Большой приз

приключение одиннадцатое

"Муравей за муравьем наползут – и враз готов муравейник! Хотя они, муравьи, – ничто; никакие не животные, а просто муравьи, – размышлял Димби, сидя на корточках

возле муравейника и разглядывая его. Муравьи, как всегда, торопились и что-нибудь тащили. Просто уйму всякой всячины притаскивают они к себе в жилье, а зачем? Но им это лучше знать, – ответил на свой вопрос Димби. – Там у них, наверное, есть кто-то, который отбирает нужное и ненужное. А у этих главное дело – поторапливаться". Тут Димби вдруг вспомнил, что и сам он должен торопиться. Он поднялся и побежал.

– Чимииии! Откликнись же, наконец, Чими! Мы уже просто с ног сбились, разыскивая тебя! С самого утра ищем!

– Но зачем, спрашивается! Зачем вы меня снова ищете?

– Ну, наконец-то! —Димби опустился на траву передохнуть. – Наконец, я тебя нашел!.. Ой, с каких же это пор я не наблюдал за небом?! Когда был маленьким, мне очень нравилось наблюдать за небом, и я думал о смысле жизни. – Димби лежал навзничь, тоненький, худенький, он казался маленькой черточкой на просторной поляне. – А теперь – вот уже года ,два, а, может, три или пять – мне и в голову не приходит тратить время на подобные мысли. Ведь они мешают вести жизнь, полную разных приключений.

Лягушонок Чими стоял возле мальчика, пристально глядевшего на небо.

– И зовут меня не Чими, а Чимижимичамижами! – заметил он. – Вы все из компании этого хитреца Лисенка просто не хотите запомнить мое имя. Я тебе уже сто раз говорил, что зовут меня Чимижимичамижами! Совсем просто и ясно.

– Это не имеет значения. Важно то, что я тебя нашел! – вздохнув, сказал Димби.

Небо сегодня показалось ему неинтересным. Было оно какое-то очень гладкое и ровное, все одного цвета, только возле солнца чуть посветлее, но в общем, совершенно одинаковое, и на нем – ничего.

– Вы все из вашей компании – дураки и я вам как-нибудь отомщу, —сказал Чими.

«А какое небо видел я прежде, когда был маленьким, – думал Димби. – О-о, тогда небо было совсем другим! Чего только не видел я на нем – от больших и крохотных птиц до огромных и маленьких облаков. Почему же ничего подобного я не вижу сейчас? А, может, оно и теперь бывает таким же, да только у меня нет времени все это увидеть, – ответил на свой вопрос Димби. – Просто не успеваю глядеть на него – все время забирают у меня приключения, и для неба ничего не остается».

– В один прекрасный день я вам отомщу за все, – по вторил Чими.

– За что? – удивился Димби. – За то, что мы дважды выручали тебя из беды – вытаскивали из бака, да?

– За то, что в последний раз вы оставили меня на целую ночь в баке.

– Мы тогда поступили так, чтобы наказать тебя. Ведь ты самое злющее существо на свете.

– А вы – олухи!

"Когда-то на небе все двигалось, перемещалось, суетилось – как на ярмарке. А теперь – тишь и гладь, как поверхность Резедового омута. В самом деле, куда же исчезает все хорошее, что есть вокруг? – думал Димби. – Что с ним происходит?..

– Может, я и злюка, но такой уж у меня характер. А вот вы олухи! – сказал Чими, но Димби все еще был погружен в свои размышления.

Однажды он уговорился с Лисенком, Мокси и Домби дождаться ночи и хорошенько оглядеть все небо. Но что-то случилось тогда, и они не смогли рассмотреть его? Димби никак не мог вспомнить, что же такое тогда произошло, почему им не удалось выполнить свой план.

– Моя злость идет от меня самого, от моего желания, а вот вы – олухи от рождения, – продолжал Чими.

Говорят, самое главное находится на небе, а на земле – лишь кое-что. Возможно. Ничего удивительного. Но на земле есть Лисенок, Домби и Мокси – есть то, без чего он не может жить. Когда ему подарили часы, Димби так было возгордился, что целых три дня бродил без друзей. У него были часы, но не было друзей; в любой момент он знал который час, но не знал, где его друзья и что они делают. Кроме того, его никто не спрашивал, который час, а вот друзья всегда и обо всем его спрашивают.

– И вы действуете мне на нервы. Все. Вся ваша компания во главе с тем хитрецом, который впутывает вас в разные дрянные истории, – гнул свое Чими.

Димби поглядел на циферблат часов и испугался. Стрелки показывали пятьдесят восемь.

– Сколько ты собираешься еще разлеживаться здесь? – спросил Чими. – И сколько еще я буду терять из-за тебя времени? А то, смотри, я дам тебе пинок и махну отсюда, а?

– А ведь тебе приятно проводить с нами время, верно, Чими? Помнишь, когда тебя сделали привидением?.. Почему ты не спрашиваешь меня, который час, чтобы я тебе сказал: пятьдесят восемь и пять минут… Пора вставать… Остальные ведь тоже ищут тебя.

– Что вы собираетесь со мной делать?

– Не знаю. Лисенок велел тебя найти и все.

– Странно. Что же такое он задумал? Ну ладно, придем и узнаем, верно?

– Ну, пошли!

Они направились к Резедовому омуту, где был их сборный пункт. Уставший от поисков Мокси уже лежал там, вытянув ноги. Его округлый живот отражал солнечные лучи. Спокойно текла река.

– Видишь ли, – обращаясь к Чими, сказал, не поднимал головы, Мокси. – Поскольку я тебя ненавижу больше всего на свете и ты это знаешь, попрошу тебя ни о чем со мной не разговаривать.

– Так уж я тебя и уморил своими разговорами! Вы же меня звали – вот я и пришел. Что случилось?

– Лично я тебя не звал. Запрещаю тебе разговаривать со мной.

– А кто с тобой разговаривает? Ты сам начал со мной говорить. Я тебе отвечаю.

– Я заговорил с тобой потому, что должен был сказать тебе то, что сказал.

– Это само собой разумеется.

– Что разумеется?

– Что мы не будем с тобой разговаривать.

– Да, но разве я знал, что ты это знаешь – ну, то, что мы не будем разговаривать. Я думал, что должен тебе сказать и ты поймешь и только тогда мы начнем с тобой не разговаривать, потому что мне противно разговаривать со злюками вроде тебя.

– А я вовсе не собирался разговаривать с тобой. И если бы ты не заговорил со мной, то мне и не надо было бы отвечать тебе.

– Если бы я знал, что ты не будешь со мной разговаривать, и мне не надо говорить тебе, что я не хочу, чтобы ты разговаривал со мной, то я… Но ведь я не знал этого и потому сказал тебе, чтобы ты больше со мной ни о чем не разговаривал.

– Я не умер, от того, что сказал это тебе, и не помру, если скажешь мне что-нибудь ты!

– А я? Неужели ты думаешь, что я умру, если что-нибудь скажешь мне ты или я тебе?

– Но заговорил со мною ты.

– Чтобы сказать тебе.

– Но откуда ты взял, что я намерен с тобой разговаривать?

– Просто я подумал, что ты со мной заговоришь, и так как я не желаю с тобой разговаривать, то решил сразу же сказать тебе, что мы с тобой не разговариваем.

– Это я не разговариваю с животными, которые пинали меня.

– Я пинал бак.

– Но в баке был я!

– А что там тебе было надо. До этого времени я лягал не один бак и тебя в них не было.

– Не изворачивайся! Ты лягнул этот бак потому, что знал – там, внутри его, нахожусь я, – а вовсе не ради самого бака. Ты никогда не лягнешь пустой бак, а только полный.

– Да разве ты можешь заполнить целый бак. Даже тысяча таких, как ты, не заполнят его!

– Не изворачивайся. Я тебе сказал, что ты никогда не лягнул бы бак без Чимижимичамижами.

– Я не желаю слышать этого имени – оно раздражает меня. Оно мне как щекотка под мышкой, как заноза в мозгу. Лучше ты мне не напоминай его.

– Опять изворачиваешься. Я сказал, что ты всегда лягаешь бак, в котором нахожусь я, а ты ухватился за мое имя.

– А что ты ищешь в баках?

– А что ищешь ты возле баков?

– Спасаю тебя!

– Я бы не умер, если бы ты меня не спас. Никто тебя не просил спасать меня. Разве я тебя звал на помощь?

– Звал.

– Когда?

– Оба раза.

– Когда кто-то зовет на помощь, он зовет, чтобы его выручили из беды, но не таких, как ты, которые приходят только для того, чтобы лягнуть бак. Никогда я тебя не звал. Лично тебя, Я даже не знаю твоего имени.

– И я не знаю твоего имени.

– Потому что не можешь его запомнить.

– Не потому, а оттого, что ненавижу его.

– Нет, потому что не можешь его запомнить.

– Если бы очень захотел, – запомнил бы.

– Ты не можешь ни запомнить, ни очень захотеть.

– Когда пожелаю, могу и очень захотеть.

– Да ты же такой, что никогда и не сможешь пожелать этого.

– Если захочу, то пожелаю. Достаточно мне только по желать, и я захочу.

– Что захочешь?

– Очень захотеть.

– Что очень захотеть?

– Запомнить.

– Что?

– Твое имя.

– А разве мы говорим об имени?

– Да. Ты сказал, что я не могу запомнить твоего имени.

– Конечно, не можешь.

– Потому что ненавижу его.

– Не потому, что ненавидишь его, а потому что не можешь его запомнить.

– Нет, оттого что не очень-то хочу.

– Ой, от вас с ума сойти можно! – крикнул уже вне себя Димби. – Еще немножко и я исчезну.

– Почему? – удивился Мокси.

– Если вы не замолчите, я исчезну-растаю от нервного напряжения! Ведь вы как будто бы не должны разговаривать?

– Так я же это ему как раз и говорю – что с ним не желаю разговаривать, – заявил Мокси.

– А я ему говорю, что вовсе не нуждаюсь в разговорах с ним, – заявил Чими.

– Да, но не я же хочу разговаривать с тобой.

– Так что же – значит, это я хочу, да?

– Потому я тебе и сказал, что мы с тобой не разговариваем.

– А этого ты мог мне и не говорить.

– Откуда мне было знать, что ты не станешь со мной разговаривать. Не мог я этого знать. Вот потому, чтобы ты не стал со мной разговаривать, я и сказал, чтобы ты со мной ни о чем не разговаривал…

Димби заткнул пальцами уши. Смотреть на обоих ему казалось интереснее, чем слушать. Он видел, как Мокси и Чими открывают рот и, наверное, что-то запальчиво говорят друг другу, но ничего не слышал. Закрыв уши, Димби прилег у самой воды и снова стал глядеть на небо по той простой причине, что человек, каким бы делом он ни занимался, под конец всегда направляет свой взор к небу, как будто завершив свои дела на земле, но теперь задумал что-то другое.

Домби, который в это время приближался к омуту, еще издалека слышал разговор Мокси и Чими, но когда подошел к ним с удивлением увидел, что Димби заткнул себе пальцами уши. «Может быть, это какая-то новая игра», – подумал Домби и тоже заткнул пальцами уши. В самом деле, интересно. Смотришь, как ссорятся двое, но ничего не слышишь и только видишь, как раскрываются и закрываются их рты. Домби прилег рядом с Димби.

– Опять уставился на небо? – спросил он Димби. Димби не ответил ему – он ведь не слышал его. Да и не

видел тоже. Только когда Домби поднялся, отошел к большому кусту, огляделся вокруг и вернулся – Домби заметил его.

– Ты что землянику нашел? – спросил его Димби.

– Увы! – сказал Домби.

Когда бы и куда бы он ни шел, Домби обычно вертел то туда, то сюда головой – искал землянику. Даже когда он порой лежал, отдыхая в лесу, вдруг вскакивал и принимался вглядываться в траву вокруг, надеясь увидеть какие-нибудь дикие ягоды. Он, правда, никогда ничего не находил – ну и что с того?

– Ты искал ее в этом месте по крайней мере уже раз сто, – попрекнул его Димби.

– Откуда ты знаешь… А почему ты всегда смотришь на небо?

– Не знаю… Если остается свободное время, смотрю на небо.

– Это ты нашел Чими?

– Да.

– Где?

– Далеко.

– А когда они с Мокси поссорились?

– Они не ссорятся, а просто говорят, что им неприятно разговаривать, потому что они ненавидят друг друга.

– Ах, вот оно что! – сказал Домби и снова улегся рядом с приятелем. – Ты видел Лисенка?

– Его-то я как раз видел – мы столкнулись с ним , когда искали лягушонка.

– Зачем ему понадобился лягушонок?

– Откуда мне знать. Полагаю, что скоро поймем.

– Если хочешь, давай позовем его.

– Ну что ж, давай!

Димби и Домби крикнули изо всех сил:

– Лисееенок!

Только тогда Мокси и Чими умолкли.

– Лисееенок! – крикнули еще раз Димби и Домби.

– Я тут, – ответил тихо Лисенок. – Стою в сторонке и слушаю, как эти двое уверяют друг друга, что им неприятно разговаривать. Димби, это ты его нашел?

– Да.

– А сейчас ищешь что-то другое?

– Да.

– На небе?

– А га.

– А я вот боюсь смотреть вверх.

– Почему?

– Мне вдруг становится тоскливо-тоскливо. Я спрашиваю себя: ну как там, наверху – пусто или не пусто. Если пусто, то почему пусто и кому понадобилась такая огромная пустота. Если же не пусто – тогда это интересно. Может быть, интереснее всего самого интересного на земле. Ну, а что если это самое интересное недостижимо, – думаю я, и мне становится грустно. Вот я и предпочитаю думать, что там пусто. Но чем больше я так об этом думаю, тем больше убеждаюсь, что нет, там не пусто. Ну, кому могла понадобиться такая огромная пустота? Зачем? И ежели там пустота, то зачем она

так освещена? Кому там может понадобиться свет? Пустота вполне может оставаться темной. – Лисенок умолк. Немного погодя, он спросил тихонько: Чими, как ты себя чувствуешь?

– Ты большой хитрец, если говорить на чистоту! – крикнул лягушонок. – Что ты меня дурачишь? Хочешь заморочить мне голову, чтобы потом обвести вокруг пальца, да? Чего ради ты отнимаешь у меня время? Почему меня ищешь? Зачем зовешь меня, а потом рассказываешь всякую чепуху про небо, про то да се?

– В самом деле, Лисенок, зачем мы его столько искали? С раннего утра погнал ты нас разыскивать его. На что он нам сдался? – недоумевал Мокси.

– Мы отведем его на конкурс .

– Какой конкурс?

– Что!?

– Конкурс на что?

– На самое длинное имя, – спокойно пояснил Лисенок. – Разве вы не слышали? Объявлен конкурс на самое длинное имя.

Все уставились на Лягушонка. Он казался им слишком маленьким и жалким, чтобы участвовать в любом конкурсе. Они представили как Чими выступает на этом конкурсе и сразу же увидели, как он с треском проваливается. Четверо приятелей все разглядывали и разглядывали его, а лягушонок злился, свирепел, был просто вне себя от ярости, и, наконец, не выдержав, крикнул:

– Все вы олухи! – и кинулся бежать.

– А ты самый большой олух! – крикнул Чими, когда Лисенок поймал его. – Отпусти меня!

– Дурачок! – встряхнув его, сказал Лисенок. – Как лягушонок ты, возможно, и неказист, но имя у тебя достаточно велико, чтобы получить Большой приз.

– А что это за приз?

– Корзина земляники.

Чими вздрогнул и облизнулся.

– Земляники?!

– Ага.

– Лесной?

– Лесной.

– Целая.

– Что – целая?

– Корзина. Да, нам дадут целую корзину лесной земляники.

– Почему вам? Мне!

– Ну хорошо. Тебе.

– И что надо для этого сделать?

– Ты должен явиться на конкурс.

– А не стоит ли мне прежде потренироваться? Как же так являться без тренировки?

– Как же ты хочешь тренироваться, дурачок? Каждое животное, которое считает, что его имя самое длинное, является на конкурс и заявляет, что желает принять в нем участие. Жюри подсчитывает количество слогов, составляющих имя каждого участника и выносит решение.

– Так ты говоришь – целая корзинка?

– Целая.

– За мое имя?

– Да.

– Нет, не пойдет! Всего только корзинка за такое длинное имя – это слишком мало. А нельзя ли две?

– Невозможно, Чими.

– Тогда – до свидания.

– До свидания, – сказал Лисенок и вернулся к друзьям. Димби, Домби и Мокси с горячим интересом отнеслись к призу, он казался им очень соблазнительным, но были обескуражены обещанием Лисенка отдать всю корзину одному только Чими.

– Зачем же тогда нам вести его на конкурс? – горячился Мокси. – Он будет лакомиться земляникой, а мы только зря ноги себе собьем, отводя его туда.

– Так, оно и есть, – поддержал его Димби. – Пускай идет сам и ломает себе голову…

Домби, который едва только услышав о землянике, весь встрепенулся, решительно заявил, что лягушонок – противное, злющее животное, которое ни за что на свете не стоит вести на конкурс, даже если его действительно наградят целой корзинкой земляники. В душе же он признался себе, что просто завидует Чими – не из-за имени, нет. Он стал уговаривать друзей не ходить ни на какой конкурс.

– Разумеется, кроме того случая, – начал было Мокси.

– Какого случая? – перебил его Лисенок.

– А такого – если бы выставить на конкурсе меня с его длинным именем.

От неожиданности все онемели.

– Нет, – сказал, наконец, Лисенок. – Это будет нечестно. Мы должны вести игру по правилам… Пойдемте-ка лучше купаться. Земляника от нас ускользнула.

– Этот злюка все равно ничего не дал бы нам. – сказал Мокси. – Так что от нас ничего и не ускользнуло…

– Верно, мы ничего не потеряли, – заметил Домби. – Пошли купаться!

– Мы только лишились забавного приключения, – сказал Димби. – Но раз мы уже и его лишились, то хотя искупаемся.

Один за другим они попрыгали в омут. «Форелей становится все больше, – подумал Лисенок. – Весь омут наш заполнили, даже места для купанья не оставили. Есть же в конце концов и другие омуты на реке, почему они там не обживаются. И вообще, кого ни спросишь, каждый говорит тебе, что купается он в Резедовом омуте с тех пор, как помнит себя, и форели плодятся непрерывно и скоро заполнят омут так, что в нем и воды не останется». Но размышляя, Лисенок все же украдкой поглядывал на берег – знал, что там не может не появиться злой лягушонок Чими. Так оно и было.

– Эй, вы! – послышался с берега нетерпеливый окрик Чими.

– Что тебе?! – спросил неохотно Лисенок и нырнул. Чими ждал и нервно постукивал ногой о камень. Наконец,

Лисенок вынырнул. Чими только было открыл рот, чтобы сказать ему то, что хотел сказать, как хитрец нырнул снова и исчез с его глаз. Мокси, Димби и Домби подплыли к камню, на котором стоял лягушонок.

– Я хочу поговорить с тем, – настаивал Чими.

– А что случилось? – высунувшись из воды, спросил Лисенок.

– Отведите меня!

– Куда?

– На конкурс.

– На какой конкурс?

– Где мне дадут корзинку.

– Нельзя.

– Почему? Я согласен.

– Но мы не согласны.

– Почему вы не согласны?

– Ну хорошо, мы тебя отведем и завоюем первое место на конкурсе, но при одном условии.

– Какое же это проклятое условие?

– Ты нам дашь по одной земляничке.

– Нет! Имя мое и ягоды мои! – завопил лягушонок.

– Тогда мы никуда тебя не отведем, – сказал Лисенок.

– Ладно, тебе-то я дам одну.

– И остальным тоже.

– Ладно, дам еще Домби, который друг Димби, и Димби.

– Мокси тоже дашь.

– Шиш я ему дам! Ничего я ему не дам.

– Очень они мне нужны – твои ягоды! – крикнул Мокси.

– Ладно, дам ему пол-ягоды.

С полчаса еще шел этот разговор. Чими уступил и пообещал дать Мокси целую ягоду. Четверо друзей вышли из воды и отправились в путь. Идти надо было долго. Конкурс должен был состояться в Другом лесу – в четырех часах ходьбы от омута.

Шли молча. Только Чими прыгал то туда, то сюда и бубнил:

– Разоряете меня!.. Грабите!.. Ну, и лентяи!.. Не могут заработать сами честным трудом, а ждут, когда кто-то им даст… По целой ягоде!.. И не стыдно вам?! Небось, долго ломали себе голову как бы половчее увести у меня приз…

А Лисенок думал: «Приятно, когда сделаешь доброе дело. Этот злющий лягушонок уже столько времени носит свое длинное трудное имя и вдруг перед ним открывается возможность получить за него целую корзинку земляники. Вот приведем мы его туда, поставим перед жюри, и представляю, какое вызовем у всех восхищение! Ну и ну! – будут говорить все.– Браво! Вот это называется имя! Браво! Браво! И как ни будут стараться, – не смогут произнести его правильно, пока не выучат наизусть. Да, ты заслужил такое приключение. Кроме другого, самого важного».

Но что было самым важным, Лисенок даже в мыслях не упоминал.

А вот что думал Димби: «Все же это приключение. Вместо того, чтобы сидеть в Нашем лесу, мы пройдемся в Другой лес. А может, мы еще и посмеемся».

«Наконец-то, я узнаю вкус лесной земляники!» – думал Домби.

А Мокси думал: «И это называется приключение! Никакого риска, ни страха. А под конец тебя еще угостят земляникой. Неужели нет ничего интереснее на свете, чем топать четыре часа ради одной-единственной ягодки?! Представляю себе, как мне поднесут эту ягодку и как я буду ее есть. Буду стараться есть ее целый час. Пятнадцать минут буду ее нюхать, а остальное время буду держать во рту, пока она не растает. И что самое главное – никакого риска ни для жизни, ни для нервов. Приключение ради одного удовольствия, без малейшей примеси страха.»

– Уведут они мой приз, как пить дать! – ворчал Чими. – Невмоготу им видеть, что кто-то получил приз. Сразу же готовы накинуться и съесть все.

Лягушонок пересчитал своих сопровождающих.

– Ну и набралось же их! Большущая компания у меня за велась! Четверо!.. Не могу понять, как это вы терпите друг друга!.. Я, например, всегда один. Да какая вы компания – просто стадо… Отнимете у меня целых четыре ягоды.

Они миновали уже все знакомые полянки. Наш лес становился все реже, а затем стал настолько редким, что и вовсе исчез. Они вышли на каменистую местность, через которую пробиралась, изгибаясь, Наша река, протекавшая через Резедовый омут.

Как только леса не стало, Чими вдруг почувствовал, что его облапошили. Он остановился и заявил, что не позволит больше себя дурачить и не даст ни одной ягодки даже самому

африканскому королю. Никто из друзей не знал африканского короля, но все поняли, что ягоды ускользают из их рук. Лисенок объявил пятиминутный привал. Мокси заявил, что пошел на конкурс исключительно ради положенной ему ягоды, и если у него отнимают это микроскопическое вознаграждение, ему не остается ничего другого, как вернуться. Димби заявил, что Чими просто ненормальный, и призвал всех немедленно вернуться назад, потому что раз уж начались такие разговоры, то наверняка последуют еще всякие неприятности. И тут – неожиданно для всех – Домби обратился к лягушонку с просьбой:

– Чими, – я прошу впервые в жизни – сказал он. – Пожалуйста, дай мне одну земляничку из твоего приза, потому что, куда бы мне ни приходилось идти, я всегда и повсюду высматриваю хоть какую-нибудь дикую ягодку, но никогда не находил ни одной. А ведь другие, я слышал, находят, правда, в других местах.

– Нет! – крикнул Чими и сделал шаг назад.

Но, сделав этот шаг назад, он провалился в какую-то нору. Нора была достаточно велика для того, чтобы пропустить его внутрь, и достаточно мала, чтобы задержать его внутри.

– Просто невероятно! – изумился Димби.

– Опять! – воскликнул Мокси.

– Этот злюка проваливается в каждую щель и в каждый бак, которые встречаются ему по пути! – смеясь, сказал Лисе нок.

– Он, видно, наделен таким даром – проваливаться! —заметил Домби.

– Он доставляет мне большое удовольствие! – ухмыльнулся Мокси. – Стоило забираться сюда, в такую даль, чтобы снова слушать, как он квакает, зовя на помощь.

А Чими просто надрывался. Он винил их во всем – и в своем падении в нору, и в сговоре отнять у него ягоды, и в намерении присвоить его имя, чтобы принять участие в конкурсе.

Несмотря на протесты Мокси, Димби все же наклонился и вытащил злюку из норы. Чими отряхнулся и, кто знает в какой раз, пересчитал своих сопровождающих.

– Вас слишком много! – крикнул он. – Если б вас было один или двое, а то ведь целая стая!.. Я и помятой ягоды вам не дам! Ясно?

Все поднялись и пошли. Чими семенил за ними продолжая кричать:

– Если вы идете ради моих ягод, то лучше вернемся. Я не могу раздавать их налево и направо!..

– Хорошо, – сказал Лисенок.

– Что хорошо? – не понял Чими.

– Нет, так нет.

– Чего нет?

– Ты же сказал, что не дашь нам… Тогда мы будем тебя сопровождать просто так. Но позволь нам хоть смотреть, как ты будешь уминать свою землянику

– Позволю, – великодушно согласился Чими. – Это вполне разумное предложение. Вот и будет вам вознаграждение – смотрите, как я буду есть землянику.

Удивленные столь странным уговором, остальные продолжали идти просто потому, что уже шли. Да и если говорить начистоту, потому, что хотели посмотреть, что же это такое – конкурс?

Они миновали скалистую местность и вошли в Другой лес. Им то и дело попадались шедшие навстречу животные с унылыми физиономиями, – они потерпели неудачу на конкурсе.

– Там жульничают, имейте это в виду, – сообщил им какой-то еж. – Если нет своего человека в жюри – баста! Меня турнули еще в первом туре.

– Почему? – поинтересовался Лисенок. – Как вас зовут?

– Тропинка.

– Что?

– Вот так меня зовут.

– Значит, бывают и такие имена?!

– А почему бы им не быть?

– Хорошо, но на что вы рассчитывали? Это имя мне кажется совсем коротким.

– Но ведь тропинка – это нечто длинное, – возразил еж.

– Я же сказал вам, – там жульничают. Надо иметь в жюри своего человека, иначе – ничего не получится.

Еж удалился, а Мокси сразу же после этого погрузился в размышления. Первым делом он мысленно отругал тех, кто дал ему имя. Подумать только – это же целая трагедия – его назвали самым коротким именем на свете! Мокси! Только начнешь его произносить, как оно тут же кончается. Мокси! Едва успел открыть рот и сразу же закрываешь его. А ведь какие есть имена! Начнешь их произносить и долго, долго не можешь закончить. И о чем-то говорят эти имена. Словно сказку какую рассказывают… Чимижимичамижами! Прелесть! Ну, скажите, – где справедливость! Чимижимичамижами! И гоп-ля. Целая корзина земляники!.. Ох, нет справедливости на белом свете! У такой мелюзги – такое длинное имя, а у такого крупного животного – такое коротенькое! Мокси! Тьфу!

– Вот и ускользнула от меня корзинка земляники…

– Мокси, ты чего загрустил? – спросил Лисенок.

– Потому что от меня ускользнула корзина земляники.

– Ничего не поделаешь, Мокси. Значит, тебе не повезло.

– А могло повезти. Если бы мои родители были предусмотрительнее, то и я мог бы слопать целую корзину ягод. И вам дал бы не по одной ягодке, как этот негодник, а по две!

– Ну, тогда действительно стоит пожалеть, что у тебя не длинное имя.

– Так что и вам тоже не повезло! Теперь, когда будете глазеть, как этот злюка лопает землянику, может, возьметесь за ум, – заключил ослик.

Повстречались они вскоре с горлинкой, она шла и плакала.

– Почему вы плачете? – спросил ее Мокси.

– Поминаю лихом своих родителей. Если бы они дали мне имя подлиннее…

– Вам хочется поесть земляники, да?

– Ага… А они дали мне такое короткое имя.

– Как же вас зовут?

– Птоломения.

– Я вам завидую. А меня зовут Мокси, – со вздохом сказал ослик.

– Боже мой, как же вы живете с таким коротким именем?! Ведь просто невозможно жить, когда у тебя такое короткое имя. Только начнешь его произносить, как оно уже кончи лось. Даже не замечаешь, когда. С таким именем легко потеряться в большой толпе. Если вблизи нет много животных – это еще туда-сюда, но при большом скоплении? Что ты станешь делать с таким коротеньким именем в сутолоке?