Джем нагнулся и придержал крышку.
      - Мила?
      В ответ послышался смех.
      - Мила? - снова окликнул сестру Раджал.
      Смех умолк, послышалось негромкое царапанье - словно где-то скреблась крыса.
      - Мы знаем, что ты где-то здесь. Сестрица, перестань дурачиться!
      Снова в ответ раздалось царапанье. Джем прошептал:
      - Кто-то за стенкой скребется.
      И верно. Между двумя полотнищами заплесневелого красного репса располагалась изъеденная жучком деревянная панель. Джем пробежался по ней кончиками пальцев. Неожиданно его рука скользнула в дыру. Он оцарапал руку.
      - Ой!
      - Что там? - обеспокоенно спросил Раджал.
      Джем, смеясь, обернулся. Потайная панель со скрипом отъехала назад, и перед мальчиками предстала Мила, недовольно протирающая глаза. Она сидела на пышной перине на спрятанной за стеной кровати.
      - Ничего себе... - вытаращил глаза Раджал.
      - А тебе должно быть стыдно, принц Джемэни, - капризно проговорила Мила. - Сколько ты сегодня слопал ягод голлухского боярышника?
      - Голлухского боярышника? - эхом отозвался Джем. Лучше бы он не произносил этих слов. Они прозвучали словно заклинание. У него тут же тревожно заурчало в животе. Он перепрыгнул через полосу красной ткани и устремился к двери. - Прошу извинить меня, - сказал он на ходу с неожиданной учтивостью - ни дать ни взять старичок, вознамерившийся подышать свежим воздухом. - Я должен на минуточку отлучиться... Но Раджал его не слушал.
      - Тс-с-с! - Он успел схватить Джема за руку. Снаружи послышалось ржание лошади и голоса - мужской и женский. - Быстрее!
      Раджал забрался на кровать и, сев рядом с Милой, втащил за собой Джема. И они только успели поставить на место потайную панель, как в хижину вошли мужчина и женщина.
      - Радж, я сейчас в штаны наделаю, - жалобно прошептал Джем.
      - Тс-с-с!
      Джем обхватил живот руками и скривился от боли. Всеми силами стараясь не издать ни звука, он, как и его друзья, стал смотреть в щелочку на то, что происходило в комнате.
      Разыгрывавшаяся там сцена происходила между двумя молодыми людьми из высшего света - щеголем в парчовом галстуке и смущенной юной дамой в шелках и кружевах.
      - Жак, что это за дом? - Дама в испуге остановилась на пороге и неуверенно оглядывалась по сторонам.
      - А ты не знаешь, любовь моя? - Ее спутник решительно прошел в дом, подбросил полено в догорающий очаг. - А я думал, что такая девушка, как ты, догадается сразу.
      - Не понимаю.
      Молодой человек присел у очага и принялся энергично работать мехами.
      - А я думаю, понимаешь.
      - Жак?
      Он обернулся и раскрыл объятия.
      - Жак!
      - Пелли!
      Она бросилась к нему. Он обнял ее, стал гладить ее волосы.
      - Нет-нет, это место должно быть тебе знакомо, любимая. - Он поцеловал ее в шею. - Что же это еще может быть, как не любовное гнездышко?
      - О Жак! - Девушка высвободилась из его объятий, села в шезлонг, взяла подушку и прижала к груди. - Жак, ты ведь не будешь делать глупостей, правда?
      - Глупостей? - Молодой человек опустился рядом с ней на колени и попытался взять ее за руку, но она отдернула руку. - Но ты же понимаешь все, о чем мы с тобой говорили прежде, милая. Вот здесь это и начинается.
      Глаза Пелли наполнились страхом.
      Но в следующее мгновение она громко рассмеялась:
      - О Жак Бергроув, я чуть было тебе не поверила. А теперь отвечай, зачем ты меня сюда привез на самом деле.
      Ни тени юмора не было в ответе господина Бергроува. Он проворно отобрал у Пелли подушку, взял ее руки в свои, заглянул в глаза.
      - У нас, милая, понимаешь ли, существует свой маленький клуб, объединяющий несколько молодых людей. А здесь, можно сказать, дом свиданий. Место, куда мы привозим кое-каких юных дам...
      - О Жак!
      - Нет-нет, милая, именно дам...
      - Каких дам? - попыталась вырвать руки Пелли.
      - Помнишь мисс Виеллу Рекстель? Или юную леди Вантаж?
      - Жак, о чем ты? - Лицо Пелли исказила гримаса ужаса. - Их же похитили! Эти, как их... варби.
      - Успокойся, любовь моя. Никто их не похищал, понимаешь? Ты ведь знала, ты должна была знать, что молодой хозяин Гева-Хариона сгорал от любви к великолепной Ви... к мисс Рекстель. А разве ты не замечала, как граф Варльский смотрел на леди Вантаж в храме, в Курортном Зале, в Ассамблее? Они были любовниками, милая, любовниками - как мы с тобой, и соединиться им не давал жестокий свет. Но теперь они вместе.
      - Жак?
      Страх смешался в душе Пелли с волнением. Жак Бергроув рассказывал ей о "Варби" - о клубе с таким названием. Со сверкающими глазами она слушала его, а он говорил ей о том, что скоро начнется ее путь к освобождению, что она оставит позади свою добродетельную репутацию, которая так и останется добродетельной. Став новой, очередной жертвой "варби", она ни у кого не вызовет осуждения - разве что только слезы сочувствия. Но на самом деле мисс Пелли Пеллигрю впереди ждало радостное замужество и новая жизнь в новой, свободной стране... Господин Бергроув жарко шептал и время от времени прикасался губами к шее и груди Пелли.
      - Не верю ни одному слову, - прошептал Раджал.
      - Этот эджландец - жуткий лжец, - прошептала Мила.
      - Я больше не могу! - взмолился Джем, держась за живот и раскачиваясь из стороны в сторону.
      Пелли вдруг опечалилась.
      - Но как же бал...
      Бергроув ответил ей смехом.
      - Тебя ожидает еще много балов! Забудь о своей прежней жизни! Милая, тебя держали в цепях, словно пленницу!
      - Это неправда! Тетя Влада...
      - Твоя тетка? Она тоже тюремщица в своем роде. Кто она такая? Всего-навсего зензанская кокотка. Чего она хотела добиться? Превратить тебя в свое подобие. Погляди, что она сделала с мисс Вильдроп всего за одно утро...
      Но Пелли не слушала.
      - Жак, никто меня не заковывал ни в какие цепи! Разве ты не видишь, моя жизнь только начинается. Мне предстоит совершеннолетие, выход в свет...
      - Выход в свет? Жестокая Пеллисента, а я думал, ты уже нашла своего возлюбленного!
      - О Жак, это ты жесток ко мне! Неужели я никогда больше не увижу Агондон? И моего дедушку? И моего брата... моего любимого, моего милого брата...
      - Брата! - фыркнул господин Бергроув. - Это еще что за глупости? Пеллисента Пеллигрю, вы меня за дурака принимаете? Говорите, что любите меня, но теперь я вижу, что вы намерены подыскать себе другого, более знатного...
      - Нет, Жак, нет! Ты не понимаешь! Мое сердце принадлежит тебе, но мы должны вести себя как подобает...
      - Как подобает? Нет! Профессия моего отца сделала его богаче половины лордов в нашей стране, и все же для дам имеет значение только его титул, только титул...
      - Это не так! - Пелли опустилась на пол рядом с возлюбленным, обняла его, стала гладить его волосы. Но, в конце концов, она разрыдалась и стала умолять его: - О, отпусти меня, дай мне вернуться!
      Господин Бергроув неожиданно грубо, хрипло рассмеялся:
      - О милая Пеллисента, это невозможно. Боюсь, твоя дуэнья уже получила письмо.
      Губы его скривились в ухмылке, и он проговорил нараспев:
      ВАРБИ ЖДУТ
      - Жак, нет!
      Наверное, в это мгновение Пелли могла бы лишиться чувств, но это ей не удалось. Настроение господина Бергроува переменилось. Он порывисто обнял девушку, крепко сжал в объятиях и принялся нашептывать ей на ухо, что ничто на свете не имеет значения, кроме их любви. Его жаркие губы искали ее губ, руки грубо сжимали ее бедра и груди.
      - Милая, мы теряем драгоценное время. Разве я не говорил тебе, что здесь - любовное гнездышко?
      Пелли вырывалась, но толку от этого было мало. Бергроув подхватил ее на руки и, натыкаясь на стулья и столики, потащил к потайной панели. Поставив Пелли на пол и держа ее одной рукой, другой он принялся шарить по стене в поисках рукоятки.
      - Позволь мне показать тебе, как сильно я тебе люблю, Пелли, о, позволь...
      - Отпусти меня!
      За тонкой перегородкой поднялся переполох. Раджал отполз к изголовью кровати, словно мог там спрятаться. "Я трус, трус!" - твердил он себе. А Мила уже была рядом с ним. Она царапала деревянную стену, стучала по ней:
      - Братец, помоги... тут есть выход!
      - Что?
      Джему стало совсем худо. Он подпрыгивал на кровати, хрипло дыша.
      - Пелли, Пелли! - послышалось из-за перегородки.
      - Нет, Жак, нет!
      Джему так хотелось отвесить Бергроуву пощечину, и он бы сделал это, если бы у него не болел так немилосердно живот. И за что Мила его так наказала?
      Джем закусил губу, впился ногтями в ладонь другой рукой. Только бы не обделаться! Стыд какой!
      Мила простукивала противоположную стену.
      Еще мгновение - и господин Бергроув найдет рукоятку и откроет потайную панель. Джем не смог больше терпеть.
      - Что там такое? - нахмурился господин Бергроув и принюхался.
      Пелли не упустила своего шанса. Она вырвалась и бросилась к двери.
      - Пелли! - Бергроув кинулся за ней, успел схватить за юбку, но Пелли от отчаяния уже была готова на все. Она схватила со стола тяжелое серебряное блюдо и изо всех сил заехала им по носу Жака. Бергроув пошатнулся и опустился на стул. Стул угрожающе затрещал.
      Пелли выбежала из хижины. Мила прошептала:
      - Я нашла выход.
      Оказывается, в противоположной стене тоже имелась подвижная панель. Раджал налег на нее плечом, и панель отъехала в сторону. Мила, Радж и Джем скользнули в образовавшийся проем и задвинули за собой панель. Они очутились в кромешной темноте.
      Оставшись один, господин Бергроув сполз со стула на ковер. Из его рассеченной переносицы хлестала кровь. Прижав к ране свой роскошный галстук, он стонал и пытался подняться.
      - Пелли, Пелли, ах ты, маленькая сучка!
      Он мог бы еще броситься за ней вслед, но что толку?
      Она убежала.
      Ему нужно было спрятаться и отлежаться.
      Бергроув отодвинул потайную панель и бросился на кровать.
      ГЛАВА 16
      РАДУГА ЭО
      - Помните, моя милая, залог успеха лечения - в покое, только в покое.
      - Для них, вы хотите сказать?
      - Гм? Для них, да. Вам я предписываю немного успокоительного сиропа. И, пожалуй, немного варльского вина. Совсем чуть-чуть. Для расслабления. Быть может, легкие упражнения, совсем легкие. Сказать вам правду, милочка, теперь я побаиваюсь за состояние вашей гуморальной системы. Как можно судить о чем-то наверняка, когда радикальное тепло так повысилось? Бывают такие случаи, когда дамам помогает только впрыскивание радикальной жидкости. Особенно юным дамам.
      Аптекарь, который уже успел один раз попрощаться, держал Кату за руку. Его ухоженные, холеные пальцы поглаживали тыльную сторону ее ладони, запястье. Он наклонился ниже и зашептал - интересно, зачем бы ему с ней шептаться?
      - Милая моя, боюсь, мне придется вас самым тщательным образом обследовать...
      Ката побледнела. Сегодня у огня храпели сразу две старухи, укутанные в теплые одеяла. Какой ей теперь ожидать беды?
      Прощупывая пульс Каты, аптекарь едва заметно улыбнулся - или ехидно оскалился?
      - Начать можно с чего-нибудь совсем безобидного. Гм?
      - Сэр, я не думаю, что нуждаюсь в каких-либо предписаниях.
      - Нет? - озабоченно выгнул бровь аптекарь. - Но вы пережили сильнейший шок, милочка. Нежные, чувствительные волокна вашего организма... пострадали. Им нужна заботливая стимуляция несколько иной направленности...
      Девушка озадаченно сдвинула брови, а аптекарь поспешно продолжал:
      - Я бы даже порекомендовал вам принять участие в приготовлениях к балу по случаю окончания сезона...
      - Нет! - сорвалось с губ Умбекки. Это слово она произнесла во сне, и трудно было сказать, что ей грезилось в данный момент и к чему относилось это "нет!" - к балу, к ее собственному состоянию или к исчезновению Пелли Пеллигрю.
      Довольно долго - казалось, целую вечность Умбекка и ее подруга по очереди вскрикивали и стонали, но, наконец, новое лекарство, прописанное им аптекарем, заработало в полную силу. А ведь вдова сначала намеревалась выброситься в окно - хорошо еще, что Умбекке удалось ее удержать.
      В дверь постучали, появилась Нирри.
      - Мисс Ката, там к вам господин.
      - Господин? Еще один?
      Но этого господина Ката уже видела сегодня. Наряженный в камзол времен королевы-регентши, старик был вынужден пригнуться, чтобы не задеть париком дверной косяк. Теперь побледнел аптекарь.
      - Милорд...
      Старик не удостоил его взглядом. Его подернутые красными прожилками глаза смотрели только на Кату.
      - Деточка, я должен был к вам прийти! О, вы, наверное, так напуганы! Мой племянник рассказал мне о трагедии...
      - Но, лорд Фоксбейн, вам нездоровится! Любезный аптекарь, подайте лорду стул.
      Аптекарь, помрачнев, как туча, не слишком любезно придвинул стул. Нахмурившись, взглянул на карманные часы.
      - Увы, меня ожидают другие пациенты, - сказал он. - Однако нет на свете пациентки, посещать которую мне доставляет большее удовольствие, нежели вас, милочка. - Он наклонился и прошептал: - Увидимся на балу.
      Ката наморщила нос. И чего это аптекарь раскудахтался, когда к ней явился с визитом лорд Фоксбейн? Любовно поглядывая на старика, Ката вспоминала о его красавце племяннике.
      На руке у старика, как и у его племянника, сверкал перстень с аметистом.
      - Любезный аптекарь, на два слова...
      Старик зашаркал к двери, опираясь на трость с резной рукояткой. Аптекарь просиял. На миг он забыл о притягательной девушке и изобразил самую учтивую профессиональную улыбку. Этот старикан еще никогда не обращался к нему за помощью. Аптекарь даже не знал, кто из его коллег лечит лорда Фоксбейна. Подумать только! Этому дряхлому старику наверняка понадобятся горы пилюль, целые шкафы настоек и порошков. И еще ему нужно будет регулярно ставить пиявки и впрыскивать препараты ртути.
      - Слушаю вас.
      - Любезный аптекарь, я мог бы оказать вам услугу...
      - Вы - мне? Милорд, буду польщен...
      Они отвернулись от девушки, и аптекарь вдруг, к изумлению своему, почувствовал, что рука старика - та самая, на пальце которой горел перстень с аметистом, цепко сжала его разбухшие от желания гениталии.
      - Милорд...
      Вне себя от смущения, аптекарь выскочил за дверь.
      Пелли бежала по сосновому лесу. Слезы застилали ее глаза. Ветки хлестали по щекам, сосновые иглы больно кололись, волосы у нее растрепались, платье изорвалось. Одну туфлю она потеряла и теперь бежала вприпрыжку. Но вот в пятку ей вонзился острый сучок. Она вскрикнула и остановилась. Идти дальше у нее не было сил.
      В отчаянии она опустилась на поросший мхом ствол упавшего дерева. В ноздри ей ударил густой, настоянный аромат сосновой смолы. Пелли сидела, потирая ступни и пытаясь стереть пятно крови с белого чулка. Солнечные лучи белесо мерцали перед ней.
      Что ей было делать? Она заблудилась, она была совсем одна, ей было очень страшно. Прошел всего один день, как приехала тетя Влада, которая позволила ей свободу во всем. А Пелли казалось, что миновала целая вечность. Как ей хотелось снова оказаться дома, где ее крепко обнимет брат Пелл!
      Ее брат ни за что бы не допустил, чтобы с ней такое случилось!
      Пелли вдруг вспомнила день, когда они с братом были маленькими, и когда нянька повела их в Оллонские увеселительные сады. С каким волнением тогда они глазели на огненных тигров, на представление с актерами в алом и синем. Пелли кружилась на карусели, пока ее не замутило. А потом стемнело и пришло время фейерверков.
      До того дня Пелли никогда не видела фейерверков. Ее брат с высоты своего возраста (он был на целых два года старше) рассказывал ей о том, что фейерверки жутко красивые, что от них небо становится светлее, чем от луны и звезд. Но вот только он ничего ей не сказал насчет страшного шума и треска. Как только в небо над их головами взлетели первые метеоры и темнота наполнилась калейдоскопом огней, ее брат раскинул руки и принялся визжать от восторга. А Пелли тогда закричала от испуга и бросилась бежать и тут же заблудилась в толпе.
      "Эй, девочка!"
      "Куда ты так спешишь?"
      "Детка, вернись!"
      Искали ее долго, а нашли среди мешков в комнате смеха, где она сидела, вся дрожа, вытаращив глаза. Как она обрадовалась тогда, когда Пелл, увидев ее, бросился к ней. Она расплакалась от радости. "Сестренка, мы нашли тебя! Почему же ты плачешь?" Милый Пелл. Милый, милый брат!
      Слезы снова набежали на глаза Пелли. Она сунула руку в карман в поисках носового платочка, но нашла там рубиновые бусины. Здесь, в лесу, он были похожи на вишенки.
      Пелли в сердцах швырнула бусины в кусты.
      Вот тут-то и послышался голос:
      - Тише, сестрица, тише!
      Пелли встрепенулась:
      - Пелл?
      Она утерла слезы. Никого тут не было - конечно, никого не было, но почему-то ей показалось, что солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь густые кроны сосен, вдруг стали ярче. И вдруг Пелли со страхом поняла, что она здесь не одна.
      Что-то зашуршало неподалеку.
      Нет, это оказалась всего-навсего белка. Она покачивалась на ветке и с любопытством разглядывала девушку.
      Но было еще что-то. Или кто-то.
      Пелли стала оглядываться по сторонам. Посмотрела влево, вправо. Взгляд ее упорно возвращался к столпу света, мерцавшему посреди деревьев. Ей уже казалось, что он горел ярче солнца. Она поняла, что всю жизнь стремилась к такому свету. Неужели ее судьба сбылась так скоро, так внезапно?
      Снова послышался голос. Он произнес всего три фразы:
      - Иди сюда, детка.
      - Тебе место среди нас.
      - Позволь нам забрать тебя.
      Пелли поднялась и сделала несколько шагов навстречу своей судьбе.
      Столп света стал слепящим. В последнее мгновение, перед тем как он поглотил ее, Пелли услышала:
      ВАРБИ ЖДУТ
      Долго-долго смотрела ей вслед белка и вдруг быстро, поспешно убежала.
      - Как темно...
      - Ой, моя нога...
      - Фу, как от тебя воняет!
      - А кто в этом виноват?
      - А кто объелся ягодами?
      - Что это за место?
      - Ой!
      - Что еще теперь?
      - Я коленку ушибла. О камень.
      - Тут крутом камни одни.
      - Это пещера.
      - Что?
      - Это пещера, - повторила Мила.
      Раджал водил руками, пытаясь нащупать стену. И верно - пещера. Но как они смогут выбраться отсюда? Держась рядом, они немного отошли от стены, за которой стояла кровать. Теперь и эту стену найти было трудно. Да и разве могли они теперь возвратиться тем путем?
      - Сестрица Мила!
      - Что?
      - Так что же нам теперь делать?
      Но Мила ни с того ни с сего принялась что-то бормотать.
      __ Эта девушка, - проговорил Джем. - Как думаешь, с ней все в порядке?
      - Сестрица Мила? Почему ты бормочешь?
      - Да я не про нее! Про ту девушку, Пелли. Как думаешь, с ней все в порядке?
      - Отстань, Нова! Удивительно, что ты ее вообще заметил.
      - Я мог бы спасти ее! Если бы смог...
      Раджал громко фыркнул:
      - Тоже мне, герой!
      - А ты струсил, - огрызнулся Джем. Но ссориться ему не хотелось. Он на четвереньках полз по каменному полу пещеры, страдая из-за того, что от него так дурно пахнет.
      Мила вдруг перестала бормотать.
      - А ведь ты спас ее.
      - Что-что? - непонимающе спросил ее брат.
      А ведь так оно и было. Девушка убежала. Можно было в этом не сомневаться. В некотором роде Джем совершил геройский поступок - пусть и весьма сомнительного свойства. На сердце у него полегчало. Он оторвал от края рубахи кусок ткани, подтерся и подпоясал штаны.
      - Так. Давайте-ка подумаем, как нам отсюда выбираться. Мила, да что ты там бормочешь?
      - Она прилетит к нам. Она прилетит, если сможет.
      - Кто?
      Это стало ясно через мгновение. В темноте захлопали крылья.
      - Ой, нет! Летучая мышь!
      Раджал закрыл лицо ладонями.
      - Нет, Радж. Ты посмотри!
      - Да не могу я! Тут темно!
      - Открой глаза, слышишь?
      Тир-лир-лир-ли-ли!
      Перед глазами друзей предстало необыкновенное зрелище. Порхая, птица Эо разгоняла мрак. Ее перышки горели разноцветными огоньками, и эти огоньки перебросились через мрак светящимся мостиком, похожим на радугу.
      - Но ведь она была снаружи! Как же она сюда попала?
      - Это пещера, братец Радж. У нее есть вход.
      Так они раскрыли тайну хижины в лесу. Много эпициклов назад богатые графства Внутриземья были обложены непомерно высокими налогами, о каких и не слыхивали в пограничных землях. Процветала контрабанда. В Агондоне от набегов постоянно страдали гавани. Побережье терроризировали пираты. Но, в конце концов, Эджландия не была островом. В итоге с Голлухских холмов через долины, окружавшие столицу, к ней нескончаемым потоком поступали запасы джарвела и табака, Оранди и рома, варльских и тиралосских вин. Хижина дровосека была базой контрабандистов, ее пристроили к пещере, которая служила им дополнительной кладовой. А сколько потайных кладовых было в богатых домах Агондона - за книжными шкафами, за картинами. Там держали лучший джарвел, лучшие вина.
      Теперь от контрабанды нельзя было ожидать больших барышей. Синемундирники, оккупировавшие весь северный Эль-Орок, сделали всех жителей страны равными - равными по уплате податей, равными по тому, как давила на них тирания. Контрабандисты былых времен давно вывелись, а хижина так и осталась в лесу. Контрабандисты занимались противозаконным делом, но как же они были невинны в сравнении с теми людьми, которые приспособили хижину под свои нужды. Здесь они совращали юных, невинных девушек.
      Однако у пещеры была в запасе и еще одна тайна.
      Маленький отряд продвигался вперед, следуя за светящейся птицей. Вдруг Джем встревоженно проговорил:
      - Стойте!
      - Что такое?
      Дорога шла на подъем. Видимо, выход из пещеры располагался выше на склоне холма. Раджал, помогавший сестре подниматься, раздраженно обернулся. Их лица озаряли разноцветные вспышки - отблески от крылышек Эо.
      - Ну, у тебя и вид! - расхохотался Радж.
      - На себя посмотри! Радж, послушай. Я только что видел ее...
      - Девушку?
      - Девушку по имени Пелли...
      - Но это же глупо...
      - Нет-нет, она была здесь. Только один миг...
      Джем прищурился, но в мелькании света, испускаемого перышками Эо, ничего разглядеть не смог. И тут у него возникло странное ощущение жжения в груди.
      - Пойдемте! - крикнула Мила. - Эо устала. Она скоро перестанет светиться.
      - Подождите! - воскликнул Джем. - Смотрите...
      Он бросился к стене пещеры, ударился бедром об острый выступ.
      - О-о-о! Ну, посмотрите же!
      - Да на что смотреть?
      Стена пещеры была испещрена надписями, оставленными контрабандистами. Грубо вычерченные инициалы и даты, примитивные непристойные рисунки.
      Раджал пылко проговорил:
      - Мила, иди отсюда.
      Но Мила не ушла. Она прошептала:
      - Варби...
      - Так ты тоже видишь? - спросил Джем.
      - Конечно, вижу!
      - Что вы видите?!
      Раджал взволнованно сжал руку сестры. Свет, испускаемый Эо, начал меркнуть. Надо было торопиться...
      Но вот и он тоже увидел силуэты - более древние рисунки, проступавшие под каракулями контрабандистов. Это были изображения странных существ - не людей и не животных. Краска, казалось, накрепко въелась в камень, и все-таки изображения становились видны только при взгляде под определенным углом, при том, что на них так, а не иначе падал свет, испускаемый перьями Эо. Пещерные рисунки, сделанные древними живописцами в стародавние времена. Просто рисунки, но... но эти зверолюди двигались! Они победным шагом разгуливали по стенам.
      А у Джема все сильнее пекло в груди.
      - К-кто это такие? - выдавил Раджал.
      - Она была с ними, - выдохнул Джем. - Я ее видел.
      - Тебе показалось.
      - Радж, я видел!
      - Они не люди.
      Мила проговорила нараспев, странным голосом:
      МЫ - ВАРБИ
      ДЕВУШКА ТЕПЕРЬ С НАМИ
      - Но что это может значить?
      У Джема застучали зубы. Он прижал руку к груди. Раджал бросился к сестре.
      - Сестренка, прекрати! - воскликнул он, схватил Милу за плечи, тряхнул и развернул лицом к себе. Он ждал, что она снова примется кричать на него. Но она прижалась к нему, вся дрожа.
      - Это очень злое место...
      - Да. Надо спешить. Эо может погаснуть.
      - Эти варби хотят нас. Нас! Им нужна наша сила. - Теперь Мила говорила испуганным детским голоском. - Братец Радж... - умоляюще произнесла она, но что он мог?
      Он только крепче прижал ее к себе, стараясь унять ее дрожь. И вдруг Мила защебетала по птичьи:
      - Тир-лир-лир-ли-ли!
      Эо ответила ей, по потолку и стенам пещеры заметались разноцветные блики и танцующие тени. Казалось, в любое мгновение из нарисованных фигуры превратятся в живые. Экстаз танца лишил фигуры зверолюдей красоты и изящества, они то и дело налетали друг на друга, на перекрывавшие их рисунки и надписи.
      - Они идут, - всхлипывала Мила. - Они идут, я знаю!
      - Варби? - прошептал Джем.
      - Создания Зла! Но принц, ты это знаешь! Они хотят тебя, тебя! Нам нужно уходить!
      - Принц? Что это значит - принц?
      - Скорее!!! - прокричала Мила.
      Медлить было нельзя.
      Тир-лир-лир-ли-ли!
      Эо кружила у них над головами. И вот, наконец, жутко перепуганные друзья, испачкавшиеся, исцарапанные, выбрались из пещеры высоко на склоне холма. Здесь дул сильный ветер.
      Измученная птица опустилась к ногам Милы.
      - Эо, бедненькая Эо!
      О, как сильны были порывы ветра! Издалека доносился барабанный бой, сопровождавший синемундирников. Джем устремил мрачный взгляд на простиравшуюся внизу долину. Болезненное жжение в груди мало-помалу отступало. Он запустил руку под рубаху, сжал разогревшийся кристалл и еле слышно прошептал:
      - Да, они наступают. Создания Зла...
      Раджал взял его за руку.
      - Нова, она называет тебя принцем. Скажи мне, кто ты такой. Ну, пожалуйста, скажи.
      Мила гладила птицу.
      - Чш-ш!
      Джем молчал. Радж отвернулся. Что же это значило? От злости и зависти у него сжалось сердце. Все, что случилось в пещере, уже казалось ему нереальным. Теперь он думал о том, что его сестра и юноша, которого она называла принцем, нарочно обманывали и мучили его.
      Ох, Мила, Мила!
      А он думал, что хотя бы она его любит!
      Джем смотрел на Варби, на равнину, на извилистое течение Риэля.
      - Посмотрите туда! - вдруг встревоженно воскликнул он. - На лагерь посмотрите! Там что-то не так...
      Раджал уже готов был сказать что-нибудь язвительное, но тут он увидел... Вдалеке полыхали шатры, валялись перевернутые фургоны, метались люди.
      - Синемундирники! - вскричал Раджал. - На лагерь напали синемундирники!
      ГЛАВА 17
      ФОКСБЕЙН
      - Надеюсь, вам приятно будет узнать, мисс Вильдроп, что мой племянник принимал участие в карательных мерах...
      - Карательных?
      Старик принял торжественный вид.
      - Довольно нас терзали эти таинственные исчезновения. Уже давно я... и мой племянник также... думали о том, что этих мерзких ваганов следует примерно наказать. Помнится, в Ирионе, в дни моей юности...
      - В Ирионе? - Ката сдвинула брови.
      Однако старый аристократ продолжал тараторить без остановки:
      - Скажу лишь, что сегодня утром не один грязный фургон был объят пламенем. Увы, ни в одном из них не нашли вашей подруги.
      - Ваганы? - озадаченно спросила Ката. - Но... не "Серебряные маски", конечно?
      Лорд Фоксбейн улыбнулся.
      - Вы так невинны, мисс Вильдроп. Речь идет о самых мерзких и самых низких ваганах - о тех, что ютятся в лагере за городской стеной. Какое счастье, что все-таки нас отделяет от них хоть какая-то преграда!
      Старик прошел вместе с Катой к окну. Она с любопытством озирала площадь. Лужицы, остававшиеся после дождя, уже высохли, площадь была залита лучами послеполуденного солнца. Ката вдруг с волнением подумала о том, что скоро будет в Агондоне.
      Старик обвил рукой талию Каты.
      - Вы так юны, милочка, - прошептал он. - Вот вы смотрите из окна, и что же вы там видите? Храм монастыря, Курортный Зал, высокосветских особ?
      - Но больше там ничего и не увидишь. Нельзя же заглянуть внутрь.
      - А вы попробуйте посмотреть чуть дальше, мисс Вильдроп. Чуть повыше. - Ката последовала совету лорда и увидела клочки зелени за городской стеной. - Всегда есть что-то, что прячется дальше, впереди...
      Он еще что-то бормотал. Ката взволнованно обернулась.
      - Мисс Вильдроп, мне поручено сказать вам, что мой племянник в восторге от вас. Он желает предложить вам руку и сердце, мисс Вильдроп. Завтра на рассвете, как только отзвучит последний рил, как только в окна бального зала хлынет солнце и вы, обессиленная, упадете в его объятия, я уверен, он объяснится, как это и положено по окончании сезона.
      - Милорд, вы хотите сказать, что он намерен просить...
      - Вашей руки, мисс Вильдроп! - Старик принялся жадно целовать руку Каты. - И если у вас есть хоть толика сомнений, то позвольте заверить вас в том, что своих детей у меня нет - ну разве что только бастарды. Не надо краснеть, милочка, дело житейское! Капитан Фоксбейн - мой единственный наследник. Он унаследует мой титул, мои поместья, мои сбережения. А я очень, очень стар, мисс Вильдроп...
      Ката почти воочию представила прекрасного капитана.
      - Милорд, но я не могу! Я не могу пойти на бал!
      - Мисс Вильдроп! Ваша толстуха опекунша крепко спит, напившись снотворного. Уж вы мне поверьте, я знаю, что эти снадобья действуют верно. Так кто же удержит вас? Дворецкий? Горничная? Мой племянник будет ждать вас внизу с каретой. Помните, мисс Вильдроп, вы уже женщина, и женщина необыкновенная, я бы так сказал.