- Матушка! - крикнул он старухе.
      Послышался глухой стук. Джем ахнул. Раджал повалился на пол после удара канделябром по макушке. Джем обернулся, чтобы помочь ему подняться, но тоже получил канделябром по голове и рухнул на пол, лишившись чувств.
      - Отец! Я решила, что ты хочешь убить их! - всхлипнув, проговорила Ланда.
      - Я, по-твоему, кто? Злодей синемундирник? Нет, дочка. Помоги-ка мне. Давай перетащим их в кладовую. Наш предводитель решит, что с ними делать.
      - Какая жалость! - вздохнула Ланда. - Этот, смуглый, так красиво поет. А светловолосый... такой красавчик.
      Она утерла слезы и стала помогать отцу. Но тут матушка Реа вдруг дико закричала, попятилась и рухнула в кресло.
      - Дольм, ты дурак! Ты старый дурак! Они никакие не шпионы! О, зачем я тебя послушала! Как мог мой дар так жестоко подвести меня?
      Дольм рассердился.
      - Что ты такое бормочешь, старая карга? Скорее помоги нам! Но матушка Реа только стонала:
      - О, что же я наделала!
      А в следующее мгновение она потеряла сознание.
      Ланда была готова броситься к старухе, но отец не пустил ее.
      - Дочка, шпионы они или нет, эти парни для нас опасны. Помоги мне спрятать их в кладовой. Скорее, скорее. Синемундирникам верить нельзя. Они могут еще вернуться нынче ночью.
      ГЛАВА 57
      ПОТРЯСЕНИЕ
      Отойдя на некоторое расстояние, Полтисс Вильдроп оглянулся и посмотрел на замок Олтби - точнее, на его развалины. За паутиной ветвей и пеленой дождя виднелся свет в окне под крышей. Полтисс с вожделением подумал о девушке, которая находилась за этим окном. Быть может, она уже улеглась на узенькую кушетку и сладко зевает, а глаза ее слипаются? О, как бы ему хотелось улечься с нею рядом и разбудить поцелуями дремлющую в ее сердце страсть!
      Патрульные за его спиной перешептывались:
      - Капитан опять задумался.
      - Ну, так он же у нас умник.
      - Как Морви, что ли?
      - Да нет, не как Морви. Это у него все из-за того, что волосы рыжие.
      - Да ну?
      - Я тебе говорю.
      - Ну а с Морви, по-твоему, что приключилось?
      - То самое.
      - И с Крамми тоже?
      - И с Крамми тоже.
      - Боб Багряный, думаешь?
      - А кто же еще?
      - Нет! Бедняга Крамми!
      - Бедняга Морви!
      Они плелись по лесу. Ветви над их головами плотно сплелись, с веток немилосердно капало. Качался из стороны в сторону фонарь. Но Полти все думал о том, что осталось позади. Вздыхая, он представлял себе тело девушки. То, что она еще не знала любви, не оставляло у Полти никаких сомнений. Она была невинна, как только что начавшийся день. В бараках, ворочаясь по ночам на узкой кровати, Полти часто вожделенно мечтал о ней. В Зензане с плотскими радостями было негусто.
      - Что это?
      - Ветка!
      - Ветка?
      - Она надломлена.
      - А мне померещилось, будто это человек.
      - Не болтай ерунды.
      - Человек в плаще.
      - В алом плаще?
      Патрульные продолжали путь. Полти мечтал о прекрасной Ланде и понимал, что овладеть ею сможет без труда. Какое сопротивление ему мог оказать жалкий старик, ее отец, когда одно слово капитана Вильдропа, одно его слово означало кандалы, темницу, расстрел?
      - Говорят, он убийца.
      - Я вообще не верю, что он настоящий.
      - Кто настоящий?
      - Боб Багряный.
      - Ну уж нет, он настоящий.
      - А я думаю, нет. То есть я думаю, что не настоящий.
      - Хватит чушь городить.
      Жизнь Полти в Зензане складывалась вообще-то не очень удачно. Поначалу он ударился в пьянство и дебоширство. Редкий день проходил без того, чтобы он не обкурился джарвелом либо не напился вдрызг ромом. Несколько раз игра в "Судьбу Орокона" заканчивалась дракой. Полти либо получал по носу до крови, либо был одарен синяком под глаз или сломанным ребром. Не раз его вызывал командир. Еще бы немного - и Полти могли понизить в звании. Эта перспектива и теперь была весьма очевидна. Лишившись Боба, который всегда старался удерживать его от излишеств, Полти совсем распоясался.
      - Ну а зензанцы что?
      - А что зензанцы?
      - Да война будет, вот что!
      - С зензанцами?
      - Все ребята говорят: будет сражение.
      - Да будет тебе языком трепать. Сражение...
      - Мы же в армии как-никак!
      Все дальше и дальше уходил в глубь леса патруль. Сказать, чтобы Полти был до чрезвычайности огорчен предсмертным письмом, означало бы погрешить против истины. Полти был потрясен, а потом разозлился. Сама мысль о том, что его папаша вздумал судить о его поведении, показалась Полти унизительной. Если бы этого письма не было, он бы еще, пожалуй, и погоревал о смерти отца. Но отец не только укорил его в буйстве и несдержанности, он еще и рассказал всю правду о том, кем была его мать. Уж это возмутило Полти до самой глубины души. Безусловно, Полти питал некую признательность к Винде Трош - ведь это она когда-то привела в его постель ту девочку, которая впоследствии стала его сводной сестрой. Но одно дело наведываться к лавку к мяснику, а совсем другое - состоять с ним в родстве. Словом, Полти пришел в ужас при известии о том, что произошел на свет из чрева столь низкого создания. Ведь помимо всего прочего, это означало, что Боб, этот придурок и недотепа Боб - брат Полти!
      Полти сразу же решил, что Боб ни в коем случае не должен об этом узнать.
      - Ну а про молнию что скажешь?
      - Про какую такую молнию?
      - А ты не знаешь?
      - Нет.
      - А при осаде Рэкса.
      - И что же там было?
      - Молния там была, вот что.
      Однако злость у Полти довольно скоро прошла. Унижение и стыд растаяли как дым, и он стал думать только о будущем. Как ему хотелось поскорее вернуться в Ирион и припасть к ногам возлюбленной сводной сестрицы! Ведь если он должен исполнить волю отца, он обязан жениться на ней! В том, что девушка пойдет за него, Полти не испытывал ни малейших сомнений. Если она и заупрямилась бы, на сторону Полти встала бы мачеха. Полти ликовал. О, он предвкушал свое счастье! Какая судьба ждала его!
      Титул, богатство и вожделенное тело Каты, которое теперь будет принадлежать ему по праву! Патруль шел дальше.
      - Так это что, не молния была?
      - Не-а. Вспышка. Как будто бомба взорвалась.
      - Бомба.
      - Ага. А изготовили ее зензанцы.
      - Вспышка, говоришь?
      - Ну?
      - Что - ну?
      - А что, если они снова учинят такое?
      - Глупости говоришь.
      Полти написал прошение командиру роты. В прошении он в самых учтивых выражениях поведал командиру о своей предстоящей женитьбе и попросил об отпуске с целью возвращения на родину. Кроме того, он деликатно намекал на то, что ему светит обретение дворянского титула - виконта, никак не меньше.
      Солдаты продолжали переговариваться:
      - Они же проиграли, верно?
      - Проиграли, да только...
      - Парни некоторое ослепли тогда, вот что...
      - Тс-с-с! Что там такое?
      - Да белка. Ой, нет...
      - Не белка, а что?
      - Красная белка!
      Полти отправил прошение почти целую луну тому назад. После этого он исполнял свои обязанности как в тумане. Ему казалось, что время остановилось. Он ждал, но настроение у него оставалось победным. Бюрократические колеса вертятся медленно, это всякому известно, и потому Полти верил в то, что очень скоро он покатит по Рэкской дороге в обратную сторону и покинет, наконец, эту премерзкую колонию.
      И все же, как ни радовался Полти предстоящему счастью, что-то страшило его. Он начал избегать ситуаций, в которые прежде лез очертя голову. Он перестал курить джарвел, бросил пить, редко садился за карточный стол, даже своего божка ублажать перестал. Это было трудно, но необходимо. Полти решил во что бы то ни стало продержаться на стезе добродетели.
      И потому малышка Ланда была в полной безопасности!
      - Так они что же, трусы?
      - Кто?
      - Морви. И Крамми.
      - Морви? Крамми? Да пожалуй, что да.
      - То есть они что же, убежали?
      - Чушь несешь.
      Полти не боялся предстоящего сражения, хотя никогда еще не принимал участия в боевых действиях и особого желания принимать в них участие не испытывал. На его взгляд, бессмысленной жестокостью куда интереснее было заниматься в более скромных масштабах. В последнее время он самолично расстрелял несколько крестьян и одну женщину заколол штыком. Да, убивать ему было приятно, но особого восторга он от этого не испытывал, потому что убивать зензанцев, не способных оказать никакого сопротивления, было не очень интересно. Что это за враги, когда они вооружены только дубинками да вилами? Разве они могли выстоять против войска синемундирников? Но как бы то ни было, до сражения оставалось еще несколько месяцев, а к тому времени Полти уже будет далеко, очень далеко отсюда!
      Солдаты по-прежнему переговаривались на ходу:
      - А почему же это я чушь говорю?
      - Куда тут убежишь?
      - А ты бы не убежал?
      - От чего?
      - Да от молнии!
      - Ой, заткнись!
      Мысли Полти потекли в сторону будущего. Где же он станет жить, став дворянином? В Ирионе? Ну уж нет! Он представил себе особняк в Агондоне, набитый всякой роскошью, куда будут стремиться попасть самые утонченные особы. Более подробно представить себе свое будущее жилище Полти не мог. Ему это было трудно, поскольку вырос он в доме у Воксвеллов. Он решил, что Боба надо будет взять в камердинеры. Да, Боб будет только рад возможности служить ему. Найдется местечко и для мачехи. Из нее получится недурная домоправительница. К тому же она будет присматривать за женушкой, когда Полти не будет дома. Полти задумался о том, что можно было бы взять в дом даже его настоящую мать. Какую роль ей отвести, этого он пока не придумал, но предполагал, что ее можно назначить старшей над всей прислугой. Полти улыбнулся. Каким замечательным семейством он окружит себя, как все они объединятся в преданности своему господину!
      Вот такие приятные мысли вертелись в голове у Полти, пока патруль вершил свой путь к рэкским казармам. Вернувшись в свою комнату, Полти бухнулся на кровать и пожалел о том, что нет Боба - тот бы стащил с него промокшие сапоги. Он принялся стаскивать сапоги самостоятельно, и тут появился адъютант и вручил Полти два письма.
      Первое из них было от полковника Гева-Хариона.
      С. Е. И. А. В.
      Служба Его Императорского Агонистского Величества
      Капитан Вильдроп, поскольку официально вы остаетесь прикомандированным к ведомству лорда Э., ваше прошение от 4 эвоса было переслано мне. Прошу вас извинить меня за то, что не ответил сразу, однако вы должны понять, что положение дел в королевстве оставляет желать лучшего. Кроме того, я полагаю, что вам должно быть понятно, что в такое время ни один офицер не может быть освобожден от несения службы в Зензане.
      Должен также сообщить вам о том, что меня весьма не радуют донесения о вашем поведении за истекший промежуток времени. И само ваше прошение является еще одним грубым нарушением субординации. Будем считать, что это было последнее, что было вам позволено. Еще один дисциплинарный проступок и я лишу вас офицерских погон. Можете считать, что получили последнее предупреждение.
      Полковник М. Гева-Харион.
      Второе письмо было запечатано печатью Ириона.
      Возлюбленный пасынок!
      Если бы я была с тобой, я бы хотя бы попыталась подбодрить тебя. Бедное дитя, мужайся! О, какое горе!
      Какое жестокое испытание! Погляди на слезы, коими я поливаю это послание! Я плачу и стараюсь сдерживаться, но ты поймешь, что горе мое возросло вдвойне, ибо твоя мачеха, утратившая мужа, теперь лишилась и дочери! О, какое это страдание! О, какая тоска! Катаэйн, единственное мое утешение на склоне лет, бежала из дому, и ее нигде не могут сыскать!
      Молюсь о том, чтобы она вернулась к нам!
      Твоя несчастнейшая мать
      УМБЕККА.
      Полти какое-то время сидел на кровати, побледнев и дрожа. Потом скомкал оба письма, швырнул их в печку и поспешно отправился в офицерскую столовую.
      Очень скоро он будет пьян. Еще как пьян.
      ГЛАВА 58
      ПРИЗРАК В КЛУБАХ ДЫМА
      - Эльпетта!
      Джели вытаращила глаза.
      - Эльпетта!
      Она топнула ногой. В самом деле, был ли хоть какой-то толк от этой нерасторопной горничной? Джели снова крикнула. И вот, наконец, еле дыша, в комнату вбежала горничная.
      Джели стояла подбоченившись.
      - Эльпетта, что это значит?
      - Зна... зна... значит, мисс?
      Джели набрала в легкие побольше воздуха.
      - Часы только пробили двенадцать, когда ты меня зашнуровала. К тринадцати я надела белье и платье. Уже четырнадцать, и где, спрашивается, моя карета? Где моя тетка? Неужели прием у леди Больбарр, к которому я готовилась всю луну напролет, начнется без самой желанной гостьи? Неужели ты не видишь, как я разоделась? Погляди на этот атлас, на эту вышивку бисером! Господин Каррузель возился со мной все утро, делая мне прическу! И вот теперь я тут торчу, звоню и кричу - а мне, Эльпетта, не пристало вопить, как какой-нибудь жене рыбака, - и никто ко мне не идет! Мало того, так нынче вечером там поет мисс Тильси Фэш! Неужели я должна появиться в гостях посреди ее выступления и испортить впечатление, которое я так жаждала произвести?
      Голос Джели сорвался, она села на диван - надо отметить, села осторожно, чтобы не измять платье. Горничная стояла едва дыша. На самом деле мисс Джели не требовала от нее слов, а потом вдруг вспылила:
      - Неужели тебе нечего сказать, глупая женщина?
      Эльпетта, она же Бертен Спратт, выпрямилась. Она многое могла бы сказать по прошествии трех сезонов, в течение которых ей довелось прислуживать обитательницам этих комнат. Но она сказала только о том, что ей очень, очень жаль, что мисс так расстроена, и о том, что внизу что-то происходит. Что именно там происходит, Бертен уточнять не стала.
      Джели нахмурилась и спросила:
      - Что там такое?
      - Прошу прощения, мисс, но там какой-то посетитель. - Горничная попробовала улыбнуться. - Вот если вы выгляните из той спальни, может, что и увидите... Тогда и поймете... мисс.
      Девушка бросилась к окну и устремила взгляд на круто уходившую вниз лестницу, где когда-то упала замертво Жу-Жу.
      А Джели о ней теперь и не вспоминала...
      Было довольно поздно, и Джели предполагала, что за окном светит луна, но оказалось, что вся лестница сверху донизу ярко освещена факелами, вставленными в заржавевшие скобы. А у подножия лестницы стояла великолепная карета, запряженная шестеркой лошадей. Более прекрасной кареты Джели ни разу в жизни не видела!
      А это кто? По ступеням вниз, опираясь на руку лакея, спускался горбатый старик в пышном парике. Из кареты первым вышел мужчина в белом одеянии - высокий, стройный, худощавый, а за ним - пухлый, краснолицый, в синей бархатной мантии, отороченной горностаем.
      Джели ахнула. Горничная в один миг оказалась рядом с нею и, забыв от волнения о приличиях, сжала руку девушки.
      - Видите, мисс? Нету тут никакой тайны. Вон ваш дядюшка, а вон его гости. Поглядите, как любезно он приглашает их в дом! Премьер-министр... а с ним - сам король!
      Джели побледнела. Еще чуть-чуть - и она повалилась бы на пол, измяла бы прекрасное платье, испортила бы роскошную прическу - творение лучшего парикмахера в Агондоне. Но чьи-то руки обхватили ее талию и не дали упасть.
      Джели вздрогнула, обернулась. Это была ее тетка.
      В последнее время тетя Влада все чаще и чаще казалась Джели более старой и менее величественной, чем в ту пору, когда
      Джели была ею очарована. Порой Джели ужасно раздражало то, что у тетки вошло в привычку целыми днями валяться на диване в пеньюаре, с неприбранными волосами и прихлебывать слабенький чай. Но сегодня тетя Влада явилась во всем своем былом великолепии. Она нарядилась в свое прекрасное изумрудное платье, глаза ее молодо сверкали, волосы, подкрашенные хной, изящными прядями ниспадали на плечи. Тут и там в них были воткнуты перья.
      Улыбаясь, Влада повела свою юную подопечную к двери.
      - Пойдем, милая. Прости, мы тебя немножко обманули. Но это было необходимо, иначе твое маленькое сердечко разорвалось бы от волнения. Нет-нет, никакого приема у леди Больбарр нынче вечером нет! И так великолепно выглядишь ты исключительно ради личной встречи... но какой встречи! Пойдем, скоро решится твоя судьба!
      Эрцгерцог Ирионский провел гостей в неухоженную гостиную. Невзирая на то, что Влада здесь все в спешном порядке переделала и комната украсилась новыми коврами и гобеленами, все равно в ней остался некий дух запустения. Кое-где по углам курились благовония, дабы не был так заметен запах сырости. Эрцгерцог вообще редко пользовался этими апартаментами, и теперь ему было весьма не по себе. Он шел, опираясь на руку лакея.
      Торжественные встречи для эрцгерцога были проклятием. Давным-давно старик перестал посещать королевский двор, а теперь даже редко одевался так, как подобало бы при его статусе. Голова под париком чесалась, туфли давили, подвязки и чулки противно сжимали икры. Как ему хотелось поскорее спуститься в полутемные комнаты в подвале! Много циклов назад - теперь казалось, что с той поры прошла целая жизнь - Джорвел Икзитер сделал вывод: для того чтобы развеять суету и скуку повседневной жизни, человек должен иметь какое-то увлечение, которое позволило бы ему забыть обо всем прочем. Какое именно увлечение - это значения не имело, лишь бы увлечение было настолько сильным, что создавало бы впечатление стремления к некоей цели.
      Джорвел Икзитер избрал для себя развращенность. Холить ее, лелеять, питать, упиваться ее крайностями - все это превратилось для него в столь увлекательное занятие, что его пустая и никчемная жизнь просто-таки расцвела и наполнилась смыслом. Джорвел был человеком скрытным и никому не доверял, но если бы кому-то удалось одним глазком взглянуть на то, как вертятся колесики в мозгу у Джорвела Икзитера, то такому наблюдателю могло бы показаться, что движущей силой для этих самых колесиков служит чувство вины. Быть может, и вправду этот человек, который предал Эджарда Алого, сам себя казнил и проклинал и именно потому с каждым днем все глубже и глубже погрязал в бездне, которую сам же и создал? Сам эрцгерцог, конечно, стал бы с пеной у рта утверждать, что никакой вины он не чувствует. Осада Ириона это было так давно... И теперь эрцгерцог настолько увяз в пучине зла и греховности, что этот факт в его биографии казался ему маленьким и ничтожным. И все же, быть может, порой, когда глубокой ночью он засыпал на грязной кушетке в борделе, устроенном в подвале его собственного дома, этот знатный вельможа, сам себя превративший в "Чоки", вдруг чувствовал, как мысли его устремляются в давнее прошлое. Тогда он требовал, чтобы ему немедленно принесли джарвела или рома или привели одну из обращенных в кокотки юных девиц.
      Итак, эрцгерцог обводил гостиную унылым взором. Предпринятые Владой ухищрения вызывали у него отвращение. Все это казалось ему таким дамским, таким вычурным! На краткий миг Джорвел вспомнил о покойной жене, но тут же отбросил эту мысль. Как же ему было противно! Яркий свет резал глаза, они слезились. Макушка под париком немилосердно чесалась. Опустив руку, эрцгерцог заметил, что содрал ногтем кровавую корочку. Он незаметно бросил ее на ковер.
      С изяществом и грацией небольшая компания устроилась у камина. Расселись кругом. Подоспели слуги с бокалами рома с Оранди. Король и эрцгерцог поспешно выпили и сразу стали нервно поглядывать назад, поднесут ли еще. Поднесли. Премьер-министр оставил свой бокал нетронутым.
      - Какая несравненная честь - видеть его императорское величество в этих стенах, - вяло проговорил эрцгерцог, нервно потирая руки. - Это не только честь, но огромная радость. О, если бы мне сейчас упал на голову кусок штукатурки и убил бы меня насмерть, я бы с радостью умер у ног вашего величества.
      - Для его величества также большая честь побывать здесь, - сухо отозвался премьер-министр, - так как его величество знает, что встреча устроена в его интересах.
      Король мгновенно опьянел.
      - Д-девушка, - заплетающимся языком выговорил он. - Г-где д-девушка?
      - Наберитесь терпения, сир, - строго проговорил премьер-министр. - Не сомневаюсь, она вскоре присоединится к нам, верно ведь, любезный эрцгерцог?
      - Вскоре, вскоре! Моя... гм-м-м... свояченица сейчас ее приведет. Но вероятно, его величество помнит свою встречу с этой ослепительной красавицей? Мне говорили, что она чуть было не стала королевской избранницей на балу.
      Премьер-министр бросил на эрцгерцога предупреждающий взгляд.
      - Мэдди... - простонал король, а премьер-министр топнул ногой.
      Эрцгерцог поерзал на стуле с жесткой спинкой. О, потом, когда все закончится, как у него все будет болеть! Сколько раз сегодня он проклинал Владу за то, что она заставила его участвовать во всей этой суете! Она настояла на своем, и эрцгерцог был вынужден признать, что она права. Но если честно, то замысел Влады особого восторга у Джорвела не вызвал. Он, старый развратник, не видел ничего унизительного для девушки в таком браке, а ему хотелось именно этого. Вот если бы Влада позволила ему забрать девушку вниз, тогда бы он порадовался по-настоящему. Сколько раз он мечтательно облизывал губы, представляя, как отдает Джелику на растерзание целому отряду синемундирников... Старик вздохнул. Ему пришлось напомнить себе, что в результате этой купли-продажи у него появятся деньги на приобретение дома по соседству, а это, в свою очередь, позволит расширить границы его подземного царства.
      Вошла Влада, ввела девушку. Они низко поклонились королю, но на поклон ответил премьер-министр.
      - Какая красавица, сир, - прошипел он. - Не желаете ли, чтобы она села рядом с вами?
      Король опасно свесился с кресла, стараясь не выронить бокал.
      Джели, трепеща, заняла свое место. Далее могла бы последовать неловкая пауза, но Влада с истинно женским изяществом завела беседу. Разговор пошел о событиях в королевстве - естественно, о событиях светских, ведь в компании присутствовала юная девушка. Поговорили о новых спектаклях в опере, о том, что, к сожалению, старится леди Чем-Черинг, об убийствах на мосту Регента, о наводнениях в Новом Городе. В этом году при таянии льда паводковые воды затопили все подвалы в Оллон-Квинтале.
      - Подвалы? - с искренним беспокойством переспросил эрцгерцог.
      - Послушайте, свояк, разве вы не слышали? Я бы сказала, что вам очень повезло, что вы живете на острове. Не правда ли, премьер-министр, относительно захваченных земель никогда нельзя быть ни в чем уверенным?
      - Вы на что-то намекаете, сударыня? - осведомился премьер-министр.
      Влада посмотрела на него в упор.
      - Я слыхала также, что в Варби вспыхнула чума. Вряд ли в этом году в Варби состоится курортный сезон! Премьер-министр, не говорит ли все это о некотором кризисе?
      - Некотором! - фыркнул премьер-министр. - Сударыня, речь идет о небывалом кризисе.
      - Подданные могут заволноваться, премьер-министр.
      - Если их не отвлечь.
      Влада взяла с подноса бокал и выпила его залпом, по-мужски, после чего резко поставила на маленький столик. Вот это женщина! Казалось, в следующее мгновение она сунет руку за пазуху и вытащит оттуда колоду карт и кошель с золотыми тиралями!
      Но вместо этого она проворковала:
      - Не оставить ли нам молодых людей наедине?
      Ну, Влада! Вот ведь умница! Эрцгерцог потер руки - на сей раз от восторга. Порой он думал о том, что Влада - единственная женщина на свете, которую он уважал за блестящий ум. Вот будь она мужчиной, чего бы она только не добилась в жизни? Между тем Джорвелу вовсе не хотелось, чтобы она стала мужчиной. Он с удовольствием вспоминал то время, когда они оба были юны и, не выпуская друг друга из объятий, катались по неприбранной кровати. О, какие восторги они открывали друг другу! "Думаешь, я погубила себя, Джорвел Икзитер? - со смехом спросила у него как-то раз Влада. - Так вот я тебе скажу: нет! Мужчины - тупицы, и я выйду замуж с блеском! Не по любви, но по расчету и ради богатства и власти!"
      Бедняжка Влада! Ей пришлось поумерить амбиции. Зензанская кровь и скандалы, бушевавшие вокруг ее имени, сделали свое дело. Кроме того, она ухитрилась заработать - как именно, этого Джорвел Икзитер не знал и дознаться не мог - враждебность со стороны Йули Квик. Госпожа Квик, поборница чистоты и нравственности, на которые всегда была готов посягнуть Джорвел Икзитер, всегда пользовалась в Агондоне неограниченным авторитетом. Влада Флей была фактически сослана в колонию. "И все же, - думал Джорвел, я мог бы спасти ее. Что меня удержало? Глупая боязнь утратить респектабельность".
      В Руанне, женщине, на которой он в конце концов женился, он надеялся найти нечто подобное тому огню, который полыхал во Владе. Ничего подобного в Руанне он не нашел. Как он потом жалел о том, что не женился на Владе и не презрел все условности света, и в том числе мнение Йули Квик! Но теперь эту ошибку исправить было уже невозможно. Женитьба - это было понятие из прошлой жизни Джорвела Икзитера. Тем не менее, он намеревался (после того как судьба Джелики решилась бы) сделать Владе вот какое предложение: он хотел предложить ей перебраться в подвал и стать его помощницей.
      Но нет. Она отказалась бы. Она наверняка предпочтет остаться при Джелике и перебраться во дворец Короса. Ведь чем на самом деле занималась Влада? На самом деле она устраивала то самое блестящее замужество для Джелики, о котором некогда так мечтала сама.
      Так думал Джорвел.
      Ступая плавно и изящно, Влада увела премьер-министра и эрцгерцога от камина.
      - Не уйти ли нам, господа, за ширму? Там мы с вами сможем полюбоваться на самые редкие книги из библиотеки моего свояка.
      Не дойдя шага до ширмы, премьер-министр опустил в ладонь эрцгерцога мешочек с драгоценными камнями.
      - А как насчет остального, премьер-министр?
      - В день свадьбы, эрцгерцог. В день королевской свадьбы.
      Когда Джели осталась наедине с его императорским величеством, ею овладели противоречивые чувства. Уже три сезона подряд девушке старательно вбивали в голову мысль о том, что ее ожидает какая-то необыкновенная судьба. Однако понимание того, что же такое эта самая судьба, повергло девушку в обескураженность. Такого она, прямо скажем, не ожидала.
      И все же...
      Лупая налившимися кровью глазками, шевеля трясущимися губами, король пододвинул свой стул к стулу Джелики и взял ее за руку. Джели смущенно потупилась и невольно ахнула, увидев, как дрябла, как морщиниста рука короля.
      - Ну, так вот... мне говорят, что я должен жениться, - пробормотал король (он же верховный архимаксимат и защитник истинной веры). - Не отрицаю, вы необыкновенно хороши собой, милочка! Только не ждите, что я буду любить вас. Однажды я познал любовь, но с этим покончено. Навсегда! Быть может, я буду с вами жесток. Быть может, я даже стану вас бить. Наша близость не принесет мне радости. Меня не интересует ни ваше общество, ни ваш ум, ни ваша красота. Ваше тщеславие будет весьма и весьма уязвлено. Уверен, со временем я вас просто возненавижу. И все же я мужчина и должен удовлетворять свои желания. Кроме того, я король и должен иметь наследника.
      С этими словами помазанник бога Орока и его наместник в Царстве Бытия сверзился со стула, однако ухитрился-таки придать своему падению такое впечатление, словно так и было задумано. Король распластался у ног Джелики и, дыша перегаром, спросил у нее, согласна ли она стать его женой.
      В это самое мгновение возглавляемая Владой компания вышла из-за ширмы, дабы своими глазами увидеть женский триумф мисс Джелики Венс. Увы, ни нежного вздоха, ни нежного румянца смущения. Джелика дико закричала. О, наверное, она лишилась рассудка! Вскочив, Джели оттолкнула короля и, рыдая, выбежала из комнаты.
      Премьер-министр бросился к королю, опасаясь того, что его величество ушиб голову. Влада бросилась следом за Джели. Только эрцгерцог остался возле ширмы. Он переступал с ноги на ногу и нервно сжимал в руке мешочек с драгоценными камнями.
      Джели бежала и бежала. Промчавшись мимо лакеев, она выбежала в прихожую. Она сама не знала, куда бежит и чего хочет. Она вообще не в состоянии была о чем-либо думать. Она не могла забыть о противной дряблой руке, которая стиснула ее запястье, а потом вцепилась в платье.
      - Девочка моя! Милая! - кричала Влада. Джелика слышала ее шаги. Если бы Джели соображала ясно, она бы бросилась в свою комнату и заперлась бы там. Но сейчас она могла только бежать и потому свернула в незнакомый коридор.
      Какие тут были обшарпанные, некрасивые стены! Джели оказалась в той части дома, где не бывала ни разу. Наверное, тут жили слуги. Голые доски пола, осыпающаяся со стен побелка... В какое-то мгновение позади хлопнула дверь, и Джели очутилась в полной темноте.
      Дрожа, утирая слезы, она пошла вперед на ощупь. Из-за всевозможных треволнений Джорвел пренебрег обычными мерами предосторожности. Джелика этого не знала, но эта часть дома всегда была заперта. Она спускалась вниз по ступеням.
      Дальнейшее стало неизбежностью.
      Впереди забрезжил зеленоватый свет, послышались звуки грубой музыки, голоса, полные насмешки, злобы, желания. Стало трудно дышать - такой смрадный был тут воздух.
      Джели уже успела забыть о мерзкой сцене, случившейся наверху. Взволнованная, переполненная любопытством, она осматривала подпольные владения своего дядюшки: зеркальные стены, клубящийся дым, зеленые ломберные столы, быстро мелькающие карты. И еще Джели заметила девушку.
      О, что это была за девушка!
      Джели была потрясена. Девушка была одета в прозрачное платье. Волосы ее были распущены, грудь обнажена. Она разгуливала по залу, то и дело обнимая кого-нибудь из молодых мужчин. Те же, в свою очередь, не оставляли красотку без внимания. В густом дыму девушка казалась призраком, но вот, оказавшись под покачивающимся светильником, она обернулась, и Джели вдруг ясно разглядела ее лицо.
      Возможно ли?
      Джели не вскрикнула. Вскрикнуть ей не дали нахлынувшие воспоминания о днях учебы в пансионе госпожи Квик, о девушке, которая мечтала о супруге, собственном доме и детях.
      Джильда. Джильда Квисто.