Глава 20

– Нам следовало прислушаться к Блю, – сказала Розалинда, сидевшая на каменистой земле вершины Буффало-Быот. Синтия стояла возле нее.

– Теперь, когда надо спасать Мэверика, я готова прислушаться к любой корове, лошади, свинье или курице.

– Увы! Слишком поздно!

– Такого не может быть!

Синтия потянула сыромятные ремни, стягивавшие руки и приковывавшие ее к дереву. Такими же ремнями были связаны ее ноги. От удара револьвером у нее болела голова. Жесткая кора сосны, росшей на вершине холма, царапала кожу. Синтия была привязана с одной стороны дерева, а Розалинда со связанными руками и ногами находилась с другой. Они не могли помочь друг другу. Единственная их надежда была на дождь, способный размягчить сыромятные ремни и дать им возможность вырваться.

Синтия посмотрела на небо. Светила полная луна, но время от времени ее закрывали скользившие по небу облака.

Бандиты согревались у костра, разведенного в самой середине плоской вершины холма. По периметру площадки расхаживали шестеро вооруженных головорезов, остальные расположились у огня, держа «кольты» на бедрах. Они пили кофе из металлических кружек. Их лошади были стреножены и привязаны к лежащему на земле дереву. Они переступали копытами, и позванивали сбруей.

Синтии было известно, что городок Гус-Крик расположен на западном склоне холма Буффало-Бьют, кое-где густо поросшего деревьями и кустарником, а местами выставлявшего напоказ голые скалы и камни. Она хорошо рассмотрела подступы к вершине, когда ее и Розалинду тащили сквозь густую чащу по крутому склону, приторочив к двум лошадям.

Синтия не представляла, как далеко они от города. Если бы им удалось бежать, она бы понятия не имела, как найти дорогу на ранчо Мэверика или в какое-то другое место, где можно было бы искать помощи. Синтия решила, что самым разумным было бы следовать по течению Гус-Крика на юг. Это лучше, чем играть роль пешки в грязной игре против Мэверика и способствовать его гибели. Мэверик против дюжины головорезов – Синтия содрогнулась. Силы были явно неравными.

Пока они добрались до вершины холма Буффало-Бьют, Синтия при лунном свете хорошо разглядела Далтона. Он был одет но все черное, а «кольт» на его правом бедре поблескивал в лунном свете серебром и слоновой костью. Больше всего ей хотелось видеть Далтона за решеткой, а Мэверика и Розалинду в безопасности.

Синтия не сомневалась, что Мэверик придет к ним на помощь. Но как он справится с тринадцатью бандитами? Сумеет ли он их одолеть? У него было много друзей, готовых помочь, но разве он осмелится просить у них помощи? Она думала, что едва ли, потому что это могло поставить под удар ее и Розалинду – А как насчет Хейзл, которая сделает все, что ей скажет Мэверик, даже если будет не согласна с ним? Но Мэверику в Гус-Крике будет нужен человек.

Конечно, Мэверик мог бы догадаться, что у Далтона есть соглядатаи на его ранчо, и позаботиться о том, чтобы ни одно слово о его намерениях не просочилось к его врагам. Синтия подумала о том, что их могут убить до того, как Мэверик придет на помощь. Она мысленно играла с собой в эти страшные игры, понимая, что не может освободиться сама и помочь Розалинде или Мэверику. По профессиональной привычке она уже пыталась изменить сюжет до того, как сцена была написана. Ей хотелось, чтобы автор романа имел как можно больше простора для творчества. Она надеялась, что в задуманной ею сиене добро восторжествует, и в то же время опасалась, что Мэверик пожертвует собой ради ребенка и любимой женщины.

Любовь. Мэверик ни разу не произнес этого слова, но она понимала, что в этом нет необходимости. С той первой их встречи в поезде он неоднократно и разными способами давал знать ей о своих чувствах. Некоторые люди не склонны много и красиво говорить, придавая большее значение поступкам.

Сейчас Синтия не сомневалась в любви Мэверика к ней и Розалинде и даже в намерении Хейзл создать издательское мнение, но, к сожалению, они не поняли его. Им следовало бы отнестись серьезнее к его поведению.

Синтия услышала, как ерзает Розалинда с другой стороны дерева.

– Не думаю, что мы сумеем освободиться, – сказала девочка. Синтия хотела бы найти слова утешения, но их не было. – Я бы хотела, чтобы Блю был здесь.

Синтия глубоко вздохнула.

– Розалинда, на случай если мы не выберемся отсюда живыми, хочу кое-что сказать тебе.

– Что?

– Я люблю тебя.

– Что?

– Я говорю правду. Я хочу, чтобы ты стала частью моей жизни.

Девочка молчала.

– Розалинда...

– Ты и правда думаешь, что мы умрем? И Мэверик тоже?

– Почему ты об этом спросила?

– Но ведь иначе ты бы никогда не сказала о своей любви. – Возможно, я подождала бы еще.

– А Мэверику ты это сказала? – Нет.

– Почему? Ведь ясно, что вы любите друг друга.

– Я не думала, что он такой хороший человек.

– Что? Мэверик – хороший человек? Разве ты не помнишь, как на Юге пай пришлось спасать его?

– Да, но мне нравится Мэверик. Думаю, боль, которую он испытал в юности, прошла, и ему незачем теперь пытаться выместить свою горечь на других.

– Возможно, он теперь получил то, что ему нужно. Синтия улыбнулась:

– Думаю, ты права. Он еще, конечно, может быть сорвиголовой, если обстоятельства его вынудят, ну, таким, каким был в юности.

– Нам лучше надеяться на то, что он не утратил своей прыти.

– Да. Но Мэверик не может привести с собой людей на помощь. Бандиты заметят любого, кто будет подниматься на вершину холма.

– Вот почему ты думаешь, что мы умрем.

– Так или иначе, я все равно хотела, чтобы ты знала о моих чувствах к тебе.

– Спасибо. Ты и сама ничего. Да и Хейзл мне нравится, но больше всех я люблю Блю.

– Хороший выбор. Не думаю, чтобы Блю мог когда-нибудь подвести тебя, а с людьми ты всегда сможешь договориться.

– Люди могут умереть.

– Жаль, что ты потеряла мать и бабушку. Но жизнь и смерть – две стороны одной медали. И мы не можем пренебречь этим.

– И ты думаешь, это правильно? Синтия заколебалась:

– Да, а иначе я никогда бы не узнала своей матери. Она была замечательной, но умерла, когда я была чуть постарше тебя.

– Правда?

– Она любила меня и была бы счастлива узнать, что я встретила такого человека, как Мэверик, способного заботиться обо мне. Но особенно она полюбила бы тебя.

– Роза и Мария были бы рады, если бы узнали, что ты со мной и Мэвериком.

– Знаю, что они были очень сильными женщинами. Когда ты вырастешь, то станешь такой же.

– Но я не буду такой красивой, как Мария.

– Это тебя беспокоит?

– Иногда. Я думаю, каждой девушке хочется быть красивой.

– Умной быть гораздо лучше, чем красивой. Что же касается тебя, то у тебя будут и красота, и ум.

– Это правда?

Впервые Синтия осознала, что и Розалинде свойственна детская неуверенность.

– Время покажет, что я права.

– Тебя судьба тоже не обделила ни тем, ни другим.

Синтия хмыкнула. Ей следовало больше обращать внимания на поступки Розалинды, чем на ее слова. Синтии было ясно, что девочка тоже полюбила ее.

Ей показалось, что она перекраивает на свой вкус книгу жизни. Синтии хотелось оценить все вновь возникшие привязанности и найти им надлежащее место. Но для этого надо было выжить. Синтия снова нащупала кристалл яки у себя на груди. Если она когда-нибудь и нуждалась в амулете, присланном Викторией, то именно теперь.

Сейчас Синтия находилась на месте прежней индейской деревни. На ней был кристалл, отшлифованный местными жителями. Эта земля была родиной Мэверика. Его назваными братьями стали индейцы кроу. Здесь жила индейская знахарка. Бегущая Вода дала слово помогать Розалинде. Конечно, она поможет и Мэверику.

Синтия закрыла глаза, мысленно возвращаясь к тем минутам, когда индианка наблюдала за праздником на ранчо Мэверика. Она напрягла все силы и стала внушать далекой индианке: «Бегущая Вода», Мэверику, Розалинде и мне необходима помощь. Не знаю, что ты сделаешь, но эта земля и твой народ нуждаются в Мэверике. Он добрый и любящий человек. Пожалуйста, пошли духов буйволов или что другое, способное помочь нам. Нельзя допустить, чтобы победил Рекс Далтон. Англы, подобные ему, и так уже слишком много получили в этой стране. Пусть буйволы свершат месть».

Синтия не знала, откуда она черпала идеи и слова. Конечно, буйволам никогда не взобраться на этот холм.

Они паслись на равнинах. Но ведь это место звалось Буффало-Бьют, то есть Буйволовым холмом, и, возможно, именно поэтому она подумала о них. Синтия была бы рада увидеть огромное стадо животных, несущихся во весь дух по плоской вершине холма и сметающих на пути Далтона и его головорезов.

Услышав шорох гальки под чьими-то шагами, Синтия открыла глаза. Перед ней стоял Рекс Далтон.

– Ты знаешь, он придет.

Она пыталась не обращать на него внимания, вытеснить его образ из своего сознания.

– Он ведь ни за что не оставит в руках недруга свою невесту и дочь.

Синтия по-прежнему изо всех сил старалась представить буйволов. Сначала нескольких, потом все больше и больше и, наконец, целое стадо животных, втаптывающих в грязь Далтона и его бандитов.

– Хотите, чтобы я приставил нож к горлу вашей дочери? Тогда ответьте, – не унимался Далтон.

Он вытащил нож из-за голенища.

– Я это сделаю!

Синтия открыла глаза. Нож блеснул серебром в лунном свете.

Далтон склонился над Розалиндой:

– Ваша дочь или ваше слово.

– Она не моя... – начала было Синтия, но тотчас же осеклась и крикнула: – Не трогайте мою дочь!

– Не прикасайтесь к моей матери! – закричала Розалинда. Синтия почувствовала, как слезы обожгли ей глаза. Да, о любви можно говорить по-разному, поняла она.

Нож Далтона снова скользнул за голенище.

– Пройдет время, пока он доберется сюда. Может быть, мне пока развлечься? – Он протянул руки к груди Синтии. – Вы еще не слишком стары, да и ваша дочь подходит для таких развлечений. К тому же мои люди скучают.

– Не смейте ее трогать! – Синтия с трудом произносила слова сквозь стиснутые зубы. – И уберите руки от меня!

Он сжал ее грудь, потом отступил на шаг.

– Хочу, чтобы Монтана увидел это зрелище. Я хорошо знаю, как сломить человека до того, как отберешь все его имущество.

– Но почему? – воскликнула Синтия. Ей и в самом деле была непонятна логика этого человека.

– Почему? – осклабился Далтон. – А почему бы и нет?

Он отошел от нее и присел у костра, чтобы выпить кофе.

Синтия внимательно прислушивалась, стараясь не пропустить ничего, что могло бы обнадежить. Через некоторое время подул ветер с востока и нагнал облака, совсем скрывшие луну. Где-то вдали она расслышала бой барабанов. А может быть, это топот тысяч копыт на равнине или просто раскаты грома? Она так страстно жаждала спасения, цепляясь за все, внушавшее хоть малейшую надежду, но боялась, что разыгравшаяся фантазия разочарует ее.

Ветер стал свежее, и Синтия вздрогнула. Она почти видела стадо буйволов. Оно приближалось, ветер уже взвивал вихри пыли на его пути, хлестал по вершине холма, а копыта животных грохотали по равнине, как гром.

Синтия знала, что все доносившиеся звуки интерпретирует по-своему, воображая то, чего не может быть. Она принимала за действительное свои желания и надежды. Ей хотелось, чтобы их спасли, но она не могла ничего придумать. Только сверхъестественные силы могли помочь им. Но ведь по Великой Равнине уже не бродили стада буйволов. Их почти всех истребили. Неужели и ее убьют? А Розалинду и Мэверика? Разве ей не суждено дочитать «Ангелов востока»?

Синтия снова рванула сыромятный ремень, но тот не поддался ни на дюйм. Ночь подходила к концу, скоро должен был наступить рассвет. Рекс Далтон мерил шагами плоскую вершину холма, а его головорезы обходили площадку по периметру и по очереди отдыхали у костра.

Ветер крепчал, и вот уже упало несколько капель дождя. Где-то вдалеке сверкнула молния, пророкотал гром. Но Мэверик не появлялся.

Далтон снова подошел к Синтии и ударил ее по лицу. Она прикусила губу, чтобы не закричать.

– Где он?

– Не знаю.

– Сколько времени ему требуется, чтобы доехать до дома, захватить бумаги и вернуться сюда?

– Не знаю. Здесь такие большие расстояния.

– Глупая женщина!

Он снова ударил ее, потом вернулся к костру.

– Ты в порядке? – тихонько, спросила Розалинда, но голос ее дрожал от боли и гнева.

– Да.

– Надеюсь, Мэверик не придет.

– Придет.

– Если он не придет за нами, этот человек отпустит нас?

– Не уверена.

– Думаю, скоро здесь будет или Мэверик, или буйволы.

– Или что?

Синтия покачала головой:

– У меня путаются мысли. Я вес думаю, что сюда придут буйволы, чтобы спасти нас.

Розалинда не рассмеялась.

– Надеюсь, скоро они будут здесь. Грохот послышался совсем близко.

– Это буйволы? – спросила Розалинда.

– Да, они бегут.

– Будем надеяться.

Синтия и Розалинда замолчали, представляя, как стадо буйволов атакует холм. Синтия закрыла глаза, стараясь напрячь все мышцы и порвать сыромятные путы. Но даже если бы ей удалось освободиться, она вряд ли смогла бы стоять и уж тем более идти. Но она была готова ползти, только чтобы уйти от Далтона и его бандитов.

Гром прогрохотал над самой головой, и Синтия открыла глаза. Полная луна уже соскользнула вниз и висела теперь в западной части небосклона. Близился рассвет. Синтия посмотрела на вершину холма, и у нее захватило дух. Из-за края площадки на вершине холма поднимались головы буйволов. Она принялась их считать: один, два, три... Отсюда она видела дюжину, возможно, больше. Остальные могли быть с другой стороны.

Синтия закрыла глаза. Ее фантазия восторжествовала над реальностью. Она тряхнула головой, потом посмотрела снова. Буйволы остались на месте, выделяясь темными силуэтами на фоне залитого лунным светом неба.

– Розалинда! – Синтия старалась говорить шепотом. – Думаю, буйволы пришли. Только я не понимаю, каким образом они вернулись на холм.

Синтия заметила, что часовые Далтона, подошедшие к краю площадки на вершине холма, начали исчезать один за другим. Внезапно пронзительный крик разорвал тишину ночи. Головы буйволов поднялись над краем холма, а под ними оказались люди в боевой раскраске индейцев кроу. Воинственный клич становился все громче и пронзительнее, по мере того как фигуры воинов-кроу пересекали площадку на вершине холма, направляясь к бандитам, собравшимся вокруг костра. Головорезы оказались достаточно прыткими, и некоторые из них успели выхватить свои «кольты», но ни одни из их пуль не попала в цель, потому что индейцы кроу окружили их. Никто не тронул Рекса Далтона. Он стоял, оцепенев от ужаса и, казалось, не верил своим глазам. Потом рука его потянулась к «кольту» на бедре, но выстрелить он не смог, потому что боялся угодить в кого-нибудь из своих людей, врукопашную сражавшихся с индейцами.

Буря разыгралась вовсю, завывал ветер, гремел гром, на сухую поверхность холма упали первые крупные капли. С востока надвигались облака.

В серебристом свете луны показалась мужская фигура, облаченная в кожаные штаны, чулки и мокасины. Лицо и грудь мужчины были раскрашены, но он не был индейцем.

– Монтана! – крикнул Далтон, хватаясь за «кольт». Но Мэверик опередил его. Он метнул нож, угодивший Далтону в руку и выбивший из нее револьвер. Тот, описав круг, пролетел над вершиной холма и упал на землю.

Далтон выхватил нож из-за голенища. Но у Мэверика оказался за поясом второй. Мэверик и Далтон следили друг за другом, не обращая внимания на схватку, продолжавшуюся в центре площадки. Синтия и Розалинда со страхом наблюдали, не в силах вымолвить ни слова.

– Кроу знают, что между нами будет честный поединок, и когда он закончится, победитель останется в северном Вайоминге, а проигравший его покинет. – Мэверик перебрасывал нож из одной руки в другую. – Никто не вмешается, пока исход поединка не станет ясен.

– Честно! – сказал Далтон и плюнул на землю. – Вот что я думаю о честности. Я отберу твое ранчо, оттесню с их земель индейцев в их резервацию и захвачу твоих женщин. – Белые зубы Далтона блеснули в улыбке. – У моих людей оружие, и они одержат победу.

– Не в этот раз, – возразил Мэверик, поднимая нож.

Далтон сделал к нему несколько шагов, усмехнулся и выхватил «дерринджср» из кармана жилета. Он выстрелил с близкого расстояния.

Мэверик упал на колени, зажимая правый бок левой рукой и держа нож в правой. Синтия и Розалинда в ужасе всхлипнули, но они ничем не могли ему помочь. Кроу все еще сражались с головорезами Далтона, и Мэверик у приходилось отбиваться одному. По его правому боку струилась кровь, но ему удалось подняться на ноги.

– Пожалуй, было бы лучше, если бы у тебя был шестизарядный револьвер, а то удача отвернется от тебя.

Далтон отбросил «дерринджер» и кинулся на врага, желая убить его.

Мэверик подстерегал каждое движение Далтона. Они бились и в пылу поединка приближались к краю площадки. Разразившаяся буря нещадно хлестала ветром и дождем, гремел гром, дрожала земля, а лунный свет, из серебряного ставший восковым, тускнел, потому что облака то и дело скрывали заходящую луну. Мэверик терял кровь. Она струилась по боку и впитывалась в кожаную одежду, но он не сдавался. Далтон наседал и наносил Мэверику все новые удары ножом, так что теперь уже и грудь Мэверика была в крови. Но и сам Далтон был ранен.

Синтия и Розалинда молча наблюдали за побоищем. Потасовка между индейцами и людьми Далтона близилась к концу. Ночь огласилась победными криками кроу.

Далтон на мгновение отвлекся, потрясенный поражением своих наемников, но тотчас же яростно набросился на Мэверика. Мэверик отступил на шаг, споткнулся о камень и упал на колено. Далтон сделал стремительное движение к нему. Но в этот момент облака в очередной раз закрыли луну, с неба посыпался град. Далтон поскользнулся и качнулся назад. Мэверик успел вскочить на ноги и ринулся на него. Их ножи замелькали, и вот они уже оказались на самом краю площадки. Кроу наблюдали за поединком, не двигаясь с места, несмотря на град, яростно молотивший по их телам.

Синтии было трудно поверить в то, что небо изливаем на них такую ярость, но ведь Мэверик предупреждал ее, что погода в Вайоминге непредсказуема. Она была рада уже тому, что они с Розалиндой оказались пол деревом и хоть отчасти были защищены от градин величиной с яйцо.

Град прекратился внезапно, и лунный свет снова омыл серебром вершину холма. При свете стало видно, что Далтон снова атакует Мэверика. Мэверик отвечал ударом на удар, стараясь увертываться от Далтона, но снова споткнулся о кусок льда. Далтон ринулся вперед, чтобы прикончить его, но в последний момент Мэверик сумел увернуться. Дал тон же, не рассчитав силы броска, с криком полетел вниз через край площадки. Он ударился о скалы в долине Гус-Крика и лежал неподвижно. Мэверик спрятал нож и зажал рукой рану, чтобы остановить кровь. Кроу подошли к Мэверику. Он повернулся и пожал руку каждому.

– Все кончено. Далтон мертв. Благодарю вас, братья. Теперь ступайте с миром. Армия Соединенных Штатов не должна узнать, что вы самовольно покинули резервацию ради последнего и окончательного сражения. Ковбои и скотоводы решат, что люди Далтона бежали из северного Вайоминга. А тех, кто погиб, похоронят.

– Возблагодарим народ буйволов. Они снова дали нам силу победить. Далтона склюют птицы. А с его людьми делай что хочешь. Тех, кто остался в живых, только связали ремнями.

Казалось, эти слова были произнесены всеми кроу разом, Потом они молча двинулись к краю площадки. Минутой позже головы буйволов скрылись в ночи.

Мэверик подошел к Синтии и Розалинде. Он мгновенно перерезал их путы, помог Розалинде подняться на ноги, Синтия стояла, опираясь спиной о древесный ствол, едва осмеливаясь поверить, что они живы и в безопасности. Она молча благодарила Бегущую Воду, и кристалл яки, и буйволов. Потом протянула руки к Мэверику, и он обнял ее. Ее слезы смешивались с его кровью.

Розалинда тоже прижималась к нему.

– Вы обе в порядке?

Он сделал шаг назад, чтобы лучше их видеть.

– Да, – ответила Синтия, пытаясь ощупать его раны. – А ты?

– У меня все заживет. – Он посмотрел на Розалинду: – Как насчет тебя?

– Я не ранена, а как там Блю? Мэверик усмехнулся:

– С ним псе хорошо.

Розалинда кивнула и вздохнула с облегчением. Мэверик посмотрел на Синтию и покачал головой:

– Лучше тебе выйти за меня, чтобы избежать подобных неприятностей. Тогда я смогу позаботиться о тебе.

Розалинда хмыкнула:

– Лучше нам одолжить Блю, чтобы он позаботился обо всех нас. Он единственный в северном Вайоминге, кто обладает здравым умом.

Все рассмеялись с облегчением. Мэверик стал серьезным.

– Я говорил вам обеим, что люблю вас?

– Тебе незачем это повторять, – улыбнулась Синтия. – Твои поступки говорят сами за себя. Они убедительнее слов.

– А я это знаю потому, что правильно оценила нашу историю, – добавила Розалинда.

Эпилог

Мэверик очнулся от сна. Сердце его бурно билось, а бой индейских барабанов отдавался в ушах.

С минуту он не мог вспомнить, где находится, потом заметил, что его окружает роскошь отеля «Виндзор». Он даже узнал комнату, потому что настоял на том, чтобы ему выделили тот же номер, что и в прошлый раз, когда он впервые пил шампанское с Синтией. Только в этот раз второй комнаты не было и в дальнейшем, решил он, никогда будет.

Он улыбнулся, властно проведя рукой по ее обнаженному плечу. Они оба хотели, чтобы их свадебная ночь была особенной и запомнилась навсегда.

Синтия застонала, потом проснулась и стремительно села на постели. Кристалл яки все еще украшал ее шею.

– Мэверик! Скорее! Зажги свет!

– В чем дело?

Он тоже сел, потом зажег лампу у изголовья кровати. Она погладила его лицо и улыбнулась:

– Это лицо, слава Богу!

– Какое лицо?

– То, что я видела в снах.

– В каких снах?

– Ты был в моих снах с первого же дня, как я надела на шею кристалл яки в Нью-Йорке. Но я до нынешней ночи не могла разглядеть твое лицо.

– Ах, так это сон!

Он усмехнулся и поцеловал ладони ее рук.

– Это сон о нас с тобой в хижине лекарки. О том, как знахари и лекари племени кроу благословили наш брачный союз.

– Именно он!

– Так тебе он тоже снился?

– Нет, я впервые увидел его сегодня, в нашу брачную ночь.

– И у женщины было мое лицо?

– Да.

– Но теперь, когда у меня есть ты, мне эти сны больше не нужны.

Синтия приподняла шнур с кристаллом, сняла его через голову и протянула Мэверику. Он кивнул:

– Может быть, Хейзл найдет ему применение, а позже Розалинда.

Он положил кристалл на столик рядом с лампой.

– Когда мы вернемся в Гус-Крик, то решим. Во всяком случае, подарок Виктории всегда будет занимать особое место в нашей жизни.

– Мы носим удачу с собой, потому что знахари племени кроу благословили наш союз.

– Мне нравится ярко-красный цвет, если это кровь некоего лица, оросившая обложки книг. А ты что думаешь на этот счет? – спросила Синтия, чокаясь с Мэвериком шампанским.

Он усмехнулся:

– Ты имеешь в виду Хаскела Рейнза. То, как он управляет издательством «Хэвлок», вызывает такое недоумение, что все заинтересованные лица в Нью-Йорке плачут красными чернилами.

Она улыбнулась:

– Я склонна к милосердию, но слышала уже столько ужасного о нем от многих людей в Нью-Йорке. «Хэвлок» – хорошее издательство, а Рейнз для него проблема, и всем это известно.

– Может быть, тебе следует подумать о том, чтобы купить издательство?

– Что?

– Я говорю серьезно.

– И руководить им из Гус-Крика?

– Если в издательстве «Хэвлок» все еще работают надежные люди, то все может там идти своим чередом.

– В этом случае придется наезжать в Нью-Йорк пару раз в год.

– Роман Виктории «Леди с Запада» имеет огромный успех, жители Соединенных Штатов только и говорят об издательстве «Гус-Крик».

– Ну, одна книга еще не означает успеха издательства в целом.

– А как же насчет брошюр?

– Они пользуются хорошим спросом. Я хочу предложить Сторм Рэндалл распродавать и распространять наши книги.

– И думаешь, она возьмется за такую работу?

– Да. После смерти мужа она все время заводила речь о переезде на Запад и о том, чтобы начать новое дело. Она всего на несколько лет старше меня, умна, талантлива – одним словом, станет ценнейшим приобретением для издательства. Кроме того, я всегда считала ее другом.

– Это решает вопрос об издательском доме «Гус-Крик». Во всяком случае, на время.

Мэверик поднял свой бокал с шампанским и отсалютовал им элегантной женщине, стоявшей на другом конце комнаты среди поклонников.

– Виктория знает, как угодить своим фанатам. Да?

– Она профессионал. Как редактору мне нечего к этому добавить, А как друг могу сказать: я счастлива, что знакома с ней.

– А как насчет покупки издательства «Хэвлок»?

– У меня не хватит на это денег.

– Держу пари, что ты сможешь купить его дешево.

– Не сомневаюсь, и все же это намного больше, чем я выручила за одну книгу и несколько брошюр.

– Но тебе не придется платить за него одной. Я не сомневаюсь, что Виктория вступит в долю. А возможно, и Хейзл захочет быть твоим партнером. Да и я не откажусь. К. тому же ты можешь сделать заем в Вайоминге.

– Ты говоришь серьезно?

– Конечно. Ты талантлива и любишь издательское дело. Почему бы не поставить все на широкую ногу и не осчастливить этим многих людей?

– Я была бы счастлива отправить Рейнза обратно на его мерзкие потогонные фабрики. По правде говоря, мне бы вообще хотелось вытеснить его из нашей сферы, чтобы он никому больше не мешал.

– В таком случае остается только одно – купить издательство «Хэвлок».

– Но это было бы так... странно, так необдуманно. Он усмехнулся:

– Это вполне подходит для твоей авантюрной натуры.

– Но ты ведь не веришь, что я это сделаю?

– Я бы предпочел, чтобы ты все время была на ранчо, но знаю, что ты не будешь счастлива одним этим, а значит, и я тоже.

– Когда наша семья разрастется, я буду больше времени проводить там.

– Знаю, – улыбнулся он, – но сначала тебе надо выиграть отложенные партии.

– И начать новые победоносные. Они снова чокнулись.

– Когда мы состаримся, я бы хотел сидеть у себя на ранчо, вспоминая обо всем, чем мы занимались в жизни, и не думая о том, чего не успели, – сказал Мэверик.

– Ни о чем не жалеешь?

– Нет. И не хочу, чтобы ты жалела.

– Я принимаю это как вызов.

Синтия подняла свой бокал с шампанским.

– Пойду поболтаю с Викторией. Думаю, вдвоем мы сможем привлечь инвесторов. – Она подмигнула Мэверику. – По правде говоря, я надеюсь показать Хаскелу Рейнзу, как следует вести дела в издательстве. И мне даже не понадобится для этого «кольт» 45-го калибра.

1

Тамали – мексиканское блюдо, пресные лепешки из кукурузной муки, начиненные перцем чили.

2

Тумстон – по-английски «могильный камень».