Бонни вернулась из школы и обнаружила своего брата на кухне. Он стоял у раковины и занимался чем-то очень важным. Бонни сразу поняла, что это очень важное дело, потому что брат развел на кухне страшную грязь и разговаривал сам с собой. В раковине стояли открытые бутылки из-под газировки, пакеты с пшеничной и кукурузной мукой, пачка печенья, банка с патокой, пузырек «Бромо-Зельцера», жестянка с сардинами и коробка мыльных хлопьев. Пол был залит неизвестно чем, а все кухонные шкафы стояли открытые настежь. Когда Бонни вошла, ее брат яростно встряхивал пластиковую соковыжималку, наполовину заполненную пенистой жидкостью зловещего вида.
      Бонни выждала несколько секунд, оставаясь на всякий случай подальше от брата, потом сказала:
      — Привет, Боб.
      — Привет, — ответил он, не поднимая глаз.
      — Где мама?
      — Ушла по магазинам.
      Бонни подошла чуть ближе и спросила:
      — А что ты делаешь, Боб?
      — Ничего.
      — Можно мне посмотреть?
      — Нет.
      Бонни решила, что может позволить себе еще два осторожных шага вперед. Из прошлого опыта она прекрасно знала, насколько близко можно подходить к брату, когда того охватывает творческий настрой; на такой дистанции мирные отношения еще сохранились. Боб плеснул в соковыжималку чашку кетчупа, добавил баночку сухой горчицы, каплю молока, шесть таблеток аспирина и кусок жевательной резинки, умудрившись при этом просыпать или пролить каждый из используемых компонентов.
      Бонни подошла ближе:
      — Ты делаешь еще один эксперимент?
      — Это кто это спрашивает? — проскрипел Боб голосом «сумасшедшего ученого» из телевизионного фильма, потом достал из холодильника яйцо, немного свиного жира, витамины, вчерашнее желе и бутылочку с соусом.
      — Я спрашиваю, — сказала Бонни, подбирая яблоко, которое выкатилось из холодильника и упало на пол.
      — С чего это я должен тебе рассказывать?
      — У меня есть двадцать пять центов.
      — Где ты их взяла?
      — Мама дала.
      — Если ты дашь мне двадцать пять центов, я расскажу тебе, чем занимаюсь.
      — Оно того не стоит.
      — Ну тогда я еще разрешу тебе быть моим ассистентом.
      — Все равно не стоит.
      — А за десять центов?
      — Ладно. Десять центов.
      Бонни отсчитала брату деньги и надела фартук.
      — Что я должна делать. Боб?
      — Неси соль, — распорядился он и осторожно, так, чтобы не вывалились сардины, слил в соковыжималку масло из консервной банки. Выжав оттуда последнюю каплю, он съел сардины и швырнул банку в раковину.
      Бонни полезла за солью и, подняв коробку, обнаружила за ней спрятанную пачку шоколадных крекеров, в которой оставалось — еще целых две штуки.
      — Боб, у мамы новое потайное место, — объявила она.
      — Где?
      — За коробкой с солью.
      — Там кто-нибудь есть?
      — Два шоколадных крекера.
      Бобби протянул руку, получил один из крекеров и молча принялся крошить его в свою адскую смесь, даже не слизнув с пальцев шоколад.
      Бонни недоверчиво нахмурилась: никогда ранее не доводилось ей видеть таких примеров самопожертвования со стороны своего брата, и это действительно убедило ее в огромной важности эксперимента. Решительно простив брату его невнимание, она подошла посмотреть, что творится в раковине Там уже остались только разбухший пакет кукурузной муки, пустая банка из-под сардин и лужа пролившейся из соковыжималки смеси, от которой теперь доносился вполне отчетливый неприятный запах. Боб доверил Бонни высыпать туда семь щепоток соли и немного порошка какао.
      — Что это будет, Боб? — спросила она, вытирая перепачканные в какао руки о желтую вельветовую юбку.
      — Состав, — ответил Боб, разгибаясь.
      — Что-нибудь военное?
      — Не-е-е.
      — Космическое?
      — Не-е-е.
      — Лекарство?
      — Не-е-е.
      — Сдаюсь.
      — Это животворящая сыворотка, — сказал Боб.
      Он поранил палец об острый край банки от сардин, несколько секунд спокойно разглядывал порез, потом совершенно о нем забыл.
      — А что такое «животворящая сыворотка», Боб?
      — Это такая штука, которая обладает определенными свойствами, без которых Вселенная движется во времени, не замечая человеческого присутствия.
      — А-а-а!
      Бонни сняла фартук и села в противоположном конце кухни. Запах, доносившийся из соковыжималки, уже начинал на нее действовать. Боб прочесал кухню в поисках чего-нибудь еще, что можно было бы добавить к приготовленной им мешанине, и нашел чесночный соус и какую-то приправу.
      — Теперь, пожалуй, все, — произнес он, выливая свои находки в соковыжималку, закрыл ее крышкой, затем с минуту яростно тряс и, наконец, вылил содержимое в глубокую кастрюлю.
      — Что ты будешь теперь делать, Боб? — спросила Бонни.
      — Теперь надо варить в течение десяти минут.
      Бобби включил газовую плиту, накрыл кастрюлю крышкой, установил таймер на десять минут и вышел из кухни. Бонни потянулась за ним, и они устроили в гостиной некое подобие баскетбольного матча.
      — ДЗЫННЬ! — прозвучал сигнал таймера.
      Бобби бросил мяч в голову Бонни и бегом бросился на кухню.
      — Все готово, — сказал он и снял крышку с кастрюли. Только преданность делу помогла ему выдержать запах не поморщившись.
      — Фу-у-у! — произнесла Бонни. — Что мы теперь будем делать с твоим составом? Выльем в раковину?
      — Глупая. Теперь его нужно помешивать, пока не остынет, а потом будем пить.
      — Пить?! — Бонни скривилась. — Зачем это мы будем его пить?
      — Затем, что с экспериментами всегда так делают, глупая.
      — Но, Боб, от него запах, как от помойки!
      — Лекарства, бывает, пахнут еще хуже, но от них люди только выздоравливают, — ответил Боб, помешивая состав старой деревянной ложкой.
      Бонни зажала нос, встала на цыпочки и заглянула в кастрюлю с варевом:
      — И нам это прибавит здоровья?
      — Возможно, — Боб продолжал помешивать.
      — А что еще этот состав делает?
      — Увидишь.
      Бобби взял два чистых кухонных полотенца, обмотал их вокруг кастрюли и перенес ее на стол, умудрившись при этом макнуть оба полотенца в свое варево. Одна обгоревшая пластиковая ручка кастрюли все еще дымилась, но Боба такие мелочи совершенно не трогали. Он подвинул кастрюлю на середину стола и уставился на нее, положив подбородок на руки. Бонни уселась напротив, тоже уткнулась подбородком в ладони и спросила:
      — А мы обязательно должны это пить?
      — Угу.
      — А кто должен пить первым?
      Боб сделал вид, будто не слышал вопроса.
      — Я так и думала, — продолжила Бонни.
      Боб по-прежнему молчал.
      — А что, если я умру?
      Бобби поднял взгляд, не отрывая подбородка от рук.
      — С чего тут умирать? Там все съедобное.
      Бонни продолжала задумчиво смотреть в пространстве.
      — И как много мне нужно будет выпить?
      — Совсем чуть-чуть. Можешь просто макнуть туда палец и облизать.
      Бонни осторожно поднесла палец к поверхности похожего на смолу варева, потом опустила его на глубину ногтя.
      — Хватит?
      — Пожалуй, — ответил Боб задумчиво.
      Бонни вынула палец из кастрюля и посмотрела на него с сомнением.
      — А что, если я заболею?
      — От этого нельзя заболеть. Там есть аспирин и витамины.
      Бонни вздохнула и поморщилась.
      — Ладно, — сказала она и лизнула палец кончиком языка.
      Боб следит за ней с напряженным вниманием.
      — Как ты себя чувствуешь? — поинтересовался он.
      — Не так уж это противно, когда проглотишь. И даже чувствуется шоколадный крекер. — Бонни вовсю наслаждалась уделяемым ей вниманием. — О-о-о! У меня появляется какое-то странное ощущение.
      Не успела она закончить фразу, как раздался громкий хлопок, и на лице Бобби появилось разочарованное выражение. Бонни замерла, потом спросила:
      — Что случилось?
      — Ты превратилась в цыпленка.
      Птица приподняла крылья и взглянула на себя.
      — Почему это я превратилась в цыпленка. Боб? — опросила она, наклонив голову и уставившись на него левым глазом.
      — Так получилось Хотя я ожидал, что из тебя получится что-то вроде голубя, — объяснил Боб, задумчиво разглядывая оставшиеся компоненты своего варева и пытаясь разобраться, где же он ошибся.
      Цыпленок запрыгал на одной ноге вокруг стула, потом сделал пробный взмах крыльями и очутился на кухонном столе. Прошел к дальнему краю и заглянул в небольшое зеркало, висевшее на боковой стенке посудного шкафа.
      — Боже, в какого уродливого цыпленка я превратилась! Бонни взглянула на свое отражение другим глазом и, не обнаружив ничего утешительного, вернулась к Бобби.
      — Я не хочу быть цыпленком, Боб, — сказала она.
      — Но почему? Ты расскажи, что ты ощущаешь.
      — Я ощущаю себя очень тощей и не очень хорошо вижу.
      — А еще что?
      — Все. Верни меня обратно.
      — Сначала расскажи мне, что ты чувствуешь.
      — Я тебе уже сказала. Верни меня обратно.
      — Чего ты боишься? Почему бы тебе не успокоиться и не прочувствовать до конца, что значит быть цыпленком? Это очень ценный опыт.
      Цыпленок попытался принять угрожающую позу, уперев руки в бока, но обнаружил, что у него нет ни рук, ни боков.
      — Немедленно верни меня обратно, слышишь? — произнесла птица и уставилась на Боба левым глазом.
      — Перестань валять дурака и рассказывай, на что это похоже. — Боб никак не мог понять, почему ее не охватывает научное любопытство.
      — Вот подожди, мама придет и увидит, во что я превратилась! Ну она тебе тогда задаст! — Бонни изо всех сил пыталась взглянуть на Боба сразу двумя глазами, но у нее ничего не получалось.
      — Ты пискля, Бонни Отказываться от такой уникальной возможности! Ты меня разочаровала.
      Боб макнул палец в сыворотку я поднес его к цыпленку. Птица склевала, что могла, потом запрокинула голову. Через секунду цыпленок исчез, и вернулась Бонни. Она слезла со стола и сказала:
      — Тебе повезло, что ты меня вернул обратно. А то бы мама тебе устроила!
      — Ты просто пискля, — повторил Боб и облизал палец целиком. — Если я превращусь в лошадь, я не разрешу тебе кататься на мне верхом, а если превращусь в леопарда, я откушу тебе голову.
      Снова раздался громкий хлопок Бонни вскочила, глядя на брата широко раскрытыми глазами:
      — О, Боб, какой ты красивый!
      — В кого я превратился? — спросил Боб.
      — Ты превратился в краси-и-и-ивого сенбернара, Боб. Пойдем покажем тебя Мелиссе и Чаку!
      — В сенбернара? — собака выглядела несколько разочарованно. — Но я не хочу быть собакой. Я хочу быть леопардом!
      — Но ты такой красивый, Боб! Пойди посмотри на себя в зеркало.
      — Вот еще!
      Собака подошла к столу.
      — Что ты собираешься делать, Боб?
      — Хочу попробовать еще раз.
      Сенбернар положил передние лапы на стол, опрокинул кастрюлю и, когда сыворотка начала капать на пол, принялся слизывать ее языком. С громким хлопком сыворотка возымела действие. Бобби продолжал лакать, оставаясь на четвереньках. Снова раздался хлопок.
      — Ну, в кого я теперь превратился? — спросил он.
      — Снова в сенбернара, — ответила Бонни.
      — А, черт, — пробормотала собака. — Ладно Сегодня не получилось.
      Сенбернар слизнул последние остатки сыворотки. Хлоп! Бобби поднялся с пола и с удрученным видом направился к выходу на улицу.
      Бонни побежала за ним.
 
      — Что мы будем делать теперь, Боб?
      — Пойдем купим мороженого.
      Они молча спустились по склону холма. Каждый думал о своем: Боб расстраивался из-за того, что ему не удалось превратиться в леопарда, а Бонни жалела, что он не захотел остаться сенбернаром. Когда они приближались к центральной улице их маленького городка, Бонни повернулась к своему брату.
      — Давай завтра сделаем еще такого же состава?
      — Такого не хочу, — ответил Боб.
      — А что мы тогда будем делать?
      — Я еще не решил.
      — А давай сделаем бомбу? Атомную?
      — Посмотрим.
      — А мы сможем сделать ее в соковыжималке?
      — Конечно, — ответил Боб, — только нужно будет найти пару луковиц.