейр. – Кроме того, всему свое место и время. Мне повезло, что сегодня я сумел уловить подходящий момент.

Доминика неловко улыбнулась. Они стояли прямо под фонарем, и она впервые разглядела в его волосах несколько серебряных нитей.

– Завтра я переезжаю в «Лидком-Плейс». Вы могли бы приехать хотя бы на день, – предложил Энгус. – Я проведу там все выходные, даже всю неделю, и хотел бы показать вам кое-что. – Он пожал плечами. – Звонить предварительно не обязательно, приезжайте в любое время…

– Я…

– А сейчас вам нужно как следует выспаться. – Он вынул руку из кармана брюк и легко коснулся пальцами ее подбородка. – Вам это не помешает, дружище, – шутливо добавил он.

Через пару минут Доминика смотрела вслед отъезжавшему «рейнджроверу». Но прошло еще несколько минут, прежде чем она смогла вернуться в дом.

Все субботнее утро Доминика удивлялась перемене, произошедшей с Барбарой. Она словно родилась заново, на этот раз более спокойной и зрелой личностью. Было очевидно, что мама не просто примирилась с жизнью без Уолтера Харриса, но и обрела новую цель. Она даже начала составлять список вещей, которые предполагала взять с собой, проявляя при этом несвойственную ей сдержанность. Затем они втроем обсудили, куда именно Барбара хотела бы перебраться.

Перед обедом Доминике позвонил на мобильный ее агент и сказал, что у него на руках оформленное должным образом предложение по поводу блэктаунского участка. Покупатель давал цену, названную Энгусом, и подтверждал все прежние условия сделки.

– Так Кейр был прав! – с некоторым благоговением сказала Кристабель.

У Доминики словно камень с плеч свалился.

Но это состояние продолжалось только до тех пор, пока она не вернулась вечером к себе домой.

Она поняла, что в долгу у Энгуса Кейра, и не только из-за его финансовых советов. Он взял на себя труд понять ее мать и повлиял на нее самым благотворным образом.

Доминика ясно увидела, что проблема теперь заключалась в следующем: если она решит отблагодарить Кейра, это может быть только на его условиях, и никак иначе. Например, она может поехать на выходные в «Лидком-Плейс». Она в свое время решила не встречаться с ним, пока не устроится мамина жизнь. Теперь это дело улажено, но у Доминики все еще оставалось какое-то предубеждение против Энгуса Кейра. Что-то удерживало ее от того неизбежного, чем обречено было закончиться их более близкое знакомство.

И все же, рассуждала Доминика, будет невежливо не сделать даже попытки поблагодарить его.

И что плохого может случиться, если она проведет завтра несколько часов в «Лидкоме»?

На другое утро, подъезжая часов в одиннадцать к поместью, Доминика увидела на площадке перед домом чей-то автомобиль. Она еще не успела затормозить, как из-за угла появилась шумная компания: Энгус, мужчина и женщина примерно его лет и трое детей. День был ясным, погожим, и с холма хорошо был виден Сидней, подернутый голубой дымкой.

Прежде чем открыть дверцу автомобиля, Доминика задумалась – не помешает ли ее присутствие хозяину дома? Если они хорошие знакомце Энгуса, то в кругу его друзей пойдут разговоры.

Тут ей пришло в голову, что она приняла как должное то, что у Энгуса нет подруги, без особых на то оснований. Но пути назад не было. Доминика выбралась из машины. Ради сегодняшнего визита она надела длинный льняной сарафан, отделанный великолепным кружевом, и черные открытые босоножки на низком каблуке. Вдруг один ребенок – девочка лет восьми – подбежал к ней, восклицая:

– Ой, как красиво! Мама… – она оглянулась через плечо на женщину, – я тоже хочу такое платье.

Все засмеялись, а Энгус выступил вперед, чтобы познакомить своих гостей. Оказалось, что его друзья – Питер и Лорейн Бэйли – провели в поместье целое утро и уже собираются уезжать.

– Мы умирали от желания посмотреть его приобретение, – призналась Лорейн Бэйли Доминике. И взяли с Энгуса слово, что он непременно устроит новоселье. Но у детей сегодня в школе праздник, и мы не можем дольше задерживаться.

После некоторой суматохи они усадили в машину своих отпрысков и, помахав руками на прощание, укатили. Энгус опустил руку и посмотрел на Доминику.

– Значит, вы все-таки приехали. А заодно всех очаровали, не только Абигайль, – заметил он, и в его глазах мелькнула улыбка.

Доминика пожала плечами.

– Только благодаря своему платью.

– Не только, – возразил Кейр и ничего больше не добавил, но его серые глаза быстро охватили ее фигуру, затем вернулись к распущенным волосам и нежному овалу лица.

– Я приехала с конкретным планом действий, сказала Доминика, сдерживая невольную дрожь.

Он удивленно поднял брови.

– Представьте себе! – Доминика подошла к багажнику своего автомобиля, открыла его и достала корзину, сверху прикрытую клетчатой салфеткой. – Я приготовлю вам обед.

– Это совсем не обязательно, Доминика.

– Но мне очень хочется, – застенчиво ответила она.

– Какой-нибудь кулинарный шедевр? – предположил Энгус.

– Разумеется. Это гамбургеры! И еще я захватила несколько бутылок пива – на случай, если вы еще не успели им запастись…

Доминика замолчала, потому что он со смехом взял из ее рук корзинку и произнес:

– Вы просто чудо, мисс Харрис. Да я сейчас на все готов ради стакана холодного пива.

Он сел за кухонный стол, а Доминика начала готовить гамбургеры, продукты для которых привезла с собой, разогревать булочки и крошить салат.

– У вас нет сейчас чувства, что вы вернулись в прошлое? – неожиданно спросил Энгус.

Доминика махнула деревянной лопаткой над сковородой, на которой жарилась пара яиц.

– Нет, и еще я очень благодарна вам, Энгус.

Моя жизнь пошла гораздо легче, а мама превратилась в совсем другого человека.

Она покосилась на него через плечо и начала рассказывать блэктаунские новости. Энгус слушал молча, не сводя с нее глаз.

– Я должна была поблагодарить вас за все, что вы для нас сделали, – пробормотала она беспомощно.

– Надеюсь, это не единственная причина, по которой вы приехали, Доминика…

Она отвернулась к плите, ловко поддела яйца лопаточкой и разложила их на разрезанных булочках.

– Вот! Готово. Можно я достану поднос? – Она кивнула на шкафчик. – И почему бы нам не пообедать в саду?

– – Доминика…

Доминика с гордостью разложила на тарелки гамбургеры с роскошной начинкой из яиц, ананаса, ветчины и салатных листьев, переложила на тарелки картофель, который успел поджариться, затем снова повернулась к нему лицом и встретилась с ним взглядом.

– Что-то до сих пор заставляет меня... опасаться вас, Энгус. Не знаю, что именно, но тем не менее это так. И я не знаю, зачем на самом деле приехала. Знаю наверняка только то, что должна была поблагодарить вас за книги и диск.

– А вам не кажется, что вы сражаетесь с ветряными мельницами?

Она пожала плечами и скрестила на груди руки.

– Я хотела бы подумать… Здравый смысл велит мне слушаться интуиции.

Он быстро улыбнулся.

– А моя мне подсказывает, что вы не любите упускать инициативу из рук. Но нельзя допустить, чтобы ваши кулинарные шедевры остыли.

Он встал и подошел к шкафчику, чтобы достать поднос.

– Расскажите, кто такие эти Бэйли, – попросила Доминика. Они сидели на лужайке, со всех сторон окруженные розовые кустами.

– Я познакомился с Питером много лет назад, в вечернем экономическом колледже. У нас сразу обнаружилось много общего. С тех пор мы дружим. Я был у него шафером на свадьбе, крестил Дарси – это старший сын. Сейчас Питер – преуспевающий адвокат, а Лорейн – страстный цветовод, держит свой цветочный салон.

– Мне они понравились.

– Мне они тоже нравятся.

– И много у вас таких друзей? – спросила Доминика.

– Немного, но есть. Видимо, я представлялся вам человеком крайне необщительным? – В его серых глазах промелькнуло скептическое выражение.

– Вас нетрудно вообразить кем-то вроде одинокого волка… – проговорила она опрометчиво.

– Неужели вам так трудно поверить, что в действительности я совершенно нормальный человек? – сухо парировал Энгус. Доминика поднялась со своего стула. – Вот вы уже и готовы сбежать назад в город, – процедил он, откидываясь на спинку садового стула из тикового дерева. – Обязанность свою выполнили, долги, как вам представляется, заплатили.

– Я так и знала, что без этого разговора не обойдется.