Куприян был уже под осиной.
      Он пробрался задами и никого не встретил, кроме Фомы Болото, который, пьяный и лохматый, попался ему на выгоне.
      Он узнал Куприяна, но ничего не сказал и, шатаясь, пошел своей дорогой.
      Было еще рано и совершенно светло, но светло каким-то обманчивым светом: вблизи было все видно, как днем, издали сливалось в общую массу.
      — Здравствуйте, Куприян Васильевич, — застенчиво проговорила Матрена, подходя к нему.
      — Мотря, — тихо ответил Куприян, — не серчаешь, желанная?
      Матрена вспыхнула и расцвела.
      — Не… не серчаю я…
      Куприян ее обнял.
      — Вам, Куприян Васильевич, грех меня обижать, — заговорила Матрена, потому я вас оченно почитаю и всегда…
      — Я это понимаю, а только горько мне, так-то наше дело выходит, ответил Куприян грустно.
      — Вам теперь на село ходить нельзя, Куприян Васильевич… оченно мужики серчают.
      — Пущай, — махнул рукой Куприян, — я их не очень-то боюсь, а что мне уйти отсюда следует, так это верно.
      Он тряхнул головой.
      На глазах у Матрены показались слезы.
      — Куда же вы уйдете? — спросила она.
      — Под Одест Васька зовет… Да я бы пошел, если бы не такая наша доля… чтобы в разлуке.
      — От Бога все, Куприян Васильевич, — со слезами в голосе вздохнула Матрена.
      — Да уж там… А так жить душа не стерпит… Оба молчали.
      Небо все больше и больше темнело и зеленело с одного края.
      — Не поминай, значит, лихом! — сказал Куприян. Матрена заплакала.
      — Бог вам на помощь, Куприян Васильевич, а я вас всегда… Может, когда вспомните, дедушке Федору письмо для меня пришлите… Куприян отвернулся.
      — Когда же вы?..
      — Сегодня ночью и двинемся, — неровным голосом ответил Куприян.
      У Матрены ноги подкосились. Она присела на бугорок и сильнее заплакала.
      — Ну, что же ты… Мотря! Ты не плачь, — заговорил Куприян. — Может, еще и свидимся.
      — Нет уж, — прошептала Матрена. В это время ворота двора сильно скрипнули. Матрена и Куприян сразу подняли головы. От дома по дорожке бежал Егор Шибаев с толстой жердью в руках.
      — Ой, Боже мой! — вскрикнула Матрена, закрывая лицо руками.
      Куприян съежился и оглянулся вокруг.

      Фома, шатаясь и ругаясь, побрел с выгона по селу. Около винной лавки его окликнул Семен.
      — Эй, Фома… шапку пропил! — закричал он. Фома остановился.
      — Похоронил, что ль, старуху? — спросил Семен.
      — Не… пробормотал Фома. Мужики засмеялись.
      — Впрок солить ее хочешь, что ли? глупо зубоскалил Семен.
      Фома тупо улыбнулся.
      — Негодящий мужик, — вздохнул лысенький Битюгов.
      — Народ, — отозвался Егор, — у него жена померла, а он натрескался… пьянчуга!..
      Фома вдруг обиделся.
      — Ну ты, солдат, — с пьяным задором отозвался он, — не на твои деньги пью, так тебе какое дело?
      — Ну, проваливай, — строго возразил Егор Шибаев.
      — Чего проваливай, — не унимался Фома, — а до моей жены тебе дела нет… померла, так не твоя печаль… Ты за своей смотри.
      Егор Шибаев встал.
      — Ну, ну!.. — угрожающе проговорил он.
      Битюгов придержал его за рукав.
      — Плюньте вы на него… известно, пьяный человек болтает, сам не знает…
      — Нет, знаю, — угрюмо возразил Фома.
      — Что ты знаешь? — багровея и приступая к нему, прохрипел Егор.
      — А то и знаю, что к твоей бабе Куприян-конокрад пошел и сейчас там.
      — Что врешь, пьяная голова? — вступился Касьян Рыжий.
      — Ничего не вру… сам видал сейчас… на задах встретил. Прямо к нему на огород попер.
      Егор Шибаев посинел.
      — Братцы, — тоненьким голоском вдруг заговорил он, — подсобите…
      Фома покачивался и ухмылялся.
      — Поди, поди… он тебе еще нос расквасит, — насмешливо бормотал он.
      — А и то, мужики, что ж ему спущать-то! — поддержал Касьян Рыжий.
      — Переломать ему ребра, чтоб знал, как коней уводить.
      — К начальству приставим!
      — Иди, что ль!..
      — Вали!
      — Держи его! — закричал уже кто-то пьяным голосом.
      Мужики повалили к избе Егора, по дороге выдергивая палки из плетней.
      — Заходи из Семенова огорода! — командовал Битюгов.
      — Ладно, не учи, — отвечали мужики, разделяясь на две партии. Одна часть пошла через двор Егора, другая повалила Семеновым огородом.
      Когда Егор Шибаев увидел издали Куприяна с женой, у него потемнело в глазах, и он рысью побежал к ним по огороду.
      Куприян сразу увидел опасность и огляделся вокруг.
      Егор, с налитыми кровью глазами и перекошенным ртом, тяжело бежал по дорожке. — А… — только мычал он.
      За ним бежали Битюгов и Семен.
      — Держи! — кричали они Егору.
      Куприян вдруг бросился навстречу Егору и со всей силы ударил его сапогом в живот.
      — Ой-ой! — закричал Егор плачущим голосом, роняя палку и сгибаясь в три погибели. — Держи-и!..
      Битюгов налетел на Куприяна, но поскользнулся и упал. Семен попятился назад.
      — Беги, Купря… ой, Господи! — голосила Матрена.
      Куприян бросился бежать по огороду, прыгая через грядки.
      «Эх, хоть бы Васька…» — подумал он.
      Наперерез ему бежали мужики из Семенова огорода.
      — Упустили… держи! — кричали они.
      Куприян бежал изо всех сил, слыша, как сзади бегут Битюгов и Егор, оправившийся от удара.
      «Не догонят», — задорно подумал Куприян.
      Но в это время что-то ударило его по ногам и попалось под ногу. Куприян споткнулся и упал, едва успев подумать:
      «Пропал!..»
      — Вот так… держи! — крикнул Касьян Рыжий, бросивший ему под ноги палку.
      В ту же минуту Куприян вскочил на ноги, но сзади на него навалился Егор.
      Куприян хватил его локтем в лицо, но страшный удар по голове сшиб его самого с ног. У него все закружилось в глазах. Падая, он ударился лицом о чье-то колено, вскочил и опять упал, вцепившись пальцами в чей-то зипун. Удары посыпались на него градом. Кто-то со всей силы ударил его тяжелым сапогом в грудь, и что-то горячее хлынуло у него изо рта. Куприян закричал тоненьким голоском и, выпустив захваченную полу зипуна, встал на четвереньки, чувствуя, как кровь течет у него по лицу и заливает глаза.
      «Голову разбили…» — смутно мелькнуло в его сознании, и он снова упал.
      Сквозь рев, удары, ругательства и сопение возившихся с ним мужиков он услышал еще голос, как ему показалось, Федора Гунявого, но на голову ему обрушилась с страшной силой какая-то гора, и земля попала ему в рот…
      Над ним образовалась спутанная куча зипунов, лаптей, сапогов, поднимающихся и опускающихся кулаков…
      Федор Гунявый, Мозявый, сотский Шпрунь и другие мужики действительно бежали со двора, от церкви, услышав пронзительный крик о помощи Матрены и рев пьяных, бешеных голосов. Им удалось растащить мужиков, возбужденных, красных и потных, с оборванными полами и бородами, но Куприян лежал ничком, подогнув голову, и уже не шевелился. Волосы его слиплись от крови и грязи.
      Мужики, тяжело дыша, смущенные и испуганные, стояли вокруг.
      — Ишь ты, — недоумело пробормотал Касьян Рыжий.
      — Ах ты, грех-то какой! — ударил об полы Битюгов, оторопело рассматривая убитого. — Как же это так?
      — Звери, не люди, — горько пробормотал Гунявый.
      Вечером Васька узнал об этом и весь вечер плакал навзрыд, а потом напился и стал грозиться сжечь село.
      — Один конец! — сквозь зубы кричал он. — Куда пойдешь? Где она, жисть-то?
      — Молчи, заводский! — спокойно и сурово сказал Гунявый.
       1902