– А кто… Кто это говорит? – вновь послышался голос старшего сержанта.
– На этом конце линии Роза, старший сержант… А точнее – Розали. Сегодня вечером я добросовестно отвечаю за всю нашу поразительно надежную связь – согласно графику дежурств, который вы утвердили и подписали сегодня утром.
– Это – Роза? – пророкотал было Клыканини, но Шутт сделал ему знак рукой замолчать, прислушиваясь к продолжавшемуся разговору.
– Роза? – В голосе Бренди слышалось явное удивление. – Я не думала… Хорошо, скажи капитану, когда он вернется, что я хочу поговорить с ним.
– Минуточку, Бренди-Денди. Прежде чем я скажу ему что-либо, возможно, ты уже передумаешь о своем намерении. Наш Главный Мужчина отправился за картофельными чипсами, а затем собирался пару часиков поспать, и я надеюсь, что ему удастся это сделать, если, конечно, он не будет озабочен чем-то, что не даст ему спать всю ночь. Представь себе – а вдруг вся наша старушка-вселенная не сможет дотянуть до утра без его помощи, а?
– Роза, а ты, часом, не пьяна?
Шутт подавил смешок и продолжал слушать.
– Ни в малейшей степени, хотя, впрочем, трезвость – куда меньшее достоинство, чем женская добродетель, наш Солдафон… и не пытайся перевести разговор на другую тему. Тебе действительно необходимо поговорить с Большим Папочкой, или я могу передать ему любовную записку от тебя, когда он проснется?
– Хорошо, Розали. Раз уж ты повернула всё таким образом, думаю, это может потерпеть до рассвета. А пока я сама поработаю над этим.
– Откати назад, Бренди-вайн. Совсем недавно ты всем заправляла сама. А теперь собираешься, как и подобает старшему сержанту, в отсутствие офицеров учить уму-разуму нашу веселую компанию. Не кажется ли тебе, что не следует делать подобные намеки, когда ситуация меняется?
– Кто ты мне? Моя мать?
– Просто дисциплинированный легионер, который пытается сделать все, чтобы колеса нашей военной машины вертелись легко и плавно, вместо того, чтобы то и дело застревать. Пока, может, я и не могу сделать многого, помогая нашему бесстрашному командиру, но я думаю, что мне следует попытаться убедить тех, кто может это сделать, чтобы они стремились к максимальной эффективности. Ты уловила мою мысль, или я говорила слишком быстро для тебя?
Было отчетливо слышно как Бренди рассмеялась.
– Ну, хорошо. Ты победила. Я немного посплю и примусь за это завтра с утра. А теперь, доброй ночи… Мамочка. Бренди закончила.
– Это Роза? – спросил Клыканини, повторяя свой вопрос, как только переговорное устройство было выключено.
– Чертовски верно. – Шутт усмехнулся. – Поднимайся наверх, когда будешь готов, Клыканини. Я непременно попытаюсь заставить эту женщину заговорить!
Командир буквально взлетел вверх по лестнице, едва не врезавшись в своем энтузиазме в дверь пентхауза.
– Я случайно подслушал последний сеанс связи, Роза, – воскликнул он, влетая в комнату. – Ты была просто великолепна!
– Безззобразз… мммф.
Ошеломленный, капитан остановился на полдороге и уставился на девушку, которая всего минуту назад говорила уверенно и вполне разумно. Опустив голову и залившись краской, она выглядела точно так же, как перед тем, как он покинул комнату.
– Я… мне очень жаль. Я не собирался на тебя кричать, – осторожно проговорил он. – Я просто хотел похвалить тебя за то, как ты справилась с этим звонком от Бренди.
Роза покраснела и пожала плечами, по-прежнему отводя глаза в сторону.
– Ну, хорошо, в таком случае, думаю, что для меня самое лучшее – это последовать твоему совету и немного поспать. Да, и еще. Я сказал Клыканини, что он может заниматься чтением прямо здесь. Он поднимется через несколько минут.
Еще один кивок головой, и никак не больше. После минутного колебания Шутт удалился в спальню.
Оказавшись в своей святая святых, он прислонился к закрытой двери и усиленно размышлял несколько долгих минут. Наконец, очень осторожно, поднял руку и нажал кнопку на ручном коммуникаторе.
– Вы слушаете голос ночной смены командного пункта, – прозвучали теперь уже знакомые интонации. – Чем мы можем помочь вам в стремлении решить, что делать весь остаток вашей жизни?
– Роза? Капитан Шутник на связи, – сказал Шутт, с улыбкой опускаясь на стул.
– Зачем, высокопоставленный мошенник? Разве ты не обещал мне, что отправишься бай-бай в постельку?
– Говоря по правде, Роза, я не смогу даже сомкнуть глаз, пока не скажу тебе еще раз, как восхищен золотистым тембром твоего голоса, который сиянием растекается из динамика.
– Благодарю вас, капитан. Моя одинокая ночь здесь, на командном пункте, теперь скрашена вашей похвалой.
– И еще, – быстро продолжил Шутт, – я просто обязан знать, почему ты по радио так разительно отличаешься от самой себя, когда мы встречаемся лицом к лицу?
– Гмммм… Я полагаю, что смогу зажечь для вас этот маленький светоч просвещения, поскольку ночь тянется очень медленно, но только если вы пообещаете мне, что тут же отправитесь в постель, как только я закончу с этим.
– Я весь внимание. Итак, твой рассказ?
– На самом деле рассказывать-то почти и нечего. В детстве я сильно заикалась. Бывало, мне требовалось минут пятнадцать просто для того, чтобы сказать кому-нибудь "здравствуйте". В школе дети дразнили меня за это, так что я предпочитала вообще ничего не говорить, чтобы не слышать насмешек.
Командир понимающе кивнул, фактически сам себе, поскольку, захваченный рассказом, не смог даже подумать о том, что она не может видеть его реакции.
– Ну, в общем, в конце концов со мной проделали кучу тестов. Мне надели наушники и подавали сигналы разного тона, поднимая их до такого уровня, что я переставала слышать собственный голос. И знаете что? Благодаря этому я смогла разговаривать так же нормально, как все остальные! Оказывается, дело было в том, что я боялась звука собственного голоса! Как только я это поняла, мои дела стали значительно лучше, но у меня по-прежнему были трудности при разговоре лицом к лицу с другими людьми. Поэтому, учитывая эту свою особенность, я устроилась на маленькую радиостанцию, и скажу вам, я делала все! Я была диск-жокеем, спортивным комментатором, ведущим погоды и новостей, даже делала рекламу. Но больше всего времени я проводила за разговорами со слушателями. Все было просто чудесно, пока мне не приходилось встречаться с людьми лицом к лицу. Я фактически жила на этой станции около пяти лет… пока ее не продали, а новый владелец перестроил все заведение в ресторан-автомат и уволил меня.
– И тогда ты поступила в Легион, – задумчиво закончил за нее Шутт.
– Верно, хотя было кое-что еще, чем я до этого занималась, но оно не заслуживает упоминания. Так что не стоит жалеть меня, Большой Папочка. Я уже взрослая женщина и поступаю по собственному разумению.
– Ты знаешь, – заметил капитан, – я серьезно подумываю над тем, чтобы предложить тебе постоянное дежурство на командном пункте. То есть, конечно, если ты откажешься от удовольствия нести патрулирование на болоте.
– Да, это мысль. Разрешите мне подумать, а потом как-нибудь вернемся к этому снова. А пока что, я надеюсь, вы отправитесь спать? Сдается мне, кто-то совсем недавно обещал мне такой пустячок.
– Хорошо, уже иду. – Шутт ухмыльнулся. – Приятно было поболтать с тобой… Мамочка. Шутник закончил.
Щелкнув коммуникатором, командир встал, потянулся и отправился спать. В общем, это был очень удачный день. Он нашел себе нового клерка и специалиста по связи. Если все пойдет хорошо, ему надо будет подумать о новых нашивках для них.
И только когда полностью разделся, он вспомнил, что так ничего и не съел.
Глава 9
Реорганизация на "двойки" стала значительной вехой в истории роты. И хотя на самом деле этот процесс занял несколько недель, его очевидный эффект стал ощущаться почти сразу.
Несмотря на то, что работа по подбору напарников была проведена очень тщательно, и почти всегда учитывались личные привязанности легионеров, предполагалось, что отдельные жалобы или возражения все же появятся. Нечего и говорить, что по крайней мере в этих ожиданиях мой шеф не был разочарован.
Дневник, запись № 104
– Извините, капитан. Не уделите ли нам минутку?
Шутт поднял глаза, оторвавшись от кофе. Около его стола, беспокойно переминаясь, стояли два легионера, Рвач и Суси. Казалось, эта бодрящая чашка утреннего кофе обещает быть далеко не умиротворяющей.
– Разумеется. Не хотите ли присесть?
– Это не займет много времени, – сказал Рвач, покачивая головой. Он был среднего роста и довольно грубого сложения, а вьющиеся черные волосы, казалось, давно соскучились по мытью. – Мы бы хотели, если это возможно, чтобы нам дали других напарников. Я имею в виду, в нашей роте ведь еще не все объединены…
– Вы оба так считаете? – перебил их командир.
– Да, оба, – решительно подтвердил Суси. Почти на целую голову ниже, чем Рвач, он по виду казался выходцем с востока и одевался и вел себя с дотошной аккуратностью. – Мы несовместимы характерами, и я боюсь, что наше постоянное общение друг с другом окажется весьма вредным для спокойствия всей роты.
– Понятно. – Шутт мрачно кивнул. – Садитесь, оба.
На этот раз прозвучала команда, а не любезное приглашение, что было заметно по голосу, и легионеры с неохотой опустились на стулья.
– Ну а теперь, расскажите мне поподробней о тех неудобствах, которые вы испытываете.
Мужчины переглянулись, было видно, что каждому не хотелось первому начинать изложение собственных жалоб. Наконец Рвач решился.
– Он всегда оставляет за собой последнее слово, – послышалось первое обвинение. – А всего-то лишь потому, что знает много умных словечек…
Командир протянул к нему руку, останавливая его.
– Я не считаю, что словарный запас твоего напарника должен в данном случае приниматься в расчет.
– Но дело не только в этом, – сказал Рвач, слегка краснея. – Он называет меня вором, прямо в глаза!
– Я лишь сказал, что ты мелкий жулик, и это действительно так! – резко поправил его Суси. – Всякий, кто наносит ущерб взаимному доверию в роте ради мелкой личной выгоды…
– Вот! Видите? – обратился к командиру второй легионер. – Как же я могу быть в паре с кем-то, кто…
– ОДИН МОМЕНТ!
Голос Шутта прозвучал резко, как удар хлыста, обрывая спор и заставляя обоих замолчать. Он выждал еще немного, пока они не пришли в себя, откинувшись на спинку стула, а затем обратился к Суси.
– Мне необходимо некоторое пояснение, – сказал Шутт. – Какое бы точное определение ты дал понятию мелкий жулик?
Азиат глянул на него, затем перевел взгляд на потолок.
– Мелкий жулик – это тот, кто в своей не вполне законной деятельности принимает на себя риск, не соответствующий получаемой прибыли.
– Не вполне законной?
– Сядь, Рвач, – приказал Шутт, продолжая глядеть на Суси. – Если ты сможешь подержать свой рот на замке и послушать, может быть, заодно чему-нибудь и научишься.
Кучерявый легионер медленно опустился на свое место, а командир продолжил допрос.
– Если я правильно тебя понял, Суси, твои претензии к Рвачу заключаются не в самом факте воровства, а скорее в масштабе его операций.
У того на губах заиграла слабая улыбка.
– Верно, капитан.
– Тогда скажи нам, какой размер прибыли ты посчитал бы вполне извинительным… как это было сказано? Ах, да… для не вполне законной деятельности?
– Не меньше четверти миллиона, – без раздумий и твердо сказал азиат.
Голова у Рвача стремительно дернулась вверх.
– Четверть… ми… А, чепуха!
Двое других участвующих в этой беседе не обратили на него внимания.
– Но, конечно же, – спокойно заметил Шутт, – восемь или девять миллионов было бы значительно лучше?
– Конечно, – согласно кивнул Суси, перехватывая взгляд командира.
Рвач же лишь покачивал вперед-назад головой, мрачно поглядывая на обоих.
– О чем, черт возьми, вы тут толкуете, парни? – спросил он наконец.
Азиат прервал этот молчаливый обмен взглядами и вздохнул, так же покачав головой.
– То, о чем говорит капитан Шутник со столь вежливой обходительностью, всего лишь кое-какие факты, которые он тщательно скрывал, когда принял командование этой ротой. Особенно тот, что я и он встречались до того, как поступили на военную службу… так сказать, в различных деловых ситуациях.
– Так вы двое знаете друг друга?
– Даже более того, – продолжил Суси, – он оставил мне самому рассказать о том, что я покинул деловой мир "покрытым облаком подозрений", имея в виду дело о растрате в несколько миллионов долларов.
– Это ведь не было доказано, – сказал Шутт.
Азиат улыбнулся.
– Компьютеры – такие удивительные устройства, не правда ли?
– Минуточку! – взорвался Рвач. – Уж не пытаешься ли ты сказать мне, что умудрился стащить девять миллионов долларов?
– На самом деле я не стащил их. – Суси состроил гримасу. – Они были съедены серией… скажем, неудачных вложений.
– Неудачных вложений?
– Это еще один термин, которым пользуются азартные игроки, – пояснил ему Шутт.
– Извините меня, капитан…
Рядом с их столом появилась старший сержант.
– М-мм… это не может подождать, Бренди? – спросил Шутт, отрываясь от разговора. – Мы как раз добрались до середины чего-то важного.
– Я прерву вас лишь на секунду, – заверила его старший сержант, настаивая на своем. – Некоторые из солдат интересуются насчет почетной караульной службы, и я хотела узнать, будут ли какие-либо изменения в связи с этим.
– Моя встреча с губернатором состоится только на следующей неделе, – проинформировал ее командир. – А тем временем я попытаюсь оказать на него некоторое давление, заставив взглянуть на вещи с нашей точки зрения.
– Это хорошо. Спасибо, капитан. Извините, что прервала вас.
Разделавшись с этой помехой, Шутт вернулся к разговору. Суси продолжал смотреть в никуда с загадочным пытливым видом, какой мог быть только у азиата, в то время как Рвач глядел на него во все глаза с выражением, близким к благоговению или страху.
– Ну, хорошо. А теперь послушайте меня. Вы, оба. Я ведь не просто вытянул из шапки ваши имена, когда назначил вас в напарники. При этом я рассчитывал, что вы можете многому научиться друг у друга.
Суси, тебе следует немного расслабиться, стать попроще, и Рвач – как раз тот самый человек, который может научить тебя радоваться жизни. А ты, Рвач, работая вместе с Суси, возможно… сможешь чуть-чуть подправить свои жизненные интересы. Как бы то ни было, я полагаю, что вы должны сделать хотя бы попытку быть партнерами друг другу, прежде чем решите, что это невозможно.
– Хе! Так вы что, тоже считаете меня вором, капитан? – ощетинился Рвач.
Командир окатил его ледяным взглядом.
– Мне не хотелось бы говорить об этом, Рвач, но у меня на столе лежат несколько рапортов о пропаже вещей в роте.
– А я-то здесь при чем? В этом отеле дерьмовые замки! Я могу за несколько секунд справиться с любым из них!
– В самом деле? – Казалось, командир проявил завидный интерес. – А как ты думаешь, смог бы ты научить этому других легионеров?
– Запросто. – Рвач даже засиял. – Как я уже сказал, это может сделать каждый.
– Прекрасно, – сказал Шутт. – Тогда я дам объявление и направлю к тебе на обучение всех заинтересованных, прямо завтра.
– С удовольствием, капитан.
– Так что будь готов. Завтра с утра они будут ждать, желая приступить к занятиям, возле твоей комнаты.
Рвач побледнел.
– Моей комнаты?
– Да, именно. Я хочу, чтобы ты научил их справляться с самыми разными замками: в дверях, в шкафах, в чемоданах. И показывать все свои приемы ты будешь на примере замков твоей комнаты.
– Но…
– Разумеется, если среди твоих вещей случайно оказалось что-то, "приблудившееся" в последние нескольких недель, может быть, будет целесообразно, чтобы оно "приблудилось" обратно, к своим законным владельцам, прежде чем начнутся эти уроки. Разве ты не согласен?
Рвач несколько раз открыл и закрыл рот, будто выброшенная на берег рыба, но так и не сказал ни слова.
– Пошли, напарник. – Суси рассмеялся, хлопнув его по плечу. – Мне кажется, на этот раз нас обошли с флангов. Похоже, что сегодня днем нам лучше заняться небольшой розыскной работой.
Не все объединения в пары проходили так бурно, но некоторые случаи были особенно необычны. Пожалуй, самым необычным был случай, происшедший в коктейль-баре отеля.
Хотя в баре отеля преобладали легионеры, заполняя почти все возможные места, там обычно можно было заметить и нескольких штатских. Одни тянулись туда под впечатлением сообщений службы новостей, чтобы втихаря поглазеть на солдат, другие были просто удивлены таким обилием военных мундиров в месте, которое всегда считалось гражданской зоной, и не хотели уступать свою территорию. Хотя, обычно эти две группы посетителей были склонны к тому, чтобы игнорировать друг друга.
Это вовсе не означало, однако, что легионеры не знали о присутствии гражданских. Правда, не все легионеры спускались за выпивкой в бар. Многие все еще находились под впечатлением давних запретов относительно посещения подобных мест, как было до появления здесь Шутта и переезда в отель "Плаза", и среди них действовало неписаное правило, что бар отеля они могли посещать лишь при условии хорошего поведения.
И вот, в этот не вполне обычный вечер атмосфера в баре предвещала грозу. Троица молодых городских парней, уселась за столиком и, казалось, поставила своей целью нарушить царившее вокруг спокойствие. Все трое пребывали в самом неудачном возрасте: слишком молоды, чтобы вести себя рассудительно, но слишком здоровы, чтобы не быть принятыми всерьез. Можно было предположить, что это студенты или, возможно, спортсмены, из университета, расположенного в противоположной стороне колонии. Их одежда говорила о том, что в финансовом отношении они были обеспечены гораздо лучше, чем обычные уличные хулиганы. С другой стороны, опять-таки, уличные хулиганы обычно обладают инстинктом самосохранения, хотя и бывают порой чересчур шумными. Со временем они теряют остатки детских заблуждений, таких, как убежденность в собственной неуязвимости, и в большей степени доверяют своим мозгам, чтобы избежать ситуаций, представляющих очевидную опасность для их здоровья. Но те трое, о которых идет речь, относились совсем к иному типу.
Они были увлечены напускной веселостью, которая так свойственна компаниям, ищущим всеобщего внимания или приключений, а может быть, и того и другого вместе. Обычно они склоняют друг к другу головы, шепча что-то, и все это время не спускают глаз с какого-нибудь столика или посетителя, а затем неожиданно взрываются залпами смеха, неестественно громкого, опасно раскачиваясь взад-вперед на стульях. Если же к ним так никто и не подходит с заявлением типа: "Чего это вы так смеетесь?", они переключаются на новую жертву, и процесс повторяется, на этот раз чуть тише.
Легионеры стойко игнорировали этих клоунов, но и без слов всем было ясно, что с этими нарушителями спокойствия следует что-то сделать. Проблема, оказалось, была в том, что никто не хотел начинать. И не то, чтобы они боялись этих юнцов, хотя возмутители спокойствия на вид были достаточно крепкими и один на один могли навалять многим из легионеров, – рота имела численное преимущество, и выгнать их отсюда на улицу было бы легким делом… но как раз это-то и вызывало самые серьезные опасения. Да, к несчастью, никто из легионеров не хотел начать первым.
Нападение на юнцов, к тому же на глазах посторонних штатских, могло вызвать только недовольство в роте. Будь даже численность равной с каждой стороны, все равно возраст легионеров и их "профессиональные навыки" сделали бы их зачинщиками ссоры, а если, не дай Бог, в этой ситуации они еще и потерпели бы поражение, все это означало бы потерю лица для всей роты, что было бы совсем плохо, потому как и командир и его дворецкий тоже присутствовали в баре. Расположившись за крайним столиком, они не отрывались от своих компьютеров. Так что основной причиной, по которой легионеры не желали затевать драку в присутствии гражданских, было то, что они определенно не хотели выглядеть виновниками подобного скандала в глазах своего старшего офицера.
Поэтому все просто потягивали выпивку, вцепившись в стаканы, и не желали замечать нелицеприятные выкрики, звучавшие в баре.
Но тут появилась Супермалявка.
На мгновенье все легионеры словно застыли, охваченные тихим ужасом. Если бы все это случилось где-нибудь на Диком Западе, наверняка послышались бы крики: "Эй, кто-нибудь, зовите шерифа! Здесь намечаются неприятности!" Но поскольку все были там, где они были сейчас, а именно – в конкретно этой реальной жизни, они пытались сделать лучшее, что могли в данной ситуации.
– Эй, Супермалявка!
– Иди сюда, Супермалявка!
– Здесь есть свободное местечко, Супер!
Маленький легионер остановилась на полпути, озадаченная таким обилием приглашений, в то время как ее товарищи по роте отчаянно старались предотвратить неизбежное. Разумеется, все было напрасно.
– ЧЕРТ ВОЗЬМИ, Я БЫ КУПИЛ ЕЙ ВЫПИВКУ, НО ОНА ЕЩЕ НЕ ДОРОСЛА, ЧТОБЫ ДОТЯНУТЬСЯ ДО СТОЙКИ БАРА!
– ХА! ХА! ХА!
В помещении повисла гнетущая тишина, когда Супермалявка очень медленно повернула голову в сторону источника этого шума.
– ХА, ВЗГЛЯНИ-КА! ДА ОНА ПРОСТО ПСИХОВАННАЯ! ЭЙ, КОРОТЫШКА, НУ, ЧТО НА НАС УСТАВИЛАСЬ?
Роту охватило напряжение, когда голова маленького легионера начала втягиваться в плечи, и девушка, нахмурившись, медленно двинулась в сторону своих обидчиков. По традиции, обычно никто не лез в чужую драку, но даже при своей комичной свирепости Супермалявка всем была близка, и никому не хотелось просто стоять и смотреть, как ее обижают. Ни у кого не было сомнений в исходе этой ссоры, поскольку было весьма сомнительно, чтобы Супермалявка смогла победить хотя бы одного из крикунов, не говоря уж обо все троих, как можно было судить по ее намерениям.
Тихий скрип стульев свидетельствовал о том, что некоторые легионеры боролись со своим желанием. Одно было ясно: если незваные нарушители спокойствия причинят Супермалявке какой-то вред, их выбросят из бара в одно мгновенье, и все отношения с обществом полетят к черту!
Неожиданно в полумраке зала выросла огромная фигура, занимая своей массой пространство между гражданскими и приближавшейся к ним Супермалявкой.
– Гм-мммм… Супер? – Это был Клыканини, рокочущий голос которого одновременно раздражал и казался мелодичным. – Напоминаю тебе, что капитан сказал… если устроишь здесь погром, ты оплатишь… все убытки.
Маленький легионер повернулась, отыскивая глазами командира, чтобы выразить протест по поводу такой заботы. Пока она искала Шутта, ее противники уставились на огромную фигуру, занимавшую все пространство между ними и намеченной жертвой.
Как уже отмечалось ранее, волтрон своим видом производил сильное впечатление, даже если о встрече с ним вам известно заранее и происходит она при свете дня. А при тусклом освещении коктейль-бара, с его низким потолком, это впечатление многократно усиливалось, и можно было подумать, что это часть стены движется к вашему стулу… имея к тому уродливую голову, утыканную клыками, и до самой шеи заросшую темными волосами.
Трио искателей приключений тут же поднялось из-за стола, поняв при виде этого чудища, каким необдуманным был их поступок. Сейчас им казалось, что они и вовсе никогда не присаживались за этот стол… Клыканини был действительно впечатляющ!
– М-мммм… а вы что, вместе с ней? – выдавил наконец один из них.
– Он хочет сказать, – вступил в разговор второй, – уж не означает ли это, что мы должны будем иметь дело с тобой, если доведем ее?
В ответ на это волтрон сделал шаг назад, неожиданно удивленный.
– Она? Нет… ей не нужна моя помощь. В драке она способней меня… гораздо способней!
Все трое как один икнули и еще раз взглянули на Супермалявку.
– Хотите совет? – продолжал наступать волтрон. – Уходите. А иначе кому-то очень достанется… и может быть, крепко.
Можно было не сомневаться в искренности и серьезности, которые звучали в голосе волтрона, и уж никак нельзя было не обратить внимание на его обычное миролюбие. Неожиданно осознав собственную уязвимость, перепуганные молодцы бросили деньги на стойку бара и сразу смотались, исчезнув гораздо раньше, чем Супермалявка смогла отыскать взгляд Шутта, вновь поглощенного беседой.
После сцены "Супермалявка в баре" было вполне естественно, что она и Клыканини так и останутся напарниками. Но окончательно это выяснилось лишь несколько дней спустя. В отличие от происшествия в баре, этого события ничто не предвещало.
Легионеры частенько посещали ресторан, чтобы скоротать свободные от службы часы. Они приходили сюда почитать или поговорить, что не всегда было удобно делать в комнатах. Кроме того, здесь было гораздо светлее, чем в баре. Таким образом, в ресторане почти всегда было около дюжины посетителей, как и в тот раз, когда Бренди явилась сюда, чтобы выпить чашечку кофе и немного расслабиться перед сном, спокойно с кем-нибудь побеседовав.
С чашкой в руке, оглядывая зал, она заметила Клыканини, погруженного в чтение стопки бумаг.
– Эй, Клык! – сказала она, плюхнувшись за его стол. – А твоя коротышка – она что, не позволяет тебе работать в комнате?
Волтрон поднял голову и взглянул на нее своими черными мраморными глазами.
– Бренди, не называй моего напарника коротышкой. Ей это не нравится.
Откинувшись на спинку стула, старший сержант демонстративно рассмеялась.
– Черт возьми… какая обида! Я знаю, конечно, что коротышка раздосадована своим ростом, но…
– НЕ НАЗЫВАЙ НАПАРНИКА КОРОТЫШКОЙ!
Волтрон в раздражении вскочил на ноги, и Бренди показалось, что все смотрят в их сторону.
– Остынь, Клык, – предупредила она. – Чего разошелся?
– ОНА УСЛЫШИТ ТЕБЯ. ОНА БУДЕТ ВНЕ СЕБЯ. ТЫ ЗАДИРАЕШЬ ЕЕ, МОЖЕТ БЫТЬ ДАЖЕ, НАНОСИШЬ ОБИДУ. НЕ НАЗЫВАЙ ЕЕ КОРОТЫШКОЙ!
Теперь и в самом деле все в ресторане наблюдали за этим поединком двух Гаргантюа, и старший сержант неожиданно осознала, что это вызов ее положению и власти.
– Послушай, Клыканини! – прорычала она. – Здесь никто не указывает мне, что говорить, даже капитан! Если я хочу называть Супер коротышкой, я буду делать это… и ты не можешь запретить мне…
Сжатый кулак волтрона опустился на самую макушку ее головы, повергнув Бренди в удивление и со стула.
В мертвой тишине все наблюдали, как их самый миролюбивый товарищ по роте нависал над упавшим сержантом, задыхаясь от ярости.
– Я ПРЕДУПРЕЖДАЮ ТЕБЯ, БРЕНДИ. НЕ НАЗЫВАЙ НАПАРНИКА КОРОТЫШКОЙ!
Давно никто не пробовал бросать ей подобный вызов, но такое никогда ею и не забывалось. Потряхивая головой, чтобы прийти в себя, она нащупала и схватила ножку стула.
– Я думаю, эта драка будет за мной! – прошипела Бренди и прямо с пола бросилась на волтрона.
Услышав, что кто-то суматошно барабанит в дверь его номера, Шутт вздохнул и поправил мундир.
– Входи, Супермалявка, – сказал он, когда атака на дверь возобновилась.
Самый маленький член роты ворвалась в комнату, с красным лицом, от неожиданности растеряв все, что собиралась сказать.
– Капитан! А вы знаете, что мой напарник лежит там, в нашей комнате, с перевязанной головой? И что врач говорит даже о возможном сотрясении мозга?
– Мне это известно.
– И вы знаете, что во всем виновата эта сука Бренди?
– Я слышал и об этом.
– Ну, и… что же теперь вы собираетесь с ней сделать?
Шутт воспринял ее слова очень спокойно.
– Ничего.
– Ничего? Но ведь она…
– В данном случае я предпочитаю не делать ничего, вместо того, чтобы увидеть твоего напарника под служебным расследованием.
Супермалявка часто заморгала и продолжила уже с меньшей уверенностью.
– Расследование? Я не понимаю, капитан.
– Присядь, Супер, – жестко приказал Шутт. – Если я сделаю официальное заявление по поводу случившегося, то буду вынужден опросить всех свидетелей того нападения, которое Клыканини совершил на сержанта Бренди… нападения, которое кончилось тем, что она, защищаясь, ударила его в порядке самообороны. Я не хочу делать этого, поскольку эта сука, как ты ее называешь, в этом случае сможет привлечь его к ответственности. Я предпочитаю считать, что вообще ничего не произошло.
Супер на мгновенье сердито нахмурилась, а затем покачала головой.
– Я не могу в это поверить, капитан. Должно быть, они все врут. Ведь Клыканини – самый спокойный во всей нашей роте. Чего он хотел добиться, нападая на Бренди?
– Позволь мне задать тебе вопрос, – проговорил командир. – А ты сама захотела бы связываться с Бренди?
Девушка скривила в гримасе рот.
– Она одна из тех, кого я с радостью обошла бы, будь у меня возможность, – сказала она. – Даже имей я холодную голову и вспомни все, чему меня учили в тех школах, о которых я вам рассказывала, она все равно разжевала бы меня и выплюнула косточки. Потрясающая леди!
Шутт печально кивнул.
– Вот, собственно, из-за этого и произошла драка.
– Сэр?
– Похоже, Бренди высказалась на твой счет, не очень выбирая выражения, а твой напарник испугался, что если она скажет это при тебе, ты накинешься на нее, и, возможно, получишь взбучку.
– Пустой разговор. Она может снова сказать это. Почему, если она может…
Супер затихла на полуфразе, как только смысл происшедшего дошел до нее.
– Подождите. Так вы хотите сказать, что старина Клык взъелся на нее из-за меня?
– Так говорят свидетели. Похоже, он посчитал, что имеет больше шансов, чем ты, справиться с ней. Разумеется, у него не было твоей подготовки. Он пытался сделать это за счет силы воли и энтузиазма.
Супермалявка уныло покачала головой.
– Это не решит вопроса, поверьте мне, – сказала она. – Поверьте, я знаю!
