Х

Окна гостиной Тифена выходили на площадь. Противоположную стену, у которой стоял обеденный стол, почти полностью занимал тканый ковер работы оккадских мастеров с пейзажем Тиона в гористых окрестностях Босхана. Вдоль боковых стен располагались шкафы с застекленными дверцами, переполненные фаянсовыми, серебряными и бронзовыми столовыми приборами – гордостью хозяйки дома, любившей красивую посуду.

Сейчас часть этой посуды была вынута и расставлена на столе для ужина. Тифен, как глава семьи, сидел у торцового края стола, Магистру было отведено место справа от него, напротив жены купца. Тифен молча наблюдал за слугой, раскладывавшим по плоским серебряным тарелкам жаренную на вертеле дичь, и отдельно, по фаянсовым мисочкам, тушеные овощи.

– Надеюсь, визит к Равенору оправдал ваши ожидания, Магистр? – спросил он, когда слуга закончил разносить еду и вышел из гостиной.

– Оправдал, – подтвердил Магистр, – но забот у нас от этого только прибавилось. Теперь нужно идти во дворец и договариваться с Норреном.

– Норрен – человек умный и понимающий. Думаю, вы легко договоритесь. – Тифен неожиданно улыбнулся. – Кстати, вами во дворце уже кое-кто интересуется, Магистр.

– Кто?

– После полудня ко мне в лавку заходила воспитательница дочери правителя. Долго выбирала, кое-что купила, кое-что попросила отложить, до завтрашнего дня. Сказала, что подумает и придет еще раз.

– Не путаете ли вы интерес ко мне и интерес к тряпкам, любезный Тифен? – взглянул на купца Магистр.

– Нисколько не путаю, – уверенно ответил купец. – Она спрашивала о вас. Вы с Альмареном только что ушли к Равенору, но я не стал вдаваться в подробности. Тогда она сказала, что придет в лавку завтра в первой половине дня. И, уходя, напомнила. Я в лавке целый день, зачем бы мне это знать? Учтите, Магистр, она милая женщина.

– Что ж, учту. – Внимание Магистра вернулось к тарелке.

– Простите, Магистр, – вмешалась в разговор жена Тифена. – По слухам, дворец Равенора удивительно красив. Это действительно так?

– Я плохой рассказчик, хозяюшка, – сдержанно ответил Магистр. – Альмарен! – обратился он к своему другу, сидевшему рядом. – Расскажи своим, что ты там видел.

Альмарена не потребовалось просить дважды. Он начал восторженно описывать родным сад и дворец Равенора, скульптуры и росписи залов, внешность и манеры знаменитого мага. Магистр ужинал молча, изредка вставляя слово и дивясь, как и когда его друг успел все рассмотреть и запомнить.

Когда Альмарен закончил превозносить Равенора, подошел к концу и ужин. Несмотря на раскрытые настежь окна, в комнатах было душно, поэтому друзья вышли на прогулочный дворик за домом Тифена – типичный цитионский дворик, вымощенный гранитными плитами, с каменной изгородью, зеленью и фонтаном.

Магистр сел на скамейку у фонтана и надолго замолчал, глядя куда-то вверх и вдаль. Альмарен проследил его взгляд, но там не было ничего, кроме быстро темнеющего неба с первыми звездами, отважно выступившими вдогонку исчезающему солнцу.

– Магистр, куда вы смотрите? – спросил он. Магистр шевельнулся.

– На небо. Оно стоит того, чтобы на него смотреть. «Пленное небо города, вольное небо равнины…» – произнес он вполголоса, будто припоминая чьи-то слова. – Если долго смотреть на небо, оно войдет в тебя, и ты ощутишь ни с чем не сравнимую свободу.

– Как птица в небе?

– Как небо. Что птица? Что ее интересует в небе, кроме мух? Кто не способен почувствовать своей свободы, тот не свободен. – Магистр наклонился вперед и оперся локтями на колени. – Впрочем, это я так, к слову. Давай лучше поговорим о делах.

Чудесный летний вечер навевал Альмарену отнюдь не деловые мысли, и последние слова Магистра отсеялись на пути к его сознанию, как ненужный сор.

Альмарен и раньше удивлялся тому, что его старший друг одинок, но не задавал лишних вопросов, так как не видел в окрестностях Тира женщин, достойных внимания Магистра. На этот раз он не утерпел и высказал несколько неожиданное замечание:

– Магистр, а она действительно милая женщина.

– Кто «она»?

– Алитея.

– А кто это? – Магистр вспомнил. – Ах да… нянька дочки Норрена.

Она тебе не по возрасту, Альмарен.

– Я не себя имел в виду, – смутился Альмарен. – Вы-то что теряетесь, Магистр? Мне кажется, что одиночество – не самая приятная вещь на свете.

– Странно, – взглянул на него Магистр. – Я же говорил тебе, что была женщина, которую я помню. Разве ты забыл?

– Нет. Но уж сколько лет прошло… у меня вон дом, родные. Было бы хорошо, если бы и у вас кто-то был. Ведь та женщина давно мертва.

– Эх, Альмарен, Альмарен… – Добродушная интонация Магистра почему-то заставила Альмарена испытать неловкость. – Человек умирает дважды.

Первый раз – когда прекращается его жизнь, а второй раз – когда он исчезает из памяти людей, знавших его. Она еще здесь, пока я помню ее привычки, взгляд, звук голоса. Я не могу допустить, чтобы она умерла второй раз.

– Но ведь ей это не нужно!

– Это нужно мне. Она любила смотреть в небо. В душе она никогда не была рабыней. Она улыбалась снисходительно, как королева, и протягивала мне руку – такие тонкие, теплые пальчики, – и я был счастлив. Я перестану быть собой, если забуду это.

Магистр, увидев сочувствующее лицо Альмарена, встряхнул юношу за плечо.

– Не думай, что я несчастлив, Альмарен. Ты меня не понимаешь, и не берусь судить, плохо это или хорошо. Надеюсь, судьба будет милостива ко мне и не свяжет меня с женщиной, которая никогда не поднимала глаз выше зеркала. – Сознавая, что деловой разговор сегодня все равно не получится, он встал и потянул Альмарена за собой. – Идем спать, время позднее.

В жизни Альмарена еще не бывало серьезных увлечений. Несмотря на это, слова Магистра зацепили его, и он до утра проворочался в постели. На рассвете он подошел к окну, чтобы увидеть восход солнца, но городские постройки закрывали горизонт. «Пленное небо города…» – эти слова всплыли в его памяти, как собственные.

Сразу же после завтрака Альмарен оделся для выхода в город, чтобы не задерживать Магистра, но тот не поспешил идти на поиски Мальдека, а пристроился в кресле у окна гостиной, хотя тоже был одет, и тщательнее обычного. Воротник его рубашки, всегда распахнутый, был застегнут и расправлен, даже свободные, размашистые движения Магистра стали чинными и сдержанными.

Вскоре раздался стук колес, и к лавке подъехала карета. Альмарен высунулся в окошко и узнал женщину, выходящую из кареты. Это была Алитея.

Магистр поспешно спустился в лавку, а Альмарен остался размышлять о вопиющем противоречии между вчерашними словами и сегодняшним поведением своего старшего друга. Время тянулось, он не выдержал и спустился вслед за Магистром. Тот был в лавке и беседовал с Алитеей с видом заправского кавалера, она рдела и опускала глаза. До Альмарена донеслись его последние слова: «Так я на вас надеюсь. Вы пришлете мне слугу с запиской?» Алитея кивнула и выпорхнула из лавки.

Магистр повернул голову и наткнулся на обиженный взгляд друга.

Нисколько не смутившись, он подошел к Альмарену и спросил:

– Ну что тебе не нравится, парень? Ты же сам меня вчера уговаривал.

– Ничего. Конечно. Это я так, – сказал Альмарен, безуспешно пряча разочарование.

– Значит, тебе показалось, что я решил приволокнуться за этой дамой?

– Но, Магистр… а что тут еще может показаться? Я же слышал… слуга с запиской.

– Я попросил ее устроить мне встречу с Норреном, а в записке она сообщит мне время этой встречи. Не мог же я быть неряшливым и нелюбезным, разговаривая с придворной дамой.

– У вас это так хорошо получилось, Магистр, что мог ошибиться не только я, но и она…

– Меня коробит от одной мысли, что мне придется стоять под воротами Норрена, как нищему. Возможно, я. сказал ей пару лишних комплиментов, но очень уж мне не хотелось остаться ни с чем. – Магистр встряхнул волосами и расстегнул воротник рубашки. – А теперь идем, куда собирались.

Весь остаток дня друзья скитались по гостиницам, а к вечеру вернулись ни с чем. Тифен, увидев Магистра, протянул ему записку. Тот немедленно прочитал ее.

– Алитея выполнила мою просьбу, – сказал он вопросительно глядевшему на него Альмарену. – Норрен примет меня завтра утром. Если он разрешит нам доступ в дворцовую библиотеку, я приду за тобой.

Норрен заканчивал завтрак, когда ему доложили о приходе магистра ордена Грифона.

– Проводите магистра в мой кабинет, – сказал он, вставая из-за стола.

Из вчерашнего разговора с воспитательницей дочери правитель понял, что этот человек знает что-то важное о Каморре, и потому назначил встречу так срочно, как позволяли обстоятельства. Каморра был опасным врагом, и никакими сведениями о нем нельзя было пренебрегать.

Норрен пошел в кабинет и сел в кресло, ожидая мага. Вскоре слуга впустил рослого, мощного мужчину с обильной сединой в волосах и прикрыл за ним дверь. Вошедший отвесил правителю короткий поклон, как равный равному. Это шло вразрез с этикетом, но Норрен и не ждал слишком много от человека, приехавшего из келадского захолустья.

– Мне сказали, что у вас есть важные сведения о Каморре, – сразу перешел он к делу.

– Да, ваше величество.

Твердый, резкий голос человека заставил правителя поднять голову и взглянуть внимательнее. Тот смотрел прямо на него, и вдруг Норрен вспомнил, где видел эту осанку и этот взгляд.

– Ромбар?! – произнес он изумленно.

Вошедший изменился в лице.

– Разве вы меня знаете, ваше величество? Мы никогда с вами не встречались.

Правитель встал с кресла и подошел поближе, чтобы лучше рассмотреть человека, когда-то так сильно занимавшего его воображение.

– Ромбар, брат, – сказал он.

– Двоюродный, – поправил его тот.

– Все равно брат. Как я рад тебя видеть! Я думал, ты давно умер.

– Я жив, ваше величество.

– Какое еще величество? – отмахнулся Норрен. – Обращайся ко мне как к брату. Когда я был моложе, я часто вспоминал тебя.

– Хорошо, Норрен. – Взгляд Ромбара смягчился. – Откуда ты меня знаешь?

– Я видел тебя однажды, когда в Цитионе правил еще мой отец. Тогда я гостил у Берсерена проездом, возвращаясь с Зеленого алтаря. Берсерен решил блеснуть и устроил для меня смотр своих войск. – Норрен слегка наклонил голову, заново переживая старое воспоминание. – Ты тогда возглавлял конный отряд. Мне было чуть-чуть за двадцать, а ты уже был зрелым воином, доблестным военачальником, во главе лихих рубак. Я спросил тогда у Берсерена, кто ты такой.

– И он ответил?

– Да, он ответил, что ты – сын Паландара. С тех пор я мечтал стать таким же доблестным воином, как ты.

– Ты стал им?

– Не знаю. – В голосе правителя мелькнуло сожаление. – Времена были мирные. Вскоре отец умер, я стал правителем, женился. Где тут проявлять доблесть?

Нынешняя война покажет.

– Да, я тоже думаю, что войны не избежать, – согласился Ромбар. – Но я здесь не как полководец, а как маг. Теперь я – магистр ордена Грифона.

Десять лет назад я был вынужден уехать из Келанги.

– Сюда доходили слухи. Говорили, что ты испортил у Берсерена какую-то танцовщицу.

Ромбар вздрогнул и нахмурился, его руки сами собой сжались в кулаки. Норрен почувствовал, что сказал не то.

– Это наверняка сплетни, не стоящие внимания поправился он. – Почему ты тогда не обратился ко мне за помощью?

– Я не привык переваливать свои заботы на других, – вскинул голову Ромбар. – Кто я был тогда? Правитель без замка, полководец без полка… смешно и жалко. Норрен, никому не раскрывай, кто я такой. Мне удобнее быть старшим у двух десятков оборванцев, как выразился Равенор, чем сыном правителя, проспорившего свой замок.

– Как хочешь, Ромбар, – согласился правитель. – Но как долго ты сможешь это скрывать? Не я один знаю тебя в лицо. И не торопись осуждать своего отца – его попросту обманули.

Ромбар насторожился.

– Что ты об этом слышал, Норрен?

– Во всем была виновата жена Берсерена, Варда. Ты теперь маг и, конечно, знаешь, что нужно сделать, чтобы стрела не попала в цель.

– Ты в этом уверен?

– Мне это рассказывал человек, хорошо знавший придворную жизнь Келанги.

Ромбар какое-то время молчал, вникая в смысл сказанного.

– С этим я еще разберусь, – сказал он наконец. – После войны.

Сейчас положение трудное, нужно радоваться и такому союзнику, как Берсерен. А теперь выслушай, почему я пришел. – Он коротко пересказал Норрену тирские события и разговор с Равенором.

– Равенор – своеобразная личность, – хмыкнул Норрен. – Месяц назад я собирал деньги на армию и послал к нему гонца. Можешь себе представить, он согласился принять моего гонца только на следующий день! Каков наглец – подумал я, но на следующий день он сразу вручил гонцу ларец с драгоценностями и их описью, чтобы можно было проверить, все ли на месте. Я закупил все, что хотел, и еще осталось.

– Он посоветовал нам поискать сведения о камнях в дворцовой библиотеке Цитиона. Я здесь не один, со мной приятель, маг, каких мало. Могли бы мы с ним несколько дней попользоваться библиотекой?

– Конечно. Но я предпочел бы, чтобы ты помог мне в другом деле.

Нужно посмотреть армию, вооружение, постройку новой стены, подумать о плане обороны. Мне нужны твои советы, Ромбар. Ты не забыл свои навыки военачальника?

– Не забыл. Но у тебя же есть подданные. Норрен поморщился, будто понюхал дрянь.

– Каждый, от гонца до военачальника, знает только свое дело, а до города в целом нет дела никому, кроме меня. Каждый считает, что его дело самое важное, и тянет одеяло на себя, а мне нужны советы человека, который мог бы посмотреть на все сверху, как и я. – Он шагнул к Ромбару и положил руку ему на плечо. – Нет, брат, как ни крутись, а мое предложение ты примешь. Война – это не только магия. Твои приятель – талантливый маг, это хорошо. Пусть он и занимается в библиотеке. А ты – талантливый военачальник. Подумай, где ты нужнее.

Ромбар в задумчивости потер ладонью лоб.

– Да, брат, умеешь ты убеждать, – сказал он после некоторого размышления.

– Приходится. Положение такое. Когда я был помоложе, я своим приказывал – повинуются, но результат ужасен. Оставайся обедать, а за твоим приятелем мы пошлем. Кто он такой?

– Альмарен, сын Тифена.

– Наверное, хороший парень, если пошел в отца.

– У них вся семья прекрасная. Я сейчас живу у Тифена.

– Переселяйся сюда, во дворец. Тебя устроят здесь наилучшим образом.

– Незачем. Через несколько дней мы с Альмареном выедем в Келангу.

Ты не маг, Норрен, поэтому ты недооцениваешь связанную с камнями опасность, Я не могу бросить их поиски.

– Жаль. Но пока ты здесь, мы займемся армией, Ромбар?

– Да, – согласился тот. – Пусть Альмарен покопается в книгах без меня. Но мне все-таки хотелось бы взглянуть на твою библиотеку.

– До обеда еще есть время. Слуга проводит тебя. – Норрен позвонил в колокольчик. – Но сначала я тебя кое-кому представлю. Ринч! Вайк!

Два огромных темно-серых пса бесшумно выросли рядом с Норреном.

Они до сих пор лежали так тихо и неподвижно, что Ромбар не заметил их. Шерсть псов была короткой и гладкой, мощные ноги и грудь выдавали сильных бегунов и бойцов, мягкая верхняя губа не прикрывала клыков, длинных и белых, как молнии.

Это были отборные псы из породы клыканов – древних боевых собак, привезенных на остров на кораблях Первого Правителя.

– Это свой. – Норрен указал псам на Ромбара. – До чего же умны!

Все понимают. Они не менее знатны, чем мы с тобой, можешь себе представить! Вот этот – Даринча Пятнадцатый – потомок любимого пса Эмбара. Я зову его Ринчем – так короче. А этот – Вайкаран Тридцать Девятый, или Вайк, – ведет род от Вайкарана, сопровождавшего Кельварна в походах. Он у меня недавно – их меняют раз в полгода, чтобы не зажирели от дворцовой службы.

– Хороши! – с искренним восхищением сказал Ромбар. – В Келанге я не видел таких клыканов. Там порода мельче.

– У нас старинные традиции. – Норрен опустил руку на тяжелую голову пса. – Два таких песика без труда загрызут грифона. Теперь они тебя знают, и я за тебя спокоен.

Слуга повел Ромбара в правое крыло дворца, где располагалась библиотека. Проходя по залам, Ромбар невольно сравнивал их с залами дворца Равенора, в которых побывал позавчера. Дворец Норрена был построен раньше, когда в Цитионе совершенству линий и пропорций еще предпочитали мощь и величие.

Гранитные витые колонны, портреты предков, висящие на стенах, тяжелые пестрые шторы создавали ощущение давящей пышности, белые мраморные скульптуры в нишах казались неуместными и терялись на фоне буро-красной старинной мебели. Ромбар представил себе клыканов, бродящих вечерами по сумрачным залам, и с приязнью вспомнил легкий и светлый дворец Равенора.

Подойдя к высокой двустворчатой двери, слуга распахнул ее перед Ромбаром. Тот вошел и оказался в длинной узкой комнате. Одна из ее стен, казалось, состояла из ряда высоких, закругленных сверху окон. Вся противоположная стена была занята полками, где стояли ряды толстых старинных книг в кожаных и серебряных переплетах, с застежками и без застежек, украшенных золотом и чеканкой. Ромбар, думавший, что в библиотеке никого нет, был несколько удивлен, увидев в дальнем конце комнаты большой, заваленный бумагами стол и склонившегося над ним человека, аккуратно что-то чертившего на широком желтоватом листе.

Он дошел до середины комнаты, когда человек за столом услышал звук шагов и поднял голову. От неожиданности Ромбар остановился.

– Скампада… – сдавленным голосом произнес он. – Какая встреча…

Скампада тоже узнал идущего к нему человека и внутренне содрогнулся, увидев, как сын Паландара бледнеет от гнева. Чутье мгновенно шепнуло Скампаде, что может случиться с почти законченной, выполненной без единой помарки родословной, если тот подойдет к столу. Сын первого министра вышел из-за стола и пошел навстречу Ромбару.

– Добрый день, ваша светлость, – хладнокровно сказал он, оставляя без внимания испепеляющий взгляд Ромбара.

– Когда-то я мечтал об этой встрече, – медленно сказал Ромбар, подходя вплотную к нему. – Много раз я представлял, что ты стоишь передо мной, вот так. Я знаю – это ты донес на нас тогда, чтобы получить деньги за донос.

Берсерен не счел нужным скрывать это от меня. Это ты виноват во всем.

Лицо Скампады приняло независимое выражение.

– Позвольте мне не согласиться с вами, ваша светлость, – решительно возразил он. – Разве это я бегал за девчонкой, по которой Берсерен сходил с ума? Это вы дразнили судьбу, и незачем сваливать на меня вину за последствия.

– Так ты все эти годы спокойно спал, считая себя невиновным? – Ромбар схватил Скампаду за ворот рубашки. – Мысли о том, что ты сделал, не жгли тебя? Если бы не ты… если бы не твой донос… Твой донос стоил ей жизни, негодяй!

Скампада болтался в руках Ромбара, как клок паутины на ветру, но не терял самообладания.

– Мой, как вы сказали, донос ничего не решал, – невозмутимо ответил он. – Он лишь немного ускорил развязку. Вы оба были так неосторожны! – Скампада неодобрительно покрутил головой. – Берсерен обо всем уже догадывался.

Самое позднее через неделю он все узнал бы сам, бесплатно. Я не мог не воспользоваться случаем – я беден, деньги мне нужны. Я не кто-нибудь, а сын первого министра, и не могу жить как нищий.

Ромбар в гневе встряхнул Скампаду. Тот испуганно охнул. Ромбар подумал, что сломал ему шею раньше времени, и разжал руки. Скампада высвободился и холодно глянул на своего недруга, ощупывая и поправляя воротник.

– Вы чуть не порвали мою лучшую рубашку. Да, у меня хороший сон, и если я его когда-нибудь потеряю, то не из-за вашей… – Сын первого министра благоразумно опустил слово. – Девчонка осталась жива, по крайней мере тогда.

Слова Скампады медленно доходили до Ромбара.

– Ты лжешь, – сказал он после долгой паузы. Скампада ответил с достоинством, которое в другое время позабавило бы Ромбара:

– Я никогда не лгу, ваша светлость. Я – человек чести. Я либо говорю правду, либо молчу.

– Чем ты мне докажешь, что это правда? Скампада заметил, как изменился тон его противника, и почувствовал себя хозяином положения.

– Я ничего не собираюсь вам доказывать, – ответил он. – Мне совершенно безразлично, верите ли, вы мне, не верите ли. Я доказываю только те сведения, за которые беру деньги. Нравится вам или нет, но я этим живу.

Ромбар вновь побледнел от ярости, но на этот раз сдержался.

– Ты не стыдишься говорить мне, что живешь доносами, – процедил он сквозь зубы.

– Не доносами, а сведениями, – поправил его Скампада. – Нет дурных сведений, а есть люди, которые находят им дурное применение. Не вижу, чем я хуже тех, кто мне платит.

– Ты немедленно расскажешь мне все, или я найду способ заставить тебя говорить, – с угрозой в голосе сказал Ромбар.

– Ошибаетесь, ваша светлость, – вскинул голову Скампада. – Вы можете убить меня или отправить в темницу, но вы не заставите меня говорить, если я этого не хочу. Вы могли бы уже заметить, что я не трус. – Он выпрямился и, не дрогнув, выдержал бешеный взгляд Ромбара.

– И все-таки мне кажется, что мы договоримся, Скампада, – сказал Ромбар, внезапно успокоившись. – Что ты здесь делаешь?

Скампада мгновенно понял, куда тот клонит.

– По желанию его величества составляю генеалогическое дерево рода Кельварна, – нехотя ответил он.

Ромбар усмехнулся, увидев независимо-обиженное выражение лица сына первого министра.

– Мне нужно кое-что поискать в библиотеке, и я не хочу, чтобы мне мешали, – подчеркнул он каждое словo. – Я сейчас пойду к Норрену, и не успеют объявить обед, как тебя не будет во дворце. Естественно, я позабочусь о том, чтобы тебя сюда больше не пускали.

– Но, ваша светлость… – встревожился Скампада.

– Если ты расскажешь мне все, что ты знаешь о ее судьбе, я даю тебе сутки времени на то, чтобы ты закончил свои дела. И обещаю не говорить Норрену, кто ты такой и чем занимаешься. Подумай, вдруг это не менее ценно, чем деньги.

Скампада опустил глаза и задумался, прикидывая что-то в уме.

– Меня устроит, если его величество примет мою работу завтра с утра.

– Я попрошу его об этом.

– Договорились. – Недовольно вздохнув, Скампада начал объяснения:

– Вы, наверное, уже поняли, ваша светлость, что я не хотел причинить зла. Все само собой катилось к этому. Я пытался рассказать ему о вас поделикатнее, чтобы он не слишком разгневался, и не мог даже представить себе, что он придет в такую ярость. Я был еще молод тогда.

– Дальше, – нетерпеливо качнул головой Ромбар.

– Я не ожидал, что Берсерен посмеет посадить сына Паландара в темницу.

– Я тебя не об этом спрашиваю! – начал сердиться Ромбар.

– Но это имеет отношение к тому, что я хочу рассказать, – искоса глянул на него Скампада. – Берсерен не мог долго держать вас под замком, поэтому позаботился о том, чтобы вы не разыскивали ее, когда окажетесь на свободе. Он объявил, что казнит провинившуюся рабыню, но на костре была сожжена совсем другая женщина.

– Кто?

Скампада чуть запнулся, но ответил:

– Жена Берсерена, Варда. Он давно хотел от нее избавиться. Ей завязали руки, рот и надели мешок на голову. В нем ее и повели на костер. Никто не заподозрил подмены.

– Никто, говоришь… а ты? Скампада поджал губы и нахмурился.

– Мне неприятно это вспоминать, – сказал он, – но я был одним из тех двоих, кого Берсерен послал за ней. Я не знал тогда, для чего это нужно.

Меня, сына первого министра, он заставил выполнять работу палача! Берсерен вовсе не человек чести, ваша светлость.

– Без тебя бы не догадался. Он удостоил тебя доверия, которое ты заслужил своим доносом.

– Может быть, – весь вид сына первого министра говорил, что издевка здесь неуместна, – потому что раб, который был со мной, расстался с жизнью. Его в тот же день тоже сожгли на костре, а затем Берсерен распустил слухи, что его жена сбежала с этим рабом.

Ромбару не нужно было напрягать память. Он помнил все до мельчайших подробностей – и тот костер, и женщину, горевшую в нем.

Приготовившись поймать Скампаду на лжи, он впился взглядом в его лицо.

– Там, на костре, была только одна женщина, – сказал он. – Я все видел из окна темницы.

– Был и второй костер. – Скампада медленно произнес, выделяя каждое слово:

– Его установили по другую сторону дворца, против окон ее темницы. Как вы думаете, что сказал ей Берсерен про этот костер?

– Скампада… Ей сказали, что там был я?! – ужаснулся догадке Ромбар.

– Да. Но того, что за этим последовало, Берсерен не ожидал. Она свалилась в горячке и была неделю без памяти. Он не мог привести к ней лекаря – боялся разоблачения.

– Ты же сказал, что она осталась жива!

– Каморра, который тоже помогал Берсерену в этом деле, вызвался лечить ее магией. Это он упрятал девчонку в темницу и присматривал за ней, чтобы все осталось в тайне. Ночью мы с ним перенесли ее из темницы в комнату рядом с комнатой Каморры. Ее там держали взаперти, но стражников, конечно, не поставили, чтобы не вызывать лишних подозрений – было ясно, что она не скоро сможет вставать. Прошел день, другой, а на утро третьего дня ее не нашли в комнате. Исчезла бесследно.

Скампада замолчал. Ромбар подступил к нему вплотную.

– Это все?

– Не все. Скандал был ужасный. – Скампада повел головой, будто отмахиваясь от неприятного шума. – Берсерен вбил себе в голову, что Каморра украл девчонку для себя и спрятал, – он не поверил, что она могла сбежать без посторонней помощи. Каморра был дико оскорблен. Насколько я знаю этого босханца, страсть к власти вытеснила в нем все, в том числе и страсть к женщинам, поэтому такое обвинение вдвойне взбесило его. Они расстались лютыми врагами. Каморре было некуда деться, и он пошел к уттакам.

– А дальше? Что было потом? – продолжал допытываться Ромбар.

– Я решил, что оставаться у Берсерена ниже моего достоинства, и покинул дворец, – вскинул голову Скампада.