– Будет жив-здоров, – произнес Гэс, оторвавшись от тела нашего боевого товарища. – Он просто потерял сознание.
      Мы сгрудились вокруг неподвижной фигуры Ааза, тревожно наблюдая за горгулом. Незачем говорить, услышав, что у моего наставника серьезных ран нет, я почувствовал огромное облегчение. Однако успокоить генерала Плохсекира оказалось не просто.
      – Ну так привели его в чувство, – потребовал он. – И побыстрее!
      – Послушайте, генерал, – начал я, разозленный его бесцеремонностью. – Разве вы не видите, что он ранен?
      – Вы не понимаете, – возразил Плохсекир, качая головой. – Для продолжения Игры нам нужно пять игроков. Если Ааз не выйдет из этого состояния…
      – Ааз! Очнись! – крикнул я и потянулся к его руке.
      То, что Аазу намяли бока из-за меня, уже само по себе очень плохо. Но если это будет стоить нам еще и победы в Игре…
      – Побереги силы, – вздохнул Гэс. – Даже если он и очнется, то все равно играть больше не сможет. Ему пришлось перенести тяжкое лупцевание. Я думаю, что ничего серьезного с ним не стряслось, но если он попытается сцепиться с кем-нибудь в своем нынешнем состоянии…
      – Какая ерунда! – заявил я. – Если мы постараемся привести его в чувство, то, вполне возможно, у Ааза хватит упрямства доиграть Игру.
      – Верно, – кивнул горгул. – Но пока тебе придется придумать что-нибудь другое.
      Я попробовал придумать. Действительно попробовал. Команда, оттягивая время, продолжала хлопотать над Аазом, но мне не приходило на ум ничего похожего на приемлемое решение. Наконец к нашей группе подлетел судья.
      – Как ваш игрок? – поинтересовался он.
      – Э-э-э… просто переводит дух, – улыбнулся Плохсекир, вставая всей своей массой между судьей и Аазом.
      – Не обманывайте меня, – нахмурился валлет. – Я не слепой. Он без сознания, не так ли?
      – Ну, в некотором роде, – признался Гэс.
      – Какое там "в некотором роде"! – вспылил судья. – Если он не может продолжать Игру, а у вас нет замены, то мне придется засчитать вам поражение.
      – Мы готовы играть с неполной командой, – поспешно предложил Гэс.
      – Правила гласят, что на поле у команды должно быть пять игроков. Ни больше ни меньше, – заявил судья, упрямо качая головой.
      – Ладно, – сказал Плохсекир. – Тогда мы оставим его с собой на поле. Положим его в сторонке, где он не пострадает, а сами будем играть командой из четырех игроков.
      – Сожалею, – не унимался судья, – но я не могу позволить остаться ему на поле в таком состоянии. Игра эта грубая, но у нас все же есть кое-какая этика, когда дело касается безопасности игроков.
      – Особенно когда вы можете использовать эти правила для принуждения нас выйти из Игры, – кивнул Гэс.
      Я понимал, что это заявление вызовет гнев со стороны судьи, но тот лишь решительно покачал головой.
      – Вы не понимаете, – настаивал он. – Я не хочу дисквалифицировать вашу команду. Вы играли самоотверженно и заслужили право закончить Игру. Мне очень не хотелось бы останавливать борьбу из-за такого пустяка, как неполный состав команды… особенно когда счет ничейный. Но правила есть правила. И если вы не сможете выставить на поле полную команду, то ничего не поделаешь… Я лично хотел бы, чтобы вы могли произвести замену.
      – У нас есть замена! – вдруг выпалил я.
      – Да? – изумился Гэс.
      – Где? – нахмурился судья.
      – А вон там! – объявил я, показывая на трибуну.
      Тананда все еще плавала в воздухе перед Квингли на виду у всех.
      – Этот демон?! – ахнул судья.
      – А мы, по вашему, кто? Тряпичные куклы? – прорычал, оправляясь от удивления, Гэс.
      – Тряпичные куклы?.. Не думаю… – начал запинаться судья.
      – А вам и не надо много думать, – улыбнулся я. – Просто пригласите сюда та-хойского мага, и, уверен, мы сможем что-нибудь устроить.
      – Но… О, отлично.
      Судья рысью бросился к трибунам, а оставшиеся члены команды собрались вокруг меня.
      – Вы собираетеся включить в команду женщину? – потребовал ответа Плохсекир.
      – Подождите. Дайте мне объяснить, – отмахнулся я. – Прежде всего, Тананда не…
      – Она на самом деле не женщина, – вставил Корреш. – Она моя сестра. И когда дело доходит до доброй драки, Тананда способна побить меня в четырех из пяти свалок.
      – Неужели? Я имею в виду, неужто способна? – удивился Плохсекир.
      – Можем поспорить на вашу драгоценную секиру, – усмехнулся Корреш.
      – Глип! – вставил мой дракон, решив высказать и свое мнение.
      – Если вы уже наговорились, – раздраженно сказал я, – то я хотел бы закончить свою фразу. Я собирался сказать, что Тананда играть не будет.
      Наступил миг ошеломленного молчания, пока команда переваривала услышанное.
      – Что-то не пойму, – сказал наконец Гэс. – Если она играть не будет, то что же…
      – Как только она окажется здесь, мы хапнем ее и Приз и отправимся обратно на Пент! – объявил я. – Судья вот-вот вручит нам победу на серебряном блюдечке с голубой каемочкой.
      – А как же Игра? – нахмурился Плохсекир.
      Я закрыл глаза, осознав вдруг, что должен был чувствовать Ааз, когда ему приходилось иметь дело со мной.
      – Позвольте мне объяснить все не спеша, – медленно произнес я, еле сдерживаясь. – Мы участвуем в этой Игре потому, что должны выручить Тананду и заполучить Приз. Через несколько секунд мы получим и то и другое. И поэтому у нас не будет больше причин подставлять свои головы. Понятно?
      – Все равно мне не хотелось бы покидать поле боя до конца битвы, – пробурчал генерал.
      – Черт побери! – взорвался я. – Это же игра, а не война!
      – Мы говорим об одном и том же поле? – невинно спросил Корреш.
      К счастью, я был избавлен от необходимости отвечать на этот вопрос, так как именно эту минуту прибыл Квингли с плывущим за ним по воздуху телом Танды.
      – Что это там городит судья об использовании в Игре Тананды? – потребовал он ответа.
      – Чистую правду, – соврал я. – Она нужна нам для завершения Игры. А теперь, если вы будете столь любезны пробудить ее, мы просто…
      – Но она же моя заложница, – запротестовал маг.
      – Брось, Квингли, – сказал я. – Мы ее никуда не забираем. Она просто будет здесь, на поле, на глазах у тебя и у всех остальных зрителей.
      – Я знаю, что вы можете, когда только захотите, смыться в другое Измерение. Этот номер не пройдет, – твердо сказал Квингли.
      Он подошел к истине невероятно близко, но если я чему и научился у Ааза, так это блефовать с невозмутимым видом.
      – Послушай-ка, Квингли, – возмущенно произнес я. – Я пытаюсь действовать честно, но мне приходит в голову, что ты злоупотребляешь моими обещаниями.
      – Ладно. Просто чтобы показать тебе свое расположение, я позволю вам забрать Тананду, – решился наконец Квингли.
      – Шикарно, – улыбнулся я.
      – Если… я повторяю, ЕСЛИ вы разрешите мне в обмен забрать Ааза.
      – Что?! – воскликнул я. – Я имею в виду, разумеется. Валяйте. Он уже без сознания, так что сонные чары не понадобятся.
      – Отлично, – кивнул Квингли. – Это займет всего несколько секунд.
      – Как это может повлиять на наши планы? – спросил Гэс, отведя меня в сторону.
      – Никак, – ответил я сквозь стиснутые зубы. – Мы уберемся, как только все отойдут.
      – Что? – разинул рот горгул. – А как же Ааз?
      – Это его приказ, – заметил я. – Перед началом этой Игры он взял с меня обещание, что, если он попадет в беду, я не стану подвергать опасности ни себя, ни команду, пытаясь спасти его.
      – И ты собираешься бросить Ааза? – презрительно усмехнулся Гэс. – После всего, что он для тебя сделал?
      – Слушай, Гэс! Не трави душу, – поморщился я. – Я не хочу…
      – Привет, красавчик, – прощебетала Тананда. – Если вам не трудно, растолкуйте, пожалуйста, зачем здесь собралось столько народу? Почему мы стоим посреди пастбища и что здесь делают все эти люди, что они творят? И куда уходит Квингли с Аазом?
      – Нет времени, – ответил я сразу на все вопросы. – Нам надо скорее убираться.
      – Куда убираться? – нахмурилась Танда.
      – Обратно на Пент, – пробурчал Гэс. – Скив решил бросить Ааза.
      – Что?! – ахнула она.
      – Гэс… – Я укоризненно покачал головой.
      – Не трудись, красавчик. Я не сдвинусь с места, пока мне кто-нибудь не объяснит, что здесь происходит. Объяснение можно начинать прямо сейчас.
      Пришлось подчиниться. Мне потребовалось удивительно мало времени для введения ее в курс дела. Чтобы не рассердить Тананду, я намеренно опустил множество деталей. У нее хлопот сейчас хватало и без этих подробностей. Она слушала молча, не перебивая.
      – Вот поэтому мы должны убираться отсюда, пока Игра не возобновилась,
      – закончил я.
      – Чушь собачья, – твердо сказала Танда.
      – Рад, что ты… Как-как? – поперхнулся я.
      – Я сказала "чушь собачья", – повторила она. – Вас, ребята, лупили, топтали и всячески надували из-за меня. А теперь мы должны бежать? Только не я! Заявлвю: нам нужно остаться здесь и преподать урок этим мужланам!
      – Но…
      – Не знаю, может ли твой И-Скакун переправить всю команду, – продолжала она. – Но держу пари, что ты ничего не сможешь добиться, если будешь упорствовать…
      – Так ему, так, – хохотнул Гэс.
      – …Так что отступление отпадает. А теперь если ты боишься пострадать, то просто не попадайся нам на пути. Мы не покинем поля, пока не закончим начатого Аазом.
      – Отлично сказано, – кивнул Плохсекир.
      – Считайте меня присоединившимся, – добавил горгул.
      – Ты ищешь легкой смерти, сестренка, – вздохнул Корреш.
      Я успел-таки схватить Глипа за нос прежде, чем он смог добавить к этому сговору свой нос.
      – Ну что же, – медленно произнес я. – Ааз всегда предупреждал меня о том, как опасно путешествовать по Измерениям в одиночку. А если мне предстоит остаться здесь, то, кажется, самое безопасное место – среди товарищей по команде.
      – Отлично, Скив! – улыбнулся Гэс, хлопнув меня по плечу.
      – Значит, решено, – кивнула Тананда. – Итак, красавчик, каков твой план?
      Я почему-то знал, что она скажет именно это.
      – Дай мне опомниться, – взмолился я. – Секунду назад у нас был совершенно другой план, помнишь? Планы, знаешь ли, не растут на деревьях.
      Я погрузился в размышления, придумывая и тут же отбрасывая приходившие в голову идеи, которых было не так уж и мало.
      И тут я заметил Корреша, который, вытянув шею, разглядывал трибуны.
      – Что ты делаешь? – спросил я, раздраженный его пренебрежением к нашим общим проблемам.
      – Да?.. О! Прости, старина, – извинился тролль. – Мне просто стало любопытно, сколько же деволов собралось на этих трибунах?
      – И сколько же?
      – Их там много.
      – Да? – недоверчиво спросил я, обводя взглядом толпу. – Я не вижу ни одного.
      – О, они ведь в личинах, – пожал плечами Корреш. – Но если проверить, можно разглядеть их ауры. При тех ставках, какие заключались на эту Игру, они, безусловно, должны быть здесь.
      Он оказался прав. Я настолько был занят Игрой, что так и не потрудился проверить трибуны. А теперь, когда я присмотрелся к ним более внимательно, то увидел рассыпанные в толпе ауры других демонов.
      – Очень жалко, что мы не можем снять их личины, – вздохнул я.
      – О, это можно сделать довольно легко, – ответил Корреш.
      – Неужели?
      – Разумеется. Деволы всегда пользуются самыми дешевыми и легкими личинами. Я знаю заклинание, способное достаточно быстро восстановить их обычную внешность.
      – Точно? – Я все еще сомневался. – И оно может накрыть весь стадион?
      – Правда, на непродолжительное время, – признался Корреш. – Но минуту-другую оно продержится. А почему ты спрашиваешь?
      – Кажется, у меня есть идея.
      – Ты куда? – окликнул меня тролль, когда я заспешил к боковой линии.
      – Поговорить с Гриффином, – отозвался я.

 
      Когда прозвучал свисток, игрок, владевший мячом, находился где-то под Глипом. Вся беда в том, что Корреш уже бросил этого игрока на землю и прыгнул на него прежде, чем в свалку ринулся мой дракон. Как я уже говорил, Глип уловил дух Игры.
      – Ты в своем уме? – донесся приглушенный крик тролля.
      – Прости, – извинился я, отводя дракона в сторону.
      – Слушай, Скив, – шепнул, приблизившись ко мне, Гэс. – Когда же мы начнем свою комбинацию?
      – Теперь уже скоро, – доверительно сказал я. – А почему ты спрашиваешь?
      – Он боится дополнительных потерь, которые вы с Глипом можете причинить команде за это время, – язвительно вставил Плохсекир.
      – Глип, – сказал мой зверек, лизнув его плечо.
      – Хью, дракон заклеймил тебя как мягкосердечного, – заметил горгул.
      – Вот как? – сказал генерал, отмахиваясь от приставаний Глипа. – Позвольте мне заметить, что для претворения в жизнь нашего плана, готового вот-вот вступить в действие, нам не хватает самого главного – мяча.
      – Скив достанет нам его, когда понадобится, – ответила ему Тананда. – Ты сомневаешься, потому что никогда раньше тебе не доводилось идти за ним в бой.
      – Я могу засвидетельствовать, – проворчал Корреш, вернувшийся к нам прихрамывая, – что гораздо лучше идти за ним, чем перед ним.
      – Извини, Корреш, – нахмурился я. – Просто дело в том, что Глип…
      – Знаю, знаю, – перебил меня тролль. – "Стал пуглив под огнем"… Вспомни, ты уже приводил нам этот довод. Теперь он, кажется, заметно похрабрел.
      – Мне не хотелось бы перебивать, – вмешался Гэс, – но нам, кажется, подали сигнал.
      – Ладно, – объявил я. – Конец болтовне. Все помнят, что им надлежит делать?
      Члены команды, все как один, кивнули. На их лицах я заметил улыбки. Уж не знаю, с чего это они так развеселились. Если не сработает хоть какая-то часть нашего плана, то кое-кто из них может стать покойником.
      – Танда и Корреш составят одну команду. Плохсекир, не отставай от Гэса, он – твой билет на обратную дорогу, – повторил без надобности я.
      – Мы знаем, то делать, – кивнул генерал.
      – Тогда за дело! – крикнул я и развернул Глипа, занимая позицию.
      На этот раз, когда мяч вступил в игру, мы не ринулись всей стаей на игрока, владевшего им. Вместо этого наша команда отступила назад, сплотившись перед своими воротами.
      Наши противники опешили и стали переглядываться. Мы исчерпали запас их резервов, научив уважать нашу силу, и теперь этот урок приносил плоды. Никто, кажется, не решался нести мяч в нашу сторону. Они не знали наверняка, что мы затеяли, но не спешили подставлять свои головы.
      Наконец та-хойский игрок, владевший мячом, повернулся и бросил его своему всаднику, сочтя, видимо, что у него больше шансов прорваться к нашим воротам. Именно этого я и дожидался.
      Мысленно потянувшись, я отправил мяч в полет, но не к себе, а к Хью Плохсекиру. Плавным движением секира оторвалась от пояса генерала и ударила по мячу. Я прежде никогда не видел, как Плохсекир орудует своей секирой, и, надо признать, это произвело на меня впечатление. Оружие и мяч встретились, и оружие победило. Мяч, разрубленный на две половинки, упал на землю, тогда как секира вернулась на свое привычное место.
      Толпа повскакивала с мест и завопила что-то нечленораздельное.
      – Всем по коням! – крикнул я.
      Услышав сигнал, Тананда вскочила верхом на Корреша, а Плохсекир – на Гэса. Я передал каждой паре по половине мяча, а потом быстро навел чары личины. Наши противники увидели теперь три моих образа верхом на трех Глипах. Каждая пара гордо владела половинкой мяча.
      Кто-то из вас, склонный к математике, может сообразить, что тогда при сложении получается три половинки. Очень хорошо. Однако остается вопрос, откуда взялась третья?
      Не думаете же вы, будто я все это время стоял сложа руки, не так ли? Пока мои товарищи по команде создавали верховые пары, я, воспользовавшись суматохой, проделал еще одну операцию с личиной. В итоге приз теперь покоился передо мной на спине у Глипа в виде половинки мяча. Если помните, в Вейгасе я уже "переодевал" Приз, на сей раз я завернул его в свою рубашку.
      – Корреш! – позвал я. – Включай свое заклинание!
      – Готово! – замахал он в ответ.
      – Встретимся на Пенте! – крикнул я. – А теперь вперед! К победе!
      Мои товарищи ринулись в направлении ворот наших противников. Я подождал несколько секунд, давая им возможность отвлечь блокировщиков, а затем устремился к своей цели. Мы с Глипом помчались к Аазу.
      Без ложной скромности могу сказать, что мой план сработал блестяще. Появление на трибунах деволов вызвало среди валлетов панику. Арбалетчики были слишком заняты попытками перестрелять этих новых пришельцев, чтобы обращать внимание на меня. Но, к счастью, целились они плохо.
      Я мельком увидел Квингли, стоявшего на сиденье и размахивающего руками. Когда он проделывал надлежащие жесты, с его губ срывались хлесткие выражения вроде "Изыдьте, злые духи!" и "Изгоняю тебя!".
      Меня это нисколько не удивило. Хотя я и не считал Квингли особо сообразительным, но сейчас он понял все на удивление быстро. Такое его поведение было связано с сообщением, которое я направил ему и Маше перед началом этого периода.
      Оно гласило:
      "ГОТОВЬСЯ ОТРАЗИТЬ ВТОРЖЕНИЕ ДЕМОНОВ! ДЛЯ ВИДА ДЕЛАЙ ВСЕ, ЧТО ПОЛОЖЕНО. О ДЕМОНАХ ПОЗАБОЧУСЬ Я. СКИВ".
      Я поймал взгляд Квингли и подмигнул ему. В ответ один из его "изгоняющих демонов" жестов получился слегка неуверенным, когда он кивнул, прощаясь со мной. В разгар спасения своих работодателей кто мог винить мага за то, что исчезнут и некоторые из тех, кому полагалось оставаться тут.
      Отвечая на мой мысленный вызов, безвольное тело Ааза перенеслось к нам. Глип вытянул свою длинную шею и схватил моего учителя за тунику, когда тот проплывал мимо.
      Я планировал не совсем так, но выбирать не приходилось. Обхватив поплотнее тело Глипа ногами, я нажал на кнопку И-Скакуна и…
      Стены моей комнаты были приятной переменой после враждебного стадиона.
      – Мы сумели! – воскликнул я… и сам поразился громкости своего голоса. После гама стадиона в этой комнате, как мне показалось, было невероятно тихо.
      – Малыш, – позвал меня знакомый голос, – Ты не мог бы приказать своему глупому дракону поставить меня на пол, пока я не умер от его дыхания?
      – Глип? – спросил мой зверек, выронив свою ношу.
      – Ааз! – обрадовался я. – Я думал, ты был…
      – Без сознания? Это пустяки. Да едва ли ты мог бы придумать лучший способ освободить Тананду, чем вытащить ее на поле. Какое-то время я боялся, что ты не додумаешься потребовать такую замену.
      – Ты хочешь сказать, что все это время притворялся? – возмутился я. – Я же до смерти испугался! Ты, знаешь ли, мог бы и предупредить меня.
      – Как ты предупредил меня о своем фокусе с исчезновением? – парировал он. – И что случилось с моим приказом отправляться домой, как только Танда будет освобождена?
      – Твоим приказом? Ну…
      Раздалось тихое "бам", и в комнате очутились Гэс с Плохсекиром. Горгул держал генерала на руках, словно младенца, и оба они, кажется, пребывали в отличном настроении.
      – Прекрасно! – хохотнул Хью, обнимая горгула за шею. – Если тебе когда-нибудь понадобится подручный…
      – Если тебе когда-нибудь понадобится партнер, – поправил Гэс, обнимая его в свою очередь. – Мы с тобой могли бы…
      БАМ!
      Появились, растянувшись на постели, Корреш и Тананда. У нее из ноздрей шла кровь, но она безудержно хохотала. Корреш весь морщился, смахивая с больших глаз слезы веселья.
      – Слушай, – выдохнул он наконец. – Это было чертовски забавно! Мы никого так не лупили с той последней семейной встречи, когда тетя Тидли достала тетю Титли и…
      – Что случилось? – крикнул я.
      – Мы победили! – торжествующе произнес Гэс. – Со счетом полтора-один-полтора! Они так и не поняли, что случилось.
      – Эта война войдет в "Книгу рекордов", согласилась с ним Танда, поднося к носу платок.
      – В "Книгу рекордов"? – заспорил Гэс. – Да эта Игра сама по себе потянет на целую книгу.
      – Ааз, старина, – окликнул Корреш моего наставника. – У вас не найдется немного вина? Общество, кажется, созрело для празднования победы.
      – Я знаю, где оно, – улыбнулся Плохсекир и направился к бочкам, спрятанным нами под рабочим столом.
      – Подождите, – вздохнул Ааз. – Смирно! Стоп! Тайм-аут!
      – По-моему, он требует от нас внимания, – сказала Тананда.
      – Если вы уже достаточно накричались, – продолжал, нацелив на нее сумрачный взгляд, мой наставник, – то у меня есть один вопрос.
      – Какой именно? – спросила Танда голосом невинной девочки.
      – Кончай заливать кровью постель! – нахмурился Ааз. – В этом нет необходимости. А узнать я хочу следующее. Кто-нибудь из вас, суперзвезд, подумал о том, чтоб прихватить Приз? Он, знаете ли, и был целью всего этого предприятия.
      Команда величественно показала на меня. Улыбнувшись, я снял с Приза личину.
      – Ту-ду-ту-ду-ту-там, – пропел я. – С днем Рождения, Ааз!
      – С днем Рождения! – хором подхватила команда.
      Ааз посмотрел на нас, затем на Приз и снова на нас.
      – Ладно, – вздохнул он. – Открывайте вино.
      Последовавший за этим одобрительный рев мог с успехом соперничать с гамом, доносившимся недавно с трибун, и команда бросилась к бочкам, словно свора голодных львов.
      – Ну, Ааз, – улыбнулся я, пролевитировав Приз на пол и соскальзывая со спины Глипа. – Полагаю, на этом конец.
      Я направился к бочке с вином, но меня остановила тяжелая рука, опустившаяся мне на плечо.
      – Есть несколько неувязок, которые не мешает завязать, – сказал мой наставник.
      – Например? – испугался я.
      – Например, твое приглашение Маше заскакивать в гости.
      – Приглашение? – едва слышно переспросил я.
      – Плохсекир рассказал мне о нем, – поморщился Ааз. – А есть еще небольшое дельце с быстрой поездкой на Деву.
      – На Деву? – удивился я. – Зачем? Я хочу сказать, отлично, но…
      – Мне надо забрать свой выигрыш, – уведомил меня Ааз. – Пока мы были там, я успел сделать несколько ставок на эту Игру. Прибыли, знаешь ли, с неба не падают.
      – Когда летим? – нетерпеливо спросил я.
      – Никогда, – твердо заявил Ааз. – На этот раз я отправляюсь один. В тебе и Базаре есть что-то такое, что плохо сочетается.
      – Но, Ааз…
      – И кроме того, – продолжал он, широко улыбнувшись, – от нашей последней вылазки на Деву осталась одна неувязка. С ней можешь управиться только ты.
      – В самом деле? И что же это такое?
      – Ну, – начал мой наставник, отправляясь за вином, – ты должен подумать о том, как убрать из нашей комнаты этого глупого дракона. Он слишком большой, чтобы пролезать в дверь или окно.
      – Глип, – подтвердил мой друг, лизнув меня в лицо.