На следующий день допрос продолжался. Стерлинг Кейн сидел за письменным столом у себя в кабинете, и даже сама атмосфера его рабочего места была какой-то особенной.
      Хильда почувствовала это сразу, как только её привели. События развивались явно не в её пользу. Расследование шло без её участия. Пока она спала как убитая, пытаясь прийти в себя и дать отдых измученным нервам, эти люди должны были фрагмент за фрагментом складывать головоломку, а теперь ждали от неё ключ к её решению.
      В игре появились новые персонажи. Неприятные физиономии, квадратные челюсти и безразличные глаза… Хильда снова почувствовала опасность и не знала, как себя вести. Не зная в Нью-Йорке ни души, она взяла первого же адвоката, которого ей предложили. До встречи с Антоном Корфом, на которой можно будет выработать линию поведения, Хильда ему все равно ничего не скажет. Они с Корфом были сообщниками, и с его возможностями он её отсюда быстро вытащит. Ему придется внести залог или дать гарантии, значит, до его появления нужно избегать ответов на щекотливые вопросы.
      Не письменном столе Стерлинга Кейна стояли фотографии в кожаной рамке. Ее охватило лихорадочное желание взглянуть на них поближе. Скорее всего, это были фото жены и детей. Хильда думала, что если бы она смогла увидеть лица его близких, то получила бы ключ к его характеру. Однако она не осмелилась встать с места и склониться над столом.
      Дверь снова открылась, в комнате появился хорошо одетый мужчина. Он пожал капитану руку, снисходительно поприветствовал младших по чину и присел рядом с Хильдой.
      — Не бойтесь, я ваш адвокат.
      На этом интерес к подзащитной был исчерпан, в руках у него появилась папка с документами, которые адвокат стал просматривать, словно у себя в конторе.
      Хильда почувствовала себя ещё более одиноко, чем до его появления. Она никогда бы не поверила, что полицейские расследования ведутся в такой суматошной обстановке: кто-то постоянно приходит и уходит, телефон звонит просто непрерывно.
      Что она здесь делает?
      Что это за тип, который называет себя её адвокатом?
      Среди всего этого бедлама какой-то полицейский попросил Хильду назвать свое имя, фамилию, возраст и род занятий.
      Пока она размышляла, что делает здесь этот новичок, к ней склонился адвокат и сказал:
      — Можете отвечать. Это только формальность. У них уже есть история вашего брака и вся нужная информация.
      После такого предупреждения Хильда решила не упоминать фамилию Майснер, чтобы не выдать мотивы своего удочерения и брака. Гамбург был так далек и так разрушен после бомбежек, что тщательную проверку провести просто невозможно.
      — Ответьте, — ободрил её адвокат.
      — Хильдегарде Ричмонд, тридцать четыре года, вдова Карла Ричмонда.
      К её великому удивлению больше к этой теме не возвращались. Очень вежливый полицейский попросил её сделать отпечатки пальцев на каком-то бланке, уверяя, что это обычная процедура.
      Хильда уже не раз показала, что способна собрать свою волю в кулак, но последние события выбили её из колеи. Непоследовательность этих людей, постоянное появление новых лиц, Стерлинг Кейн, который явно занимался этим делом, то допрашивал её, то игнорировал. Все это приводило молодую женщину в недоумение, нервировало и постоянно ставило в неловкое положение.
      Время шло. В кабинете каждый проявлял незаурядную активность. Похоже, все знали, чем они здесь занимаются, все, за исключением одной Хильды, которая была тут временным гостем и ожидала, когда же начнется допрос. Возможно, это делалось не случайно, и таким образом легче было сломить её сопротивление.
      Наконец, когда её нервы были порядком измотаны, а первоначальное оживление сменилось гнетущим унынием, кабинет погрузился в тишину, лишние сотрудники разошлись по своим делам. Даже телефон надолго замолк.
      Стерлинг Кейн снова стал центральной фигурой в комнате. Внушительный, солидный, но без намека на превосходство — просто почтенный чиновник занимается рутинным делом.
      Человек, сидевший перед окном спиной к столу, вставил в пишущую машинку чистый лист бумаги, и приготовился печатать.
      Адвокат сложил свои бумаги, покосился на часы и стал ждать.
      За окном на улице какая-то женщина развешивала на веревке белье. Единственным человеком, который это заметил, была Хильда.
      — Миссис Ричмонд, — начал капитан, — можете вы нам сказать, почему вышли замуж за немощного старика?
      — Возражаю, — вмешался адвокат.
      — Могу я попросить вас об одном одолжении? — Хильда смутилась, не зная, как точнее выразиться. Теперь все взгляды были прикованы к ней, и именно она нарушила привычный ход событий. — Вы должны извинить меня, повернулась она к адвокату. — Возможно, я делаю ошибку, но мне не хотелось бы, чтобы кто-нибудь представлял мои интересы… по-крайней мере в данный момент.
      От удивления все замолчали, только раздраженный адвокат вскочил со стула.
      — Я пришел сюда помочь вам. Возможно, вы поймете это слишком поздно, но мне искренне хотелось бы надеяться, что вы одумаетесь, — он кивнул собравшимся и вышел.
      После этого последовало легкое замешательство, и Хильда решила, что ей лучше объясниться.
      — Он меня смущает.
      Человек за пишущей машинкой обернулся и с любопытством посмотрел на нее.
      — Миссис Ричмонд, вы вчера говорили, что познакомились с мужем через агентство, которое послало вас на яхту в качестве сиделки.
      — Это верно.
      — Вы когда-нибудь слышали о нем раньше?
      — Нет.
      — Как вы объясните чудесное стечение обстоятельств, благодаря которому вы встретили на борту своего отца?
      — Я не вполне понимаю…
      — Мой вопрос совершенно ясен. Вы дочь Антона Корфа, верно?
      — Верно.
      — И вы не знали, что он на борту?
      — Нет.
      — Вам не кажется это странным? Второй вопрос: вы знали, что у Карла Ричмонда нет прямых наследников и в случае замужества его состояние перейдет к вам?
      — Вы неверно ставите вопрос. Из ваших слов можно понять, что я действовала по заранее обдуманному плану, но ничего подобного не было.
      — Подробности мы обсудим позднее, миссис Ричмонд. Сейчас нас интересуют факты. Я сам смогу составить картину происшедшего, если вы будете добры отвечать на мои вопросы. Под какой фамилией вас знали на яхте?
      — Почему вы об этом спрашиваете?
      — Чтобы услышать ответ. Должен предупредить вас, что раз вы отказались от услуг адвоката, все ваши ответы будут занесены в протокол, который вы подпишите, а мы затем проверим. Так что играть со мной не в ваших интересах. Так какой фамилией вы представились на борту яхты?
      — Майснер. Хильдегарде Майснер.
      — Благодарю вас, миссис Ричмонд.
      — Когда я смогу увидеться с отцом?
      — Думаю, что скоро. Мы были у него дома, но он улетел во Флориду. Разве вы этого не знали?
      — Я не думала, что он уедет так скоро.
      Стерлинг Кейн внимательно посмотрел на неё и продолжил:
      — Он скоро вернется. В первом же аэропорту ему придется пересесть на обратный рейс.
      — Смогу я увидеть его сразу после возвращения?
      — Вполне естественное желание. Но вам следует признать, что эта трогательная привязанность производит довольно странное впечатление, поскольку последние тридцать четыре года вы почти не виделись.
      — Война разлучила нас.
      — Война началась только в тридцать девятом.
      — Могу я закурить?
      Незнакомец, чье присутствие казалось просто лишним, передал ей сигарету и щелкнул зажигалкой.
      — У вашего мужа было крепкое здоровье?
      — Думаю, да.
      — Я хотел спросить, страдал он каким-нибудь заболеванием, кроме паралича ног?
      — Не думаю, хотя когда мы познакомились, у него было что-то вроде опухоли на глазу.
      — Нет, миссис Ричмонд, это был всего лишь ячмень, просто он придавал ему слишком большое значение.
      Хильда промолчала.
      — Вам известно содержание его завещания?
      — Нет.
      — Вы когда-нибудь обсуждали с ним этот вопрос?
      — Никогда.
      — Какие отношения у вас были с отцом?
      — Нормальные. Что вы имели в виду?
      — Простое любопытство. Но меня удивляет, что вы неожиданно встретили его после стольких лет разлуки. Сразу возникает вопрос, где же раньше были ваши родственные чувства?
      — Можете вы объяснить мне, миссис Ричмонд, почему, даже не подозревая, что на борту яхты находится ваш отец, вы представились вымышленной фамилией?
      Хильда побледнела и нервно затянулась сигаретой.
      — Простое совпадение, не так ли? Вы же понимаете, что в ваших интересах говорить всю правду, иначе воображение может привести меня к выводам не в вашу пользу. Вы решили выйти замуж за Карла Ричмонда после первой же встречи?
      — Это было не мое решение.
      — Ну-ну! Милая молодая женщина вроде вас способна в два счета окрутить мужчину, особенно старика.
      — Мой муж был крайне своевольным человеком. Он сам решал, что ему делать, и никто не смог бы повлиять на его мнение.
      — Не сомневаюсь. У него был довольно трудный характер, не так ли?
      — Мне не на что жаловаться.
      — Ну, тогда вы единственная, кто о нем так отзывается. Для остальных он был просто невыносим.
      — Это не мои проблемы.
      — Нет, конечно, но все говорят о его желчном характере, ладить с ним было трудно.
      — В этом были свои преимущества.
      — Естественно. Ваш муж был старым и очень богатым человеком, что для молодой честолюбивой женщины в самом деле служит большим преимуществом.
      — Мой муж мог прожить ещё долгие годы.
      — Тогда почему же он умер?
      — Откуда я знаю?
      — Какое упущение! За все время вы даже не поинтересовались результатами вскрытия.
      Хильда отшвырнула сигарету.
      — Это просто деталь, миссис Ричмонд, но деталь очень важная — вашего мужа убили.
      — Зачем вы мне это говорите?
      — Любопытная реакция… Что вы на это скажете?
      Хильда чувствовала, что сейчас разорвалась бомба, но не знала, как себя вести. Ничто не нарушало тишину в комнате. Стук пишущей машинки стих. Женщина за окном развесила белье и ушла. Теперь оно лениво колыхалось на ветру.
      Наконец Хильда оправилась от шока и смогла спросить:
      — Убили? Кто?
      — Мне кажется, вам проще ответить на этот вопрос.
      — Не понимаю.
      — Кто же, по-вашему, мог быть заинтересован в смерти мистера Ричмонда?
      — Но это глупо. Я совсем не заинтересована в его смерти, у меня и при его жизни было все, что душе угодно.
      — Неужели все?
      — Вы же знаете, до нашей встречи я жила очень бедно. Деньги появились только после замужества. Чего мне было ещё желать?
      — Вы не в ладу с собственной логикой. Вы сами признали, что вышли замуж из-за денег. Это характеризует вас, как расчетливую и алчную натуру; с другой стороны вам всего тридцать четыре года. Вы красивы, соблазнительны. Для богатой свободной женщины…я повторяю: свободной… жизнь может предложить массу соблазнов, которых старый муж наверняка не одобрит.
      — Вы считаете меня настолько глупой, чтобы убить его сразу после свадьбы?
      — Помните, у вас были не совсем обычные обстоятельства? Его ужасный характер стал притчей во языцех.
      — Меня это никак не касалось.
      — Конечно, конечно. Можете вы мне сказать, зачем было рисковать, перевозя его труп с яхты домой?
      — Я не могу ответить на этот вопрос.
      — Рано или поздно вам придется это сделать.
      — Могу я узнать, как был убит мой муж?
      — Его отравили. Согласитесь, яд — типично женское оружие.
      — Неправда.
      — К сожалению, отчет по результатам вскрытия не оставляет на этот счет сомнений. Там приблизительно указано время его смерти, что вас, безусловно, заинтересует. Она наступила между тремя и пятью часами утра в ночь с пятницы на субботу. Это позволяет нам предположить, что яд был принят между девятью и десятью часами вечера. Где вы находились в это время, миссис Ричмонд?
      — Я его не убивала.
      — Прошу вас ответить на мой вопрос. Где вы были в пятницу между девятью и десятью часами вечера?
      — С ним, в его каюте, — ответила совершенно подавленная Хильда.
      — Он мог съесть или выпить что-нибудь, принесенное в каюту?
      — Не знаю. Просто не помню.
      — Подумайте хорошенько. Возможно, отравленную еду принесли с кухни?
      — Это просто кошмар.
      — К сожалению, вы стали его непосредственной участницей, и положение ваше критическое. Я готов помочь вам, но вы должны помочь мне. Вы сами в ту пятницу что-нибудь пробовали?
      — Кажется, да. Я проводила в его каюте каждый вечер. Мы раскладывали пасьянс. Один из цветных слуг приносил вино, печенье, иногда и чай.
      — В этот вечер все было как обычно?
      — Возможно.
      — Что вы пили?
      — Вино, что-то вроде портвейна.
      — Какой у него был вкус?
      — Не обратила внимания.
      — А печенье?
      — Обычное. Я не заметила никакой разницы.
      — Значит, вы ели и пили то же, что и ваш муж?
      — Мы делали это каждый вечер. Я уже говорила вам…
      — Да, но именно в тот вечер он умер. Поскольку ваше здоровье не дает повода для беспокойства, остается заключить, что яд не был принесен кем-то посторонним. Ну, миссис Ричмонд, вам не кажется, что пришло время исповеди?
      Ответить Хильда не успела: она потеряла сознание и рухнула на пол.

      На следующий день, едва сойдя с самолета, Антон Корф сразу связался с полицией.
      Стерлинг Кейн принял его в своем кабинете и сразу приступил к допросу.
      — Мистер Корф, насколько мне известно, вы поступили на службу к мистеру Ричмонду в тридцать четвертом. Верно?
      — Так оно и было.
      — Как вы встретились с дочерью?
      — Совершенно случайно. В один прекрасный день она появилась на яхте, мы обратились в несколько агентств в поисках сиделки. Должен признать, совершенно не предвидел, что мисс Майснер может быть моей дочерью. Такие ситуации встречаются только в романах.
      — Когда вам стало все известно?
      — Во время регистрации брака. Мне пришлось оформлять документы. Именно тогда мисс Майснер сообщила мне, что её фамилия Корф, и это не было совпадением.
      — Каково было ваше отношение к этой новости?
      — Должен признать, никаких романтических чувств я не испытывал. Любому молодому человеку довелось пережить немало любовных приключений. В результате одного из них и появился на свет ребенок. Я признал свое отцовство, но не более того. В любом случае, отношения с её матерью вскоре закончились, а я встретил Карла Ричмонда, и новая жизнь вполне меня устраивала. Дочь никогда не создавала мне проблем.
      — Понятно. Но меня интересует ваше отношение к этой встрече.
      — Я бы сказал — удивление. Впрочем, мне было лестно оказаться отцом молодой, привлекательной и интеллигентной женщины. Я даже привязался к ней, как бывает с холостяками моих лет, даже лишенными всяких сантиментов.
      — Ваша дочь не говорила, почему назвалась вымышленным именем?
      — Она была вынуждена это сделать, и я не думаю, что предам её, рассказывая вам об этом. Ее поведение скорее служит упреком мне самому, боюсь, что в этом есть немалая доля моей вины. Я никогда не заботился о ней, и молодость её прошла в стране, разрушенной войной. Если ей хотелось избежать жизни без будущего, никто не вправе упрекнуть её за это. Винить нужно только меня.
      — Продолжайте, мистер Корф.
      — Хильда прошла путь многих тысяч женщин. Ей хотелось составить хорошую партию. По натуре она честолюбива и интеллигентна. Ее не привлекало унылое, серое существование.
      Карл Ричмонд не мог не привлечь её внимание из-за своего состояния, ну и конечно потому, что я был его секретарем.
      Ей хотелось присмотреться ко мне, прежде чем открыть свое настоящее имя и поделиться планами. Мог ли я отнестись к ним с неодобрением? Мне это казалось компенсацией за долгие годы забвения.
      — Объяснение безупречное, мистер Корф, но у мистера Ричмонда могли быть и свои соображения. Послушать вас, вы оба торговали им, как на базаре.
      — Именно так он относился к своему окружению. И я не мог отказать себе в удовольствии попотчевать патрона его же собственным лекарством.
      — Мистер Ричмонд узнал о вашем запоздалом отцовстве?
      — Конечно нет. У такого подозрительного старика это могло вызвать непредсказуемую реакцию.
      — Мистер Ричмонд не мог быть слишком подозрительным, раз женился на женщине, насчет характера которой так заблуждался.
      — Избыток правды ещё никому не помогал, даже ему.
      — Так вы стали управляющим вашей дочери?
      — Ну, эта спорная точка зрения в данном случае неуместна. Моя дочь достаточно интеллигентна, чтобы обходиться без посторонней помощи. А если вы считаете меня серым кардиналом, то глубоко ошибаетесь, поскольку я не обладал ни малейшим влиянием на мистера Ричмонда. Я мог лишь удержать её от непоправимых ошибок. Должен признать, я в тайне радовался такому повороту дела и не страдал от угрызений совести.
      — Вам известно содержание завещания?
      — Конечно. Я был его ближайшим сотрудником.
      — Можете посвятить меня в некоторые детали?
      — Если он умрет одиноким, все его состояние должно пойти на благотворительные цели. В случае повторного брака его средства переходят к жене или детям, если таковые обнаружатся.
      — А какова в этих случаях ваша доля?
      — Я должен получить двадцать тысяч долларов.
      — Что-то маловато для такого ценного сотрудника.
      — Я выигрывал не от смерти мистера Ричмонда, а при его жизни. Он позволял мне участвовать в прибыли от всех его сделок, так что я неплохо обеспечен. Мое жалование — не более чем компромисс, который с точки зрения налогового законодательства устраивал нас обоих.
      — И кто, по-вашему, убил мистера Ричмонда?
      — Понятия не имею. Он был страшным деспотом, которого интеллигентный человек мог выносить только из-за общих интересов, его окружали невежественная прислуга, с которой он обращался, как с рабами. Смертельная ненависть с их стороны вполне оправдана.
      — Очень благородно, мистер Корф, перевести подозрение на недоумка-слугу, но вам не кажется, что только один человек имеет непосредственное отношение к убийству — ваша дочь?
      — Но…
      — Подождите! Вы сами признали, что она молода, красива, честолюбива и неожиданно стала сказочно богатой. Поэтому вполне естественно, что ей захочется воспользоваться всеми радостями жизни, которых она была лишена.
      — Но самая элементарная логика неопровержимо свидетельствует, что Хильда не убивала мужа. Я говорил вам, что она умна. Хильда только вышла замуж и сразу оказалась в центре внимания. Это был бы крайне неразумный поступок.
      — То, что вы её защищаете, вполне нормально.
      — Кажется, я говорил вам, что мои отцовские чувства весьма умеренны. Но ваши выводы слишком абсурдны.
      — Скажите, почему вы столь поспешно покинули Нью-Йорк и полетели во Флориду?
      — Я был правой рукой мистера Ричмонда, а его сентиментальное приключение задержало наше возвращение. Мне нужно было от его имени закончить несколько важных дел, а в Нью-Йорке меня ничто не задерживало.
      — Странно, что вы даже не зашли домой.
      — Моя квартира — просто дань условностям. Я обставил её в ожидании того дня, когда смогу отойти от дел. Приятно сознавать, что она у меня есть, но работа не давала уйти на отдых.
      — Как полагаете, зачем ваша дочь перевезла труп с корабля домой?
      — Я знаю это только по слухам.
      — Здесь медэксперт, он может это подтвердить.
      — Я не стану отвечать на этот вопрос, пока не увижусь с дочерью.
      — Но у вас есть на этот счет свое мнение?
      — Это просто какое-то недоразумение. Я отказываюсь его комментировать.
      — Излишне вам напоминать, мистер Корф, что вы должны оставаться в нашем распоряжении.
      — Это понятно, но когда я смогу увидеть Хильду?
      — Я устрою вам встречу завтра.
      — Могу я пригласить ей адвоката?
      — Да, если она согласится.
      — Я должен ей помочь хоть чем-нибудь.
      — Больше всего она нуждается в удаче, мистер Корф. Вы знаете, где её найти?
      Стерлинг Кейн сдержал слово, и Хильде разрешили свидание с Антоном Корфом. Он нашел её ужасно подавленной и удивился происшедшим переменам. Она сидела сгорбившись, сложив руки на коленях, и затравленно озиралась. Волосы были уложены наспех, на плечи спадали длинные пряди. Казалось, она мерзнет — временами её била дрожь.
      — Нужно взять себя в руки, — сказал он, — ничего страшного пока не случилось. Я найму лучших адвокатов, и мы быстро добьемся освобождения под залог.
      — Они убеждены, что я его убила, — сказала Хильда, заламывая в отчаянии руки. — Кто же мог его убить, и зачем?
      — Понятия не имею; точнее, я почти уверен, что это месть одного из негров. Это должно было случиться, ведь он так измывался… Но это надо ещё доказать. Возьмите себя в руки. Встряхнитесь и не сдавайтесь.
      — Почему вы не пришли, как обещали? Все пошло бы иначе.
      — Мне казалось, вы лучше владеете собой. Я же категорически советовал вам никого не принимать, не встретившись со мной. Почему вы меня не послушали?
      — Но вы же не вернулись.
      — Я регистрировал завещание. Или, по-вашему, это не сложнее, чем написать письмо?
      — Когда Барни доложил, что меня хочет видеть какой-то джентльмен, я подумала, что это вы.
      — Такое серьезное дело, а вы даже не попытались выяснить его имя? Нужно было что-нибудь придумать, любой предлог. Это гораздо проще, чем перевезти тело с яхты.
      — Именно на этом они и хотят меня поймать. Все постоянно спрашивают, зачем я это сделала, если знала, что он мертв? Что я могу ответить, и что мне нужно отвечать?
      — Не надо себя взвинчивать. Дайте подумать. Это самый опасный момент, но мы найдем выход. Помните, я на вашей стороне и наши интересы взаимны. Малейшее подозрение в законности завещания — и я ничего не получу. Это лучшая гарантия моей помощи. Говорю вам, делом займутся лучшие адвокаты страны.
      — Но что мне им ответить? Меня постоянно спрашивают одно и то же. Как мне им объяснить?
      Антон Корф задумался, прикусив нижнюю губу. Потом вдруг вскинул голову и взял Хильду за плечи.
      — Есть только одно решение: нужно сказать им правду.
      — Не понимаю.
      — Рано или поздно это все равно обнаружится. Если вы сделаете первый шаг, то получите преимущество.
      — Правду? Какую правду?
      — Скажите, что знали про новое завещание мужа в вашу пользу, и боялись, что если сообщить о его смерти до официальной регистрации завещания, оно будет аннулировано. Вы рискуете получить небольшое наказание за сокрытие трупа, но это гораздо меньшее преступление, чем убийство. Если вы не признаетесь и в этом, вас будут считать виновной.
      — Но вас не арестуют?
      — Нет, если вы меня не выдадите. Я могу действовать в ваших интересах, только оставаясь на свободе. Именно поэтому я не смог показаться, когда подъехал к дому. Увидев вас в сопровождении полицейских и в окружении толпы, я понял, что дело приняло непредвиденный оборот, и потому уехал. Нужна была свобода действий, и для этого я сел в самолет на Флориду. Зато я выиграл время и успел получить крупную сумму наличными. Они пойдут не только на адвокатов, но и на свидетелей — я уже заручился поддержкой некоторых. Не теряйте голову. Вы его не убивали — это самое главное. Повторяю, ваш проступок совсем незначительный. Вы сойдете за расчетливую натуру, но об этом говорит сам факт замужества с немощным стариком. Вы будете слишком богаты, чтобы чувствовать себя обиженной.