ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ. ДОЛЧЕ ФАР НИЕНТЕ.

— Итак, — сказал Мони. — мы теперь одни… Что станем делать?

— Плавать.

— А ты умеешь?

— Да.

— А ты можешь с закрытыми глазами видеть солнце?

— Могу. А ты можешь поймать ртом собственный хвост?

— А ты не можешь говорить по-человечьи. Вот мы. дельфины, понимаем людей, по мозговым извилинам мы стоим к человеку ближе всех… Наши собратья из Калифорнии говорят по-английски.

— А ты видел живого голландца?

— А ты не видел затонувшего корабля!

— Зато ты не спал в орлином гнезде.

— Я вообще никогда не сплю.

— Как не спишь?

— Да вот так. Рыбы не спят.

— Что? — поразился Лисенок. — Не может быть!.. Как же ты отдыхаешь?

— Дельфины никогда не отдыхают. Мы всю жизнь плаваем и подскакиваем.

— Не верю.

— Люди и другие животные просыпают треть своей жизни, а мы живем непрерывно, понял?.. В этом отношении мы выше людей.

Этот странный факт взволновал Лисенка. Он представил себе, как родители Мони и все его друзья всю жизнь, пока не умрут, плавают по морю… Они не закрывают глаз, не ложатся отдохнуть… Но ведь они тогда и снов не видят!

— Но ведь вы в таком случае не видите снов! —удивился Лисенок. — Знаешь, какие прекрасные сны бывают?

Но дельфинчик этого не знал. Лисенку стало жаль его. Мони никогда не летает во сне. никогда не карабкается по веревке на Луну, никогда не превращается во сне в жирафа с длинной шеей и не лакомится плодами самой высокой груши в Тихом лесу. А он. Лисенок, переносится во сне в самые отдаленные уголки земли, путешествует по Млечному пути, порой сворачивает к особенно красивой звезде, делает все, что ему заблагорассудится, и никто не делает ему замечаний.

— Мони, я научу тебя спать и видеть сны. Вот увидишь, это нетрудно. Даже младенцы видят сны.

— С удовольствием возьму несколько уроков сна, — согласился Мони. — А теперь давай поплаваем. Если устанешь, я посажу тебя себе на спину.

Залив Юноши с бледным лицом оказался красивее залива Знаменитого Ленивого Краба.

Нырнув несколько раз, Лисенок рассмотрел на дне огромные подводные скалы, песчаные лабиринты, зеленые и буроватые водоросли. Воду пронизывало солнце. На склонах скалистых холмов белели молчаливые раковины. И кто их так наказал — приковал к одному месту и обрек на молчание? Мони познакомил своего нового приятеля с одной раковиной-жемчужницей, которая в отличии от обыкновенных раковин могла разговаривать. Жемчужница поспешила подчеркнуть, что она родом из Японского моря, что здесь живет поневоле, потому что несколько ее прадедов были случайно перенесены сюда на кораблях.

— Япония! — поспешил блеснуть своими познаниями Лисенок. — Страна, где все маленькое — транзисторное. Там радиоприемники вмонтированы в перстни. Поскольку страна маленькая, а население постоянно растет, японцы решили смастерить маленьких, транзисторных человечков, которые будут занимать мало места, свободно разместятся в стране и будут совсем мало есть.

— Забавные рассуждения, — засмеялась жемчужница. — С вами интересно разговаривать. Мне было приятно с вами познакомиться. Как видите, я повсюду ношу с собой свой домик и в случае опасности могу спрятаться… Если, например, появится Синяя акула, я сейчас же скроюсь. А вы что станете делать?

— Хватит! — вмешался Мони. — Лисенок, видишь вон ту скалу в море?

— Вижу!

— Давай поплывем к ней!

Они попрощались с жемчужницей. Лисенок не преминул сказать ей на прощание, что она немного похожа на Великого сыщика, который тоже носит на спине свой домик.

Друзья поплыли к скале. Почувствовав усталость, Лисенок забрался на спину маленькому дельфину. Отдохнув немного, он снова поплыл сам. Так он делал несколько раз. Мони ревностно наблюдал за своим другом и порой не мог сдержать смеха.

— Почему ты смеешься? — спросил Лисенок.

— Не понимаю, как можно не уметь плавать, — ответил дельфин.

— А ты можешь ходить по земле?

— Нет.

— А я могу и по земле ходить, и плавать… Я вот сейчас в море, а ты никогда не сможешь придти ко мне в Тихий лес в гости.

Лисенок забрался на скалу и стал греться на солнышке. Мони остался в воде.

Только его голова оставалась над водой, ведь иначе они не могли разговаривать.

— Долче фар ниенте! — произнес Лисенок.

— А?

— Ничего.

— Может, ты хочешь, чтобы я спел тебе что-нибудь? предложил Мони.

— Давно пора спеть, — согласился Лисенок. Мони открыл рот и запел странную ПЕСНЮ О СТАРОМ КАПИТАНЕ

— Капитан, твою фуражку поглотит сейчас вода!

— Ну и что! Большое дело! Это, юнга, не беда.

— Капитан, пробито днище — риф оставил два следа…

— Ну и что? Большое дело! Это, юнга, не беда.

— Капитан, на мель мы сели! И штурвал, похоже, сдал!..

— Ну и что? Большое дело! Это, юнга, не беда.

— Капитан, смотри-ка трубку уронил ты в воду!

— Да? Огорчил меня ты, юнга, Это страшная беда!..

Мони невероятно фальшивил, но Лисенку не хотелось, чтобы песня кончалась, потому что тогда ему придется высказать свое мнение об исполнении. А легко ли это? В его положении перед ним открывались три возможности:

1. Заверить Мони, что он поет хорошо. Так поступают новые друзья, этого требует и учтивость.

2. Сказать правду, чего не пристало делать новым друзьям и что претит правилам элементарной вежливости.

3. Выдавить из себя какое-нибудь неопределенное восклицание, вроде «хм», которое не означает ничего, но звучит как полуодобрение.

— Тебе понравилось, как я пою? — спросил маленький дельфин.

— Ужасно!

— Что?

— Я никогда не слышал более фальшивого исполнения.

— Правильно… Лисенок, хочешь я скажу тебе одну важную вещь?

— Конечно.

— Ты настоящий друг.

Лисенок перевернулся на спину. Шерстка уже почти высохла. Только кое-где еще задержались капли воды, они приятно холодили кожу. Лисенок помахал хвостом и изрек:

— Долче фар ниенте!..

— А это что означает? — снова спросил Мони.

— Это поговорка, что-то вроде «Эх, до чего же здорово!»

— Неверно, — улыбнулся Мони. — Это латинское изречение, которое гласит: «Хорошо ничего не делать».

— Верно, — смутился Лисенок. — Я привел свободный перевод.

— А ты хитрец, — с улыбкой заметил маленький дельфин.

— Ты первый мне это говоришь…

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ. ГЛАГОАБАЗУБАДУЗА.

Меня часто спрашивали, действительно ли существует такое имя, которое невозможно ни запомнить, ни выговорить. Я всегда отвечал, что такое имя есть. Поэтому, тот, кто хочет звать по имени большую медузу, должен потренироваться известное время, чтобы правильно выговаривать его. Некоторые пытались сокращать это имя, придумывали ласкательные обращения, но в таких случаях медуза или не отвечала, или сердилась. Глагоабазубадуза очень похожа на свое имя — она такая же расплывчатая в длину и в ширину, невозможно определить где начало, а где конец.

Даже цвета ее определить невозможно. Многие пытались, да все безуспешно.

Глагоабазубадуза сочетает в себе все цвета радуги, все их производные и комбинации, начиная от белого цвета и кончая черным, но между ними расположены самые волшебные оттенки желтого, розового, голубого и красного, украшенные точками и черточками. Эта подводная ярмарка плавает по морю, грациозно покачивая своим зонтиком. Куда она плывет, зачем плывет

— никто не знает. Ее можно встретить повсюду, полюбоваться ее расцветкой. Глагоабазубадуза не движется в одиночестве.

Ее сопровождают сотни более мелких специально подобранных медуз — это целое пестрое созвездие, плывущее под водой молчаливо и медленно, словно время не имеет никакого значения.

Лисенку ее представили как царицу медуз.

— Царица Глагоабазубадуза, — обратился к ней Мони, — вы не могли бы сообщить нам, сколько у вас подданных?

— Три миллиарда сто, — ответила царица. — Почти столько же, сколько людей на земле.

— Три миллиарда только в этом море?

— Да… Три миллиарда сто…

— Да, конечно, извините.

— Многие допускают ошибку. Хотят умалить мое значение…

— Медузы ни о чем не думают, — стал объяснять Мони, — ни о пище, ни о воздухе. И врагов у них нет. Никто не испытывает к ним ни ненависти, ни любви. Им не надо разрешать никаких вопросов, они просто живут… Холодная вода или теплая, идет дождь или не идет — им все равно. Они не знают или не хотят знать ни радостей, ни бед. Только Глагоабазубадуза может обидеться, если неправильно произнесут ее имя… Медуз несет по течению, волны тащат их, куда им заблагорассудится. Медузу хоть разрежь, она не почувствует боли. Не знают медузы и никаких удовольствий.

— Это страшно! — воскликнул Лисенок. — Это страшнее самого страшного существования.

— Вы что-то сказали? — произнесла Глагоабазубадуза.

— Я сказал, что вы очаровательны и что у вас неповторимое имя.

— Кто этот симпатичный господин? — обратилась царица медуз к дельфинчику.

— Это мой друг Лисенок.

— С ним приятно разговаривать. Изысканные кавалеры мне всегда приятны. Передайте ему, что я буду рада встретиться с ним снова. Тогда мы более обстоятельно поговорим о таких же умных вещах.

— С удовольствием передам, — Мони поклонился. — Куда вы направляетесь?

— Туда, куда нас несет это приятное течение. Желаю вам всего доброго… Привет вашим родителям, Мони.

Лисенок тоже поклонился и стал смотреть, как царица удаляется от скалы.

Окруженная своими подданными, она напоминала разлитый по воде разноцветный сироп. Среди медуз царило молчание.

— А что, другие медузы не разговаривают? — заинтересовался Лисенок.

— Нет. Разговаривает только царица. А ее подданные слушают ее и молча следуют за ней.

— Ужасно!.. Это самое страшное зрелище из всех виденных мною!

— На меня произвела впечатление твоя учтивость.

— Сам не знаю, почему был учтив с ней. Что-то подсказывало мне, что с ней надо держаться учтиво. Может быть, это от сожаления.

— Медуз нельзя назвать несчастными, — заметил дельфин.

— Но и счастливыми их не назовешь.

— Да, конечно.

— Они вообще не испытывают никаких чувств?

— Не чувствуют ни голода, ни холода, ни боли, — снова подтвердил Мони.

— Просто находятся в воде, и часто их невозможно отличить от нее.

— Странно, — продолжал сокрушаться Лисенок. — Значит, эти безличные существа не могут радоваться и улыбаться, не могут скорбеть и плакать, не испытывают потребность что-то делать, так?

— Точно так.

— Зачем же они тогда живут?

— Я тоже думал над этим… Мне кажется, что раз на свете должно быть все, то есть и они.

— Но зачем они?..

— Может, они нужны для примера?.. Чтобы на них показывали.

— Убедительный ответ. — согласился Лисенок. — Бедняжки!

И он бросился в воду. Теперь он чувствовал себя в воде увереннее, более плавно работал лапками, спокойно опускал голову под воду. пользовался хвостом, как рулем. А Мони все время выпрыгивал из воды. разбрасывая радужные брызги.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ. ОПЯТЬ ИСПЫТАНИЕ.

Со стороны моря берег казался коричневатой полоской, становился чем-то призрачным, и это порождало чувство полной оторванности от привычного мира. В море очень тихо, если нет ветра и чаек. В такие спокойные часы можно…

— Ха-ха! — закричала Синяя акула, которая на самом деле была серо-синей.

Ее нечищенные после завтрака зубы имели желтоватый оттенок.

— Быстро залезай мне на спину! — крикнул Мони другу.

Лисенок считал, что все это уже бесполезно, но надо же было что-то предпринять, и он послушался Мони.

— Ха-ха! — засмеялась Синяя акула и щелкнула зуба ми.

Мони плеснул хвостом по воде и стремительно помчался вперед.

— Ха-ха-ха! — продолжала смеяться акула, или, вернее, ей казалось, что она смеется.

Никому еще не удалось описать смех акулы. Те, кто имели счастье его слышать, не имели возможности его описать, потому что в брюхе этого чудовища тесно и темно, и к тому же там нет карандаша и бумаги.

— Держись! — пищал снизу Мони.

Дельфинчик стремительно рассекал воду, за его хвостом лопались фиолетовые пузыри. Лисенок весь трясся. он понял, что ему осталось жить считанные секунды.

Он даже не оглядывался, только слышал у себя за спиной щелканье мощных зубов.

— Ничего у нас не выйдет, — шепнул он на ухо Мони. — Спасайся хотя бы ты!

— Держись! — не сдавался дельфин.

— Мне не за что держаться.

— Сожми меня лапками!

— Они у меня дрожат.

— Вцепись зубами мне в спину!

— У меня дрожат челюсти.

— Вцепись зубами, тебе говорят!

— Тебе станет больно!

— Глупости!.. Знаешь, какую боль причиняют зубы акулы?

При этих словах Лисенок задрожал еще сильнее, но потом взял себя в руки.

Неожиданно ему показалось, что кто-то щекочет его за хвост. Кто бы это мог быть?.. «Если кто-то щекочет меня за хвост, то этот кто-то — Синяя акула, потому что нас преследует только она… Но зачем ей щекотать меня за хвост? Незачем.

Значит, она не щекочет хвост соломинкой, а пробует зубами его вкус»… Лисенок поспешно поджал хвост и снова услышал грозное щелканье зубов. Маленький путешественник не выдержал, задрожал еще больше, его вдруг охватило безразличие ко всему, и он свалился в воду. Щелкнули желтоватые зубы. Лисенок почувствовал, как что-то сдавило ему спину.

Вокруг простиралось спокойное море, на небе сияло солнце кругом царила тишина.

Что природе до того, что тебя схватила акула?

«Акула поймала меня, ~ думал Лисенок. — Остается только выяснить, чем я ей послужу — обедом или ужином… Откуда я знаю, сколько раз в день едят акулы…

Наверно, где-нибудь написано об этом, но где?.. Мне не попадалась подобная литература».

Хищница несла свою жертву осторожно, ее зубы едва касались шерстки.

«В худшем случае я доживу до обеда. А если повезет, то увижу и заход солнца», — думал Лисенок.

Неожиданно пасть раскрылась, и Лисенок почувствовал, что он свободен. Да, никто больше не держал его, и он мог плыть сам.

— Садись мне на спину! — приказала акула. — Я перенесу тебя на скалу, которая возвышается среди моря.

— Сейчас! — ответила жертва.

Спина акулы была куда шире маленькой спины Мони. По такой спине можно даже прогуливаться, это прямо спина-автобус. Чудовище спокойно плыло все дальше в море. Отсюда уже не был виден берег. Лисенок озирался в надежде обнаружить своего маленького друга. Но его нигде не было. Что произошло? Куда он делся?

Синяя акула молча рассекала воду. Неужели акулы такие молчальницы? Или только ЭТА акула такая? Может, заговорить с ней? Лисенок вспомнил, как они разговаривали с Каменаром, когда тот нес его по воздуху.

— Вы Синяя акула, не правда ли? — наивно осведомился Лисенок.

— Да. Что вам нужно?

— Мне ничего не нужно. Это ВАМ что-то нужно от меня.

— И я его получу, — отрезала Синяя акула. — Я вас съем и с большим удовольствием.

— Что-то не верится.

— Что? Вы еще сомневаетесь?

— Сомневаюсь.

— Впервые встречаю такую нахальную жертву. Почему же вы сомневаетесь?

— Потому что и другие собирались меня съесть, а я, как видите, жив. Один раз меня уже хватали и тоже несли на скалу… Честно говоря, мне уже это надоело — хватают тебя, таскают куда-то. Это уже банально… Послушайте, почему вы, злодеи, поступаете всегда одинаково?

— Не знаю, на что вы намекаете, знаю только, что я давно не ела теплого сухоземного мяса.

— А вам не надоело быть злодейкой?

— Какой родилась, такой и умру.

— Да, злодеи никогда не переведутся. Всегда найдется кто-нибудь, кто мешает жить, будь то орел в небе или акула в море… И кого только еще нет на свете!

Знаете, как хорошо я играл с моим новым другом Мони? И откуда вы взялись? Нам было так интересно и весело!

— А вы разговорчивы. И с высоким самочувствием.

— Дельфины говорят, что вас никто не приглашал в это море. У вас есть целые океаны. Что вам здесь нужно?

— Вы считаете, что я здесь по собственной воле?

— Конечно. Кто мог загнать вас насильно в это маленькое море? Кто сильнее вас?

— Человек.

— Нечего обманывать! Привыкли все сваливать на людей.

— Уверяю вас, — сказала Синяя акула.

— Уж не хотите ли вы уверить меня, что человек схватил вас и притащил сюда?

— Это я и хотела сказать.

— Сказки!

— Приключившаяся со мной история и впрямь похожа на сказку. Да, да, на настоящую сказку. Я по дороге расскажу вам ее.

ИСТОРИЯ СИНЕЙ АКУЛЫ, рассказанная ею самой Сейчас мне почти семьдесят лет. А когда мне было всего несколько месяцев, я была симпатичной акулочкой, крепенькой и необычайно резвой.

— Ты станешь превосходной акулой! — заявил однажды мой отец. — Через два-три года твоя кровожадность станет наводить страх на весь Тихий океан.

— А на Шумный? — спросила я.

— О таком океане я не слышал, — со смехом ответил мне отец. — Мы родились в Тихом океане, самом большом на свете, поэтому его называют еще Великим океаном.

Гордись, что это твоя родина.

И я гордилась тем, что родилась в Великом океане. Прошло три года. Я окрепла, стала ловкой, о моих дерзких нападениях заговорили все вокруг. Мои челюсти стали крепкими, как сталь, плавники приобрели гибкость. В четырехлетнем возрасте я стала абсолютной чемпионкой по плаванию. Моя кожа стала приобретать синий оттенок, и меня прозвали Синей акулой. Так меня звали не только обитатели океана, но и моряки. Однажды я услышала, как один моряк крикнул другому:

— Послушай, Джим, это не Синяя ли?

— Похоже, она самая.

— Уверен, что она.

— Вполне возможно.

— Спорю на бутылку виски! Согласен?

— Нет, потому что эта акула и впрямь похожа на Синюю.

— Этого не может быть, — вмешался третий моряк. — Я видел Синюю акулу вчера.

Сегодня мы не можем ее видеть по той простой причине, что наш корабль самый быстроходный на свете, и ни одна акула не может плыть с такой скоростью.

Первый и третий моряк поспорили на бутылку виски, познали капитана и попросили его рассудить их. ..Клянусь собственным носом, что это она самая!» — удивленно воскликнул капитан. Третий моряк выиграл бутылку виски, а из разговора моряков я поняла, что могу плавать быстрее самого быстроходного корабля. Я возгордилась и переселилась в Атлантический океан

— он меньше Тихого, но его пересекают важнейшие пароходные трассы. Итак. я пристала к одному роскошному пассажирскому судну и начала вместе с ним совершать рейсы из Америки в Европу и обратно.

Пресыщенные богачи, особенно женщины, бросали мне очень вкусные куски. Должна заметить, что акулы дерутся за такие суда. Право следовать за ними захватывают самые сильные акулы, они плавают следом за кораблем до тех пор, пока их не прогонит более сильный соперник… Я хватала добычу еще в воздухе, делала огромные скачки, стараясь проявлять при этом грациозность и ловкость. Пассажиры любовались мною. щелкали фотоаппаратами. Я чувствовала себя совершенно счастливой до того самого дня. когда снова встретилась со своим отцом.

Это случилось где-то около Бермудских островов. Отец хмуро посмотрел на меня.

— Что тебе здесь надо? Ты ведь не собирался покидать Тихий океан? — спросила я.

— Я разыскивал тебя.

— Вот как?

— Я узнал, что ты позорно таскаешься за кораблями и питаешься объедками… Это правда?

— Правда, отец. Но если бы ты знал, как вкусны эти объедки! Кроме того, меня фотографируют. Меня уже знает весь мир.

— Мы не для того воспитали и вырастили тебя, Синяя акула, — процедил сквозь зубы мой отец. — Мне не нужна дочь-попрошайка. Немедленно возвращайся в родной океан!..

Мне не хотелось возвращаться, и я ответила:

— А что будет, если я не подчинюсь?

— Лично я не причиню тебе зла, но легкая и праздная жизнь тебе жестоко отомстит.

Такая карьера тебя до добра не доведет… Ты уже не прославленная Синяя акула, твои мускулы обмякли, занимаешься ты тем, что позируешь пассажирам. Если тебе выпадет тяжелое испытание, ты пропадешь.

— Ты свободен, отец! Больше говорить нам не о чем. Я остаюсь здесь.

Отец молча поплыл прочь. Но уже через несколько дней я убедилась в правоте его слов.

Однажды утром возле моего судна появилась Игла — самонадеянная молодая акула. Я крикнула ей, чтобы убиралась, пока цела. Но она только засмеялась в ответ. В это время одна из дам бросила с палубы шницель — мое любимое лакомство. Имейте ввиду, что корабельные коки славятся своим кулинарным искусством. Мы обе устремились к добыче. Игла оказалась проворнее меня, и шницель достался ей. Это меня поразило. До этого момента меня считали самой стремительной акулой в мире.

Разумеется, я не могла оставить поступок Иглы без последствий, бросилась на нее.

Началась схватка не на жизнь, а на смерть. Чтобы остаться в живых, одной из нас нужно было оставить это судно, с которого бросают разные лакомства и устремляют на тебя фото — и киноаппараты. Защелкали зубы, готовые впиться в тело врага.

Через полчаса мне пришлось позорно отступить и оставить соблазнительный корабль — мне хотелось жить. а если бы я не обратилась в бегство, мне перегрызли бы горло.

Я долго колесила по Атлантическому океану, волоча за собой кровавый след.

Избегала встреч с подобными себе и даже с дельфинами. Питалась мелкими рыбешками, встречавшимися мне на пути, а чаще голодала и ждала, когда затянутся раны. Выздоровев, я решила снова жить по-старому: подальше от судов и объективов, подальше от легкой жизни. Теперь мне предстояло самой добывать себе пищу — в схватках. Шли месяцы, силы возвращались ко мне, мускулы окрепли, а через два года обо мне снова заговорили. Я сумела завоевать славу вторично. Я выигрывала схватку за схваткой, снова стала чемпионом по плаванию. Пора было возвращаться в родной океан, найти отца, рассказать ему о своих злоключениях и попросить прощения.

Только одно останавливало меня — мне хотелось еще раз встретить Иглу. Из-за этого глупого желания я и живу сейчас не в Тихом океане, а в Черном море, которое тесно для меня — только наберешь скорость, и сразу оказываешься у противоположного берега.

Я решила подстеречь Иглу и стала сновать по трассе судна, за которым плавала Игла. И вот судно наконец появилось. Я услышала голос третьего капитана:

— Смотрите! За бортом Синяя акула!

Какую гордость я испытывала в ту минуту! Моряки принялись махать мне руками. Я была польщена.

— Посмотрим теперь, что произойдет! — крикнул механик.

— Где же Игла? — заинтересовались матросы. Поднялся шум, на правом борту столпилось много народа, зажужжали кинокамеры, разгорелись споры. Все это тронуло меня. Но где же Игла?.. И в этот момент я увидела ее рядом с собой. С палубы снова бросили шницель. Я стремительно бросилась к нему, подскочила по всем правилам и схватила кусок прямо в воздухе. Шницель оказался превосходным, но все же вкус его слегка изменился. Видимо, на корабле сменили кока.

Игла попыталась поднырнуть под меня, чтобы поразить меня в самое уязвимое место — в брюхо, но я перевернулась на спину. Игла щелкнула зубами, ее челюсти скользнули по моему спинному плавнику. Наступил мой черед. Прежде всего я ошеломила своего врага стремительными разворотами, потом улучила момент, впилась Игле в брюхо и подняла ее тело над водой. До моего слуха донеслись ободряющие крики и аплодисменты. Я подбросила Иглу вверх и вцепилась зубами ей в жабры.

Целый день я лакомилась мясом своей недавней противницы, выбирая самые лакомые куски. Потом бросила ее останки. Я не ожидала, что победа окажется такой легкой.

Праздная жизнь подточила силы Иглы.

Жестоко отомстив за нанесенное мне два года назад оскорбление, я поплыла к родному океану. Плыла спокойно, чувствуя себя хозяйкой морей. Порой я слышала голоса: «Берегитесь, это Синяя акула! «… Слава обо мне разнеслась повсюду.

На третий день после моего триумфа ко мне приблизилось неказистое суденышко — деревянное, утлое. Один из моряков словно нечаянно бросил в море кусок мяса. Я моментально проглотила его.

Не помню, что произошло со мной дальше. Когда я снова почувствовала, что живу, я поняла, что нахожусь в Черном море, что здесь я единственная кровожадная акула, что у меня нет противников, а пища сама лезет мне в рот…

— Ха-ха! — захохотала вдруг Синяя акула, которая, в сущности, была серо-синей. — Вот и мой смешной островок! Мы достигли цели!

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ. ДИСКУССИЯ.

Островок и вправду оказался смешным, это была источенная волнами скала, едва выступавшая из воды. При малейшем волнении она, наверно, оказывалась под волнами, и о ее существовании свидетельствовала только пена.

— Когда вы собираетесь меня съесть? — спросил Лисенок, когда акула высадила его на камень.

— Почему тебя это интересует?

— Здесь мне неудобно. Лучше не откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня. К тому же скала колет мне пятки.

— Я не могу тебя съесть раньше 23 июля, — ответила Синяя акула.

— Почему?

— Потому что это день моего рождения. Мне исполнится семьдесят лет, и ты составишь мой праздничный ужин.

— Из-за ваших капризов мне придется ждать целых три дня?

— Придется.

— Не бывать этому! Или вы съедите меня немедленно, или…

— Что или?

— Или не съедите меня вообще.

— А как ты себе это представляешь?

— Увидите. И другие оставляли меня на потом, и я оставался жив.

— Что-то не понимаю…

— Что-то подсказывает мне, что если вы не съедите меня сейчас же, то я не смогу обеспечить вам праздничное меню.

— Сбежать вы не сможете, — заявила Синяя акула. — Я буду постоянно наблюдать за скалой. До вечера 23 июля я буду питаться мелкими рыбешками. После этой даты скала перестанет колоть вам пятки.

— Вы обращаетесь ко мне то на ВЫ, то на ТЫ, что за воспитание?.. Я еще маленький, поэтому лучше обращайтесь ко мне на ТЫ.

— Ладно.

— И все же мне кажется, что вы меня не съедите.

— Послушай! — рассердилась Синяя акула. — Никто тебе не поможет. Дельфины бессильны передо мной. Понял?

— Хорошо, хорошо, понял.

— Предупреждаю, чтобы ты знал. Живи спокойно до 23 июля. Тогда я стукну тебя хвостом, сброшу в воду и проглочу.

— Хорошо, хорошо, понял.

— Брось свое «понял»!

— Хорошо, а что мне тогда делать?

— Молчать!

— И ждать вашего каприза?

— Да!

— Как бы ни так! Или ешьте меня или убирайтесь отсюда!

— Послушай, малявка, с кем это ты так разговариваешь?.. Ты забыл, что перед тобой Синяя акула?

— Это мне давно ясно.

— Замолчи, а не то я выйду из себя!.. В конце концов и у меня есть нервы!..

— Ничего у вас нет. У злодеев нет ни сердца, ни нервов. Просто не понимаю, почему весь мир не ополчится против вас, не уничтожит вас, чтобы мы зажили спокойно.

— Кто это вы и как вы собираетесь жить?

— Мы — добрые животные, которые никому не причиняют зла и мечтают жить счастливо. Мы хотим играть, резвиться, не боясь, что нас станут хватать ко всяким дням рождения!.. Я родился совсем не для того, чтобы послужить вам ужином!.. У моих родителей другие планы на мое будущее.

— Очень меня это интересует!

— Придет день, и заинтересует… И вам придется туго. Надоели вы мне, понимаете?!

— Ха-ха-ха!

— Почему вы смеетесь?

— Если бы в океане узнали, что какая-то малявка так разговаривает со мной, все лопнули бы от смеха.

— Вы лопнете не от смеха, а от злости.

— Ха-ха-ха!

— И не рассчитывайте, что раз вы такая знаменитая, то вам все сойдет с рук…

Многие прославленные личности канули в неизвестность.

— Ха-ха-ха!

— Вы смеетесь совсем неестественно.

— Замолчи! — гаркнула Синяя акула.

— А вы меня не раздражайте! — ответил Лисенок.

— Замолчи, тебе говорят!