Я стучусь. А из-за двери патефон играет. Заграничная такая пластинка: знаете, певица мяукает печальным полубасом... (Пародирует.) "Муой Муалыш, мюня муучит, я муолчать уж не муогу...". И видать, из-за этого мяуканья стука не слышно. Тогда я поставила свои вещички под вешалку и ка-ак дам кулаком по двери - по-нашему, по-трифоновски. Дверь открылась: сам Ковалев стоит в полосатой пижаме - вот как раньше каторжников одевали, в крупную такую полоску. - Вы ко мне, малютка? - Ага. - Пройдите, крошка. Я вошла. Смотрю, в комнате у него сплошной модерн: все полированное, все новое, все это на ножках враскарячку. И главное, у самого морда - тоже вроде полированная. Знаете, усики стрелочками, на затылке гривка, на лбу челка. Рассматривает меня, как в музее статую. - Малютка, я вас не помню. - Правильно, говорю, мы с вами и не видались. - А кто вам подсказал прийти ко мне? Эдик? - Неа. - Эрик? - Неа. - Юрик? - Неа. - Неужели - Эллочка? - Неа. Я к вам от Гали. - Простите, не помню: какая Галя? - Ваша жена. Вот какая. Ну тут он, правда, аж попятился назад. И улыбнуться хочет и не может: боится меня. Но все-таки сглотнул так слюну и говорит: - Кхм... Очень приятно, садитесь, пожалуйста... Ликеру, может, выпьете или коньячку? Я говорю: - По-вашему, я брала отпуск за свой счет, приехала в Москву, чтобы с вами ликеры распивать? Нет, голубчик, я приехала вас спросить: что теперь будет дальше с вашей стороны? - В каком смысле, крошка? - Слушайте, бросьте меня называть крошкой. Я такая крошка, которая может поднять и нести сорок килограммов, а то и шестьдесят. Ясно? Ну и вот. Он, знаете, застенчиво так отшатнулся на всякий случай, но все-таки улыбается мне. А я - ему: - По-вашему, это правильно, так вот, ни с того ни с сего бросить жену? - Нет, что вы1 Я ужасно горюю! Ужасно! Но что делать, если любовь прошла? Сердцу ведь не прикажешь, правда?.. - Ну так. К жене прошла ваша любовь. А ребенок при чем? - Да, ужасно! Я сам понимаю... Я так люблю детей... Ужасно! Я даже подумывал навестить... - Ну и в чем же дело? - спрашиваю. - Да так, знаете, как-то... Все дела... Да вы садитесь, пожалуйста. - Нет, зачем же?.. Давайте лучше прямо сейчас и поедем! - Простите, куда поедем? - А к Гале. - К Гале?! Кхм... - Вы же сами говорите, что собирались. - Да! Ужасно! Я буквально каждую ночь мечтаюэто будет так чудесно: повидать Галочку, ребенка... - Ну вот, собирайте в дорогу вещички, купим гостинцев и - прямо туда! Что вам надо с собой взять? Я оглядываю комнату, хватаю мыльницу, щетку, носки и прочее такое... Он сперва только рот открыл. А я шарю в шкафу, собираю все в одно место и спрашиваю его - культурненько, между прочим: - Вы в каком пиджаке поедете? В этом? Давайте сюда белье, галстуки... Он семенит за мной, пытается у меня отнять вещички, блеет даже как-то по-бараньи: - Что вы! Что вы! Положите обратно! Разве можно так-сразу?! Куда вы, ну куда вы уносите?! Я же говорю: я должен еще подумать! А я - будто и не слышу его. Выбросила из его чемодана какое-то там барахло, сама складываю туда, что набрала, и приговариваю: - Посуда нам не понадобится, а вот простынки придется взять отсюда: я знаю, у Галочки постельного белья немного. Давайте мне сюда носки, туфли домашние и еще ложки, вилки, ножи - это все очень пригодится там. Он визжать принялся от злости: - Перестаньте сейчас же! Я, наконец, состою на службе! Меня не отпустят! Да зачем вы берете мой халат?! Отдайте сюда! - А что вы раскричались? Будто я себе беру. Мы же вместе поедем! - Никуда мы не поедем! Вы слышите?! Сейчас же уйдите от меня! Тут, правда, я сама разозлилась: - Не ори, говорю. Ничтожество такое! Притворяется, что ему грустно без ребенка, а сам не может добраться до Трифоновки! Туда и ехать-то всего четыре часа! А он выпучил глаза, бормочет: - До какой Трифоновки? При чем здесь - Трифоновка?! - А где, по-вашему, живет Галя? - В Куйбышеве живет. И всегда там жила. И я с ней жил в Куйбышеве! Я тогда вынула фотографию, показала ему: - Это кто? Ну?! Говорите! Он так и впился глазами, потом поерошил свою челку и даже руками развел: - Понятия не имею - кто! - Галя это! Понимаете?! Галя Никитина. А у ней на руках - ваша дочка! Тут он как захохочет; - А у меня, если хотите знать, сын. От Гали Смирновой. Которая в Куйбышеве! А этой гражданки я сроду не видел! Вот вам! Тогда я протянула к нему руку: - Паспорт клади на стол! Сию минуту! Он засуетился, полез куда-то там в стол, вынимает паспорт: - Пожалуйста... Вот тут-видите?-штампик: наш брак с Галиной Петровной Смирновой зарегистрирован в Ленинском райзагсе города Куйбышева четыре года назад. А в этой вашей Трифоновке я сроду не был! И вашу Галю Никитину не видел даже в глаза! Ну что ты будешь делать?! Напоследок я ему, конечно, объяснила, кто он есть. Правда, тут уж я выражалась не очень культурненько... Нда... Наказала я ему поехать в Куйбышев, но боюсь, он меня не послушается. А сама теперь буду искать нашего Ковалева, который удрал из Трифоновки. Так что если вы что-нибудь про него знаете, скажите мне прямо сейчас. Ладно? А? (Оглядывает зрителей, после паузы.) Ну так. (Вздохнула.) Я вижу, от вас мне толку не будет. Я лучше тогда пойду... (Вздохнула, вытерла лицо, собрала вещи.) Да, я вот еще что хотела сказать... Вы не подумайте, что если уж у человека фамилия Ковалев и притом зовут его Николай, то он обязательно прохвост. Этого пока нет. Вот лично у меня в Трифоновке есть дружок, и тоже его зовут Николай. И фамилия подходящая: Ковальчук. Очень симпатичный парнишка... Я с ним собираюсь... Ну это хотя - другой разговор. Счастливо оставаться вам. Вот так. (Уходит.)
      1964 г.
      С КОНСПИРАЦИЕЙ
      РАССКАЗ
      В темноватом подъезде у двери на третьем этаже остановились две гражданки. Одна из них - та, что была потолще, - подняла голову и высмотрела номер на двери. - Это здесь, - произнесла она. - Номер седьмой. - А звонок? - отозвалась вторая - худенькая, с крашеными в морковный цвет волосами. - Вот и звонок... Звони, Валя! - А ты почему не хочешь? - морковноволосая Валя ткнула пальцем в кнопку. Громко задребезжало по ту сторону двери. Чьи-то шаги прошаркали неторопливо. Дверь открылась. За ней стояла старуха в очках на середине гусиного носа. На ней были надеты трикотажная кофта бурого цвета и юбка столь же симпатичного оттенка. Старуха глядела поверх очков сердито и сопела тоже недоброжелательно. - Вот мы к вам, - сказала полная гостья, - меня зовут Ольга Николаевна... Ведь вы баба Капа, да? - А что вам надо? - довольно злобно спросила баба Капа и притом повернула лицо в сторону кухни, как бы предупреждая, чтобы посетительницы не сболтнули чегонибудь лишнего при посторонних ушах. Но гостьи были на высоте: - Нас к вам направила Сусанна Алексанна... Знаете? Старуха пожевала губами, а через минуту скомандовала: - Заходите ко мне! - и она открыла дверь в комнату рядом с кухней. Гостьи вошли. Хозяйка тщательно закрыла дверь на замок и приложила палец к сухоньким губам. - Мы сами понимаем, - шепотом объявила Ольга Николаевна, - нас Сусанна Алексанна предупреждала... Но нам очень нужны ваши лекарства! - Tec! - прошипела старуха. Рыжая Валя зашептала: - Мы понимаем... Мы тихо... - Да, да,- поддержала подругу Ольга Николаевна.- Выручите нас, пожалуйста! - Тес!.. В чем выручить-то? - Мне от желудка, - едва разжимая рот, выговорила Валя. - От желудка, говорю, мне бы... капелек каких, что ли... Врачи - что они могут? Я уж с ног сбилась, а не помогает... - Ну ясно. Тихо только! Дам я тебе от желудка... - А мне по сердцу надо... Старуха внезапно рухнула на пол. Гостьи отскочили в сторону, испугавшись этого внезапного падения. А хозяйка комнаты поползла на четвереньках к кровати, стоящей у стены. Баба Капа проворно и умело нырнула головой под подол темного одеяла, почти до полу прикрывавшего кровать. И гостьи увидели, что все это пространство на полу заполнено бутылками и пузырьками. Старуха запустила туда руку и долго звенела склянками, перебирая свою аптеку: очевидно, искала потребные снадобья... Наконец она извлекла поллитровку с голубоватой бурдой до самой пробки и флакон из-под туалетной воды. В нем колыхалась жидкость такого ядовито-зеленого цвета, что вчуже тревожно было: наверно, какой-нибудь яд! Старуха все тем же быстрым аллюром - теперь уже не на четвереньках, а на трех конечностях, ибо в правой руке она держала обе посудины, - подползла к середине комнаты и, схватившись рукой за стул, распрямилась. С некоторой одышкой она выдавила из себя: - Вот вам обеим, дамочки... Но тут же рванулась носом и шеей к двери. Снова погрозила гостьям пальцем и на цыпочках подошла к выходу из комнаты; с быстротой, удивительной в ее возрасте, согнулась так, чтобы левый глаз оказался у замочной скважины... Распрямилась. Вздохнула горестно и шепотом пояснила: - Я от них всего могу ждать. От соседок. Так и следят, так и следят за мной... А уж милицию три раза вызывали... Тес! После новой паузы баба Капа потребовала: - Вы, гражданочки, вот что: вы лекарства мои сейчас от меня не выносите! Мало ли чего... - А как же? - недоуменно протянули гостьи. - А так вот. Мне, знаете ли, из-за вашего здоровья в тюрьму садиться не расчет... Тем более и сумки порядочной с вами нет. Некуда спрятать бутылки... Придете другим разом. А сейчас нате, отхлебните каждая, так уж и быть... И она сунула в руки Вале зеленый флакон, а Ольге Николаевне - поллитровку с голубоватой бурдой. Женщины пытались протестовать: "Как это-сейчас? Почему?!" Но баба Капа топнула на них ногой: - Не разговаривать! Хотите, чтобы услышали нас?! Пейте сразу, не то больше сроду вам не дам ничего! Ну?! И женщины отхлебнули. Пока они вынимали самодельные бумажные пробки и прикладывали ко ртам стеклянные сосуды, старуха все прислушивалась к тому, что делается в коридоре... Ее заставил повернуться двойной вопль, огласивший комнату. - Тес! Тихо, - рявкнула, хотя и шепотом, целительница. - Что вы, очумели?! - Что... что... что вы нам дали? - проблеяла Валя, отплевываясь на пол. - Тихо ты! Как-что?! Лекарства. Ну пользительные снадобья... Тебе - от сердца. Ей - от желудка. - Мне, мне, мне нужно было от сердца! - простонала Ольга Николаевна, гримасничая и раскрывая рот. - А мне вообще не надо лекарства, - простонала Валя, - я для мужа у вас просила! - Да тихо вы! Я кому говорю?!-уже кричала хозяйка комнаты. - И вообще пошли вон отсюда! Обе и сразу! - Да чтобы мы оставались у такой халды?! - в полный голос завопила Ольга Николаевна. - Валя, пошли! Мы... мы... мы... прямо в милицию! При слове "милиция" баба Капа переменилась до такой степени, что ее нельзя было узнать. Любезнейшая улыбка раздвинула губы. Глаза ласково сощурились. Воркующим голосом она зачастила: - Куда же вы, куда вы, дамочки?! Так это же я пошутила. Посидите, я кофейку согрею... может, ликерчику хотите? Но Валя уже поворачивала ключ в дверном замке. А вторая гостья напирала на свою подругу, повторяя в сердцах: - Идем, Валечка, скорее! Мы ей покажем, старой ведьме! Лицо у бабы Капы снова омрачилось. И, понимая, что терять ей больше нечего, она завопила дурным склочным голосом: - Вон отсюда, вертихвостки проклятые! Так я вам и дала лекарства! Я, во-первых, этим сроду не занималась и не занимаюсь! Пошли, пошли вон! Обе женщины бежали к выходной двери по коридору. А из прочих комнат квартиры выглядывали соседи, понимающе кивали головами и говорили: - Наша-то Капа никак не угомонится... Опять, видать, своей стряпней угостила кого-то... Вишь, как бегут!
      1969 г.
      КТО ПРАВ?
      СЦЕНКА
      Действуют:
      Корнеева - участковый терапевт районной поликлиники, 35 лет. Прохоров - шофер, 29 лет.
      Маленький кабинет в поликлинике. Стол, кушетка, обитая клеенкой, весы, вешалка, шкаф с бумагами и прочее.
      Открывается занавес. Корнеева, в белом халате и шапочке, сидит за столом, записывает в толстую подшивку истории болезни. Ее лицо прикрыто марлевой маской. Корнеева (закончив заполнение листа, встает, подходит к двери в кабинет, вызывает). Следующего попрошу. (Садится на свое место.) В кабинет входит Прохоров. У него перебинтована грязным платком рука, на лице - синяки, на губе - струпья, пластырем залеплен кусок шеи. Все это производит комическое впечатление. Говорит хриплым голосом и очень невнятно. Очевидно, он прикусил язык и с трудом ворочает им во рту.
      Прохоров. Здравствуйте.
      Корнеева. Здравствуйте. Ваше направление? Садитесь.
      Прохоров. Нет у меня направления. Неужели нельзя оказать человеку помощь без бумажки? (Сел на стул.)
      Корнеева (осматривает пациента). Что с вами?
      Прохоров. Вот - все, так сказать, налицо..,
      Корнеева. Где это вас?.,
      Прохоров. Производственная травма.
      Корнеева. Непохоже.
      Прохоров. Как - непохоже?! Выпал из кабины грузовика по причине, что дверь плохо закрывается. На полном ходу вылетел!
      Корнеева. А машина?
      Прохоров (подумав). А машина?.. Э-э-э... машина пошла дальше.
      Корнеева. И далеко пошла?
      Прохоров. Кто?
      Корнеева. Машина?
      Прохоров. А-а, машина она это... э-э-э... я ей крикнул: "Куда ты?" Ну она остановилась. Машина.
      Корнеева. От одного окрика?
      Прохоров. Ага. То есть, нет. Не от окрика, а оттого, что я догнал, прыгнул в кабину и дал тормоз.
      Корнеева. Так. Допустим. А вы всегда так плохо разговариваете ?
      Прохоров. Зачем?.. Это я прикусил язык, когда летел из кабины.
      Корнеева. Ну-ка, поверните лицо. Да-а-а... здорово вас покорябало... С обеих сторон.
      Прохоров. Так я же с насыпи покатился вниз. (Круговым движением руки показывает, как он падал.)
      Корнеева. А вы не были пьяны?
      Прохоров. Кто? Я? С чего вы взяли?
      Корнеева. Судя по вашей травме...
      Прохоров. Я вообще не пью!
      Корнеева. А сегодня?
      Прохоров (отвернул лицо и прикрыл рукой рот). А что - сегодня? Сегодня я капли не взял в рот... Кхм...
      Корнеева. Оно и видно. Так. А теперь говорите, как было на самом деле?
      Прохоров. Так я же... я все по правде вам изложил...
      Корнеева. Кто вас ударил? И - за что?
      Прохоров. Так я же... Кабина-то у меня - высокая: все ж таки грузовик, пятитонка!
      Корнеева. Это было вчера вечером? На Зарайском шоссе?
      Прохоров. Точно. А вы откуда знаете?
      Корнеева. Я мимо проходила.
      Прохоров. Когда?
      Корнеева. Когда вас толкнули.
      Прохоров. Никто меня не толкнул, я выпал из кабины! Сколько раз повторять?!
      Корнеева. Если вы будете говорить неправду, нам не о чем толковать.
      Прохоров (после паузы). Ну толкнули.
      Корнеева. Кто вас толкнул?
      Прохоров. Вы же видели.
      Корнеева. А вы скажите.
      Прохоров (после паузы). Ну девчонка одна...
      Корнеева. Так. За что?
      Прохоров (передразнивает). "За что"!.. Да ни за что!
      Корнеева. Так уж и ни за что?
      Прохоров. Я к ней по-хорошему: прошвырнемся, говорю, в парк. А она... (Грустно махнул рукой.) Ох и распустили мы этих баб. А что я ей сделал? Не хочешь идти с человеком, скажи. Так? А если драться, это что же будет?!
      Корнеева. Она вам не говорила, чтобы вы оставили ее в покое?
      Прохоров. Что-то там бурчала... Вот всюду кричат:
      "Равноправие, женское равноправие!" А они и считают теперь, что им все дозволено!
      Корнеева. Кто так считает?
      Прохоров. Ну эти бабы... Девчонка такая вот-ее от пола не видать, а она тоже к себе требует (передразнивает) "уважения"!
      Корнеева. А вы против?
      Прохоров. Я не против, но драться зачем?!
      Корнеева. Так вас побили или вы упали?
      Прохоров. Ну, в общем, она меня толкнула, а я это...
      Корнеева. Не удержались на ногах?
      Прохоров (утвердительно кивнул головой, после паузы). Ага. (Пришел в ярость.) Да я ее, если увижу, я ей такое сотворю, что ее ни в одну больницу не примут! Я ей покажу, как человека калечить! Я ее!..
      Корнеева. Видите, что у нас получается: вы идете пьяный, увидели женщину и считаете возможным приставать к ней.
      Прохоров. Я не приставал! Я ей только сказал:
      "Пойдем в парк". Ну что тут обидного?! Нет, избаловали у нас этих самых баб. Они о себе понимают так, что они-самые главные. А в чем дело?! Кто она такая, чтобы драться?! Я понимаю, допустим, вот вы, доктор. Вы образование имеете, людям помогаете в смысле здоровья. А та что? Ну, которая меня огрела?! Кто она, я говорю, такая, чтобы постороннего товарища - то есть меня - ни за что, ни про что...
      Корнеева (сняла марлевую маску). Ну, может, и не совсем "ни за что, ни про что"...
      Прохоров. А-а-а-а-а... так это вы?!
      Корнеева (утвердительно кивает). Именно. И позвольте мне, как очевидице, сказать, что вы не только предложили мне отправиться с вами в парк, вы еще меня схватили за руку и тащили в сторону парка. Помните?
      Прохоров. Разве я это... разве я говорил?
      Корнеева. Да, говорили вы много. Но, к сожалению, я не могу повторить этих слов.
      Прохоров (поспешно). Не надо!
      Корнеева. Я тоже думаю, не надо. А когда я вас оттолкнула - поверьте, не очень сильно, вы упали, потому что и вообще-то стоять на ногах вам было трудно.
      Прохоров. Разве?.. Хотя - да, качало меня уже здорово. До того, как мы встретились...
      Корнеева. А мы не встретились. Вы меня догнали, что вам было очень трудно. И я хотела было от вас убежать, но, когда поняла, в каком вы виде, я просто приказала себе идти медленно.
      Прохоров. Там действительно насыпь была...
      Корнеева. Это я помню. И когда вы дернули меня за руку, я вырвала свою руку из вашей... Вот тут вы скатились вниз - от одного этого движения.
      Прохоров. Разве? Хотя-да. Я лицом попал в эти... как их? В кусты.
      Корнеева. Ну вот мы и восстановили истину. Так настаиваете вы насчет производственной травмы?
      Прохоров (встает со стула). Нет уж, какая травма. Вы меня простите, доктор.
      Корнеева. Я-то вас прощаю, потому что даже пострадавшей стороною оказалась не я, а вы... А вот вы подумайте, как вы относитесь к женщинам? Что вы тут болтали о том, что наши девушки не смеют рассчитывать на уважение?..
      Прохоров. Это я того... погорячился... Я лучше пойду, доктор...
      Корнеева. Ступайте! И никогда не забывайте о том, что было вчера!
      Прохоров (зрителям). Я-то никогда не забуду. Но если кто думает так же, пусть эти товарищи вспомнят о нашем случае.
      Корнеева. И сделают необходимые выводы.
      1970 г.
      БЕДНЫЙ ТРАКТОР
      СЦЕНКА
      Действуют:
      Бригадир. Тракторист.
      Дверь в мастерскую при базе сельскохозяйственной техники колхоза "Восход". Из-за двери доносятся шумы, обычные для ремонтных работ: шипение сварного инструмента, одышка мотора, визги и скрипы рашпиля, колес и прочее. К дверям подходит бригадир, открывает дверь.
      Бригадир. Виталий, ты тут?
      Голос тракториста. Здесь я, Иван Трофимович!
      Бригадир. А ну, выйди сюда.
      Голос тракториста. Сей минут.
      Шумы из мастерской прекратились.
      Появляется тракторист. Он сильно вымазан горючим, сажей и пылью. Поверх грязного комбинезона на нем не менее грязный фартук. В руках долото и дрель.
      Тракторист. Вот он я. Приветик!
      Бригадир. Привет, привет... Ты где вчера пропадал?
      Тракторист. Я же вчера выходной был.
      Бригадир. Допустим. А твой трактор?
      Тракторист. Так он же...
      Бригадир. Скажешь, тоже выходной?
      Тракторист. Что вы...
      Бригадир. Так. Ты сам вчера где был?
      Тракторист. Я это... Я во многих местах.
      Бригадир. To-To! Даже чересчур во многих. Тебя, например, в райцентре видели.
      Тракторист (после паузы, желая оттянуть ответ). Разве?..
      Бригадир. А ты не помнишь?
      Тракторист. Разве?.. Хотя - да. Был.
      Бригадир. А чего тебя туда понесло?
      Тракторист. Так мы же это... мы...
      Бригадир. Ну?
      Тракторист. Мы это... мы же регистрироваться хотим... Ну, с Настей...
      Бригадир. Наконец-то! Давно пора: захороводил девку, а сам в кусты!
      Тракторист (хмыкает смущенно и утирает рукавом лицо, отчего пятна грязи покрывают все щеки). Где же - захороводил, когда мы подали заявление?
      Бригадир. Так. А еще куда ездил?
      Тракторист. Больше никуда.
      Бригадир. А почему тебя видели в Семеновке?
      Тракторист. Так это ж рядом. Надо было винца купить по такому случаю. А у нас в сельмаге Фроська на бюллетене: не продает. Бабка Лукониха - ну у которой всегда самогоном можно разжиться, - вчерашний день уехала внучку навестить в Павлодар. Как же быть? Ясно, пришлось кинуться в Семеновку. Она рядом.
      Бригадир. Хорошее "рядом"! Почитай сорок километров.
      Тракторист. Ну уж и сорок! От силы - тридцать пять.
      Бригадир. Конечно, тебе все равно: бензин казенный.
      Тракторист. При чем тут бензин?
      Бригадир. При тракторе.
      Тракторист. При каком тракторе?
      Бригадир. А-а... Ты и не знаешь! (Пристально смотрит на тракториста.)
      Тракторист (опустив голову). Нет, правда...
      Бригадир. Ты чего сейчас тут колдуешь?
      Тракторист. Подремонтировать кое-что надо: вроде мост сел... Опять-таки пальцы барахлят... Передача - тоже...
      Бригадир. Еще бы! Более ста километров вчера проехал твой агрегат!
      Тракторист. При чем тут "сто километров"?
      Бригадир. А ты на чем вчера сновал по району? А?
      Тракторист снова опустил голову.
      Молчишь?
      Тракторист. При чем тут "молчишь"? Разве ж я?..
      Пауза.
      Бригадир. Ну, ну, ну? Что ж ты не продолжаешь? Люди же видели: ты весь день по личным делам гонял колхозный трактор!
      Тракторист. Ну уж и весь день...
      Бригадир. А нет? Сам же сказал: и туда катался, и туда...
      Тракторист. Так выходной же я был...
      Бригадир. А трактор?
      Тракторист. Трактор, он тово...
      Бригадир. Чего "тово"?
      Тракторист. Трактор, он выходных не имеет.
      Бригадир. Вот он и сел у тебя!
      Тракторист. Разве?.. Хотя -да.
      Бригадир. А как не сесть? Сколько ты на нем отмахал? Только честно!
      Тракторист. Я на тракторе не ездил.
      Бригадир (передразнивая). Разве? А чего ты отвернулся? Погляди на меня!
      Тракторист (с трудом взглянул на бригадира). Я сейчас...
      Бригадир. Бедный твой трактор! Долго еще будешь его штопать?
      Тракторист. Где же - долго? Сейчас кончу...
      Бригадир. Тогда... тогда вот что... (Оглянулся.) Давай помоги мне отвезти тещу...
      Тракторист. Куда отвезти?
      Бригадир. Тише ты! (Огляделся.) Значит, как будет готово... ну, трактор твой, как он будет в порядке... Тихонько двинешься на Семеновку. Ясно?
      Тракторист. А зачем?
      Бригадир. Тсссс! (Огляделся.) А затем на повороте к тебе подсядет теща.
      Тракторист. Ваша?
      Бригадир. Моя. А чья же? Так? Подсядет, и ты ее доставишь в Семеновку, а сам - обратно. Ясно?
      Тракторист. Ясно. Только вы же меня сейчас критиковали за то, что я...
      Бригадир. Тссс! Тихо ты! Ну критиковал. И что? Дальше это никуда не пойдет, если ты мою тещу...
      Тракторист. Туда же сорок киломе...
      Бригадир. Откуда?! Еле-еле двадцать пять.
      Тракторист. Как меня упрекать, так сорок, а как для вас...
      Бригадир. Не хочешь - не надо. Придется дать служебную записку правлению, что, мол, тракторист такой-то...
      Тракторист. Ладно. Съезжу, так и быть. Только надо же закончить ремонт.
      Бригадир. А кто говорит, что не надо? Я, значит, сейчас пойду, а ты, как управишься, выезжай потихоньку к шоссе... Да! Смотри, чтобы мимо председателя не проехать! Слышишь?!
      Тракторист. Неужто я сам не понимаю?
      Бригадир. Ну, вот. А уже на шоссе посигналишь мне. Я буду дожидаться вместе с тещей, там у перелеска. Слышишь?
      Тракторист. Безусловно.
      Бригадир. Тогда я пошел. Значит, так, примерно через часик, да?
      Тракторист. Ага.
      Бригадир (было отправился). Только помни: чтобы мимо председателя - ни-ни!
      Тракторист. Разве?.. То есть, я извиняюсь: ну безусловно!
      Бригадир уходит.
      (Долго смотрит вслед бригадиру.) Бедный наш трактор! Иэх! (Почесал в затылке, направился в мастерскую.)
      Занавес
      1973 г.
      ИЗ ЗАПИСОК САТИРИКА
      Девочка четырех лет вернулась домой из детсада, стала играть в куклы. Положила куклу на игрушечную кроватку, подрыла ее лоскутом и сказала: "Спи, проклятая, это тебе не дома!"
      Плакат гласил: "Алкоголизм-медленная смерть!" Надпись карандашом поперек плаката: "А мы не торопимся!"
      В писчебумажном магазине. - Тетради есть? - Нет. - Карандаши? - Нет. - Перья? - Нет. - Дайте жалобную книгу! - Двадцать восемь копеек, платите в кассу.
      - А он с детства всегда был унытик.
      - Внучек у меня хороший. Два года ему, а возьмется за комодик, аж дрожит весь: "Дедушка, это - мое!.."
      Это был дурак философского склада.
      Лучше не обладать даром слова, чем тратить слова даром.
      Этому художественному чтецу можно дать телефонную книгу, и он ее будет читать, как эпос: значительно и медленно, повышая и понижая голос, даже со слезами в голосе.
      В зоопарк пришли мама с ребенком" - Мама, это уже обезьяна? - Нет, сыночек, это еще кассирша.
      - Такой из себя толстый: щеки со спины видать.
      - Я на него посмотрел, вижу - он такой здоровый: если ударит меня, я кувыркаться устану...
      Ребенок сообщает доверительно: "У нас в саду живет баба-яга и бабияжата!"
      Чтобы иметь врагов, нужно мужество.
      - Чтобы лечиться как следует, нужно иметь железное здоровье!
      - Представляете себе? Такой типичный русский богатырь в пенсне...
      Напряженный носик на этом лице выдавал тайную работу нехитрой мысли.
      Московский артист бреется у парикмахера в Одессе. Парикмахер спрашивает: - Вы из Москвы? - Да. Как вы догадались? - Акцент!..
      - Я ему поиграю на нервах!
      - Вася, наш поезд уйдет сейчас! - Как это он уйдет, когда билеты у нас в кармане?!
      - А учет там ведется исключительно морской. - Какой это такой "морской" учет? - А по всем статьям - концы в воду.
      Из-за перестраховки он писал такие научные статьи, по прочтении которых вы ощущали, что теперь знаете и понимаете в этом вопросе меньше, чем до прочтения статьи.
      Человекоруина (в социальном смысле): ему еще нет пятидесяти лет, но все рухнуло - надежд никаких, самолюбие убито; он даже никому не завидует уже; последнее и есть заключительная стадия аварии личности.
      ЛАЗЕЙКА
      Он был очень любезен с посетителями. Тянулся к ним через стол и барьер. Первым начинал беседу... - Прошу вас, товарищ... Что у вас? Угу... Так... Угу... Документы при вас? Позвольте их... Присядьте. Угу... Так... Все ясно. Только - простите за маленький бездушный формализм - эту копию надо было заверить... Одну минутку!.. Гражданка, вы к кому?.. Так... Угу... Вот что: вам, гражданка, надо в Упрпрпр... Я говорю: Упрпрпр... Вы уж извините наш чудовищный канцелярский язык. Упрпрпр - это Управление производственных предприятий. Поднимитесь на третий этаж, налево по коридору будет стеклянная дверь с надписью: "Хода нет". Войдите в эту дверь и спросите товарища Хрунтяева. Не стоит благодарности... Да... Так вот, простите, что задерживаю: что поделать, надо было направить гражданку. Нас просто обязывают быть вежливыми с посетителями. Так что вот: вы хлопочите, чтобы заверили вашу копию, а я тем временем наведу справки и постараюсь провернуть... Виноват, разрешите, я возьму трубку... И, аккуратно выждав, пока отзвонит телефон, он поднял трубку. Лицо сразу стало суровым, и он сказал: - Да... Допустим, что бюро... Кого?.. Не слышу!.. Гласова?.. Власова?.. Классова?.. Гаслова?.. Маслова?.. Товарищ, надо говорить яснее. Нету у нас никакого Маслова... А если он работает в экономическо-статистическом, тогда и звоните в статистическо-экономический! Товарищ, у нас ходить за ним некому!.. Все равно, хоть один шаг! Некому, некому, некому! И он сердито бросил трубку на рычаг. - Ого! - сказал посетитель, - по телефону вы суровый... - Да... К счастью, насчет телефона к нам еще не пристают. Можно быть самим собой... - На лице его вновь заиграла любезная улыбка, и он продолжал: - Да... Так на чем мы остановились? Вы, стало быть, оформляете вашу копию, а дня через два позвоните мне по телефону... - Чего уж там, - быстро подхватил посетитель. - Я лучше сам зайду. Я уж выберу время...
      ПРИВЫЧКА
      В колхозе участница артистической бригады, приехавшей из столицы, повредила руку. Вызвали единственного представителя здравоохранения, какой был тут,- ветеринарного врача. Скромный сельский эскулап (да еще такого профиля - специалист по животным!) безумно стеснялся. Он долго отказывался идти, а придя, долго. пояснял, что его пациенты-не люди, а... Но ветеринара заставили провести осмотр поврежденного органа. С тысячами извинений он дотронулся до руки артистки. - Больно? - спросил он с робостью. - Нет? А тут? Тут? Так ветеринар обследовал руку... Но вот больная застонала. И по усвоенному раз и навсегда рефлексу наш скромник резко замахнулся кулаком на пациентку, заорав утробным голосом: - Нно, дьявол! Балуй у меня!
      СОДЕРЖАНИЕ
      Арк. Арканов, Гр. Горин. Вместо предисловия Культурное развлечение. Рассказ Укротитель. Рассказ Сигнал. Монолог "Кто следующий?.." Сатирическое обозрение для двух исполнителей Убирайся вон! Монолог Вот что наделали справки твои! Трагикомедия в пяти картинах со счастливым концом Вылечила. Комедия в одном действии Закройщик для битья. Комедия в одном действии Две маски. Маленькая комедия в трех картинах Между нами девушками. Сатирическое обозрение для одной исполнительницы Склочница благодарит. Фельетон Поиски Ковалева. Монолог С конспирацией. Рассказ Кто прав? Сценка Бедный трактор. Сценка Из записок сатирика