Но тут был совершенно другой расклад. Парень был явно не старше меня, а может, и на несколько лет младше. К тому же он вовсе не отличался уверенной осанкой заправского драчуна или хотя бы солдата. На самом деле он выглядел скорее напуганным. - Отстань от них, - нетвердым голосом сказал он. - Простите, что? - Отстань от них! - повторил он немного более уверенным тоном. Я изобразил на лице тень улыбки. - Молодой человек, - мягко сказал я, - вам известно, кто я такой? - Конечно, известно, - кивнул он. - Ты Скив. Тот самый злой колдун из замка. И еще мне известно, что ты можешь заставить меня пожалеть о том, что я не то что вс"ал у тебя на пути, а вообще родился на свет. Ты можешь превратить меня в жабу или сделать так, чтобы у меня волосы на голове загорелись, или даже вызвать какую-нибудь злобную тварь, чтобы она разорвала меня на части, если тебе самому не захочется пачкать руки. Ты можешь раздавить меня или кого-то еще, просто цтобы расчистить себе дорогу... но правоты это тебе не прибавит. Может быть, настало время, чтобы кто-нибудь выложил тебе все это, даже если сама попытка будет стоить ему жизни. Я не мог не заметить, что за другими столиками слова парня были встречены одобрительными кивками и возгласами, и поймал на себе не один мрачный взгляд. - Хорошо, - спокойно сказал я. - Вы мне это выложили. Теперь скажите, в чем дело. - Дело в том, что тебе нечего тут сшиваться и клеиться к нашим женщинам. А если попробуешь, то скоро об этом пожалеешь. В подтверждение своих слов он сильно толкнул меня, и я откачнулся. Мне пришлось даже сделать шаг назад, чтобы сохранить равновесие. В трактире внезапно стало очень тихо. Тишина повисла в воздухе; все напряженно ждали, что же будет. Кровь застучала у меня в висках. Я услышал, как заскрипела скамья, когда Ааз встал из-за стола, и, не оборачиваясь, махнул ему рукой, чтобы он оставался на месте. - Я вовсе не собираюсь "клеиться" к этим женщинам, ни сейчас, ни в будущем, - сказал я, отчетливо выговаривая слова. - Эта юная леди подошла к моему столику и сказала, что ее подруга хотела бы со мной познакомиться. Я собирался согласиться. Точка. Это все. Я хотел только проявить вежливость. Если, на ваш взгляд, в этом намерении есть что-то оскорбительное для вас или для кого-то еще, я готов от него отказаться. Я взглянул мимо него на девушек, наблюдавших за этой сценой. - Всего хорошего, леди, - кивнул я. - Может, когда-нибудь в другой раз. С этими словами я повернулся на каблуках и пошел к выходу, рассерженный и недовольный, но уверенный в том, что правильно вышел из сомнительной ситуации. Тем не менее, уже проходя в дверь, я не мог не услышать донесшийся из зала голос того парня. - И не вздумай возвращаться!
      ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
      Секрет популярности - уверенность. В. Аллеи Притормози-ка, партнер. Не забывай, нас с тобой двое. Я слегка замедлил шаг; Ааз догнал меня и зашагал рядом. - Ты на меня не обижайся, - произнес он, - но, похоже, этот -эпизод b%!o расстроил. - А как, по-твоему, должно быть? - огрызнулся я. - Не стоит по этому поводу так огорчаться, - легко сказал мой партнер. - Местные жители всегда сердиты на чужаков... а особенно когда с чужаками начинают флиртовать их женщины. Эта проблема стара как мир. Спроси любого солдата или обольстителя. Так что не принимай это лично на свой счет. Он похлопал меня по плечу, но на этот раз я нс был уверен в его правоте. - Но ведь они так реагировали не просто на какого-то чужака, Ааз. Они реагировали на меня. А я, между прочим, тоже здесь живу. И они, между прочим, это знают. Они знают, кто я такой, они знают. что я работаю в замке, по все равно смотрят на меня как на чужака. - С ич. точки :1рения ты и в самом дглг чужак. Эти сл')]"1 меня поразили. - Как это? - Подумай, Скив, - уже более серьезным топом сказал Ааз. - Даже если w обращать пнимания на твои путешествия по измерениям, ты асе рално не такой, как они. Ты сам сказал, что работаешь в замке... и заметь, ты работаешь не горничной и не подручным на кухне. Ты один из главных советников королевы, не говоря уже о том, что в перспективе можешь стать ее супругом... хотя они тут вряд ли об этом знают. То, что ты день за днем делаешь и говоришь, затрагивает всех и каждого в этом королевстве. Одно это помещает тебя на другой социальный... я уж не говорю экономический, уровень по сравнению с обычными гражданами. Тут было над чем задуматься. Мой нынешний образ жизни, если можно так сказать, годами складывался вокруг меня. Сталкиваться с королями и прочими сильными мира сего, вращаться в их обществе стало для меня обычным делом, хотя я никогда не переставал испытывать по этому поводу определенный трепет. Я почти привык к мысли, что все это как бы прилагается к профессии мага. А кстати, много ли магов мне приходилось встречать, пока я рос? Ааа был прав. Работа в составе нашей команды отгородила меня от остального мира таким плотным коконом, что все мне казалось уже само собой разумеющимся. Необыкновенное стало настолько привычным, что я уже не сознавал и даже не задумывался, как это все выглядит в глазах простых граждан. Я резко помотал головой. - Нет. Здесь не только это, но и что-то еще. Этим людям не нравлюсь лично я. - Угу, - кивнул мой партнер. - Ну и что тебе с того? - Как это что мне с того? - вскинулся я, возможно с излишней резкостью. - Ты что, не понял? Я сказал... - ...что ты этим людям не нравишься, - закончил Ааз. - И что? - Как это "и что"? - возмутился я. - А сам-то ты будто не хочешь нравиться людям? Мой старый наставник слегка нахмурился, а затем пожал плечами. - Наверное, это было бы приятно, - сказал он. - Но я об этом как-то не особенно задумываюсь. - Но... - И тебе нечего задумываться. Больше всего поразило меня, с каким a/.*.)ab"(%, и твердостью это было сказано. Слова Ааза прозвучали чуть ли не предостережением. Не пытаясь протестовать, я какое-то время мучительно старался понять, что же это он имел в виду, но в конце концов сдался и помотал головой. - Я никак не пойму, Ааз. Ведь все хотят нравиться людям, правда? - До какой-то степени да, - ответил мой партнер. - Но большинство в определенный момент понимает, что это в лучшем случае утопия... как, например, расчет на то, чтобы дождик шел только тогда, когда нам хочется. Реальность такова, что этот чертов дождик идет, когда хочется ему самому, и точно так же всегда будут люди, которым ты будешь не нравиться, что бы ты ни делал. Положительная же сторона всего этого в том, что есть люди, которым ты всегда будешь мил, что бы ты ни делал. - Не могу с этим согласиться, - покачал головой я. - Это какой-то сплошной фатализм. Если все так, как ты говоришь, то нет смысла вообще стараться что-нибудь поправить. - Смысл, разумеется, есть, - оборвал меня Ааз. - Давай не будем впадать в крайности, ладно? Реальность всегда находится где-то посередине. Совсем не стараться, чтобы люди тебя любили, так же глупо, как и стараться слишком сильно. - Так я, значит, чересчур старался? Мой партнер покачал перед собой рукой, как бы говоря "и да и нет". - Иногда ты подходишь опасно близко к этому состоянию, - произнес он. - Мне кажется, что твое желание нравиться иногда выходит за рамки. Когда такое случается, твое восприятие себя самого и окру жающего мира начинает деформироваться. - Ты можешь мне привести какой-нибудь пример? - Разумеется, - с готовностью ответил он. Начнем с чего-нибудь простого... ну, хотя бы с налогов. Ты сейчас в рамках своей работы выполняешь обязанности консультанта по налогам, взимаемым с граждан. Так? я кивнул. - Только вот граждане совершенно не любят платить налоги. Они предпочли бы получать защиту и прочие услуги, оказываемые государством, не платя за это ни гроша. Разумеется, они тоже сознают, что получать что-нибудь ни за что нереально, и им приходится мириться с налогами как с неизбежным злом. Они и мирятся, но это им все равно не нравится. А поскольку им это не нравится, мы получаем нарастающее недовольство и ворчание. Какая бы ни была ставка налога, она им всегда слишком высока, и каков бы ни был уровень предоставляемых государством услуг, он им всегда недостаточен. И это недовольство будет обращено на любого, кто связан с установлением налогов, включая тебя и всех остальных, кто работает а замке. Он покачал головой. - В общем, если ты занимаешь пост, подразумевающий определенную власть и участие в принятии решений, то можешь забыть, что такое нравиться людям, которых затрагивают твои решения. Лучшее, на что ты можешь надеяться, - это уважение. - Постой, - удивился я, - ты что, хочешь сказать, что люди могут тебя уважать, при этом не любя? - Разумеется, - с готовностью подтвердил Даз. - И на этот счет я тебе могу привести уйму /`(,%`.". Раз уж мы заговорили о налогах и финансах, то давай возь мем Гримбла. Ты ведь уважаешь его квалификацию и преданность делу, хотя как личность он тебе не особенно нравится. Так? Мне пришлось признать, что тут он прав. - А теперь еще вспомни, продолжал он, - как мы с тобой начинали вместе работать. Я тебя учил магии очень сурово и заставлял практиковаться, даже когда тебе этого совершенно не хотелось. За все мои постоянные придирки ты меня не любил, но уважал точно. - Хм-м... Вообще-то я тогда не знал тебя так хорошо, как теперь, выдавил я. - А тогда, наверное, мне приходилось просто верить, что ты знаешь, что делаешь, и что все, что ты меня заставляешь делать и терпеть, необходимо для учебного процесса... правится мне это или нет. - Именно так, - кивнул Ааз. - И не чувствуй себя виноватым. Это нормальная реакция на лицо, облеченное властью, будь то родитель, учитель, начальник или представитель правительства. Нам не всегда нравится то, что они заставляют нас делать, но даже 11спыть.вая предельное отвращение к такому принуждению, мы можем все же ценить и уважать их добросовестность и компетентность. - Он пожал плечами и продолжил; - По-моему, к этому все и сводится. Ты, Скив, вполне заслуживаешь того, чтобы нравиться, но мне иногда кажется, что тебе следует поменьше беспокоиться об этом, а побольше - о том, чтобы тебя уважали. Помимо всего прочего, это более реальная задача. Несколько минут я думал над тем, что он сказал. - Ты прав, Ааз, - в конце концов произнес я. - Чтобы тебя уважали, это действительно важнее, чем чтобы тебя любили. С этими словами я круто свернул в сторону от направления, в котором мы шли. - Куда это ты, партнер? - Хочу повидать Банни, - отозвался я. - Мы с ней начали утром один разговор, и мне кажется, нам надо бы его закончить. Пока я дошел до комнаты Банни, у меня была масса времени на обдумывание того, что я хочу ей сказать. Но все без толку. Подойдя к двери, я чувствовал себя столь же неспособным выразить свои мысли, как и в начале пути. Я помедлил немного и легонько постучал в дверь, не дожидаясь, пока у меня сдадут нервы. Честно говоря, я наполовину надеялся, что она куда-нибудь вышла или легла спать - это позволило бы мне слезть с крючка, на который я сам себя посадил. - Кто там? Вот тебе и вся твоя половинная надежда. В следующий раз надо попробовать надеяться целиком. - Это я, Банни. Скив. - Что тебе? - Я хотел поговорить с тобой, если ты не против. Последовавшее за этим молчание длилось как раз столько, чтобы я, во-первых, вновь обрел надежду, а во-вторых, начал серьезно беспокоиться. - Минутку, я сейчас. Пока я ждал, из-за двери время от времени раздавался металлический лязг, как будто кто-то перетаскивал с места на место железные плиты... и судя по звуку, плиты были тяжелые. Это меня озадачило с чего бы Банни стала держать в комнате тяжелые металлические плиты? Тут мне пришло в голову, что в комнате вместе с ней может находиться^кто-то еще. - Я могу зайти попозже, если тебе сейчас неудобно, - предложил я, подавляя попытки своего мозга представить себе, кто бы это мог находиться в комнате у моей ассистентки в такое время... и зачем. В ответ на мои слова дверь распахнулась, и в дверном проеме возникла Банни. - Заходи, Скив, - произнесла она, тяжело дыша. - Какой сюрприз. Вот уж точно, сюрприз. Увидев ее силуэт против света, я сначала подумал, что она совершенно голая. Но она повернулась, и я разглядел, что на ней яркое трико, обтягивающее ее стройное тело. - Хм-м... - протянул я, не в силах отвести глаз от фигуры моей ассистентки. - Прости, я тут в таком виде, - произнесла она, хватая полотенце и начиная вытирать пот с лица и шеи. - Я решила покачаться, так лучше думается, Как вы уже знаете, мне в последнее время приходилось думать, и весьма интенсивно. Но я никогда не надевал для этого занятия специального костюма. И кроме того, я никогда не потел от раздумий так, как Банни. Не знаю уж, о чем она думает и зачем при этом раскачиваться. - Я могy чем-нибудь помочь? - спросил я, совершенно непритворно ей сочувствуя. - Нет, спасибо. - улыбнулась она. - Я уже была на последнем издыхании, когда ты постучал. - Вообще-то, может быть, имеет смысл тебе заходить время от времени и останавливать часы. Тут уж я совсем запутался. Какие часы? И каким образом остановка часов поможет ей думать? - Так в чем дело? - спросила она, присаживаясь на край кровати. Каков бы ни был предмет ее раздумий, она, по-видимому, не очень изза него переживала. Я решил отложить дальнейшие попытки во всем этом разобраться, по крайней мере до тех пор, пока не выполню то, зачем пришел. - Прежде всего, Банни, - начал я, - я хотел бы извиниться перед тобой. - За что? - Она казалась искренне озадаченной. - За то, как я себя вел сегодня утром... или не утром... ну, в общем, когда проснулся. - А, ты насчет этого, - глядя куда-то в сторону, отозвалась она. Можешь не извиняться. С похмелья все немного не в себе. Это, конечно, было очень мило с ее стороны, но я не собирался оставлять это дело на потом. - Нет, Банни, тут дело не только в похмелье. Ты пыталась высказать серьезную озабоченность моим здоровьем и благополучием, а я повел себя грубо, потому что не был готов выслушать то, что ты говорила. Наверное, я и не хотел это выслушивать. Со всеми прочими делами, в которых мне надо как-то разобраться, я просто не хотел усложнять свое положение еще одной проблемой. Я на мгновение замолчал и покачал головой. - Я хочу только, чтобы ты знала: я думал над тем, что ты мне сказала. И пришел к выводу, что ты, возможно, права насчет пьянства. Я не уверен, что уже нахожусь на этой стадии, но у меня есть достаточно серьезные сомнения, и я намерен попробовать на время завязать. Я присел на кровать рядом с ней и одной рукой обнял ее за плечи. - Права ты или нет, не знаю, но все равно спасибо, что ты так обо мне беспокоишься. Именно это я должен был сказать сегодня утром, вместо того чтобы огрызаться. Внезапно она крепко меня обняла, прижавшись лицом к моей груди. - Ой, Скив, - услышал я ее придушенный голос. - Я просто очень за тебя беспокоилась. Я знаю, тебе как раз сейчас надо принять очень непростые решения, и я стараюсь не добавлять тебе проблем. Я хотела бы иметь возможность помочь тебе еще чем-то, но получается, что я пытаюсь помочь, а делаю тебе только хуже. До меня постепенно дошло, что она при этом тихо всхлипывает, я только не понял, из-за чего. А еще я очень ясно осознал, что одежды, отделяющей меня от ее прижатого ко мне тела, совсем-совсем немного... а сидим мы на кровати... и... Эту часть своих мыслей я резко отсек, испытывая смутный стыд. Банни была, совершенно очевидно, расстроена, и переживала она из-за меня. С моей стороны было бы просто низко воспользоваться моментом и помышлять о... Мысли пришлось опять отсечь. - Ладно, Банни, - мягко сказал я, гладя ее ладонью по волосам. - Ты мне на самом деле очень помогаешь. Мы с тобой оба понимаем, что без твоих познаний я бы просто пропал со всем этим оздоровлением королевских финансов. А ты взвалила такой тяжкий груз на себя. Я взял ее за плечи и слегка отодвинулся, чтобы можно было заглянуть ей в глаза. - А насчет чего-то сверх того, - продолжил я, - ты и так уже достаточно серьезно ко всему подходишь, и, наверное, права. Как сегодня утром, когда ты мне говорила насчет пьянства. Но есть некоторые вещи, в которых я должен разобраться сам. Иначе ничего не получится. Никто другой не может и не должен принимать мои решения вместо меня, поскольку это мне предстоит жить и пожинать плоды этих решений. Все, что ты можешь сделать... и что вообще кто бы то ни был может сделать, чтобы мне сейчас помочь, - это набраться терпения и не обижаться на меня. Ладно? Она кивнула и вытерла глаза. - Прости, что я тут расхлюпалась, - сухо сказала она. - Черт возьми, первый раз ты появляешься у меня в комнате, а я в таком жутком виде. - А вот это уж точно глупости, - улыбнулся я, с притворно суровым видом дотрагиваясь кончиком пальца до ее носа. - Ты выглядишь потрясающе... как всегда. И если ты этого раньше не знала, то те перь знай. После этого совершенно естественным было ее поцеловать... короткий дружеский поцелуй. По крайней мере начинался он как короткий и дружеский. А потом стал делаться дольше, и дольше, и дольше, а тело ее будто плавилось, прижимаясь ко мне. - Ну ладно, пора откланиваться, - произнес я, отрываясь от нее. Завтра тяжелый день. Это была откровенная ложь, поскольку завтрашний день обещал быть не более и не менее напряженным, чем любой другой. Однако я понял, что если сейчас все это не оборву и позволю нашему физическому a!+(&%-(n нарастать и дальше, то мне будет трудно убедить себя, что к Банни я зашел извиниться и поблагодарить за заботу. Какое-то безумное мгновение мне казалось, что она станет возражать против моего ухода. Если бы она это сделала, я не уверен, что у меня хватило бы решимости уйти. Она уже собралась было что-то сказать, но, наверное, передумала и только глубоко вздохнула. - Спокойной ночи, Скив, - в конце концов произнесла она. - Заходи как-нибудь... поскорее. Пока я шел до своей комнаты, у меня в голове крутилось множество отвлекающих мыслей. Отвлекающих - это еще мягко сказано. При первой нашей встрече Банни очень активно пыталась меня охмурить, а я ее отшил. И вот теперь, когда удалось добиться таких успехов, сохраняя наши отношения в чисто профессиональных рамках, не глупостью ли было бы это положение менять? Да и позволит ли она сама это сделать? Судя по всему, интереса ко мне она не потеряла, впрочем, не исключено, что тут, возможно, я себя обманываю. А потом, имею ли я вообще право надеяться на какие-то новые отношения, когда еще не решил, что делать с предложением королевы Цикуты. Ночь с Кассандрой была интересным и весьма познавательным приключением, по насчет Банни даже я не стал бы обманываться, полагая, что с ней возможно мимолетное увлечение. Чего же я на самом деле хочу? И от кого? Все еще погруженный в эти мысли, я открыл дверь в свою комнату... и обнаружил, что меня поджидает демон.
      ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ Пройдемся по областям диким и неизведанным. Г. Гебсль-Уильямс
      Так вот, те из вас, кто следил за моими приключениями, уже знают, что появление демсн^ у меня в комнате не представляет собой ничего нового. Последнее время это стало обычным делом, хотя порой я еще чувствую, как трудно к этому привыкнуть. Разумеется, кто-то из демонов доставляет мне большую радость своим посещением, а кто-то меньшую. На этот раз демон оказался очаровательной малышкой. У нее были коротко остриженные каштановые волосы, круглое личико с большими широко расставленными миндалевидными глазами, задорный носик и маленький рст сердечком. Кроме того, на всех нужных местах у нее присутствовали приятные округлости, а гаремный наряд, который она носила, демонстрировал все эти округлости с потрясающей ясностью. Единственное неудобство заключалось в том, что она была совсем крошка. Не маленькая, а именно крошечная. Фигурка передо мной, в высшей степени обольсти-кльная, была ростом дюйма четыре, не больше, и парила в воздухе. - Привет, - мелодичным голоском чирикнула крошечная леди. - Ты, должно быть, Скив. А я Дафии. Было время, когда я в подобных обстоятельствах почувствовал бы себя неуютно. Однако за время последних странствий мне уже приходилось видеть подобное. - Так, не говори ничего, я сам угадаю, -- начал я в самой светской и небрежной манере. - Ты джинн, правильно? С Джиннджера? - Ну, вообще-то не джинн, а джинна. Но если хочешь со мной дружить, b., будь любезен, никаких намеков на "русоволосую Дгкинни". Понятно? Я какое-то время глядел на нее, ожидая продолжения фразы, которая по всем признакам была какой-то шуткой. Но Дафни, вместо того чтобы продолжать, сама выжидающе смотрела на меня. - Ладно, - наконец согласился я. - Мне это несложно. Она еще раз пристально посмотрела на меня и покачала головой. - Ты, наверное, один такой на все известные мне измерения, что не знаешь эту песню, - сказала она. - А ты точно Скив? Великий Скив? - Ну, в общем, да. А мы что, уже знакомы? - Я сам понял, какой это глупый вопрос, и торопливо поправился, не дожидаясь ее ответа: Хотя нет. Я уверен, если бы мы раньше встречались, я бы тебя напомнил. Похоже, мое неуклюжее заявление почему-то ей понравилось. - Очень мило, - сказала она, подплывая поближе и гладя меня по щеке мягкой ручкой, легкой, как прикосновение бабочки. - Нет. Я не имела '.этого удовольствия. Но у нас с тобой есть общие знакомые. Ты помнишь джинна по имени Кальвин? - Кальвина? Конечно, помню. Он очень меня выручил тогда на Извре. - На Извре, говоришь? - произнесла она, на мгновение погрузившись в какие-то свои мысли, а затем лицо ее просветлело. - Он говорил о тебе и просил, если буду поблизости, зайти и передать от него привет. - Правда? Это очень мило с его... в смысле с твоей стороны. Я был приятно удивлен, что Кальвин обо мне помнит. Ко мне нечасто просто так заходят в гости существа из иных миров - приходят в основном те, кому нужна моя помощь в каком-нибудь деле. И еще мне пришло в голову, что сам я ни разу не подумал заскочить просто так на минутку к кому-нибудь из тех, с кем я познакомился в своих приключениях. Я взял это на заметку и пообещал себе исправиться. - А как поживает Кальвин? Он уже втянулся в жизнь на Джиннджере после такого долгого отсутствия? - Он ничего, - ответила джинна, пожимая плечами, что при ее гаремном наряде и роскошной фигуре создавало удивительный эффект. Ты же знаешь, как это бывает. После долгого загула всегда нужно какое-то время, чтобы опять войти в колею. - Слушай... если мы будем дальше разговаривать, можно тебя попросить увеличиться до моих размеров? так удобнее беседовать. Если уж честно, то, посмотрев, как она пожимает плечами, я просто захотел увидеть ее тело в большем масштабе. Помимо всего прочего, это избавило бы меня от неприятного чувства, что я испытываю физическое влечение к говорящей кукле. - Никаких проблем, - отозвалась она и взмахнула руками. Воздух вокруг нее пошел рябью и замерцал, и вот она уже стояла передо мной, так сказать, в мой рост. На самом деле, конечно, не в мой рост, а почти на целую голову ниже, что давало мне волнующую 1юз-можность глядеть на нее сверху вниз. - Слушай, это что, монастырь? - Что, это? Нет, это королевский дворец Пос-силтума, ответил я. - А что, я похож на монаха? Предполагалось, разумеется, что вопрос этот с подтекстом. Я очень гордился тем, как был одет, а монах, наряженный таким образом, явно наруия'. бы обет бедности. - Да нет в общем-то, - признала она. - Но ты с таким интересом ' #+o$k" %hl мне за корсаж, что для Великого Скива, который так много путешествовал, это просто странно. В этом измерении что, нет женщин? Согласен, я, конечно, заглядывал, но не ожидал, что она это заметит... и тем более станет комментировать. Но уж чему Ааз научил меня за все эти годы, так это камуфлировать свои промахи словами. - Да нет, у нас тут есть женщины, - с улыбкой сказал я. - Но, честно говоря, мне кажется, что к тебе за корсаж будут заглядывать в каком угодно измерении. Она улыбнулась, демонстрируя ямочки па щеках и явно гордясь собой. - Но при всем том, что зрелище это действительно захватывающее, светским тоном продолжил я, - сейчас у меня интерес в основном профессиональный. Ты единственный, кого я знаю, кроме Кальвина, уроженец Джиннджера, и мне интересно, что это у вас за трюк с изменением размеров - просто чары личины или вы и в самом деле меняетесь? Если уместно говорить об этом самому, то ведь и правда получилось довольно неплохо для срочного выхода из затруднительной ситуации? В любом случае Дафни, похоже, все это проглотила. - А, ты об этом, - произнесла она, снова поводя плечами. На этот раз мне удалось удержаться, и я продолжал смотреть ей в глаза. Не стоит испытывать судьбу. - Это все по-настоящему, мы действительно изменяем форму. Это одно из самых важных умений для джинна, а тем более для джинны. Если твое измерение специализируется па исполнении желаний, то надо быть готовым удовлетворить любые, даже самые фантастические требования. Перед моим мысленным взором мгновенно пронеслись кое-какие совершенно непечатные фантазии с участием Дафни, но она еще не закончила говорить. - Это касается не только размера... в смысле роста. Мы можем принимать любые пропорции в соответствии с нашими местными стандартами для настенных календарей. Вот смотри. С этими словами она начала демонстрировать мне одну из самых впечатляющих коллекций женских фигур, когда-либо мною виденных... и все это была она! За недолгое время она побывала тонкой и гибкой как тростинка, потом полногрудой, потом длинноногой, в то же самое время меняя цвет волос и их длину и переходя от нежной матовой бледности к смуглому цвету лица, гораздо более темному, чем ее прежний бронзовый загар. Я решил, что, где бы ни находилось то измерение, в котором водятся эти самые календари, мне обязательно надо там побывать... и поскорее. Побочная реакция оказалась гораздо менее предсказуемой. Может, это получилось из-за того, что в последнее время я так много думал о женщинах и о женитьбе, но при виде этой демонстрации навыков по изменению формы мне вдруг пришло в голову, что из Дафни получилась бы интересная жена. Подумать только; женщина, которая может принимать любые размеры, форму и свойства по желанию! Это заметно снижает риск заскучать, видя перед собой всю оставшуюся жизнь однуединственную женщину. - Очень впечатляет, - произнес я, усилием воли подавляя свои /`%$k$ci(% мысли. - Слушай, а ты никогда не думала стать фотомоделью? Глаза Дафни на мгновение сузились, но потом лицо ее разгладилось. - Надо понимать, ты хотел сказать комплимент? - поинтересовалась она. Этим она меня по-настоящему смутила. - Конечно, - сказал я. А что? Получилось что-то другое? - То есть я настолько привлекательна, что могу этим зарабатывать себе на жизнь. Ты это имел в виду? - Ну, в общем... да. Только когда ты вот так это говоришь, получается действительно что-то сомнительное. - Ты и наполовину себе не представляешь, до какой степени, заявила джинна, закатив глаза.- Видишь ли, Скив, я уже пробовала играть в эту игру... и ты прав, я действительно это могу, и деньги там неплохие. Вся беда в том, с чем это сопряжено. - Не понимаю, признался я. - Конечно, со стороны работа модели может показаться пределом мечтаний, но на самом деле это не так. На этой работе, между прочим, приходится долгие часы оставаться в очень неудобном положении. Например, большинство людей любит ходить на пляж, но попробуй-ка просидеть шесть часов в полосе прибоя, где о тебя разбиваются волны, пока этот чертов пушкарь прицелится и поймает свет... а потом часто оказывается, что снимок в дело не пошел. Я сочувственно кивнул, гадая про себя, кто же такой этот "чертов пушкарь" и почему она должна сидеть на месте, пока он в нее целится. - Потом, все почему-то думают, что быть фото-моделью - это высокий статус, - продолжила Дафни. - Статус тут примерно такой же, как у куска грудинки на мясном прилавке. Ты можешь быть в центре всеобщего внимания, но для людей, которые с тобой работают, ты просто столько-то фунтов мяса, которое надо выигрышно расположить на витрине и поудачнее толкнуть. Я вообще-то не меньше любой другой женщины люблю, когда мое тело кто-то трогает, но мне хотелось бы думать, что при этом этот кто-то думает обо мне. А то получается, что ты манекен или марионетка, которую Передвигают, чтобы добиться нужного эффекта. - Угу, - кивнул я, подумав про себя, что если мне когда-нибудь выпадет шанс дотронуться до ее тела, то я уж точно во время этого процесса буду сосредоточен на ней. - И разумеется, еще приходится поддерживать себя в форме. Большинство женщин считают, что они выглядели бы лучше, если бы сбросили пару фунтов или немного повысили мышечный тонус... и многие время от времени работают над этим. Так вот, я тебе могу сказать, что, когда твой кусок хлеба зависит от того, как ты выглядишь, поддержание себя в форме становится уже не хобби, не времяпрепровождением на досуге, а полноценной работой, требующей полного рабочего дня. Вся твоя жизнь крутится вокруг диеты и упражнений, не говоря уже об уходе за лицом и волосами. Разумеется, тут у меня есть преимущество, поскольку я могу изменять форму, но уж поверь мне: чем меньше ты прибегаешь к помощи магии, тем меньше перегружаешь систему и тем дольше протянет твоя машина. И кстати, не следует забывать: что бы ты ни делала для поддержания приличного внешнего вида, все равно это борьба со временем, и она изначально .!`%g%- на поражение. Конечно, у джинны срок жизни побольше, чем у женщин других измерений,, но возраст все равно когда-нибудь берет свое. Стратегические участки, которые прежде притягивали взор, начинают терять упругость и обвисать, кожа па шее и на руках делается все больше похожа на гофрированную бумагу, и тут уж не успеешь и глазом моргнуть, как окажешься за дверью, а на тпое место возьмут кого-нибудь из бесконечной череды молодых и подающих надежды. Ужасно, правда? Ее слова заставили меня призадуматься. Одна из особенностей ремесла мага состоит в той, что возраст для нас не имеет первостепенного значения. Черт возьми, когда я начинал, мне вообще приходилось напяливать личину, чтобы выглядеть старше, поскольку никто не поверит, что такой молодой маг на что-то годится. Мысль о том, что можно потерять работу просто из-за того, что ты стал старше, была действительно ужасна. Я только порадовался, что в большинстве профессий нет таких возрастных ограничений, как у фотомоделей. - Ну и наконец, для полного счастья, - продолжила джинна, - есть еще такая мелкая подробность: как люди к тебе относятся. Большинство мужчин робеют от твоей внешности и ни за что не станут к тебе подходить. Они будут стоять и пялиться, может, немного пофантазируют про себя, но никогда не сделают попытки назначить свидание. Если только они сами не кинозвезды или от природы не наделены совершенно неуязвимым самолюбием, они всегда будут бояться сравнения типа "Красавица и Чудовище". А если все-таки кто-то делает шаг навстречу, то у него в голове обычно уже сложился определенный сценарий... и этот сценарий совершенно не предусматривает, чтобы ты что-то говорила или думала. Им нужна красивая штучка, а если внутри этой блестящей упаковки обнаружива ется личность, то они бывают не только удивлены, по даже слегка расстроены.