Но так это было или нет на самом деле, ярость ее была столь велика, что у архимаксимата не осталось иного выбора, кроме как вышвырнуть Фиваля во тьму внешнюю. Констанция торжествовала. Однако назвать эту страницу в ее карьере в высшем свете безоблачной было никак нельзя. Некоторые, следует признать, были рады исчезновению Фиваля. И понять этих людей можно: он был глуп, слишком задирал нос и постоянно распускал сплетни. Он подвергал риску чужие репутации, преследуя личные цели.
      Да кто он был такой, если на то пошло? Сын какой-то обедневшей болезненной аристократки? Можно считать - никто! Но если были те, кто от всей души приветствовал его исчезновение из Агондона, то надо признать, что находились и другие, кто искренне страдал, что теперь нет рядом столь привлекательного духовного наставника. И эти другие призывали всевозможные бедствия на головы той, что стала причиной его изгнания.
      Бедняжка Констанция! Как она была глупа!
      - Что? Что вы сказали? - Сэр Пеллион очнулся от дремоты. Компания перестала обращать на него внимание. Будь они повнимательнее, они бы могли подумать, что старик помер. - Вашего супруга сослали?
      Лорд Эмпстер вздохнул.
      - Супруг Констанции умер четыре цикла назад, сэр Пеллион, и вы об этом прекрасно знаете. Сослали мужа леди Маргрейв.
      - Нет! Не говорите так! О бедная, бедная леди! - Старик схватил леди Маргрейв за руку и принялся покрывать ее поцелуями. Нет, он определенно свихнулся после гибели своей никчемной внучки. - О, какую несправедливость обрушивает на нас этот жестокий мир! И знаете, говорят, скоро опять будет война!
      - Мой муж вовсе не в ссылке, - огрызнулась леди Маргрейв и отдернула руку. Она могла бы еще долго распространяться по поводу благороднейшей миссии своего супруга, но никто не желал ее слушать. Лорд Эмпстер решительно сменил тему разговора и обратился к старику Пеллиону:
      - Зензанскую кампанию вы склонны называть несправедливостью? Это при том, что бунтовщики поклялись не ведать сна и покоя, пока не отвоюют Рэкс?
      Сэр Пеллион ужасно испугался.
      - Нет-нет, что вы! Я вовсе не это имел в виду! Вы... вы меня неправильно поняли!
      Он снова поднес к глазам необъятный носовой платок.
      - Метения, вы жестоки, - отметила леди Чем-Черинг.
      - Жесток? Разве нам всем сейчас не стоит печься о том, чтобы каждый подданный королевства был верен власти?
      Леди Чем-Черинг подозрительно посмотрела на него. Она знала Метению Эмпстера уже... она уже и сама забыла, сколько лет. Но случалось, она вдруг переставала его понимать. Совсем переставала. Наверное, она могла бы что-то сказать, но тут из бального зала опрометью выскочила ее несуразная дочка.
      - Мамочка, вот ты где! Как ты могла меня бросить? О Фредди! Фредди! Она, заливаясь слезами, припала к груди матери.
      - О господи, - прошамкал сэр Пеллион. - Что это такое с бедной девочкой?
      - Это все Фредди, - решила леди Маргрейв. - Он с ней не танцует.
      Что тут можно было сказать? Сэр Пеллион громко высморкался и рассудительно проговорил:
      - Но, детка, ты ведь так некрасива. Просто чудовищно некрасива.
      - Подумать только, нацепила парчовое платье, - послышался чей-то шипящий шепот. - Думает, небось, что оно ей к лицу!
      - Знаю я, что она думает. Но только она ошибается. Мне она всегда казалась уродиной.
      - Она всегда так измывалась над бедненькой Пелли Пеллигрю.
      - Вот-вот. И над бедненькой Катти.
      - Катти? А где же Катти Вильдроп?
      - А ты не слышала? Она уже выскочила замуж!
      - За какого-нибудь провинциала? Ну уж нет!
      - Да, за какого-то зануду из Орандии - так говорит Джели.
      - Вот глупенькая Катти! А ты слышала про младшую сестренку Геки Квисто?
      - Джильду? Она что, тоже пропала?
      - Ее родственники стараются замять это дело. Но я слышала, что ее изнасиловали...
      - Нет!
      Девушки жестоко рассмеялись. Сверкающие, светящиеся в своих бальных нарядах, прекрасные цветы заведения госпожи Квик выстроились двумя длинными параллельными рядами в центре бального зала. Все ожидали появления его королевского величества. Вечер тянулся долго, и если некоторые из цветов уже успели немного увянуть, они старательно это скрывали. Им предстояла проба сил, близился решающий момент. Все взгляды были устремлены на них. Озабоченные матроны сновали возле девушек, орудуя пуховками, одергивая юбки, соскребая с платьев воск, накапавший с люстр. Оркестр умолк, слышался только приглушенный гомон.
      - Тетя Влада, - прошептала Джели. - Мне так страшно!
      - Милая, позволь, я тебя еще разок поцелую! Ты ведь помнишь все шаги, верно? Поклон? Ну конечно, помнишь. Ну, не хмурься! Сегодня - начало твоей блестящей карьеры!
      - Тетя, вы уверены?
      - Уверена ли я? Да ты только посмотри на всех этих дурнушек, а потом посмотри на себя!
      - Это всегда так волнующе, правда? - сказал кто-то за их спинами.
      Констанция Чем-Черинг вся напряглась. К ее удивлению, Элсен Маргрейв взяла ее за руку и крепко сжала.
      - Помнишь наш год, Констанция? Тогда король Джегенем был принцем, наследником, верно? Помнишь королеву-регентшу? Она восседает на троне, такая величественная, а ее сын расхаживает вдоль рядов красоток... О, кто бы мог подумать, что он выберет меня?
      - Он и не выбрал, Элсен.
      - Он очень долго передо мной простоял! Помнишь, какие у него тогда были мечтательные глаза?
      - Бедняжка Элсен! Какая жалость, что тебе пришлось выйти замуж за другого!
      - Констанция, право! Но кого же в том году выбрал король?
      - Будет тебе, Элсен! Неужели ты забыла? Ты еще потом долго ходила вся зеленая от зависти. Король выбрал Лоленду Майнз.
      - Лоленду? Но она многого не достигла, правда ведь?
      - Она вышла замуж за эрцгерцога Ирионского.
      - Джорвела Икзитера? Не говори глупостей.
      - За его отца, Элсен. Он умер много лет назад. И она тоже.
      - О Констанция! - простонала леди Маргрейв. - Какие же мы с тобой уже старые...
      - Элсен, ты напилась. А теперь помолчи. Идет его величество.
      Лакей дважды ударил об пол жезлом. Зазвучали фанфары, торжественно запели виолы, распахнулись золоченые створки дверей.
      Королевская процессия!
      Сердца девушек часто забились. Под руку с королем шла закованная в серо-стальное платье госпожа Квик. Это было единственное за год появление на публике. И если многие девушки зарделись и встали чуть ли не по стойке "смирно", то побудило их к этому скорее не появление короля, а появление их строгой директрисы. А образ его величества для девушек виделся, как нечто туманное в синей бархатной мантии, отороченной горностаем. Он был так непостижим, что на него и смотреть-то было страшно.
      Поэтому относительно перемены в облике короля начали переговариваться не девушки, а все остальные.
      - Батюшки... - прошептал лорд Эмпстер. - Он даже не качается! Куда подевалась краснота на щеках? Где его двойной подбородок?
      - Метения, не думаете же вы...
      - Думаю, Констанция.
      - Что такое? - прошипела леди Маргрейв.
      - Элсен, неужели ты не видишь? Король не пьян.
      - Да не может такого быть!
      С милой улыбкой его королевское величество отпустил руку госпожи Квик. Стальная фигура остановилась возле начала "аллеи". Из всех присутствующих взгляд ее на пару мгновений задержался лишь на единственной персоне. На куртизанке Владе Флей.
      Было время, когда Великая Наставница самолично представляла взращенные ею цветы монарху. Но уже много циклов подряд эта обязанность была возложена на ее верную заместительницу, досточтимую Гарвис. Та торжественно, словно декламируя стихи, произносила имя за именем, и девушки по очереди выходили вперед и делали реверансы, скромно потупившись.
      - Мисс Хаския Бишли... Леди Бертен Бичвуд-Баунс... Ее королевское высочество Кареллен, принцесса Нижнего Лексиона... Мисс Альфредина Флонс... Мисс Этельреда Флонс... Мисс Регина Хэмхок... Ее превосходительство Тристана Гарион-Заксон...
      Сердца юных девушек учащенно бились. Стать избранницей короля! Разве могло быть в жизни женщины более высокое блаженство? Но о том, что это блаженство может ничего и не дать в жизни, знало только одно некрасивое, несчастное создание, которое шмыгало носом где-то посреди толпы.
      Только одна из красавиц, выстроившихся перед его величеством, могла стать его партнершей по танцу. Однако все сомнения отпали, когда король остановился перед ослепительным видением в платье из золотой парчи. Досточтимая Гарвис чуть ниже склонила голову и назвала имя девушки.
      Влада Флей улыбнулась. Взгляд ее победно метнулся вдоль линии девушек. Она постаралась встретиться глазами с Джели, потом - с госпожой Квик. Виолы заиграли танцевальную мелодию. Король повернулся, повернулся еще раз - того требовала традиция. Он протянул руки.
      У Джели закружилась голова. Как зачарованная она закрыла глаза и тоже протянула руки, ожидая прикосновения рук короля.
      Все сразу загомонили. Музыка умолкла, послышались сдавленные восклицание.
      Джели открыла глаза.
      Что же случилось? Что могло случиться? По бальному залу, раздвигая толпу, словно густую траву, шла грудастая рыжая женщина в оборванном платье, растрепанная. От нее дурно пахло. К платью тут и там прилипла гнилая солома. Придворные делали попытки броситься к ней и задержать ее, но стражники таких попыток не предпринимали. Король протянул руки к оборванке:
      - Мэдди!
      - Сир, сир!
      В мертвенной тишине король обнял узницу, обернул ее полой мантии. Когда она, наконец, отстранилась, ее огромные груди чуть не вывалились из слишком тугого корсажа. Король обвел взглядом зал и вдруг строптиво топнул.
      - Оркестр! Играйте! - рявкнул он.
      Далеко не сразу оправившись от потрясения, один за другим музыканты начали играть. Постепенно начала вырисовываться мелодия знаменитого вальса Шуварта. Стройные ряды девушек рассыпались. Одни плакали, другие бросились бежать, третьи в ужасе взирали на то, как король со своей жуткой партнершей кружат по паркету.
      Затем, один за другим, к ним начали присоединяться придворные.
      Фредди Чейн схватил за руку первую попавшуюся из "новеньких". Так же поступил и Пеллем Пеллигрю, и его друг, молодой человек, которого Пеллем называл Новой. Мисс Джелика Венс даже не сразу поняла, что танцует.
      Фредди?
      Но это был не Фредди.
      - Вы плачете. Не плачьте.
      - Что?
      - Вы такая красивая.
      - Кто вы такой? - Джели утерла слезы с глаз, нахмурилась и посмотрела в горящие глаза своего партнера. - Вы... протеже лорда Эмпстера? Отпустите меня! Кто вам сказал, что вы можете танцевать со мной?
      - Но ведь мы должны танцевать, правда? Думаю, король этого желает.
      - Король! Меня еще ни разу в жизни так не унижали!
      - А кто эта женщина?
      - Понятия не имею. И о вас я тоже понятия не имею.
      - Но вы ведь только что сказали, что я - протеже лорда Эмпстера.
      - Протеже, вот именно. То есть вы - кто угодно. А не могла я вас где-то видеть раньше?
      - Никогда. Зовите меня Новой. А знаете... У вас глаза сверкают, словно драгоценные камни.
      - Мне кажется, что вы очень назойливый молодой человек.
      - Вовсе нет. Я ужасно стеснителен. Вам стоит избавить меня от стеснительности.
      - От чего избавить?
      - От всего, что вам во мне не нравится.
      - Я не говорила, что вы мне не нравитесь. Я сказала, что я вас не знаю.
      - Значит, я вам нравлюсь?
      - Вы уверены, что мы никогда прежде не встречались?
      Но конечно, они никогда не встречались. По прошествии времени Джем будет удивляться тому, почему вдруг его так потянуло к его светловолосой белокожей кузине. Быть может, то был зов крови. Но нет, тут было и нечто большее. Зов желания. Казалось, что-то у него внутри вдруг обрело свободу. Он неожиданно почувствовал, что уже слишком долго, тщетно, напрасно любит девушку, которой больше не существует. Безусловно, он упросил Пелла удостовериться в том, нет ли среди новеньких на этом балу некоей мисс Вольверон. Даже теперь в мечтах Джем представлял, как смотрит, стоя у дальней стены зала, в таинственные, загадочные глаза Каты. Но Ката исчезла, как будто ее не было никогда, и теперь, вспоминая об их встрече в Варби, Джем, можно сказать, ощущал облегчение. Та девушка не была Катой, она не была его Катой. Что еще оставалось Джему, как не забыть о прошлом? Ката была воспоминанием, которое он всегда будет хранить как сокровище, но теперь ему следовало крепко запереть дверь, которая уводила к тому воспоминанию.
      И теперь в его сердце открывалась другая дверца.
      Но в эту ночь ей не суждено было открыться шире. Неожиданно, перекрывая музыку, прозвучал истошный вопль, а за ним - утробный вой. Танцующие остановились. Зал огласили стоны и крики.
      Куда подевалась Джели, Джем так и не понял. Он обернулся и застыл на месте. Танцующие в страхе расступились. На полу лежала жуткая подруга короля. Она была мертва. Тот, кто ее умертвил, выпрямился, сжимая в руке окровавленный кинжал. Джем впервые видел этого высокого худощавого старика в ярко-красном балахоне. Но нет, не красным был его балахон. Он был белым, залитым кровью.
      * * *
      Только потом Джем понял, что случилось. Видимо, король дал приказ, чтобы его возлюбленную привели к нему из темницы. Желал ли он таким образом открыто продемонстрировать свою любовь к этой женщине? Как бы то ни было, стражники его приказ исполнили, рискуя вызвать гнев премьер-министра. Увидев, что его предали, Транимель решил отомстить немедленно. Он бросился к своей жертве, расталкивая танцующих, и нанес удар.
      Гордо выпрямившись, он обвел толпу придворных ледяным взглядом.
      - Король вне себя, - объявил Транимель, - от осознания опасности, которой он чудом избежал. - Он брезгливо перевернул ногой тело несчастной женщины и, возвысив голос до громоподобного крика, продолжил: - Вражеская лазутчица! Эта коварная кокотка была подослана зензанцами, она была наделена злобной силой, против которой не мог устоять даже король! Не бойтесь, сир, вы будете отомщены! Все зензанские твари падут, как пала эта мерзкая шлюха!
      Окровавленный Брат злобно пнул безжизненный труп. Король безутешно рыдал. Джем, как и многие другие, еле стоял на ногах от страха. Он сразу почувствовал, что Транимель обладает чудовищной силой. Силой, которой нужна абсолютная власть.
      Но вот гроза утихла - столь же внезапно, как и вспыхнула. Брат уронил кинжал на пол и отвернулся.
      - Скорее принесите рома с Оранди, дабы успокоить его величество.
      ГЛАВА 28
      У ЭРДОНСКОГО ДЕРЕВА
      Джем изучал науку аристократизма. Лорд Эмпстер засадил его за штудирование толстенных фолиантов по истории, языкам, филологии, философии. Оставаясь один-одинешенек в библиотеке, молодой человек послушно листал огромные книги, удивляясь тому, как тяжелы их страницы и как мелок и неразборчив шрифт. Джем всматривался изо всех сил, но его только сильнее клонило ко сну. Если Джем знал, что его никто не увидит, он забивался в пыльный уголок, подальше от блестящей кожи и сверкающего золота переплетов. Здесь, на полке у самого пола, он разыскал потрепанные томики, которых мог бы и не заметить. Изо всей литературы, собранной в библиотеке, эти книги Джем полюбил больше других, хотя переплеты у них были дешевые, а названия выцвели от времени.
      Это были романы Силверби, популярные во времена королевы-регентши. Пелл - узнай он о том, к какому чтению пристрастился Джем - посмеялся бы над другом, и все же что-то в романах сэра Бартеля Силверби волновало Джема почти так же сильно, как события реальной жизни.
      В романах Силверби дерзкие молодые люди, носившие имена вроде Скитальца или виконта Виля Вентуры, выполняли опаснейшие приказы, бились на мечах со злобными противниками во имя справедливости, правды и любви. В романе "Преступление и испытания" герою, молодому лорду, которого его коварный братец объявил бастардом, удалось доказать благородство своего происхождения только тогда, когда он совершил опасное странствие к самым дальним пределам Ана-Зензана, то есть дальше владений, где обитали почитатели Вианы. В "Принце мечей" только юный представитель аристократического рода дерзнул выступить против мерзавца Скайла Кельминг-Скайла, который не только шельмовал при игре в карты и был отъявленным лжецом. Он был начисто лишен какого бы то ни было благородства даже в поединках, и умерщвлял своих противников рапирой, кончик которой был смазан ядом. Короче говоря, герои у Силверби всегда были молодыми людьми, наделенными изумительным благородством. При этом суетный свет относился к ним с презрением, не зная о том, каковы они на самом деле. Но в конце романов честь героев всегда вознаграждалась любовью благородной, чистой юной дамы.
      Порой такие концовки романов вызывали у Джема грусть, и он погружался в раздумья о молодой даме, которую он потерял. Милая Ката! Как он скучал по ней! Но потом Джем начинал думать о грядущих приключениях, и тогда будущее казалось ему более радужным.
      В романе под названием "От нищего до короля" лишенный наследства наследник престола был вынужден отправиться к морю и перенес множество опаснейших испытаний, прежде чем, наконец, попал в свое королевство. Какое-то время Джем страстно мечтал о море и воображал опасности, которые ждут его в дальних странах.
      Как-то раз во время прогулки верхом вместе с Пеллом Джем особенно внимательно вгляделся вдаль - туда, где обрывались укрепленные стены острова. День клонился к вечеру, в воздухе повисла мгла, но все же вдалеке была видна сверкающая, искрящаяся поверхность Эджландского залива. Джем впервые задумался о том, как необычен залив.
      До того, как Джем попал в Агондон, он видел море только на картинках в старинных книгах или на закопченных полотнах, что висели на стенах в замке. Тогда Джем, словно зачарованный, подолгу смотрел на застывшие в своем таинственном движении волны, увенчанные белыми барашками, на корабли с парусами, надутыми ветром. В одной истории из "Мифолегикона" рассказывалось о том, как некое громадное чудовище, порождение Зла, вынырнуло из глубин неподалеку от побережья и разрушило рыбацкую деревушку. За что, почему этого Джем уже не мог вспомнить. На картинке, сопровождавшей эту историю, море - стихия, в которой обитал страшный змей-великан, было изображено в виде темного яростного пламени. Такого моря Джем пока ни разу не видел, но гадал, не случится ли ему когда-нибудь увидеть настолько разбушевавшееся море. Эджландский залив казался ему пока всего лишь скучной неподвижной лужей, тянувшейся от топкого берега.
      И еще ему казалось, что по поверхности залива можно было бы прогуляться пешком.
      - Пелл, что такое море? - неожиданно спросил Джем. Вопрос был дурацкий, и Джем это понимал, но с другой стороны, почему такой уж дурацкий? Что такое море? Что такое небо? Быть может, других вопросов и не существовало. Джем думал о мальчике-нищем, который стал королем, и как-то раз додумался до того, что для того чтобы он сам сумел пройти все отпущенные на его долю испытания, ему следует пересечь это нудное подвижное пространство, отделявшее одну часть суши от другой. И тогда он понял, что море - это то же самое, что любая дорога, что, извиваясь, уводит к тайнам и приключением - как та белесая пыльная дорога, что вела через зеленые холмы из страны его детства.
      После того дня Джем часто ходил к докам и подолгу разглядывал скрипучие корабли, замысловатую паутину такелажа, флаги и потрепанные паруса, хлопающие на ветру. Глаза Джема загорались, его охватывал трепет при виде тяжелых якорных цепей и канатов, похожих на свернувшихся чешуйчатых змей. Джем наблюдал за странными людьми - у них были татуировки на руках и длинные волосы, заплетенные в косицы. Эти люди сгружали с кораблей бочонки. Как-то раз к нему подошел незнакомый джентльмен в парике и с деревянным протезом и дружелюбно поинтересовался, не ищет ли он, как пройти по причалу.
      Джем смутился и ответил отрицательно.
      - Ну, так вы решаться, юноша, решаться! - воскликнул незнакомец. У него был невероятно большой красный нос и маленькие сверкающие глазки. Он наклонился и осторожно постучал пальцем по лбу Джема. - Я буду капитан Порло, Фарис Порло, хозяин "Катаэйн".
      - "Катаэйн"?
      - Ну-ка, дайте я угадать... Вы будете молодой торговец и собираться отправляться первый морской путь? О, я хорошо помнить тот дни. Когда я бывай молодой и зеленый! Вот посмотреть на мой корабль! - Джем залюбовался фигурой на носу корабля. Это была женщина, и вправду чем-то напоминавшая Кату. - На мой корабль вы можете доплывай до самый дальний берег... До далекий страны, где солнце стоит в зенит, до неведомый острова на запад. Что вам сказать... За хороший деньги можно отправляйся далеко-далеко, подальше эти несчастные земли Эль-Орок!
      Джем задумался. Он кое-что читал по географии. Как только в книгах вставал вопрос о том, что лежит за пределами Четырех Земель, текст становился туманным, карты превращались в малопонятные наброски, попадались намеки на то, что там лежат земли бесформенные и хаотичные и что обитают там Порождения Зла.
      Но капитан не унимался.
      - Поглядеть на "Катаэйн"! Разве такой корабль не может плавать, где захотеть? На ней вы можно полететь, как на сосеникском ковре, к дворцы халифов, к злобные колдуны, джинны, евнухи и прекрасные женщины, чьи лица скрывать чадры. Про такие вы только читать в книжки. Ну, решаться, молодой человек! Хотеть посмотреть на страны, что лежать за морем?
      - Любезный господин, - порывисто отвечал Джем, - обладай я состоянием, часть которого я бы вам уплатил, я бы, не задумываясь, отправился с вами. Однако разговариваете вы странно. Догадываюсь: вы - иноземец. Скажите, под каким флагом плавает ваша "Катаэйн"?
      - Под какой флаг? Ну, так мы в Эджландия, правда? Потому моя "Катаэйн" плавать под Эджард Синий. - Тут капитан добавил шепотом: - Но родом мой корабль из страна, где нет никакой король.
      - Есть такая страна?
      - О да, и королева там тоже нет, хотя там бывай много деревянный женщина. - Капитан кивком указал на фигуру на носу корабля. - Который мог подумать, что она - госпожа. Думай-думай, мечтай, пока ее не окати соленый волна. Тогда все мечты кончайся.
      - Так, значит, ваша страна - это море?
      - Говорить же, в наша страна не бывай король! - негромко ответил капитан. - Зачем нам король, когда у нас бывай небо и море?
      Джем задумчиво уставился в сторону горизонта. Серая мгла клубилась над водами залива. Он бы продолжил разговор с капитаном, но стало холодать, и что-то в том тоне, которым с ним разговаривал этот человек, начало Джема пугать. В ответ на последний вопрос Джем только натянуто улыбнулся и торопливо попрощался с новым знакомым.
      - Прощайте, молодой торговец! - добродушно отозвался капитан. Запоминайте мой имя: Порло, капитан Фарис Порло! Скоро я увидеть вас на борт "Катаэйн", я в этом не сомневайся!
      "Катаэйн"... Джем поспешно зашагал прочь, а название корабля эхом звучало за его спиной, отлетая от смоленых бортов кораблей, стенок доков и складов. Встреча взволновала Джема. Разыскав карету, где его поджидал успевший заскучать Пелл, Джем невольно обернулся и торопливо зашагал обратно. Ему так захотелось спросить: "Почему ваш корабль называется "Катаэйн", капитан?"
      Но когда он вернулся на причал, капитана нигде не было. На следующий день Джем снова пришел на причал и с необъяснимым волнением стал искать нового знакомого. Но, увы, он узнал, что "Катаэйн" ушла в плавание к скалистому зензанскому берегу, через пролив между Варлем и Тиралосом.
      Но образ моря, как бы оно ни притягивало к себе Джема, высох, будто лужица после дождя, когда Джем дочитал "От нищего до короля" и перешел к роману под названием "Тень Эрдонского дерева". В этой книге - пожалуй, самой мрачной из романов Силверби - героя должны повесить за преступление, которого он, конечно же, не совершал. Роман начинался и завершался угрюмой массовой сценой возле печально знаменитого дерева на дороге, ведущей к Рэксу. Там население Агондона собиралось, чтобы поглазеть на публичные экзекуции. Развлечение это имело давнюю традицию, но не отличалось разнообразием. В последние годы светская публика подустала от публичных казней. Ей стало казаться, что сборища у Эрдонского дерева отдают провинциальностью. Но время от времени к месту казни на Рэкской дороге съезжались и дорогие кареты. После того как лорд Варри Вигнэл убил любовника своей жены и был приговорен к повешению, он произнес с эшафота потрясающие по своему остроумию эпиграммы, которые
      (по свидетельству критиков) могли посрамить даже профессиональных комиков из королевского театра на Джуви-Лейн. Но, увы, редко попадались преступники такого сорта, и к тому же существовали, в конце концов, пределы (так сказал бы Пелл) извращенности, с коей можно было наблюдать за подобным зрелищем. Чаще всего зрелище состояло в том, что какого-нибудь грязного бродягу привозили к дереву в цепях, затем зачитывали перечень его преступлений, а потом вздергивали на виселице, и он препротивно, совсем неэстетично болтал в воздухе ногами. Словом, Пелл придерживался мнения, что "Дерево" - это развлечение для плебеев, и не советовал Джему туда отправляться.
      Так уж вышло, что однажды вечером, в тот день, на который были назначены повешения, Джем ускользнул из дома один. Зачем это ему понадобилось, он бы и сам толком ответить не сумел. Скорее всего, он захотел своими глазами увидеть сцену, описанную в романе Силверби. В романе Эрдонское дерево ассоциировалось с печальным благородством, высокими чувствами и порывами. Джему не хотелось верить в сухую насмешливость Пелла.
      Добравшись, наконец, до городской окраины, он проголодался и устал, а его шикарный костюм от Квисто запылился. Однако дорогу он нашел без труда. Многие шли в ту же сторону. У Эрдонского дерева собралась большая толпа. Похоже, большей частью эти люди были пьяны. Они шутили, смеялись, распевали непристойные песенки. И вот, грохоча и раскачиваясь, к дереву подкатили тюремные повозки, народ окружил их, громко гомоня. Зеваки стали швырять в узников гнилые яблоки и помидоры.
      Как неприятно это выглядело! В книге "Тень Эрдонского дерева" при появлении осужденного на смерть Ривза Скитальца толпа умолкла. Трудно было представить, чтобы эта толпа утихла при появлении кого бы то ни было! Кроме того, преступники сегодня были самые обыкновенные: несколько бездомных с дамбы, несколько зензанцев, пара шлюх и еще пара-тройка ваганов.
      Мальчишка за спиной у Джема провыл:
      - А я слыхал, что изловили самого Боба Багряного!
      - Так только изменники болтают! - послышался чей-то голос с другой стороны.
      - Сам изменник! - злобно отозвался кто-то.
      - Изменник? Да Боб - герой! - возмутился кто-то еще.
      Джем попытался протиснуться вперед, подальше от места, где того и гляди могла вспыхнуть потасовка. С двух сторон его зажали старик и женщина - бедные крестьяне. Они были грязны, от них дурно пахло, дни переругивались. Джема замутило от их запаха. Он пытался прорваться вперед, но эти двое его не замечали, не замечали и того, как он шикарно одет.
      - Подумать только, а ведь я помню, как убили короля!
      - Короля? Да не убивали никакого короля, карга ты старая!
      - Это кого ты старой каргой обозвал? - брызгая слюной, возмутилась женщина, рванулась к старику и схватила его за бакенбарды.
      Они принялись толкать и колотить друг дружку. Старик не слишком уверенно держал глиняную кружку с элем. Как только женщина набросилась на него, он стал обиваться и кричать, поливая при этом Джема элем:
      - У него ж маска была на лице, или нет?
      - А ты думаешь, они бы стали показывать его лицо таким, как ты? Просто его уважили, понял? Уважили короля!
      - Уважили? Ха! Уважили, называется, - к Эрдонскому дереву приволокли! Говорю тебе, старуха, никакой это был не король!
      - А почему ж тогда говорили, что это король, если это был не король?
      - Вот ведь тупая старуха! Разве ты не знаешь, что Алый король мертв.
      - Это что ты такое несешь? С чего это он мертв?
      - Да если бы Алый король был живой, разве у нас был бы теперь Синий?
      - Старик вонючий, ты что, не знаешь, что Алый король был изменник?
      - Изменник? Как это король может быть изменником? Но старуха не была расположена к логике.
      - Красномундирник! Красномундирник! - радостно завопила она, словно и впрямь была бы рада отдать своего супруга на растерзание толпе.
      Джем снова попытался прорваться вперед, но было уже поздно. Первая повозка подкатила к Эрдонскому дереву, толпа рванулась в ту сторону. Что же он натворил, этот бездомный замарашка? Быть может, что-то украл из кружки для пожертвований, а может быть, изнасиловал дочку какого-то дворянина. Как бы то ни было, толпа не успокоится, пока этот несчастный не будет болтаться на дереве.
      Одетый в черную сутану каноник слишком затянул оглашение приговора, который пытался обратить в нравственный урок.
      - Вздернуть его! - послышались выкрики из толпы. - Вздернуть, вздернуть!
      И тут Джем увидел нечто необычное. Когда толпа поспешила к дереву, он оказался совсем близко к первым рядам, рядом с повозками, которые доставили к дереву свой скорбный груз. Присев, чтобы уклониться от града гнилых яблок и помидоров, Джем заметил лицо человека, стоявшего по другую сторону от повозок. Человек этот, вытянув шею, старался рассмотреть узников.
      Лицо его было знакомо Джему. Смуглое лицо.
      - Радж! - волнуясь, крикнул Джем. - Радж!
      Но если это и был Раджал, он стоял слишком далеко, и Джему трудно было быстро протолкаться к нему. Он пытался протиснуться, но был вознагражден злобными криками:
      - Эй, потише!
      - Ишь, думает, богатенький, так и пихаться можно!
      - Эй, молодой-красивый, куда так спешишь?
      Грубые руки хватали Джема за полы камзола, кто-то нацелился кулаком прямо ему в лицо, в парик ему угодили помидором. Он отчаянно старался выбраться из толпы. С каким облегчением он вздохнул, когда услышал, как щелкнул кнут над головами зевак и знакомый голос окликнул его:
      - Нова!
      В первое мгновение Джем подумал, что это Раджал. Но это был не он.
      - Нова!
      - Пелл!
      ГЛАВА 29