По всему небу, нависшему чугунным куполом над обледеневшей сталью верхних улиц ослепительно пылали сине-изумрудные созвездия.
      Планет уже не было видно. Свет угасающего солнца был недостаточен для их освещения. Давно уже день отличался от ночи только тем, что днем, среди пылающих на черном небе созвездий, появлялся тускло-багряный, испещренный дымными полосами, солнечный диск.
      Верхние улицы были давно покинуты людьми. Теперь там лежал толстый слой льда. Он заполнил собой все метро, все бесконечные крыши верхних сооружений, изумрудными сталактитами свешивался с виадуков и проникал во внутренние части зданий.
      Спасаясь от холода, люди покинули верхние дома и ушли под землю. Там была сосредоточена вся исполинская работа их жизни. Бешеный темп этой работы зажег одним пламенем все сердца. Все личное радостно и беспрекословно приносили в жертву этой работе.
      Никогда ничего подобного не знала история человечества.
      В большом круглом зале совета Межпласо происходило заседание правительства.
      Характерно поскрипывали радио-стенографы, записывающие речи. За стенографами сверкали стеклянные полосы-гранки. Вспыхивающие в них беспрерывно слова слагались в речи. С этих стеклянных гранок, произносимых на собрании речи разносились радио по всем городам Марса.
      Лица у присутствующих были серьезны и торжественны.
      Председатель Межпласо, инженер Ро-па-ге, произносил последнюю речь.
      — Понятно, почему наши сердца зажжены сейчас одним пламенем. Мы разрешаем задачу жизни у и смысла всего человечества. Солнце — источник жизни нашей планетной системы — угасло. Оно озаряло длинную и тернистую дорогу планетарного человечества. В первые дни доисторического мира оно ярко-голубым светом озаряло жизнь наших далеких предков. Теперь оно угасло, и мы видим его багровый, зловещий свет. Мы прошли бесконечно длинный путь жизни. Мы пронесли по этому пути все ценности культуры и науки. Мы — последние представители человечества! Наша жизнь была неразрывно связана с солнцем. Мы присутствуем теперь при его гибели. Мы остались одни: связь с другими планетами прекратилась. Холод и смерть разъединили теперь когда-то тесно спаянную между собой семью людей планет; все заняты только своим спасением. Холод и смерть…
      Он умолк и обвел зал сверкающими глазами. Все сидели безмолвно. В абсолютной тишине слышалось только порывистое дыхание присутствующих да поскрипывание стенографов.
      После минутой паузы Ро-па-ге стал продолжать свою речь.
      Наши предки полагали, что главным источником поддержания солнечной энергии являлось его сжатие, а поэтому тепловой энергии солнца должно хватить лишь на 17 миллионов лет. После этого срока солнце уплотнится подобно нашей планете. В общем это было правильно, но в деталях этот срок гибели солнца отодвинулся неизмеримо дальше. С открытием радия определилось его свойство беспрерывно выделять теплоту. От эманации радия получались совершенно новые атомы гелия. Раз гелий является эманацией радия, и его присутствие открыто на солнце, то и тогда уже можно было сделать вывод, что радий существует и на солнце. Впоследствии это было подтверждено наукой, и в области новых источников тепловой энергии солнца открылись широкие горизонты. Ясно поэтому, что солнце сохранило свою энергию на неизмеримо большее протяжение столетий, чем это предполагалось нашими предками.
      «Но и эти сроки прошли…
      «Солнце погасло.
      «Неужели с его смертью и нас ожидает гибель? Неужели все достижения культуры и науки должны погибнуть вместе со смертью солнца? Неужели путь, пройденный человечеством, — бессмыслен?!
      «Нет!
      «В последнее столетие мы произвели гигантскую работу. Сегодня она окончена. На полюсе построены исполинские пятнадцатикилометровые аппараты. В них взрывается газ.
      «При помощи этих взрывов мы оторвемся от притяжения нашего солнца и перенесемся через мировое пространство к новому солнцу. Пространство во многих местах занято газообразными, темными массами и облаками космической пыли. Они поглощают свет звезд, расположенных за ними. Несясь в продолжение тысячелетий, вместе со всей солнечной системой, наша планета, соприкоснулась сейчас с таким космическим облаком. Эта счастливая случайность дала, нам возможность при помощи взрыва, направленного в более плотную часть космического облака, преодолеть притяжение нашего солнца и унестись в пространство.
      «Сегодня мы вынесем решение отправиться в далекий путь!
      «Через ледяные просторы мирового пространства, к серебряной дороге Млечного Пути, — к новому солнцу и новой жизни. Сегодня мы кончаем со старой жизнью! Через два года нам будет светить новое солнце! Наше решение должно быть немедленно приведено в исполнение!».
      Он умолк и сошел с кафедры.
      Из-за большого круглого стола поднялись все присутствующие.
      — Решение должно быть немедленно приведено в исполнение!
      — Сообщите по радио на полюс!
      — Немедленно!
      Ро-па-ге подошел к столу и написал приказ.
      В абсолютной тишине приказ был всеми подписан.
      После этого все снова уселись за круглым стол и продолжали хранить молчание. Это продолжалось, пока шла передача и исполнение приказа.
      Вдруг внезапный легкий толчок показал, что на полюсе произошла первая вспышка газа. Приказ привели в исполнение.
      Все снова вскочили из-за стола и, удерживаясь за спинки кресел от беспрерывного ряда последовавших вторичных сотрясений, окружили Ро-па-ге, склонившегося над овальным зеркалом, отражающим небо.
      В выпуклой поверхности зеркала, с запада на восток быстро передвигались пылающие созвездия. Большая Медведица, в виде вытянутой зигзагообразной линии, сверкала у самого горизонта. Несясь по орбите, планета медленно отделялась от нее, уносясь вправо. Это было ясно, так как из-за горизонта появлялись созвездия южного полушария.
      Вдруг, у края овального зеркала, вспыхнуло красное, дымное пятно угасающего солнца, расплываясь и уносясь в направлении с запада на восток.

      Ро-па-ге с заседания возвратился к себе домой веселый и радостный.
      Наконец-то сбылась мечта всей его жизни. К нему снова возвращались потерянные им за последнее время влияние и власть.
      Он прошел к себе в кабинет и сел за письменный стол.
      Он был возбужден только что окончившимся собранием и не чувствовал еще усталости. Он подумал, что планета сейчас оторвалась от своей орбиты и несется в пространстве, и почувствовал громадное, нравственное удовлетворение. — Потом он непроизвольно перевел глаза на портрет своего предка, первого основателя Общества «Солнечный двигатель».
      Умное, энергичное лицо смотрело на него из черной рамы.
      Ро-па-ге показалось, что плотно сжатые губы улыбаются ему сочувственно.
      Этот первый основатель затратил много энергии, чтобы провести в жизнь свое изобретение — «солнечный двигатель».
      Его изобретение — аэробиль, был построен по принципу планеты.
      Как планету, его окружала атмосфера, образующаяся от особого, вырабатываемого внутри аппарата, газа.
      Эта газовая рубашка предохраняла аппарат от холода безвоздушного пространства и разрешала все неразрешимые ранее трудности. Энергию аппарат брал от солнечных лучей.
      Он совершил несколько перелетов на Землю, и после этого правительство открыло институт Межпласо, а он организовал Общество «Солнечный двигатель», с целым рядом заводов, на которых вырабатывались его аппараты. В короткий промежуток времени ему удалось получить большие заказы на Земле, и Общество начало быстро процветать.
      Это Общество играло большую роль в планетарной истории в течение тысячелетий. — И только тогда, когда угасло солнце, оно распалось.
      Последним его организатором был Ро-па-ге.
      Беспрерывной вереницей мелькали в мозгу Ро-па-ге мысли.
      Если Марс совершит благополучный перелет через мировое пространство и будет обращаться вокруг нового солнца, — какие невероятные перспективы ожидают его?!
      Ему удастся снова пустить в ход фабрики и, таким образом, снова взять руководство над всем производством планеты в свои руки. Его влиянию не будет предела. Он исследует близлежащие к новому солнцу планеты, а если там существует жизнь, — Марс получит первенство в обмене на планетарных рынках. Во всяком случае, он — последний представитель Общества — будет первым воссоздателем его и творцом новой жизни!
      В то время, как Ро-па-ге предавался мечтам и строил планы на будущее, в кабинете его дочери происходило совещание, сущность которого была далека от его мечтаний.
      Светловолосая, миниатюрная Ме-та, дочь Ро-па-ге, ходила взад и вперед по комнате, иногда останавливаясь перед своими слушателями и жестикулируя.
      Слушателей было двое.
      Один — инженер Рейль, другой — ученый астроном Верн,
      — Мы должны начать немедленно действовать! — говорила Ме-та: — вы сами видите, что влияние партии моего отца растет.
      Теперь же, когда наша планета несется в пространстве, все беспрекословно встанут на его сторону, опьяненные идеей спасения жизни и цивилизации. Это грозит нам тем, что нас в ближайшее время раздавят. Здесь наверху у нас почти нет сторонников. Поэтому нам необходимо немедленно завязать сношения с рабочими в шахтах. Их держат как рабов, и условия их жизни ужасны.
      Ее перебил инженер Рейль.
      — Вы правы, Ме-та. Я работаю на электропоездах по доставке клевеита из шахт к двигателям. Я вижу постоянно рабочих. У них уже начинается брожение. Наше дело направить их недовольство в нужное нам русло.
      — Я во всем с вами согласен, — заговорил Верн, все время сидевший в задумчивости: — начинать нужно немедленно. Тем более, что я установил, что в сферу притяжения нового солнца мы попадем значительно раньше, чем это вычислило Межпласо. Наша планетная система мчится к созвездию Геркулеса, к новой открытой звезде Novum sol (новое солнце). Эта звезда, в свою очередь, мчится по направлению к нам. В сферу tt притяжения мы попадем не через 2 года, а через 1 год 4 месяца. К тому же этот процесс протечет не так безболезненно, как это предполагают. От сотрясения будут гигантские разрушения.
      — Вы утверждаете, Верн, что здания, заводы и машины могут рухнуть? — задала вопрос Ме-та.
      — Конечно.
      — Это облегчит нашу работу.
      — С первыми лучами нового солнца начнется новая жизнь! — заявил убежденно Рейль.
      — Однако, оставим на время метафизику и займемся работой… — подходя к письменному столу, заявила Ме-та: — Я завтра, вместе с отцом, поеду на полюс к двигателям. Вам, конечно, известно, что Ро-па-ге назначен главным начальником шахт и двигателей… Под его прикрытием мы начнем работу… Я хочу познакомить вас с моим планом. Слушайте.
      Рейль и Верн подошли к столу и склонились над чертежами и планами шахт…
      Утром Мета вошла в кабинет отца, Ро-па-ге уже давно встал и в пушистом, шерстяном халате сидел за столом, заваленным докладами и таблицами.
      Увидев ее, он улыбнулся углами губ, но хмурая сосредоточенность не исчезла с его лица.
      Он по-своему любил Мету.
      Любил ее своенравный решительный характер, в котором узнавал самого себя, и радовался этому.
      В сущности он был одинокий, усталый и пресытившийся жизнью человек. Власть и деятельность ему были нужны для заполнения пустоты личной жизни. И он жаждал их, чтобы, как наркотиком, поддерживать свой дряхлеющий организм. Сегодня он был в хорошем расположении духа.
      — Я на все согласен, Ме-та. Я знаю твою просьбу.
      — Я в восторге от твоего предугадывания моих желаний.
      — Иди, собирайся, через три часа я выезжаю на полюс.
      — С нами поедет инженер Рейль.
      — Это толстый, маленький меланхолик с бородавкой на подбородке? Я не ошибаюсь?
      — Нет.
      — Хорошо. Он, кажется, говорит мало, — я ничего не имею против него.

      Бесконечными коридорами разветвлялись шахты, уходя все глубже и глубже к центру планеты. Там, в раскаленно-удушливом воздухе поблескивали синевато-жирные минеральные пласты. Руда отсюда доставлялась на электро-поездах наверх, где на заводах полюса вырабатывался взрывающийся газ Ютли. По трубам он струился к двигательным аппаратам, взрывался и сообщал движение планете в пространстве.
      Помещения для рабочих находились здесь же, в непосредственной близости от разработки пластов. Рядом с ними помещались больницы, театры-кинематографы и многочисленные рабочие кафэ.
      Работа здесь велась беспрерывно. Все грохотало, все неслось в бешеном неистовстве. К этому неистовому темпу работы здесь была приспособлена вся жизнь.
      В одном из рабочих кафэ отдыхала свободная от работы группа рабочих.
      Лица у всех были серы и измождены. В воспаленных глазах поблескивала ничего не выражающая смертельная усталость.
      Разговор был отрывист и вял.
      — Ежедневно мы умираем сотнями. У наших жен прекратилась рожаемость.
      — Детские дома закрыты за ненадобностью.
      Мы не можем больше терпеть!
      Когда же конец!?
      Мы все умрем…
      В кафэ в это время вошел молодой рабочий. Магир. Он работал на электро-поездах, доставляющих руду наверх, к двигателям. Он многое узнавал от инженеров и пользовался широкой популярностью среди рабочих.
      Его окружили и, пожимал руки, увлекли и глубь кафэ.
      Тотчас же его забросали вопросами.
      Он неторопливо сел за столик в углу кафэ и стал рассказывать.
      Инженеры говорят, что планета несется по правильному направлению. Если это будет так продолжаться, то мы черен полгода увидим новое солнце.
      — Что же дальше, Магир?
      Мы будем попрежнему работать здесь! Новая жизнь будет для людей верха, а не для нас… — злобно перебил старик Доббс.
      Со всех сторон раздались иронические замечания.
      — Верно, Доббс! Нам не увидеть солнца…
      — Не придется нам погреть наши косточки белыми лучами.
      — Не придется увидеть зеленые деревья и цветы, о которых мы не имеем даже представления.
      Это за нас сделают люди верха! Вы правы — начал снова Магир, когда отдельные выкрики умолкли: — конечно, нас заставят и тогда работать люди верха… Но мы сможем тогда сбросить их власть…
      В кафэ наступила неожиданно тишина.
      Рабочие ближе подвинулись к Магиру.
      — Что ты говоришь, Магир!?
      — Это немыслимо.
      — Люди верха могущественны.
      — Разве ты забыл, как поступают с теми кто говорит такие слова.
      — Берегись! Везде у них есть уши.
      — Слушайте, слушайте, — продолжал Магир. — Я вам расскажу, что я услышал от инженеров, у двигателей. У нас есть сторонники и среди людей верха. Они нам помогут. Слушайте! Когда наша земля приблизится к новому солнцу, будет сильное марсотрясение. Гораздо сильнее того, когда наша планета при взрыве отрывалась от нашего старого солнца. Помните, как тогда рухнули шахты и задавили сотни рабочих?! Вспомните… А тогда разрушатся все здания и заводы, разлетятся вдребезги все виадуки, — люди верха будут бессильны тогда. А мы выйдем отсюда, из темных шахт, из вечной тьмы могил в обновленный мир. Расцветут зелено-кудрые деревья и цветы, благоуханные поля будут петь под ослепительными лучами солнца.
      — Ты хорошо говоришь, Магир!
      — Говори, говори… Мне кажется, что я уже чувствую это благодатное тепло, от которого оживают мои трухнущие от сырости кости.
      — Я ни разу не видел настоящих лесов!
      — Говори, Магир… Продолжай.
      И Магир говорил.
      Когда возбужденные рабочие через полчаса ушли из кафэ, Магир отправился в женские дома.
      Проходя по одной узкой улице-шахте, на повороте он услышал песню. Кто-то шел к нему навстречу и пел:
 
Скоро планета — умирающий зверь —
Станет молодым, ликующим зверем;
Шерстью зеленой покроется снова, —
Зеленокудрою шерстью лесов…
Как драгоценные камни, цветы
Будут сверкать на зеленых лужайках…
Красивый венок из этих цветов
Сплету я любимому мною.
 
      По голосу Магир узнал Арри. Она вышла из-за поворота и столкнулась с Магиром, заслонившим ей дорогу.
      — Я шел за тобой, Арри. Хорошо, что я тебя встретил.
      — Я решила забежать на минутку к подруге. Ты не забыл, что мы идем сегодня в театр?
      — Конечно, не забыл… Скажи, откуда ты выискала эту песню, что сейчас пела.
      — Я ее сама сочинила. Все наши женщины, Магир, грезят о новом солнце. О новом солнце и о новой любви.

      В огромном полукруглом здании театра было много народа. Магир и Арри с трудом нашли себе свободное место. Шла пьеса «Синоргмежпласо».
      Декораций не было. Их роль давно заменили собой кино-эпидиоскопы, проектирующие на сцене в воздухе необходимые по ходу пьесы декорации.
      Театральный занавес заменял кино-аппарат, проектирующий картины прямо в воздухе, на том месте, где он должен был бы висеть. Этот же аппарат в случае надобности запечатлевал и скрытые мысли персонажей; они вспыхивали огненными буквами в воздухе над головами артистов.
      Таким образом декорации могли мгновенно смениться, могли быть все время движущимися, как кино-лента, достигая невероятных световых эффектов.
      Магир уже видел эту пьесу, но Арри смотрела ее в первый раз.
      Фабула пьесы была следующая. Сын организатора Межпласо влюбился в одну артистку с Юпитера. Он ее видел только на фильмах и слышал ее голос в «межпланетной радио-опере». Он решается ехать на Юпитер и объясниться ей в любви. Но в то время, когда он совершает перелет, — происходит столкновение аэробиля с одним из астероидов, Церерой. Все гибнут. Один только сын организатора попадает на астероид и совершает на нем оборот по его орбите вокруг солнца. Межпланетные газеты разносят этот случай по всем планетам и печатают его портреты.
      Читая газеты, артистка-юпитерианка, в свою очередь, влюбляется в сына организатора. Она собирает экспедицию и отправляется его спасать. В конце концов она его находит. Все кончается благополучно. Виновник приключения женится на артистке-юпитерианке и выпускает свою книгу впечатлений на Церере, которая делает его знаменитым писателем.
      Магир рассеянно смотрел на сцену. Он думал о другом. Завтра снова эти смеющиеся люди будут стонать под непосильной работой, проклинать свою жизнь и умирать в больницах. Неужели достаточно этой мишуры, чтобы они могли забыть все это и быть счастливыми сегодня? Где же выход?!
      Острая тоска отчаяния сжала ему сердце. Ему самому вдруг захотелось забвения, какого-то могучего порыва, ослепительной радости и счастья.
      Он сжал руку Арри…
      Она обернулась к нему и посмотрела на него ласковыми, улыбающимися глазами. Потом ответно пожала ему руку и погладила ее своей рукой.
      Пьеса в это время кончилась.
      На месте занавеса запрыгали огненные буквы и сложились в фразы:

      «Продолжайте усердней работать, — скоро мы увидим новое солнце. Не забывайте, что вы делаете великое дело спасения жизни и цивилизации. Да здравствует Совет Межпласо! Да здравствует Ро-па-ге!»

      Арри встала и взяла под руку Магира.
      — Мы пойдем в танцевальный зал.
      — Хорошо… как хочешь.
      В широко раскрытые двери из театра медленно выливались толпы народа. Гулко отдавался в сводах веселый смех и взвизгивание женщин. И над всем этим, откуда-то издали, несся веселый, зажигающий танец,
      Ослепительно горело электричество, и веселые пары уже кружились по громадному залу. Арра увлекла Магира, и он сделал с ней два круга. Но вскоре он ушел от нее и принялся бродить по заполненным людьми фойэ и залам.
      Ему было скучно. Беспричинная злоба стала душить его.
      В одной из комнат, где помещался автоматический буфет, за столиком сидели четверо рабочих и пили сапу. Они были сильно навеселе и бросали насмешки и вызовы проходящим.
      Когда вошел Магир, они, заметив его мрачный вид, весело расхохотались.
      — Посмотри-ка на этого молодчика — сказал первый из них, захлебываясь от смеха.
      — Это он старается показать, что он очень умен.
      — Это — Магир. У него такой умный вид оттого, что он часто видится с инженерами,
      — Эй, паренек, ты не очень-то воображай, а то мы тебя живо проучим.
      Не обращая на них внимания, Магир подошел к буфету и выпил залпом большой стакан сапы.
      Алкоголь сразу бросился ему в голову. Тоска стала затушевываться. Захотелось веселья и дерзости.
      Он обернулся и посмотрел на сидевших за столиком пьяных рабочих.
      Взгляд его встретился с их мутными взглядами.
      — Эй, Магир, ты гнушаешься с нами говорить! — закричал первый из них. — Хорошо, я тебя сейчас научу быть вежливым…
      Он хотел подняться со стула и не мог. От напряжения широкий шрам на его левой щеке сделался багровым.
      Магир, не торопясь, подошел к нему, и глаза его вспыхнули злобно и весело. Он схватил его двум руками за пояс, поднял на воздух и посадил обратно на стул с такой силой, что он, вместе с разлетевшемся вдребезги стулом, очутился па полу.
      Его товарищи сразу умолкли и стеклянными глазами уставились на Магира.
      — Хватит с нас… — процедил Магир сквозь зубы и ушел из буфета.
      Неожиданный подъем у него сменился безразличием. Ему снова стало тоскливо.
      Он прошел через ослепительно сверкающий зал, где весело кружились пары и гремела музыка, и вышел на пустынную улицу-шахту.
      Он шел быстрыми шагами вперед.
      Постепенно затихали звуки веселых танцев, и мертвая тишина, в которой гулко звучали его шаги, окутывала его своей стерегущей напряженностью.
      Он свернул направо и, чтобы сократить путь, пошел к месту работ узкими, зигзагообразными переходами.
      Он сам не знал, куда и зачем идет. В мозгу не было определенной мысли. Только какая-то тоска и жалость к самому себе почти физической болью сжимала сердце.
      Он дошел до круглого озера. Над ним ярко горел электрический фонарь. Свет от него врезался широким острым клином в неподвижно-свинцовую водную поверхность.
      С правой стороны озера Магир заметил скамейку.
      Подойдя к ней, он сел.
      Вокруг было безлюдно и тихо. Он долго сидел, стараясь ни о чем не думать. Тишина была полная. И он почувствовал даже, как у него звенело в ушах от прилива крови.
      — Вдруг ему почудились отдаленные торопливые шаги. Он не ошибся. Вскоре он увидел вышедшую к озеру Арри.
      Она сразу увидела его и торопливо подошла к скамейке.
      — Я бежала за тобой… Ты так быстро шел. Что с тобой, Магир?
      Магир молча посадил Арри рядом с собой.
      Она прижалась к нему и замолчала.
      Из-за озера отчетливее стал доноситься шум работ. Это работали кислородные заводы, заменившие функции исчезнувших лесов.
      — Слушай, Арри… — заговорил наконец Магир, — у меня сейчас такое чувство, что мы с тобой одни в целом мире. Там, наверху, — холод и смерть. И вокруг планеты мрак и холод. А планета несется к новому солнцу. Когда нашу планету озарят белые лучи, мы должны быть свободными. Будешь ли ты помогать мне? Будешь ли ты вместе со мной, Арри?

      Приехав на заводы полюса, Ме-та захотела сама проникнуть в шахты и завязать сношения с рабочими.
      Ее желание привел в исполнение инженер Рейль, заведующий электро-поездами по доставке руды.
      Ро-па-ге был вызван и сонет Межпласо, и поэтому ее отсутствие не могло быть никем замеченным.
      Ме-та переоделась в костюм работницы и помчалась в глубь шахты на том самом поезде, которым управлял Магир.
      Быстро несся поезд узкими шахтами, оглушительно громыхая на поворотах. Тяжелый, затхлый воздух свистел у Ме-ты в ушах.
      На переднем вагоне у двигателя неподвижно стоял Магир. Глаза его были устремлены вперед, в душный дрожащий сумрак, где расплывчато вспыхивали, а затем проносились мимо поезда исполинские электрические фонари. Рука застыла на регуляторе.
      Ме-та находилась рядом и не спускала глаз с его энергичного лица. Об этом рабочем ей много говорил инженер Рейль, и она теперь была согласна с ним, что Магир может быть руководителем восстания.
      Когда поезд стал замедлять ход, Магир обернулся.
      — Вы сейчас сойдете и будете меня ждать и правой шахте-улице. Сейчас моя смена. Я сдам поезд и приду туда.
      На повороте поезд на мгновенно остановился, и Ме-та выскочила из вагона. Прижавшись спиной к влажной стене шахты она пропустила длинную цепь вагонов, исчезнувших за поворотом. Потом она пошли вперед и углубилась в правую шахту-улицу…
      Так началось знакомство Ме-ты с Магиром. Сам не замечая того, Магир всецело подпал под влияние этой девушки. То, что прежде мелькало в его мыслях неясно и неопределенно, теперь, при разговорах с Ме-той, получило законченность. Он всегда с нетерпением ожидал появления Ме-ты. За последнее время она, занятая делами наверху, появлялась в шахтах все реже и реже.
      . . . . .
      Огромные четырехугольные комнаты больницы были сплошь заставлены кроватями. Сюда, как и всюду, проникал грохот машин. И в этом несмолкаемом шуме здесь умирали тысячи людей, изможденных работой и отсутствием солнца и воздуха.
      Медицина была бессильна в борьбе с этой смертностью. Ничем она не могла заменить свет и воздух.
      После смены Магир часто заходил сюда. Здесь лежала его мать.
      Сегодня он пришел позже, его задержало тайное собрание рабочих.
      На кровати неподвижно лежала его мать — Маита.
      Седые волосы свешивались на ее воспаленное лицо.76
      Когда он подошел к кровати, она открыла глава.
      — Как ты себя чувствуешь, мама?
      — Я чувствую, что скоро умру… Ты хорошо сделал, что пришел сегодня. Многое я хочу тебе сказать…
      Он опустился перед ней на колени и положил ее руку к себе на голову.
      Худая, бессильная рука ласково прильнула к его волосам.
      — Слушай, мой дорогой мальчик, — мне каждую ночь снится один и тот же сон. Однажды в детстве я была наверху, в музеях. Я видела старые картины. Это было, вероятно, очень давно. Мои родители и родители моих родителей жили при красном солнце. А на тех картинах было нарисовано яркое, бело-голубоватое солнце. Вся планета была покрыта зеленокудрыми деревьями и яркими цветами… Все это мне спится теперь каждую ночь. Я не знаю, бред ли это или действительность?! Я вижу, что наша мертвая планета снова покрывается пышной растительностью и благоуханными цветами. Я вижу совсем других людей: сильных, радостных и поющих. Нет больше мертвого холода и вечных сумерек. Ослепительно голубое солнце струит с небосвода горячие потоки лучей. Никогда невиданные мною звери ласкаются ко мне… И куда я ни бросаю взор, — нигде нет наших угрюмых железных фабрик, стальных улиц и черного мертвого неба. Везде — деревья, травы и цветы. Мой дорогой Магир, может быть это так и будет. Может быть это не бред… Почему ты молчишь, Магир? Подвинься ко мне ближе, мне трудно говорить…
      — Это не бред, мама… Я сам в это верю. И мне снятся такие же сны. Всем нам, живущим здесь во мраке и задавленным рабской работой, снятся такие же сны. Это не бред, это — предчувствие. Наша планета — старый и дряхлый зверь — снова покроется звленокудрой шерстью. Все мы будем свободны и счастливы. Слушай, мама, к нам пришла девушка сверху и рассказала о новом солнце и о новой жизни. Эта девушка живет теперь среди нас. Она говорит, что скоро лучи нового солнца брызнут на нашу старую планету, сожгут и разрушат все наши заводы и железные дома и смоют проклятие нашей жизни. Она говорит, что нам нужно восстать и завоевать новую жизнь. Мы готовы за ней итти…
      — Да, Магир, время пришло… Сбывается древнее пророчество…
      — О каком пророчестве ты говоришь?
      — Твой отец, Магир, был последним членом тайного Общества, мечтающего о новом солнце и о новой жизни. Он говорил, что только космические перевороты перерождают жизнь. Общество в котором состоял твой отец, было истреблено. Последние его члены бежали в подземелья и там дожили остатки своей жизни. Твой отец, Магир, передал мне тайну этого Общества. Я скоро умру. Слушай, я передам ее тебе…
      Магир подвинулся ближе, и старая Маита начала говорить ему тихим, прерывающимся голосом.
      — В этих шахтах, где мы теперь работаем, скрывались последние члены тайного Общества. В прямой шахте, выходящей к круглому озеру, осталась их лаборатория. О существовании ее никто не знает. Подвинься ко мне ближе и я скажу тебе, как ее найти…
      К вечеру Маита умерла.
      Ночью приехала Ме-та, и Магир рассказал ей о тайне матери. С большими предосторожностями они отправились вместе в прямую шахту, к круглому озеру.
      На правой стене Магир нашел выступающий камень и повернул его. Открывшаяся дверь привела их в лабораторию. Затхлый воздух и слой пыли указывали на то, что давно уже сюда не заглядывал человек.
      Внимание Магира привлекло круглое, металлическое зеркало с расходящимися от него электропроводами и акустическим блестящим, прибором.
      — Это приемник! — воскликнула Ме-та: — если он в исправности — мы можем узнать все, что происходит на поверхности…
      Она смахнула пыль с зеркала и стала переставлять наобум рычаги.
      Крик удивления сорвался с губ Магира.
      Круглое зеркало почернело. Ярко вспыхнули в нем незнакомые созвездия. В зените, все отчетливее, разгоралось туманное пятно нового солнца. От его лучей, как налетом, покрывалась синевой черная пропасть неба.
      — Новое солнце! Мы приближаемся к новому солнцу!! — воскликнула Ме-та и сжала руку Магира.
      Магир молчал. Все его здесь поражало своей необычностью. Мысли проносились вихрем в его мозгу. Сердце замирало. От спертого воздуха звенело в ушах, и пылало лицо.
      Откуда-то издалека звучали слова Ме-ты…
      — Слушай, Магир, я расскажу тебе о твоем прошлом. Давно, давно на нашей уже умирающей планете произошло невероятное бедствие. На северное полушарие упал один из наших спутников-лун, Фобос. Он разрушил все наши города, обратив всю северную часть в огненно-жидкую массу. И вот, случилось чудо. Когда огненно-жидкая масса остыла, — появились первые формы жизни. Возник доисторический мир, и в нем, наконец, новый человек. Мы не знали, что с ним делать. Но время шло. Племя новых людей — твоих предков, быстро размножалось. Соприкасаясь с нашей культурой, их развитие шло гигантскими шагами. Мы должны были что-нибудь предпринять по отношению к ним. И что же, мы не нашли ничего лучшего, как поработить эти существа. Это случилось, когда угасло солнце. Пользование нашими механическими рабочими стало для нас невозможным. Холод разрушил все наши изобретения и сделал нас бессильными. Нам нужна была живая сила, и люди верха совершили величайшую несправедливость. Они сделали вас рабами, приравняв к механическим рабочим. Для спасения своей жизни они бросили вас в шахты…
      Ме-та подошла к Магиру и положила свои руки к нему на плечи.
      — Мы должны победить, Магир! Новое солнце и новые условия жизни помогут нам слить в одно целое две разные породы людей. Нас — возникших ранее, обогащенных опытом и знаниями, но уже умирающих, уже лишенных многих человеческих функций, и вас — еще молодых, полных жизненных сил. Это слияние даст новую могучую расу. Новое солнце озарит наш путь!
      Бешеными ударами раскачивалось сердце в груди Магира. Все куда-то уплывало, заслоняясь белыми потоками сверкающего света. На мгновение мелькнул только образ Арри. Мелькнул и расплылся. Без следа.
      Все ближе и ближе улыбались губы Ме-ты. Широко раскрытые пропасти глаз влекли неудержимой радостью в свою непонятную глубину…

      В тот же день уехала Ме-та…
      Магир сидел в рабочем кафэ, и все происшедшее казалось ему сном. В этот час в кафэ не было никого. Магир давно уже не выходил на работу и скрывался от розысков солдат Межпласо, получивших приказ об его аресте. Это уединенное кафэ он избрал местом своих свиданий с единомышленниками.
      Холодным блеском сверкали автоматы. Со сводчатого каменного потолка струился свет электрических ламп и отражался на гладкой поверхности металлических столиков.
      Было мертвенно тихо. С улицы-шахты не доносилось ни звука.
      Вдруг дверь открылась, и в кафэ поспешно вбежала Арри. Магир сразу ее не узнал. Он не видел ее давно. Она сильно изменилась. Похудела, Вокруг губ легла скорбная складка. В глазах появился оттенок плохо скрываемой тоски.
      — Я знала, что застану тебя здесь, — прерывающимся голосом начала Арра: — я бежала… хорошо, что я поспела во-время. Спасайся, Магир! Тебя идут арестовать…
      Заметив, что Магир пытается говорить, она взяла о го за руку…
      — Потом… Сейчас дорога каждая минута.
      Они вышли из кафэ и увидели четырех солдат Межпласо, быстро приближающихся справа к кафэ.
      — Если нам удастся добежать до прямой шахты, мы спасемся. Они, кажется, нас уже заметили, Арри?!
      Магир не ошибся, — солдаты их заметили.
      Началось преследование.
      Стараясь сократить путь. Магир выбирал узкие, темные переходы. Солдаты не отставали. В одном переходе кто-то из солдат выстрелил. Но Магир и Арри успели уже свернуть в прямую шахту. Добежав до лаборатории, они скрылись туда и спаслись от преследования.
      Шахта была прямая, и в ней не было выходов. Солдаты, недоумевая, куда могли скрыться беглецы, пробежали мимо лаборатории к круглому озеру.
      — Я спасся. Арри… Этим я обязан тебе.
      Арри молчала, тяжело переводя дыхание.
      Магиру сделалось не по себе. Он подошел к приемнику и окинул взглядом лабораторию. До мельчайших подробностей перед ним промелькнуло вчерашнее. Живы были все ощущения. Помимо его воли между ним и Арри встал образ Ме-ты. Холодной, едкой волной поднялась к сердцу тоска. Было ясно, что ничего не возвратишь. Прежнее ушло навсегда. И чем больше он думал, тем ярче разгоралось пламя тоски и мучительной нежности к Арри. Что делать? Как коснуться раны и не причинить боли…
      Он подошел к Арри.
      Она посмотрела на него печальным, пристальным взглядом.
      — Ты за последнее время меня избегаешь, Арри…
      — Я… ты это заметил?
      Брошенная фраза показалась нелепой и бессмысленной. Стало до боли обидно, что не найти нужных простых слов. Как круги на воде от брошенного камня, в мозгу неуловимо скользили ощущения, проходя бесследно, не вызывая слов…
      Он подошел к ней ближе и взял ее за руку.
      Она вздрогнула.
      — Знаешь, Арри, есть что-то сильнее меня. Жил я здесь раньше, и мертвый каменный свод казался мне небом, мрак не вонзал в мои плечи своих тяжелых когтей, работа не казалась рабством. И вот откуда-то пришла тоска о белом солнце. Откуда? Разве я видел когда-нибудь это белое солнце! Пришла ко мне девушка верха… Как буря мчит все в своем вихре, так и меня захлестнули теперь мои чувства и мысли. Оторвали от прошлого. Прошлое исчезло, как дым. Нет у меня больше воли!
      Арри осторожно высвободила свои руки и отошла от Магира. Голос у ней зазвучал печально и спокойно.
      — Я понимаю тебя. Мне ничего не надо. Я просто люблю тебя. За мою любовь мне не надо ни будущей свободы, ни белого солнца, ничего мне не надо. Не будем больше говорить об этом…
      Когда они вышли из лаборатории, прямая шахта была пустынна. В конце ее, освещенная электрическими фонарями, холодно и мрачно поблескивала поверхность круглого озера.
      Они обошли его и, безмолвно простившись, разошлись в разные стороны.

      Ро-па-ге сидел неподвижно в своем кабинете в круглом здании Межпласо. Бледное лицо передергивалось нервной судорогой. Губы были сжаты. Иногда их кривила презрительная улыбка. Тяжелый усталый взгляд был устремлен в одну точку — на белые листы доклада.
      Он только что кончил читать этот доклад о начинающемся движении среди рабочих. Как говорилось в докладе, главными руководителями движения были — Верн, Рейль, какой-то рабочий Магир и его собственная дочь, Ме-та. Верна удалось арестовать сегодня утром в лаборатории Межпласо. Остальные находились неизвестно где. Что в заговоре принимала участие его дочь, для него не явилось новостью. Он предполагал это и раньше, зная взгляды Ме-ты.
      Он думал сейчас о другом. Многое прошло перед его глазами. Многое, что принято называть жизнью. И нужно отдать справедливость, что это «многое» ему достаточно таки надоело. Вечная повторяемость. И основы жизни неизменны. Даже познавательная сила — вечный круговорот повторяемости. Может быть эта познавательная сила существовала ранее возникновения мыслящих существ.
      Окружающий внешний мир своим неизменным видом вызывает одни и те же мысли. И вот теперь движение к свободе этих, каким-то чудом возникших людей. Возникших, как плесень, на старой, уже собравшейся сгнить планете. Очередной абсурд вечной повторяемости. Вдруг перед его глазами властно встал образ Ме-ты, и восторженно зазвучали ее слова.
      — Нет, ты жестоко ошибаешься, отец. Вне людей нет познания.
      «Только с развитием людей развиваются и производительные силы. И то, что тебе кажется старым и вечно повторяемым, в сущности ново. Жизнь не возвращается назад.
      «Жизнь — вечно молодой, бурно-радостный поток, Он уносит нас к неведомым берегам… Каждый миг его движения — новый неповторяемый мир».
      Он закрыл глаза, чтобы лучше слышать эти слова, чтобы яснее видеть оживший, почти реальный образ. Новое, незнакомое радостное чувство теплыми волнами бушевало в груди. Не было сил бороться против этого властного чувства,
      Ро-па-ге открыл глаза.
      — Нужно увидеть Верна и узнать от него о Ме-те.
      Это желание явилось неожиданно, после того как у него вспыхнуло новое могучее чувство к Ме-те.
      Он отдал распоряжение и, откинувшись на спинку кресла, стал ждать.
      Когда Верн остался один в кабинете, Ро-па-ге задал ему вопрос.
      — Послушайте, Верн, — не позже как вчера вы присутствовали на докладе в Межпласо. Мы попали, наконец, в сферу притяжения нового солнца. То, что нам два года тому назад казалось почти мечтой, — сбылось. Мы сохранили жизнь, культуру и все ценности науки. Наше существование стало целесообразным. И вот вы выступаете против нас в то время, когда мы должны продолжать временно прерванное строительство жизни…
      — Я отвечу на ваш вопрос, Ро-па-ге. Да, мы выступаем против вас. И мы победим! Разве вы забыли, что общество может стать паразитом. Самым обыкновенным паразитом, у которого отмирают многие ранее существовавшие органы. Они не нужны ему теперь, так как он живет за счет другого существования. Таким паразитом сделалось ваше Общество. Оно всего достигло — высшей меры благополучия, — и вот началось тогда отмирание в этом организме ненужных органов. Многие из ценных человеческих функций исчезли у нас безвозвратно. Их не возобновить. Вы забыли, что единственный способ спасти нас самих, это — слияние с молодым и еще полным жизненных сил новым племенем. Вы этим пренебрегли… Вы превратили это племя в рабов и бросили в шахты.
      — Прекрасно, Верн, но если мы дадим сейчас власть этим рабочим, чего мы достигнем? Ничего. Через известный промежуток времени они придут к тому же, что делаем и мы. Неужели вы думаете, что и на них не лежит груз знаний и опыта жизни? Неужели вы думаете, что, войдя в новый, только что рождающийся мир они забудут прежнее, смогут сбросить со своих плеч груз тысячелетий, смогут переродить себя? Нет! Они будут применять в этом мире свой прежний опыт и, в конце концов, придут к тому же, к чему пришли и мы. Или вы полагаете, Верн, что они сделаны из другого вещества? Нет. Основы жизни однородны и неизменны. Стоит ли, чтобы прийти к тому же, только более длинным путем, поднимать всю эту историю?
      Он замолчал.
      Верн поднялся с кресла и прошелся по кабинету.
      В большое овальное окно струился широкий поток слабого белого света. Небо, на котором уже не было созвездий, приняло серовато-голубой оттенок. Планета быстро приближалась к солнцу.
      «Еще несколько недель, и все изменится подумал Верн: — планета оживет. Яркие лучи растопят слой льда. Образуются моря и реки. Будут дуть влажные ветры, и итти теплые дожди. Начнется новая жизнь. Увижу ли я ее?»
      Ро-па-ге первым нарушил молчание.
      — Скажите, Верн, где сейчас Ме-та?
      — В полной безопасности. Большего я сказать вам, конечно, не могу.
      — Хорошо. Ответьте еще на один вопрос.
      — Но он будет последним. Мы все равно не убедим друг друга.
      — Хорошо. Знаете ли вы, что вас обвинят в измене…
      — Да.
      И что вас ожидает…
      — Смерть. Это тоже, вместе с культурой, вы сохранили для будущей жизни.
      Мне кажется, что вы были не правы в своих огульных обвинениях нашего Общества. Надеюсь, что этого вы отрицать не будете. Подумайте же о моих словах.
      Ро-па-ге позвонил, и Верна увели.
      Ро-па-ге остался один. Беспричинное раздражение овладело им. Он выше законов жизни и человеческих заблуждений. Он знает, к чему приводят законы жизни. Бессмысленный круг повторений! Чепуха! Нет ничего, кроме благополучия и власти! Этот героизм в жизни ровно ничего не стоит. Нет, он никогда не пойдет на уступки. Он не боится борьбы…
      Он откинулся на спинку кресла и стал обдумывать меры подавления предполагаемого восстания.
      Потом улыбка промелькнула на его плотно сжатых губах.
      Multum novi sub sole!

      Все ярче и ярче разгоралось и голубело небо. Раскаленный бело-голубоватый диск солнца все время неподвижно сверкал в зените. Ослепительные снопы белых лучей струились в прорывы неожиданно образовавшихся облаков, и под их действием оживала планета.
      Среди развалин рухнувших зданий мчались быстрые потоки от растаявших льдов. Все находилось, в бурном движении.
      Громадные запасы влаги поднимались в виде испарений к небу и оттуда возвращались теплыми ливнями. Все низменности были покрыты водой и казались морями.
      С необычайной быстротой жизнь завоевывала свои права, разрушая все вековые достижения человечества, точно стирая резинкой на бумаге слабые рисунки карандаша.
      Весть о том, что планета находится в сфере солнечных лучей, облетела с быстротой молнии шахты.
      Там началось смятение.
      С невероятной быстротой планета мчалась параллельно солнцу, но, под действием его притяжения, постепенно сворачивала вправо, создавая себе орбиту.
      Борьба двух сил — притяжения и инерции — разрушила часть нижних шахт, и рабочие в паническом ужасе стремились в верхние шахты.
      Этим воспользовались комитеты восстания, во главе которых стоял Магир.
      Был брошен лозунг: «На поверхность земли!»
      В тот миг, когда все стихийно неслось к главному выходу из шахт, Магиру донесли, что кислородные заводы оставлены отрядами охраны Межпласо.
      Отряды ушли из шахт и закрыли стальные ворота главного выхода.
      Нужно было действовать немедленно и решительно.
      Магир с частью рабочих комитета бросился к круглому озеру, за которым помещались кислородные заводы.
      Около них было безлюдно. Электрические фонари были погашены, и всюду царил абсолютный мрак. Только над одним из заводов трепетал все увеличивающийся алый отблеск и кровавил неподвижное круглое озеро.
      — Завод подожжен, Магир, — тихо сказала Арри, находившаяся все время с Магиром.
      — Нужно немедленно погасить пожар! Если мы этого не сделаем, то пламя перебросится на остальные заводы, и мы задохнемся без воздуха…
      Вокруг наступила жуткая тишина. Никто не решался принести себя в жертву.
      — Нам нельзя медлить… — нарушил тишину Магир: — каждую минуту огонь может дойти до газовых цистерн, и тогда образовавшийся гремучий газ разрушит и заводы и шахты. Я иду…
      — Нет, нет! — закричала Арри, — тебе нужно руководить восстанием. Я готова, давайте баллон с огнетушительным газом. Я иду.
      — Ты, Арри… — побледневшими губами прошептал Магир.
      — Разве я не обещала тебе не покидать тебя…
      Глаза у Арри сверкали. На лице выступил яркий румянец.
      — Прощай, Магир… Может быть…
      Что-то сжало горло Магиру, и он не мог говорить.
      Горячие губы коснулись его губ и обожгли его огнем экстаза. Одно мгновение. Потом Арри исчезла среди расступившихся черных фигур рабочих, казавшихся еще чернее на фоне зарева.
      — Когда пожар прекратится, — пустите заводы… — не отдавая себе отчета, что он говорит, машинально отдал приказ Магир.
      Он не успел узнать, что произошло дальше. Гонец, давно уже разыскивавший его, подошел к нему в это мгновение.
      — Вас вызывают к главному выходу. Стальные ворота закрыты. Вот распоряжение девушки верха.
      Прочитав сообщение Ме-ты, Магир на-ходу отдавал приказания.
      — Немедленно пригнать к главному выходу три электро-поезда. Ими мы разобьем ворота!
      На половине дороги к главному выходу его догнал первый поезд. Он вскочил на него и принял управление.
      Через несколько минут он остановил поезд.
      Громадная толпа рабочих у главного выхода преграждала дорогу.
      Начиналась паника отчаяния.
      К Магиру с трудом протискались Ме-та и инженер Рейль.
      — Ворота закрыты. За ними поместились отряды охраны Межпласо. Среди рабочих начинается паника.
      — Вижу. Мы разобьем ворота!
      — Успокойте сначала рабочих.
      Магир начал говорить речь и паника мгновенно прекратилась.
      Когда он кончил, толпа отхлынула от главного выхода и освободила дорогу.
      Вооруженные отряды выстроились за поездом.
      — Слушайте, Рейль, отправляйтесь к кислородным заводам. Там пожар. Пустите их в ход. Чтобы прекратить пожар, Арри пожертвовала собой. Спасите ее, если это не поздно.
      Позади уже гремели подходящие электро-поезда.
      — Нужно действовать! Дорога каждая секунда. В случае моей смерти, Ме-та, передаю вам руководство восстанием. Прощайте.
      Он вскочил на поезд и повернул рычаг…
      Невероятный гул потряс своды шахты! Тяжелые стальные ворота задрожали и слетели с петель.
      Яркие белые лучи солнца ворвались в шахту и разорвали мрак.
      Часть первого вагона разлетелась вдребезги, и Магир, отброшенный силой удара, отлетел к задней стенке вагона. Чудом он спасся от смерти.
      На мгновение он увидел ослепительно белый свет, струившийся широким потоком сверху, громадное пространство, заполненное разбегающимися в ужасе отрядами Межпласо, круглые, большие, темные очки на глазах у раздавленных поездом солдат. Потом услышал, будто рокот волн, победный шум сражения позади, и вдруг огненно-красные круги в глазах и острая, режущая боль затемнили сознание.
      Он поднес руку к глазам и понял, что он ослеп от яркости белых лучей.
      Черная, холодная волна поднялась снизу и залила мозг. Стало легко. Боль прекратилась, как будто вынули мозг.
      Он лишился чувств.