Прозвучало фальшиво – даже для генерала.
      Дверь распахнулась настежь, в кабинет маршевым шагом прошествовала полковник Секира. Генерал успел увидеть расстроенное лицо своей адъютантки. Видно было, что она столь же не обрадована тем, что ей пришлось предотвращать попытки полковницы войти к генералу, сколь сама полковница тем, что ее к генералу не допускали. Блицкрикг понял, что ему достанется и за то, и за другое. Порой он гадал: какой смысл быть генералом, когда приходится терпеть нападки подчиненных?
      – Доброе утро, сэр, – процедила сквозь зубы полковник Секира и отдала генералу честь.
      «И на том спасибо», – подумал генерал, отвечая ей взаимностью. «Хотя бы устав соблюдает».
      Судя по всему, ничего более приятного, чем это приветствие, от грядущей беседы с Секирой ждать не приходилось.
      – Садитесь, полковник, – пригласил генерал Секиру. – Чем обязан радости видеть вас у себя? «Давай, – давай, старина, – подбадривал он себя, – продолжай делать вид, что ты безумно рад ее видеть, и может быть, на этот раз она не откусит тебе голову». На самом деле, он не очень верил в собственные уговоры.
      Полковник Секира уселась на стул напротив письменного стола Блицкрига.
      – Я смотрела новости, генерал, – сообщила она. – Вы опять взялись за свое?
      Блицкриг попытался разыграть изумление.
      – В Каком смысле?
      – В том, что в ландурском космопорте была стрельба. Стреляли, по всей вероятности, мятежники-оппозиционеры.
      – Ландур… Ландур… Знакомое, вроде бы, название…
      – Еще бы не знакомое! – хмыкнула полковник, теряя терпение. – Ведь это вы пресмыкались перед генштабом, добиваясь того, чтобы подразделение Легиона было отправлено на Ландур в качестве миротворческого контингента. Не так часто вы занимаетесь подобными делами, чтобы забыть об этом – если, конечно, вас не настиг скоротечный старческий маразм. Вы отправили Шуттовскую роту… то есть, я хотела сказать роту капитана Шутника, на Ландур.
      – Ну да, вроде, направил, – разыгрывая невинность, ответил генерал. – Между прочим, это большая честь для Легиона.
      – Не морочьте мне голову, генерал, – рявкнула полковник Секира. – До того инцидента с обстрелом мирных переговоров на Новом Атлантисе – как тогда именовался Ландур – о Шутнике никто слыхом не слыхивал. Последующее возвышение капитана вы восприняли как личное оскорбление. Теперь вы отправляете его на единственную планет у в галактике, где есть люди, которые злы на него сильнее, чем вы. И вы хотите, чтобы я поверила, что все это не нарочно?
      – Ну, да… то есть – нет! – Блицкриг побагровел. – Проклятие, полковник, к чему вы клоните?
      Секира встала и уперлась ладонями в крышку стола.
      – Генерал, вам пора уяснить: независимо от того, нравится вам Шутник или не нравится, он – восходящая звезда. Если бы вы смирились с этим пораньше, вся слава его подвигов досталась бы не ему одному, а всему Легиону. А вместо этого он являет собой блестящее исключение на общем сером фоне. Не могу представить, какую еще роту Легиона генштаб столь страстно пожелал бы поставить в столь щекотливое положение. Теперь, если наш Шутник с треском провалится, с ним вместе провалится и весь Легион. Быть может, вы не в состоянии видеть дальше собственного носа, но те из нас, кому это под силу, не позволят вам этого добиться! – Секира пригвоздила генерала к стулу пламенным взглядом, выпрямилась и, подумав добавила: – О чем я со всем уважением извещаю вас, сэр.
      – Это гнусные измышления, – залепетал генерал. – Я все отрицаю.
      С его лба струями стекал пот.
      – Честно говоря, генерал, ничего другого я и не ожидала, – усмехнулась полковник Секира. – Так вот: если с Шутником что-то стрясется на Ландуре, среди нас найдутся люди, которые позаботятся о том, чтобы за это ответил тот, кто на самом деле в этом виноват. Поэтому я и предлагаю вам позаботиться о том, чтобы с Шутником ничего не случилось.
      Блицкриг пожал плечами.
      – Честное слово, полковник, – сказал он, – я совершенно не понимаю, с чего это вы так раскипятились. Капитан – командир роты Легиона должен быть в состоянии сам о себе позаботиться. Если же он не в состоянии позаботиться о себе – что ж, очень жаль, но нас в этом винить никак нельзя.
      Полковник Секира мрачно кивнула.
      – Отлично, генерал. Если вы решили играть в игру по таким правилам – по таким правилам она и пойдет. До свидания, сэр.
      Она отсалютовала и стремительно вышла из кабинета.
      Блицкриг откинулся на спинку стула. «Ну, не так уже все было ужасно», – с облегчением подумал он, но решил, что за развитием событий на Ландуре надо будет впредь следить более пристально. «Если Шутник там угодит в беду, – решил генерал, – я смогу заработать немало очков за счет разработки плана его спасения». Да, это был бы совсем неплохой способ выиграть от проигрыша врага. Об этом надо было хорошенько подумать.
 
      – Он отправился… куда?
      То, насколько невероятным показался лейтенанту Армстронгу ответ, было написано у него на лице. Он еще не успел выпить первую чашку кофе, так что не успел и обзавестись обычной непробиваемостью.
      – Вот записка, которую он оставил Мамочке, – сказала лейтенант Рембрандт и протянула сослуживцу листок бумаги. – Хотя бы записку оставил… Но я бы, конечно, предпочла, если бы он оповестил нас о своих замыслах лично.
      – Мы бы стали его отговаривать. Вот почему он решил не встречаться с нами, – проворчал Армстронг, отведя глаза от записки. – Он взял с собой Бикера и Препа. Куда именно они отправились, можем мы хотя бы предположить?
      – База повстанцев находится где-то на материке, – отвечала Рембрандт и рассеянно махнула рукой. – Где конкретно – мы не знаем. Мамочка не смогла найти ни каких рапортов разведки на этот счет. Капитан все забрал. Я, честно говоря, обрадовалась, когда она мне это сказала: хотя бы этот вопрос его беспокоил, и он не отправился на материк вслепую. Но мятежники практически никак себя не проявляли все эти годы, и потому никто их розысками не занимался.
      Армстронг нахмурился.
      – Даже к спутниковой разведке не прибегали?
      – Спутниковая сеть здесь крайне примитивна, – с тоской ответила Рембрандт. – Капитан с этим столкнулся, когда интересовался секретным планом правительства. Здесь имеются только два старых-престарых метеоспутника, еще со времен расцвета шахтерских поселений, а на них установлены приставки для средств связи и общего назначения. Но военными спутниками и не пахнет.
      – Не пахнет? Но разве здесь совсем недавно не закончилась война?
      – Закончилась, – кивнула Рембрандт. – Она подошла к кофеварке и поставила чашку под краник. – Но ты не забывай: на Ландуре проживает всего один народ, фактически и страна здесь одна, и у них нет врагов, за которыми нужно было бы вести слежку со спутников. Когда же здесь разразилась гражданская война, экономика пришла в упадок, а ни у той воюющей стороны, ни у другой не было союзников за пределами планеты. Война в плане уровня вооружений была самая что на есть примитивная – ни тебе артиллерии, ни авиации, ни ракет. И шпионских спутников у них тоже не было. И даже после войны армейские бригады миротворцев никогда не относились к мятежникам настолько серьезно, чтобы запросить у генштаба денег на запуск спутников-шпионов.
      – Ну что ж, – глубокомысленно изрек Армстронг. – Следует возблагодарить судьбу за маленькие радости. По крайней мере, здесь ни у кого не наберется оружия столько, сколько его надо, чтобы одолеть роту Космического Легиона. И на том, как говорится, спасибо. Можно и без спутника прожить.
      – Согласна, – кивнула Рембрандт и подлила сливок к кофе. – Вот только все равно нам надо выяснить, куда направился капитан. Если произойдет что-то непредвиденное, мне бы хотелось переговорить с ним, чтобы не натворить глупостей.
      Армстронг оторвал взгляд от чашки.
      – Не пойму, в чем проблема? Мы ведь всегда можем связаться с ними с помощью коммуникаторов, верно? Или есть еще что-то, чего ты мне еще не рассказала?
      – Вот именно. Все, кроме капитана, оставили свои коммуникаторы в гостинице, – ответила ему Рембрандт. – А капитан свой коммуникатор выключил. Наверное, решил, что не следует рисковать. Если они попадут в плен, от одного коммуникатора для мятежников никакого толка не будет, а два – это уже продвинутое средство связи.
      – Погано, – буркнул Армстронг. – Стало быть, связи с капитаном нет, и она может появиться только в том случае, если он сам решит связаться с нами.
      – Все так и есть, – вздохнула Рембрандт. – Остается надеяться на то, что у нас тут ничего дурного не случится до его возвращения.
      – Давай лучше надеяться на то, что мятежники не сочтут капитана ценным заложником, – посоветовал ей Армстронг.
      – Да, об этом я тоже думала, – кивнула Рембрандт, допила кофе и поставила чашку на поднос. – Быть может, тебе лучше сходить в центр связи и поговорить с Мамочкой. Вдруг вы сумеете придумать какой-то хитрый способ, как найти капитана.
      Армстронг допил кофе и встал.
      – Немедленно пойду, – кивнул он. – Как только будет весточка от него, сразу же сообщу тебе.
      – Хорошо, – отозвалась Рембрандт. Проводив Армстронга взглядом, она стала просматривать график мероприятий на день. В отсутствие капитана ротой предстояло командовать ей, и на этот раз – без помощи Бикера. Хоть бы только все обошлось! Нужно было во что бы то ни стало поскорее найти капитана.
 
      До лагеря мятежников сначала добирались вдоль заболоченного речного берега. Миновали маленький торговый поселок, углубились в джунгли по широкой тропе, которая вскоре резко сузилась, а растительность подступила к ней со всех сторон. Тучами налетали всевозможные кусачие мошки. Будь тропа пошире, их, пожалуй, можно было бы обогнать. Но половину времени пассажиры аэроджипа тратили на то, чтобы отбиться от злобной мошкары. Шутт гадал, какими способами мятежники борются с мошкарой, и борются ли вообще. Может быть, мерзопакостные кровососы стали для мятежников платой за свободу?
      Окидата, взявший на себя роль водителя и по совместительству, проводника, остановил аэроджип на некотором расстоянии от лагеря.
      – Вот не знаю, как у них там с электроникой, но наверняка какая-то техника есть, с помощью которой они могут нас засечь, – заявил Окидата и пришлепнул очередного москита. – Но с такого расстояния следить за нами будут так и так.
      – А я в этом не сомневался с того момента, как мы покинули нашу базу, – сказал Шутт, вытирая платком вспотевший лоб. Надо сказать, он не преувеличивал. С того самого дня, как по нему палил снайпер в космопорте, Шутт был готов снова оказаться под прицелом всякий раз, когда покидал гостиницу. До сих пор этого не произошло. Но до сих пор он и не думал топать прямой наводкой к главной базе мятежников. Что сказать? Если мятежники с уважением относились к белому флагу. Если… – Посмотрим, не удастся ли наладить с ними связь, – сказал он. – Это было неплохо, а то, неровен час, напугаем какого-нибудь нервного дозорного.
      – Опоздали, голубчики, – послышался чей-то голос совсем рядом.
      Шутт оглянулся и наткнулся на устрашающе широкое дуло. Оружие сжимал в руках зловещего вида бородач в камуфляжной форме, с волосами, подвязанными красным плат-ком-банданой. Приглядевшись получше, Шутт рассмотрел золотые серьги в виде крупных колец и золотые передние зубы. – Ну, давайте, как это… руки вверх, вот! – как бы вспомнил мятежник.
      – Да ладно, ты чего! – обиделся Окидата. – Я так вообще – за вас.
      – Нету времени у меня сейчас выяснять, за нас ты или не за нас, – буркнул мятежник. – Руки вверх, говорю, а там разберемся.
      – Мы пришли к вам с миром, – заметил Шутт. – И потом, наш водитель не сможет вести аэроджип с поднятыми руками.
      – Я бы не стал так уж сильно рассчитывать на этот аргумент, сэр, – сказал Бикер и послушно поднял руки. – У меня такое чувство, что этот джентльмен склонен настаивать на своих требованиях.
      – А про аэроджипчик свой вы пока забудьте, – посоветовал бородач. – Лучше выходите подобру-поздорову, а то, кто вас знает? Вдруг вам вздумается резко с места тронуться? Вы же не хотите, чтобы я распсиховался, правильно?
      – Зачем нам это сдалось? Не нужно нам это, – миролюбиво пробасил Преп и поднял руки. – Ладно, старик, не стреляй, видишь – я выхожу. Ты сказал «выходить», я и выхожу.
      – Молодец, сообразительный, – одобрительно кивнул бородач, указал стволом винтовки в сторону, дав тем самым Препу знак отойти, и распорядился. – Так, теперь следующий. Тот, что в котелке. Давай, двигай ногами.
      – Хорошо, – покорно кивнул Бикер. – Только вы, пожалуйста, поосторожнее с вашим ружьем, прошу вас. Боюсь, в моем страховом полисе не предусмотрено страхование от травм в условиях войны, а у меня сильное опасение, что вы можете причинить мне травму, которая может быть классифицирована именно таким образом.
      В то время как под бдительным надзором бородача из джипа выходили Шутт и Окидата, из джунглей показались еще двое мятежников. Увидев людей в форме Космического Легиона, они несколько оторопели, но проворно наставили винтовки на незваных гостей и дали тем понять, что в случае чего откроют огонь. Гости делали все возможное, чтобы стрельбы не спровоцировать. Когда все четверо пленных были выстроены в ряд и встали с поднятыми руками, один из двоих мятежников, что подошли попозже, присвистнул:
      – Ну, Бастер, ты и вправду отличился!
      – Не сомневайтесь, отличился, – заверил его Шутт, – А теперь, если вы все хотите отличиться еще больше, отведите нас к вашим командирам.
      – Будет сделано, – осклабился Бастер, отвернулся, сплюнул в траву и заметил: – Будь я проклят, но только вы какие-то странные, ребята. Двое в черной форме, а другие двое вырядились, как на бал. И видок у всех такой важный… Вы зачем сюда явились, если не секрет, а?
      – Мы явились сюда, чтобы помочь вам победить, – торжественно объявил Шутт. – А теперь вы нас отведете к вашим командирам?
      – Помочь нам победить? – вытаращил глаза Бастер. – Давненько мне такого не приходилось слышать. С чего это вы взяли, что вы нам можете помочь? •
      – Вот ответ на ваш вопрос, – отозвался Шутт и указал на свою кожаную сумку-пояс.
      – Руки не опускай! – приказал Бастер. – Что у тебя там? Если какое оружие секретное, то что-то больно маленькое.
      – Ничего секретного там нет, – покачал головой Шутт. – Но это такое оружие, которое нужно каждой из сражающихся сторон больше любого другого. А теперь, если вы отведете меня к вашему командиру, может быть, он разрешит вам постоять рядом и посмотреть, когда я буду показывать ему, что у меня здесь. А если вы нас не станете без нужды задерживать, я даже словечко за вас замолвлю.
      Бастер расхохотался.
      – Больно оно мне надо – словечко твое! Но заливаете вы здорово, мистер, так что так и быть, все сделаю, как вы просите. Машинку вашу тут никто не тронет. А вы топайте вперед вот по этой тропке, и мигом окажетесь в лагере. Только без фокусов – я позади вас пойду.
      – Поверьте мне, друг мой, – заверил мятежника Бикер, – решение посетить эти места далось мне нелегко. Мы будем вам несказанно признательны, если вы не забудете о том, что мы явились сюда с самыми миролюбивыми намерениями.
      – Не забуду, если вы меня не заставите забыть, – пообещал Бастер. – Ну, потопали.
      И они зашагали по тропе через джунгли. Замыкавший шествие Бастер начал насвистывать веселый мотивчик. Шутт быстро шел вперед, подняв руки вверх. Форма его насквозь промокла от пота, надоедливая мошкара лезла в лицо. Ужасно неприятно было не иметь возможности отмахнуться от мошек, но Баетер и его напарники могли любое движение расценить по-своему. В стороне послышался хоровой вой. Наверное, то были какие-то местные звери. Шутт тешил себя надеждой, что это не какие-нибудь опасные хищники. По крайней мере мятежники на этот вой никакого внимания не обращали.
      Очутившись в джунглях и поняв, что они собой представляют, Шутт несколько усомнился в том, получится ли все так легко и просто, как ему казалось. Если его расчет был неверен, то ему грозила куда большая беда, чем он думал…
 
 

Дневник, запись No 410