Севидов

В 1971 году, за шесть недель до окончания первенства Советского Союза, на Республиканском стадионе в Киеве был объявлен чемпион страны по футболу. В тот вечер, 28 сентября, «Динамо» со счетом 1:0 победило львовскую команду «Карпаты» и, набрав 43 очка, стало недосягаемым для соперников. Это было пятое в истории клуба чемпионское звание. На следующий день в газете «Советский спорт» появилась большая фотография команды и два столбца текста о ней. С удивлением я обнаружил в тексте свою фамилию. Автор статьи, вписав мое имя в список футбольных знаменитостей, сделал и меня причастным к успеху, хотя я, все еще игрок дублирующего состава, никакого отношения к той победе динамовцев не имел. Правда, раза четыре – не больше! – меня выпускали на замену во время матчей основного состава. Но разве это «причастность»?! И все-таки эта маленькая неточность наполнила мою душу радостными надеждами. Как я тогда завидовал старшим товарищам по клубу, как изо всех сил рвался заменить кого-нибудь из них! Мне казалось, что если бы я вышел на поле, скажем, вместо Пузача или Хмельницкого, я смог бы возглавить атаку в команде. Гораздо позже я понял, как же сток был мой возрастной эгоизм, как мудро по отношению ко мне поступал старший тренер команды Александр Александрович Севидов.

Севидов сменил в «Динамо» старшего тренера В. А. Маслова и очень отличался от своего предшественника прежде всего в чисто внешних проявлениях характера. Рассерженный какой-нибудь неудачей, Виктор Александрович всегда бушевал, метал, как говорится, громы и молнии. Севидов же не был сторонником подобных разносов. Он считал, что сам облик футболиста изменился за пятнадцать-двадцать лет развития нашего футбола. В команду в основном приходят люди с высшим образованием, с достаточно высокой культурой, эрудированные, разбирающиеся в своем деле. Поэтому, считал он, деловой тон гораздо уместнее в решении всяких, даже очень спорных, вопросов.

Севидов – меломан, и мы знали, что музыку он любит исступленно, знает ее почти профессионально. Быть может, эта любовь к музыке сделала Севидова очень мягким и добрым человеком. Он любил поиграть с ребятами в шахматы, задушевно побеседовать о жизни.

В тот чемпионский сезон красиво играла команда. Синхронность в действиях и мышлении игроков, аритмичность (то есть сочетание плавного ведения атаки со взрывом в пределах штрафной), интенсификация действий – вот какими были основные принципы «Динамо»-71. Команда отказалась от физического давления, от случайных навесов в штрафную площадку. В атаке динамовцы стремились к острокомбинационному стилю, к созданию внезапных концовок.

– Все должно сочетаться, – говорил нам Севидов на тренировках. – Обвел двоих, троих, рванулся в открытую зону, в одно касание откинул мяч партнеру, пристопорил, задержал мяч, а потом длинным пасом перевел игру на другой фланг. Играть надо сложно и просто, просто и сложно…

В линии нападения «Динамо» для меня, казалось, места не было. На поле выходили Бышовец, Пузач, Хмельницкий – игроки сборной страны! И все же, понимая это умом, сердцем я не мог примириться с ролью наблюдателя. Бывало, не раз даже обижался на Севидова за то, что он не ставит меня в основной состав. Однажды не выдержал. Подошел после тренировки и рубанул Сан Санычу, как мы называли Севидова:

– Не будете меня ставить в состав, уйду из «Динамо». Спокойно взглянув на меня, тренер спросил:

– Если не секрет, куда?

Я понял, что погорячился. Ведь никуда из киевского «Динамо», о котором мечтал с детства, я уходить и не думал.

– Сан Саныч, разве это имеет значение: куда? – спросил я.

– В принципе не имеет, – спокойно ответил он.

– Ну вот…

И я запнулся. А Севидов негромко продолжал:

– Ты зря на меня обижаешься, Олег. В основной состав тебе рановато. Во-первых, это для тебя будет слишком большая нагрузка. Во-вторых, не все еще у тебя ладится в игре. Но ты не переживай! Еще наиграешься и с твоими данными можешь стать большим футболистом. Только прояви чуточку больше терпения. Сейчас у тебя широкие возможности в дубле. Используй их, учись…

Только с годами я понял и оценил мудрость и человечность Севидова, который не «бросил в бой» меня, восемнадцатилетнего заводного парня, который бы, конечно же, из кожи вон лез для того, чтобы заслужить похвалу и доверие старших, и мог легко «сорвать голос».

Помню, как Александр Александрович в ходе сезона освобождал меня от тренировок. Например, однажды весной возвратился я из молодежной сборной после международного турнира, и наш врач обнаружил у меня некоторую переутомленность. Сам я ее, правда, по молодости не замечал и на следующий же день после приезда встал в строй для тренировки.

– А ты почему здесь? – спросил меня Севидов. – Тебя Ваня Жутник в парилке ждет.

Действительно, врач порекомендовал мне сходить в парную вместе с нашим массажистом Жутником. Но мне хотелось тренироваться.

– Пойду после тренировки, – ответил я тренеру.

– Нет, Олег, пойдешь не после, а вместо, – улыбаясь, настаивал Севидов.-Потренироваться ты еще успеешь.

Я вышел! из строя. Старшие ребята рассмеялись, но по выражению лиц я заметил, что не всем нравится такое сверхбережноё отношение ко мне тренера. Но Севидов твердо выдерживал свою линию.

Не просто мне было влиться в основной состав команды. И это при том, что я – киевлянин, выросший в динамовском футбольном коллективе. А насколько труднее тем футболистам, которых приглашают из других городов! Как это ни парадоксально, но именно высокий авторитет клуба нередко является препятствием для перехода молодых игроков в киевское «Динамо». Я видел, как преодолевал это препятствие мой самый близкий друг Леня Буряк.

Друг

Как точно сказано у Сент-Экзюпери: «Самая большая роскошь на земле – человеческое общение!» Не знаю, как бы мне удавалось переносить все физические и моральные перегрузки в большом футболе, не имей я в команде верного друга. В постоянном общении с ним мне и довелось испытывать эту самую большую роскошь на земле. В печати часто называют почти любую команду единым дружным коллективом. В жизни все не так просто. Команда – это люди. Разные по образованию, по возрасту, по интеллекту, наконец, по характеру. И отношения этих людей друг с другом складываются по-разному. Действительно, на поле во время матча команда бывает очень дружным слаженным коллективом. Ведь каждый в отдельности и все вместе делают одно общее дело и перед всеми стоит единая цель. Но матчи – всего лишь часть жизни футбольной команды. Много времени футболистам приходится проводить вместе вне поля.

Самое интересное, что в момент нашего знакомства, как потом выяснилось, он и я подумали друг о друге одно и то же. Мы встретились в купе поезда, который увозил сборную команду Украины в Симферополь, где нам предстояло сыграть в турнире на «Кубок надежды». Я вошел в купе с сумкой «Адидас». Смотрю: у худенького золотоволосого паренька, который как-то очень печально смотрит в окно, точно такая же сумка. Кто-то пояснил мне, что паренек этот из одесского «Черноморца» – Леня Буряк. И я, грешным делом, подумал: неужели этот «шкиля-макарона», как говорят у них в Одессе, может играть в футбол?! А сумкой «Адидас» уже обзавелся.

В Симферополе нас поселили в одном номере гостиницы. Говорил он как-то тихо, держался скромно. Я тогда не придал особого значения нашему знакомству с Буряком, но все же на прощанье мы обменялись адресами. Нас обоих стали приглашать в одни и те же сборные команды – юношескую, потом молодежную.

Скоро мы уже сами просили тренеров, чтобы нас селили вместе в гостиницах. Завязалась настоящая дружба.

Леня Буряк родился в Одессе. Это и мой родной город. Я прожил в Одессе 30 лет и много слышал о Буряке от земляков. Детство Лени прошло в районе Лузановки на Пересыпи. Это рабочий район, где множество заводов и фабрик, море, пляжи. Мама его работала на заводе и растила троих детей. Как все мальчишки с Пересыпи, он любил привольную жизнь и, конечно же, три четверти дня проводил на улице. С улицы и попал в футбольную секцию детской спортивной школы № 6, которая была организована при заводе. Руководил этой секцией не кто-нибудь, а звезда одесского футбола левый крайний нападающий Валентин Блиндер. С Буряком работал и тренер Владимир Михайлов. Потом… Потом по футбольной Одессе пошел слух, что есть в заводской команде хороший паренек и тренерам «Черноморца» надо бы его посмотреть. Увидели. И – пригласили тренироваться в дубле. Футболисты основного состава совершали в ту пору турне по Сирии и Ливану, а когда вернулись, на одном из первых занятий провели тренировочный матч. Дубль играл против основного состава. И тут новичка впервые увидел старший тренер «Черноморца» Сергей Иосифович Шапошников. После матча подозвал худенького невысокого паренька к себе.

– Тебя как зовут?

– Буряк Леонид Иосифович, – выпалил юный футболист.

– А сколько весишь?

В ответ Леня только пожал плечами.

– Ну-ка, Леонид Иосифович, – улыбаясь, сказал Шапошников, – беги в медпункт, пусть тебя там взвесят.

Через несколько минут Леня, тоненький, словно колосок, вновь стоял перед тренером и, еле переводя частое дыхание, отчеканил:

– Сорок девять килограммов пятьсот граммов.

– Ммм-да, Леонид Иосифович, – покачал головой Шапошников, – маловато, но в команду тебя зачислим. Будешь трудиться, вырастешь в хорошего футболиста.

Позже Шапошников рассказывал: «Я просто увидел, что в отличие от многих сверстников Леня Буряк играет с исключительной выдумкой и хитрецой».

Когда Буряка зачислили в состав «Черноморца», ему шел шестнадцатый год. Он выехал на первый сбор с командой в Болгарию, мечтал забивать голы, но услышал от Шапошникова строгое: «К мячу не подходи! Наберешь еще килограммов пять-шесть, тогда пущу играть в футбол». И молодой футболист делал десятки различных упражнений, накачивал мышцы.

В 1969 году после первого выступления в основном составе «Черноморца» Леню Буряка заметили, тренеры юношеской сборной республики и страны. В то время и произошло мое знакомство с ним.

Потом его пригласили в Киев, из которого он дважды… сбегал. В буквальном смысле слова: садился тайком на поезд и уезжал к себе в Одессу. Его дважды возвращали. Быть может, на Леню действовали увещевания земляков? Одесситы говорили ему: «Леня, шо ты забыл в том Киеве? Там же вся линия полузащиты – сборная: Мунтян, Колотов, Веремеев, Трошкин. Со своим здоровьем ты там не пробьешься». Но скорее всего Леню тянула домой какая-то особая привязанность одесситов к своему городу. Леня однажды признался: «Единственное, что меня согревает в Киеве, – дружба с тобой». Я действительно как мог старался развеять грусть друга, для которого Киев в ту пору оставался чужим. Леня подружился и с моими родителями, часто бывал у нас дома.

Как игрок он мне всегда нравился. Было в его манере что-то южное: пластика, хорошее чувство мяча. Средняя часть поля всегда была важным участком в игре. Но раньше от полузащитника требовалось быть искусным в обращении с мячом, владеть хорошим пасом. С годами футбол стал гораздо мобильнее, атлетичнее. И достоинства полузащитника стали оцениваться по его умению бороться за мяч, одинаково успешно обороняться и атаковать. Хавбеки на поле – это труженики. Буряк не исключение. И все-таки, несмотря на огромный объем работы, которую он выполнял, его никогда почему-то не хотелось называть тружеником, работягой. Вероятно, потому, что в его манере всегда подкупала легкость в обращении с мячом и элегантность даже в жестких единоборствах. За годы совместных выступлений мы с ним так сыгрались, что понимали друг друга с полудвижения.

Леня окончил Киевский институт физкультуры. За годы выступлений собрал хорошую коллекцию спортивных наград, среди которых – пять' золотых медалей чемпионов СССР, бронзовая – за Олимпиаду в Монреале, памятные – за победы в Кубке кубков и Суперкубке. В этом мы шли, с ним почти вровень. А вот в семейной жизни Буряк меня обогнал. В тот год, когда я женился, сыну Буряка – Андрею шел уже пятый год, а дочке Оксанке исполнился годик. Его жена Жанна Васюра, к слову, тоже заслуженный мастер спорта, экс-чемпионка мира в групповых упражнениях по художественной гимнастике. Наверное, она несколько преждевременно оставила спорт. Но думаю, что сделала она это ради Лени: поняла, что для футболиста очень важен домашний очаг, и старалась создать его для мужа.

Кумиры против меня?

Зима 1972 года выдалась теплой, без снега, и первые январские тренировки команда провела на базе в Конче-Заспе. В конце января планировалось турне по Австрии, Шотландии и Великобритании. В это время профессиональные клубы участвуют в чемпионатах своих стран и находятся, как правило, в неплохой форме. Тренеры «Динамо», которому предстояло участвовать в розыгрыше Кубка европейских чемпионов, решили, что такое турне в самом начале трудного сезона будет хорошей проверкой боем для нашей команды. Меня включили в состав динамовской делегации.

Первая остановка – в Вене. Здесь динамовцам Киева пришлось участвовать в розыгрыше приза по мини-футболу. Тогда мы еще не знали, что это такое. В нашей стране такие турниры не проводились. Учиться приходилось на ходу, и нашими учителями на поле знаменитого венского «Штадхалле» стали известные австрийские клубы «Аустрия», «Рапид», «Виенна». После этого киевское «Динамо» стало пропагандистом мини-футбола у нас в стране. С легкой руки киевлян этот вид зимних состязаний футболистов в Советском Союзе стал практиковаться регулярно.

В Глазго нас встретила огромная толпа болельщиков и руководители клуба «Селтик». Они не скрывали, что их футболисты постараются взять у «Динамо» реванш за памятное поражение в Кубке чемпионов. В этом матче мне не пришлось выйти на поле, и я вместе с нашими тренерами и запасными игроками следил за игрой из ниши, прикрытой от болельщиков специальным навесом.

Быть может, и хорошо, что Севидов не выпустил меня тогда на поле. Мне представился случай посмотреть со стороны игру сильного профессионального клуба. И смотрел я на шотландцев уже другими глазами. Это естественно: с тех пор, как я, восторженный мальчишка из «Юного динамовца», впервые увидел футболистов прославленного «Селтика» у входа в киевскую гостиницу «Днепр», прошло время. Я уже сыграл не один матч за юношескую и молодежную сборные страны, выходил на поле в составе «Динамо». И видел я уже, конечно, больше. Это была техничная, атлетически прекрасно подготовленная команда, в действиях которой ничего лишнего, ничего небрежного. Шотландцы на всех участках поля создавали численный перевес, действовали жестко, но даже в самые напряженные минуты матча почти не переходили грань футбольных законов: играли чисто, красиво, без грубостей.

Интересно сопоставить впечатления Олега Блохина с наблюдениями его одноклубника Стефана Решко, которыми Стефан поделился со мной после той поездки:

– Мы смотрели в Глазго матч на Кубок Шотландии. «Селтик» принимал на своем поле какую-то малоизвестную команду из второй лиги. В первом тайме хозяева поля забили два мяча в ворота гостей, и мы, естественно, подумали, что во второй половине игры футболисты «Селтика» не станут так уж выкладываться: все-таки через два дня им предстояло играть с нами. Как мы ошиблись! Всю вторую половину кубкового матча «Селтик» атаковал, словно счет был еще не открыт. Хозяева поля забили еще три мяча и не снижали свой натиск до самого финального свистка. Помню, никто из болельщиков не ушел со стадиона до конца матча. Зрители любовались игрой, голами. Возвратившись в гостиницу, мы тогда между собой много говорили об этом матче и поняли, что есть разница между знаменитыми зарубежными и некоторыми нашими клубами в отношении к игре, к зрителю. Европейские команды-звезды дорожат любовью своих постоянных поклонников и на каждом матче стремятся порадовать их игрой и голами. Мы же, увы, порой интересы зрителей в расчёт не принимаем…

Матч «Селтику» мы проиграли с минимальным счетом – 0:1.

Из Глазго команда переехала в Шеффилд, где сыграла с «Шеффилд Юнайтед». На пятнадцатой минуте динамовцы уже вели в счете – 2:0. Такое начало могло, казалось бы, выбить из колеи любого соперника. Но не нашего – до финального свистка на поле шла упорная борьба. Футболистам «Шеффилда» удалось отквитать один мяч. Во второй половине встречи я заменил на поле Пузача. После матча испытывал истинное наслаждение: я впервые играл за рубежом в основном составе команды киевского «Динамо»!

В ФРГ, куда мы прилетели из Англии, нас встретил туман, моросящий дождь, порывистый холодный ветер и… доброжелательные комментарии в отчетах о наших матчах в Шотландии и Англии. Соперник «Динамо» «Эйнтрахт», с которым футбольная судьба еще сведет киевлян, в то время был середняком среди клубов ФРГ. Команда отличалась мягкой и техничной игрой. Матч мы выиграли довольно уверенно: Анатолий Пузач забил два мяча в ворота хозяев поля.

Начался сезон 1972 года. Первый свой матч в Киеве в; основном составе клуба я сыграл против ташкентского «Пахтакора». Теперь Севидов выпустил меня не на замену, как бывало до этого. На поле я вышел вместе со своей командой в футболке под номером «одиннадцать». Игра мне показалась сумбурной, но после нее осталась радость: Республиканский стадион, доброжелательные зрители, основной состав и два гола, которые мне удалось забить. Такое запоминается.

Теперь Севидов уже регулярно ставил меня в основной состав. Но тут начались другие беды. Команда меня не приняла. Старшие товарищи, на которых я смотрел с таким благоговением, в моих глазах выглядели уже не такими дружными.

А мой кумир Мунтян доставлял мне сплошные огорчения. Он ведь был основным «дирижером» «Динамо» – вел всю игру, питал мячами нападающих. Мне казалось, что Мунтян меня просто игнорировал: либо вообще не отдавал пас, когда я открывался, либо отдавал его слишком неудобно для меня. Но я допускаю, что мои ощущения могли быть неверными. Вполне возможно, что Володя Мунтян или Толя Бышовец считали, что мне и пас-то не стоит отдавать – так неудачно я открывался. Футбол ведь игра командная!

Могли ли опытные мастера киевского «Динамо» не принять молодого талантливого форварда? Надо отдать должное Олегу в том, что он сам поставил под сомнение ощущения тех лет, когда только-только входил в основной состав. Желая восстановить истинное положение вещей, которое так беспокоило тогда Блохина, я попросил рассказать об этом периоде вице-капитана команды Владимира Мунтяна.

– Да, в 1971 году молодого Олега только подпускали к основному составу, – вспоминает Мунтян. – Я на него сразу обратил внимание. Для Блохина не составляло труда обыграть игрока, если он оставался с ним один на один. На скорости он всегда мог убежать от защитника. Его отличало замечательное чутье на голевую ситуацию.

– А вот самому Блохину в те годы казалось, что команда его не приняла. Он обижался и на вас: передачи шли не туда, куда бы ему хотелось…

– Ну что вы! Поверьте, в игре я всегда был далек от мысли кого-то обидеть. Пас я всегда отдавал тому, кто лучше открывался. И я никогда не задумывался, кто это – Бышовец или Блохин. Олег много забивал. Много! Но ведь много моментов и не использовал. Были у меня с ним даже стычки. Говорил ему: «Олег, обвел двух и отдай пас – ребята же под тебя открываются, тебе оке мяч и вернут, только забивай!» Поначалу он не понимал, что команда решает коллективную задачу, делает общее дело. Но с годами Блохин все это понял, и к нему пришло ощущение коллективной игры.

Попав в основной состав, я стал задумываться над своей игрой. Анализировал собственные промахи. С детства я был только левым крайним нападающим. Особого поиска не требовалось. Мыслил теми категориями, которые предлагал тренер, и не задумывался, как развивается футбол. Главное было – игра! Вероятно, сказывался стереотип, заложенный в детских и юношеских командах. И в основном составе я от матча к матчу повторял одно и то же: выход один на один, удар… Попал, не попал – не так важно. Раз десять-пятнадцать выйдешь на ударную позицию, но лишь однажды попадешь. Потом понял, что на большой скорости мяч не обработаешь. Многое мне подсказали тренеры, более опытные футболисты. Важно, что я стал задумываться над тем, почему мне не удается реализовывать многие голевые ситуации. Игра в основном составе заставила меня перестраиваться.

Были и стычки с партнерами на другой почве: меня упрекали в том, что я индивидуалист. Считалось, что я стремлюсь только к индивидуальной игре. Если это и было так (а со стороны виднее), то вовсе не потому, что я индивидуалист по натуре. Отнюдь нет! Скорее всего, я попал в «индивидуалисты» только по неопытности, по неумению, непониманию игры. Я просто не успевал сообразить, что должен куда-то отдавать пас. Кому? Зачем, если мяч у меня?! И я стремглав мчался к воротам. Но на предельной скорости техники не хватало, и я либо терял мяч, либо удары шли мимо цели. Одним словом, было много импровизации, много задора и желания забивать голы, а футбольного мышления не было. Чаще всего мысль расходилась с делом.

Играя в свой первый сезон в основном составе, я впервые участвовал и в таких крупных международных состязаниях, как розыгрыш Кубка европейских чемпионов. По жеребьевке нашим первым соперником стал австрийский клуб «Сваровски-Ваккер». В гостях мы обыграли австрийцев со счетом 1:0, а дома забили им два «сухих» мяча. Следующим соперником был старый знакомец киевлян – польский «Гурник» из Забже. Дома мы выиграли матч со счетом 2:0, и я забил гол. В Польше во время ответной встречи мне тоже удалось отличиться.

Приняв передачу от Стефана Решко, я прошел по правому краю, одного за другим обвел двух защитников и послал мяч в ворота. Это был ответный мяч на гол Любаньского-1:1. В четвертьфинале нашим соперником был знаменитый мадридский «Реал». 9 марта ни одно из киевских полей еще не было готово к сезону, и первый матч мы провели в Одессе на стадионе в парке имени Шевченко. После игры в нашей раздевалке стояла мертвая тишина. Ребята, вконец измотанные борьбой, обмякшие, долго молча полулежали в креслах. Севидов не пошел на пресс-конференцию. Его можно было понять: столько выгодных для нас моментов и… 0:0. С помрачневшим лицом, держась за сердце, тренер расхаживал около двери, никого не пуская в раздевалку.

А в это время тренер «Реала» Мигель Муньос охотно давал интервью. Переводчик только и успевал переводить на испанский вопросы, сыпавшиеся со всех сторон, и ответы тренера:

– Доволен ли синьор Муньос результатом матча?

– Естественно!

– Почему «Реал» больше заботился о защите и мало атаковал?

– Я такой установки игрокам не давал. Во всем виновато «Динамо», которое заставило нас обороняться.

– Спокойны ли вы за исход ответного матча в Мадриде?

– Ни в коем случае! В Мадриде нам будет не легче. «Динамо» сильный соперник, и многие его игроки по технике не уступают нашим. Они грамотны и в тактическом плане. Умеют собираться, играют с подъемом.

– Кого из динамовцев вы бы взяли в свой клуб?

– Колотова, Блохина и Мунтяна – это игроки экстракласса.

Самое интересное, что спустя; девять лет после этого интервью мадридский «Реал» действительно намеревался «приобрести» Блохина для своего клуба. Об этом я узнал из заметки под интригующим заголовком «Блохин остается дома», напечатанной в австрийской газете «Фолъксштимме». В ней, в частности, сообщалось, что в Киев с целью заполучить для своегоклуба Блохина приезжал представитель мадридского «Реала». В федерации футбола и клубе испанскому «покупателю» отказали.

Помню, когда мы приехали на ответный матч с «Реалом», у нас был великолепный эмоциональный заряд. Было у команды большое желание победить, но «Реал» обыграл нас по всем статьям – 3:0.

В сезонах 1972 и 1973 годов киевское «Динамо» завоевывало серебряные медали в чемпионатах страны. Мне удалось закрепиться в основном составе и даже стать лучшим бомбардиром клуба: в 1972 году я забил 18 голов, а год спустя – 14. В канун нового, 1974 года мне преподнесли сюрприз журналисты, по итогам сезона назвавшие меня лучшим футболистом Советского Союза. Не скрою, это меня здорово обрадовало. Традиционный референдум проводился еженедельником «Футбол-Хоккей». До меня победителями подобных референдумов становились московские торпедовцы Валерий Воронин и Эдуард Стрельцов, киевские динамовцы Андрей Биба, Владимир Мунтян и Евгений Рудаков, армеец Альберт Шестернев и московский спартаковец Евгений Ловчев. Кому из футболистов не хотелось бы попасть в такое созвездие футбольных имен? На радостях интервью для еженедельника «Футбол-Хоккей» мы давали всей семьей – папа, мама и я. Перечитывая его много лет спустя, я обрадовался тому, что даже по молодости не переоценил тот свой успех.

– Довольны ли вы результатом голосования? – спросил меня журналист.

– И да, и нет, – ответил я. – Да – потому, что оказаться первым приятно, думаю, каждому. Нет – ибо мне кажется, что я еще очень мало сделал для нашего футбола, и в моей игре еще предостаточно недочетов. Во всяком случае, многие мои товарищи по футболу, на мой взгляд, не менее достойны такой высокой чести.

Потом меня еще не раз называли лучшим футболистом года в нашей стране, попадал я и в различные «десятки», которые составляли журналисты, так сказать, в городском, республиканском, всесоюзном, европейском и мировом масштабах. Масштаб зависел от вида издания и размаха устроителей подобных референдумов. Постепенно все это я уже стал воспринимать довольно спокойно, а с годами понял, что подобные предновогодние забавы журналистов самому спорту приносят порой больше вреда, чем пользы.

Я недоумевал, по каким таким законам в новогодних журналистских десятках соревнуются между собой прославленные в своих видах спорта штангист-тяжеловес и изящная юная гимнастка, боксер и пловчиха, замечательная пара фигуристов и легкоатлет, футболист и чемпионка по стрельбе из лука… Ведь такой конкурс противоречит правилам самого спорта, где чемпионы определяются не простым голосованием, а в честной борьбе на спортивной арене. В спорте сильнейшим по праву считается тот, кто побеждает в строгом соответствии с правилами самого спорта! А всякие конкурсы-референдумы – это игра без правил.

Известно, что спорт таит в себе и опасные для человеческой психологии подводные рифы. Английский писатель Олдос Хаксли по этому поводу писал: «Как всякий другой инструмент, изобретенный человеком, спорт может быть применен либо для добрых, либо для злых целей. Примененный с добрыми побуждениями, он может научить выносливости и смелости, чувству честной игры, уважению правил, координированным усилиям и подчинению личных интересов интересам всей группы. Употребленный во зло, он может поощрять персональное и групповое тщеславие, жадное желание победы и ненависть к соперникам, нетолерантный культ тела и презрение к тем, кто находится за пределами некой произвольно установленной черты».

Итоги референдумов порой вносят что-то нездоровое в отношения между лауреатами, бывает, что ссорят их со своими товарищами по клубу, с тренерами, осложняют атмосферу в командах. Говорю об этом лишь потому, что в свое время, попав в лауреаты очень популярного футбольного конкурса, я чуть было не испортил свои отношения с командой. Так что мне довелось испытать на себе и обратную сторону этих, на первый взгляд, казалось бы, невинных, затей журналистов.

…Осенью 1973 года в клубе вновь (второй раз за мою тогда еще короткую футбольную жизнь!) сняли старшего тренера. Мне было очень жаль расставаться с Севидовым, сделавшим для меня много хорошего.

Осенью 1973 года команде представили нового старшего тренера. В киевском «Динамо» начиналась «новая волна».

Единомышленники

В октябре 1973 года во Львов на очередной календарный матч чемпионата страны с местными «Карпатами» мы приехали уже без Севидова. Нас всех пригласили в красный уголок гостиницы «Интурист», в которой мы обычно останавливались, и один из руководителей республиканского совета общества «Динамо» представил команде нового старшего тренера. Через несколько дней я прочитал в республиканской газете такие строчки:

«У киевских динамовцев новый старший тренер – 34-летний заслуженный тренер УССР Валерий Васильевич Лобановский. В недавнем прошлом один из популярнейших игроков команды, он вернулся домой и. встал у руля киевского «Динамо» в горячие и труднейшие для клуба дни. Собственно, встал у руля – в данном случае выражение фигуральное. К финишу сезона динамовцев ведет Михаил Михайлович Коман, которому это сподручнее, ибо Лобановский, естественно, пока лишь знакомится с командой и положением дел во всех клубных службах».

Так оно и было. Лобановский молчал, присматривался, прислушивался, ни во что не вмешивался. Мы тоже присматривались к Лобановскому. В «Динамо» тогда были игроки, которые достигли в футболе гораздо больше, чем Лобановский, лишь однажды завоевавший вместе с командой (в 1961 году)титул чемпиона страны. К примеру, четырехкратный чемпион СССР вратарь Женя Рудаков (он на три года моложе Лобановского) при В. А. Маслове был с Лобановским в одном составе. Разумеется, ветераны рассказывали молодым игрокам о том, как в свое время играл новый старший тренер, вспоминали и курьезные ситуации. Без этого в команде не бывает. Я однажды читал, как игроки знаменитого «Аякса», когда первый раз остались с глазу на глаз со своим новым тренером из Румынии Ковачем, попытались его «прощупать». После обеда, когда подали кофе с молоком – гораздо больше молока, чем кофе, первым к тренеру обратился Иохан Круифф:

– Господин тренер, – сказал он, – мы знаем, что вы тренировали армейский клуб, в котором с дисциплиной не шутят. Что вы думаете о длине наших волос?