Осознав все это, Жанетта устыдилась. Разве она не выбрала равнодушие и холодность, разве не возвела вокруг себя стену, чтобы укрыться от возможной боли? Своим появлением Куинси сбил ее с толку, заставил потерять рассудок!

Вот и сейчас при мысли о нем кровь бросилась ей в лицо. Сердце билось неровно и часто. Жанетта тихо засмеялась, сама себе напомнив восторженную девицу в дни первой любви. Это было, конечно, очень глупо. Любовь была в прошлом – и первая, и настоящая.

Стоя перед зеркалом, она размышляла о том, почему же не пришел Куинси. Значит, он поверил всему, что она сказала. И она этому только рада. Теперь можно успокоиться и вернуться к повседневной жизни. Она выиграла – она не позволила снова увлечь себя в мир чувств, от которых так болит сердце.

Подойдя к зеркалу, Жанетта пристально оглядела себя. В бледном свете свечи она казалась алебастровой статуей, но была женщиной из плоти и крови. От прикосновения к шелку корсажа грудь налилась, соски затвердели. Ладони скользнули ниже, на живот и между ног. Внезапное острое желание обожгло Жанетту. До сих пор оно посещало ее только во сне.

Да, она женщина! Она не может вечно противиться зову плоти, отказывать телу в его потребностях. Куинси! Единственный, с кем она познала физическое наслаждение. Только он может утолить голод ее души и жажду ее тела! Но Куинси нет рядом.

Не в силах больше сдерживаться, Жанетта опустилась на кровать и разрыдалась. Она плакала, спрятав лицо в ладони, и слезы теплыми каплями падали на колени, пятная сиреневый шелк платья. Это были слезы сожаления, слезы утраты. Гретхен. Нерожденный ребенок. Жорж. Марго. Истерзанная Франция. А главное, Куинси.

Потом пришли другие воспоминания, не менее болезненные. Любовь к Жан-Клоду и жестокое разочарование. Трое мужчин, рвавших ее тело, словно стервятники. Ален и его насилие. Как же можно жить с таким тяжким грузом в памяти?

Жанетта рыдала, и сердце ее разрывалось от горя.

Долгое время спустя слезы иссякли, на душу снизошел покой, словно чаша скорби наконец опустела. Жанетта глянула на себя в зеркало. Глаза покраснели и распухли, волосы спутались, но на губах дрожала робкая улыбка.

– Как мне не хватает тебя, Гретхен… – прошептали губы.

Жанетта открыла мешочек, старательно распутала клубок ожерелий и надела гарнитур с аметистами. Камни тлели на матово-белой коже, но не могли сравниться блеском с ее заплаканными глазами.

Пронзительный женский крик в ночи заставил Жанетту вздрогнуть. Это могла быть только Лоретта. Набросив пеньюар, Жанетта поспешила на звук. В коридоре она столкнулась с Ральфом и отшатнулась – таким гневным было его лицо. Он даже не заметил ее присутствия, когда бежал к комнате Лоретты. Дверь не уступила его яростному рывку. Выругавшись, он выбил ее плечом.

Взгляду Жанетты, когда она оказалась внутри, открылась тягостная сцена. Лоретта, едва прикрытая прозрачной ночной сорочкой, стояла на коленях в постели и кричала с запрокинутой головой, запустив руки в распущенные волосы. Жан-Клод, обнаженный и тоже на коленях, пытался ее успокоить.

– Вам лучше уйти, д'Арси, – сдерживая ярость, произнес Ральф.

– Нет уж, это вы двое убирайтесь отсюда! – крикнул Жан-Клод. – Это вас не касается!

– Как хозяина казино меня касается все, что происходит на борту, – возразил Ральф. – Полагаю, вы сообщили Лоретте о своей предстоящей помолвке.

– Если и так, это мое личное дело, – надменно ответствовал Жан-Клод. – Уходите, дайте Лоретте опомниться.

– Я ей в этом помогу, а вы можете быть свободны… – сказал Ральф еще более надменно, чем он, помолчал и презрительно добавил: – мистер крупье.

Лицо Жан-Клода исказилось, потом столь же внезапно разгладилось. Он издевательски ухмыльнулся и погладил обнаженное плечо Лоретты.

– Вон! – крикнул Ральф, багровея.

Жан-Клод улыбнулся еще шире. Он нашел слабое место человека, на которого работал и которого ненавидел за это.

– Вы потеряли все права на Лоретту! – настаивал Ральф. Жан-Клод наклонился и запечатлел на плече у плачущей Лоретты поцелуй.

– В последний раз предупреждаю, – прорычал Ральф. – Или уходите, или будете выброшены отсюда! Вы уволены, д'Арси, и чтоб ноги вашей больше не было в этом казино. Иначе я своими руками сверну вам шею!

Жан-Клод сильно в этом сомневался, зная, как тот законопослушен, а потому продолжал свою игру. На этот раз он положил руку Лоретте на грудь.

Ральф издал звериный рев, одним прыжком оказался рядом, схватил Жан-Клода железными руками и вышвырнул в открытое окно. Громкий плеск нарушил безмолвие ночи. Жанетта подбежала к окну.

На посеребренной лунным светом поверхности воды расходились широкие круги. Немного погодя темным мячиком вынырнула голова, яростно заработали руки, унося пловца по широкой дуге прочь от корпуса барки. Жанетта улыбнулась, думая, что Жан-Клод, должно быть, скрежещет зубами от ярости.

Когда она отвернулась от окна, Ральф и Лоретта сидели рядом на краю кровати. Девушка все еще горько плакала, время от времени громко всхлипывая, но было видно, что истерика подходит к концу. Она прижималась все крепче к сильному плечу Ральфа, словно старалась укрыться в надежном коконе его сильных рук. Это зрелище и порадовало Жанетту, и причинило ей острую боль. Она быстро покинула комнату. Ей вовсе не хотелось знать, что случилось потом, но так как Ральф не вышел следом, догадаться было нетрудно.

Жанетта вернулась к себе с тяжелым сердцем. Она уселась перед зеркалом с гребнем в руке, стараясь смириться с мыслью, что потеряла Куинси навсегда, и пытаясь утешиться тем, что Жан-Клод получил по заслугам. Но горечь не проходила, постепенно пропитывая все ее существо.

Как жить дальше, если все кругом будут счастливы? Что ей стоило очнуться чуть раньше, когда еще не все было потеряно? А если Куинси уже на борту корабля, на пути во Францию? Если она никогда больше его не увидит? И это теперь, когда стало ясно, что любовь жива! Как нелепо, как глупо было думать, что можно прожить без любви! Как могла она в очередной раз своими руками оттолкнуть Куинси!

Слезы, еще недавно казавшиеся выплаканными, снова полились, из глаз. Жанетта отбросила гребень и уронила голову на руки.

Торопясь достичь берега, Жан-Клод не замечал одинокого всадника, неподвижной статуей сидевшего в седле у самой кромки воды. Ночь выдалась ветреная, поэтому он сразу продрог, стоило только подняться на ноги у берега. Прибрежные воды поросли ряской, дно было илистым, и ноги с чавканьем погружались в холодную грязь. Выбравшись на берег, он остановился перевести дух. Не хватало еще, чтобы кто-нибудь увидел его в таком виде – увешанным зеленью и илом! Назавтра весь Город будет над ним потешаться!

Жан-Клод встревожено огляделся и, к своему ужасу, обнаружил рядом верхового, в котором тотчас узнал брата. Он прирос к месту, остро ощущая свою наготу и беззащитность.

Однако уже через секунду он пожалел, что не стал объектом гнева. Куда более унизительным был смех, которым вдруг разразился Куинси. Чем дольше он смеялся, тем сильнее съеживался мокрый, грязный, покрытый ряской Жан-Клод. И вдруг словно молния озарила его память. Однажды он уже был выставлен на посмешище. Было что-то очень знакомое в этом смехе, в позе Куинси и во всей его повадке – что-то, что до этой минуты ускользало от Жан-Клода.

– Лис! – вырвалось у него.

– К твоим услугам, братец, – спокойно ответил Куинси, отвешивая легкий насмешливый поклон.

– Нет-нет! Я не верю! Не хочу верить! Этот дикий крик эхом прокатился по спящим берегам озера. Где-то с кряканьем снялась из камыша стая дремавших уток. Униженный и обесчещенный, Жан-Клод бросился бежать по дороге к городу, белея в лунном свете, как обезумевшее привидение. Все было тихо кругом, но он по-прежнему слышал пренебрежительный смех брата.

Куинси смотрел ему вслед и чувствовал, что отныне они в расчете. Он готов был благодарить Ральфа Джермейна, что тот не дал ему прибегнуть к насилию. Насилие не позволило бы ему восторжествовать над Жан-Клодом. Теперь тому предстояло жить дальше с памятью об этом унижении.

Куинси повернул лошадь к сходням «Марселя». Пароход, некогда бороздивший воды Миссисипи, был темен, за исключением двух слабо светящихся окошек второго яруса палубной надстройки – жилого этажа персонала. Ральф, вероятно, утешал Лоретту в ее потере. А Жанетта? Мысль о ней стерла улыбку с губ Куинси. Он решил, что на этот раз повернет все по-своему, любой ценой.

Спешившись и привязав лошадь к коновязи у сходней, он взбежал на нижнюю палубу. С каждым шагом в нем нарастало лихорадочное нетерпение, а с ним и решимость.

Жанетта не подняла головы со скрещенных рук, когда он переступил порог ее комнаты. Куинси захлопнул дверь, в два шага пересек комнату и поднял Жанетту с табурета. Не выпуская ее из объятий, он упал вместе с ней на постель и торопливо нашел ее губы своими, чтобы заглушить возможный крик протеста.

К его удивлению, Жанетта ответила на поцелуй с прежней пылкостью, обвила его шею руками, привлекая к себе. Она была в самом красивом гарнитуре Гретхен – в том, что так шел к ее аметистовым глазам. Глаза ее сияли от недавних слез, на губах блуждала полная нежности улыбка.

– Что изменилось? – прошептал Куинси, едва удерживаясь, чтобы не стиснуть ее в объятиях.

– Ничего. Я всегда любила тебя, Куинси Жерар! Веришь?

– Верю, – от всего сердца ответил он, прижимая к груди свою вновь обретенную любовь.