Спотыкаясь и скользя, они пробирались между убогими домишками на загаженное открытое пространство, игравшее роль городской площади. Добравшись до нее, оба остановились как вкопанные. Обитатели Лоренцу-Маркеш воздвигли на краю площадки пару грубо отесанных столбов. Привязанная к этим столбам, бессильно свисала к земле знакомая седовласая фигура. Малькольм и Кит быстро огляделись. За ними никто не следил. Все наглухо закрылись в домах, спасаясь от непогоды.
      Малькольм первым добрался до столбов. Кут ван Биик был мертв. Он был мертв уже как минимум несколько часов, а может, и сутки. В резких вспышках молний лицо Кита было пепельно-бледным.
      "Что с Марго?.."
      Они тщательно осмотрели мертвое тело, ища какие-нибудь следы насилия. Но признаков серьезных пыток не обнаружили. Кит двинулся дальше. Сглотнув слюну, Малькольм последовал за ним.
      Пробираясь через глубокую, по самые лодыжки грязь, они миновали молчаливую кузницу, бондарную мастерскую, маленькую мукомольню. Наконец показались грубо сколоченные ворота форта. Они были закрыты.
      - Пора нам входить в роль потерпевших кораблекрушение монахов. Давай-ка обопрись на меня, - прошептал Кит, задержавшись за убогим строением мельницы.
      - Нет, ты ведь старше меня, и логичнее, чтобы ты опирался на меня. Кораблекрушение должно было вымотать тебя в первую очередь. Я достаточно хорошо знаю португальский, чтобы продержаться, пока ты не "придешь в себя", - возразил Малькольм.
      Кит не стал спорить. Он обнял Малькольма за плечи и бессильно обмяк. Малькольм поспешно обхватил его за талию, не давая совсем сползти на землю.
      - Отлично, итак - мы несчастные монахи-иезуиты, потерпевшие кораблекрушение и чудом выбравшиеся на берег в эту ужасную бурю...
      И он потащил Кита через чудовищно грязную открытую площадку перед воротами.
      - Помогите! Эй, там внутри, помогите нам! - закричал Малькольм на плохом португальском с сильнейшим баскским акцентом. - Во имя Господа Иисуса Христа, помогите!
      Над стеной форта возник стражник.
      - Кто вы? Откуда взялись? - прохрипел он голосом, в котором крайнее удивление мешалось с подозрительностью.
      - Мы монахи-иезуиты! Отец Франциск Ксаверий послал нас сюда из Гоа. Шторм потопил наш корабль там, к югу от этого места!.. Ведь это поселение Лоренцу-Маркеш, да? Господи, Отче наш, сделай, чтобы это было так!
      Стражник вытаращил глаза. Помедлив, он все же прокричал краткую команду, и ворота стали со скрипом отворяться. Из них высыпали португальцы. Они вовремя подхватили под руки Кита, который уже сползал в изнеможении на землю. Другие бросились поддержать Малькольма. Он тоже старался идти шатаясь, изображая последнюю стадию истощения, всей тяжестью обвисая на руках сопровождающих.
      От обитателей Лоренцу-Маркеша несло луком, потом и грязью. Они были одеты в широченные штаны, давно нуждающиеся в стирке. Их кожаные, а у кого и бархатные камзолы были заляпаны пятнами вина и жира.
      Малькольм насчитал как минимум шесть профессиональных воинов в кожаных доспехах. Половина была вооружена аркебузами с фитильными запалами, безнадежно промокшими и бесполезными в такую бурю. Но в руках сверкали обнаженные шпаги, которые они только теперь стали прятать в ножны. Другая половина воинского отряда, вооруженная стальными арбалетами, оставалась наготове все время, пока ворота не были снова закрыты и заперты на засов.
      К кучке солдат подбегали и другие люди, одетые, как бедные крестьяне и ремесленники. У многих были кинжалы и длинные пики. Один здоровенный, похожий на медведя детина тащил нечто, напоминающее добрый надежный мушкет с колесным замком. Другой волок огромную длинноствольную аркебузу с фитильным запалом.
      Итак, шесть профессиональных солдат и на удивление хорошо вооруженное ополчение из крестьян и ремесленников. А некоторые из этих парней весьма смахивали на моряков.
      Малькольм насчитал пятерых, которых, наверное, высадили здесь с последнего корабля, оставив выздоравливать или умирать от каких-то серьезных болезней.
      Вскоре Малькольм и Кит очутились в закопченной и наполненной дымом комнате, которая, по-видимому, была самым шикарным помещением во всем форте. Вокруг изрезанного, исцарапанного деревянного стола, на котором валялись остатки ужина, стояли самые настоящие стулья. В углу виднелась настоящая кровать. Человек в железных доспехах - по крайней мере в стальной кирасе, - увидев путешественников, мигнул и медленно опустил новенький, последней модели пистолет с колесным замком. Вслед затем он спустил, осторожно придерживая пальцем, собачку, сделав свое оружие чуть менее опасным. Но все равно оно оставалось заряженным и готовым к бою.
      - Сержант Браз, кто эти люди и откуда они взялись? - властно спросил обладатель новейшего пистолета.
      Сержант с важностью ответствовал:
      - Отец Франциск Ксаверий послал их к нам, губернатор, но их корабль утонул во время шторма. Больше я о них ничего не знаю.
      Кит сильно закашлялся и застонал, чем привел в большое беспокойство поддерживающих его солдат.
      - Можно мы положим святого отца на вашу постель, губернатор?
      - Ну конечно, конечно! Давайте, поторопитесь, святой отец истощен и болен!
      Губернатор заткнул пистолет за пояс и даже помог уложить Кита в свою кровать.
      Кит судорожно сглотнул и вцепился в руку своего благодетеля.
      - Благословляю тебя, сын мой. Господь уберег и охранил нас в краю язычников. - Тут его веки затрепетали и глаза закрылись.
      Малькольм устремился к ложу, упал на колени и схватил руку Кита, всем своим видом выражая непереносимые страдания.
      - Отец Алмада... - Малькольм повернулся к встревоженным португальцам. - У вас есть горячая похлебка? Мой брат обессилел, сражаясь с волнами, а после нам пришлось идти многие мили по неизведанным и опасным берегам. Я боялся, что Господь заберет его, так и не дав увидеть ваши стены.
      - Ты говоришь, как баск, - взволнованно воскликнул один из португальцев, одетый в одежду ремесленника. Видно было, что ему приятно встретить земляка. Другой португалец побежал принести нежданным визитерам что-нибудь поесть.
      - Да, я баск, отец Эдригу Ксабат. Я удостоился милости быть посвященным в сан в Риме, самим генералом нашего ордена отцом Лойолой. А отец Алмада...
      Кит со слабым стоном "очнулся".
      - Где... Где мы, Эдригу?
      - Господь, да святится имя твое, позаботился, чтобы мы, преодолев все препоны и опасности, добрались до этих добрых христиан.
      Какой-то крестьянин протянул Малькольму чашу.
      - О, благословляю тебя, сын мой...
      Малькольм поднес чашу с горячей похлебкой ко рту Кита и помог ему выпить ее. Только после этого он согласился сам вкусить ту же пищу. Она, по правде сказать, была ужасна - без соли, без перца, водянистая и пустая, хорошо хоть горячая.
      Кит с усилием приподнялся на кровати и обратился к своим спасителям, прося назвать себя.
      - Я - Вилибальдо де Оливьера Салазар, военный губернатор Лоренцу-Маркеша, - гордо представился губернатор, отвешивая учтивый поклон. Он был невысокого роста, с острыми глазками и худым лицом. Несмотря на царящую всюду грязь, под доспехами у него были дорогие бархатные одежды. Вот это Жоао Браз, сержант моего отряда, а это мои солдаты - Франциско, Амаро, Лоренцо, Маурисио, Рикардо.
      Солдаты довольно четко отсалютовали.
      Вперед протиснулся гигант, вооруженный аркебузой с колесным замком.
      - Отец мой, я - Роландо Гуларт, бедный кузнец. От имени ремесленников Лоренцу-Маркеша я приветствую вас в нашем поселении. А вот это Бастиен, мой подмастерье.
      Бастиен оказался тем самым человеком, который столь обрадовался баскскому происхождению Малькольма.
      - А это Винсенте, наш мясник и кожевник, Хуберто - мельник, Николау бондарь, Ксанти - наш пекарь и Микель - его помощник...
      "Опять баски", - подумал Малькольм. Крестьяне и пастухи, опекавшие общинное стадо, тоже оказались басками: Нарикис, Миколас, Пели, Кепа, Поспер и Саторди.
      Остальные пятеро, как и предполагал Малькольм, оказались высаженными на берег моряками. Трое из них были португальцами, застенчиво представившимися как Родриго, Адао и Педро. Ероман и Задорнин оказались басками. Женщин в поселке вообще не было.
      - Прошу вас, - попросил губернатор Вилибальдо де Оливьера Салазар, отец Алмада, если только силы вам сейчас позволяют, поведайте нам о себе и ваших приключениях.
      Кит принял предложение и разразился цветистой историей на неплохом португальском, раскрывая и дополняя скупые сведения, ранее поведанные Малькольмом. Он подробно описал жизнь в Гоа. Рассказал, как печалило отца Франциска Ксаверия, что на этом удаленном и заброшенном посту люди лишены заботы священника. Кит с живописными подробностями повествовал об их мучительном путешествии из Индии в Африку, об ужасном кораблекрушении, погубившем всех людей на борту, кроме них двоих. Со слезами на глазах и комком в горле он рассказал, как совершил последний обряд, обращаясь к сокрушительным морским валам. Как они добирались до берега и как молились, чтобы Господь привел их к людям, не дал заблудиться в бескрайней враждебной пустыне...
      Даже Малькольм, сам того не ожидая, был потрясен и растроган его рассказом.
      Некоторые из слушателей, пытаясь скрыть свои чувства, покашливали и смущенно переступали с ноги на ногу.
      Вилибальдо настоял, чтобы святые отцы сняли намокшие сутаны и надели что-нибудь теплое и сухое. Взамен им предложили простые, но недурного качества туники и плащи, в которые путешественники и завернулись. Мокрые одежды португальцы развесили для просушки в углу комнаты. Губернатор Вилибальдо распорядился принести вина и пустил его по кругу.
      Убедившись, что священники согрелись и чувствуют себя вполне уютно, глава колонии начал ответный рассказ. Он повествовал о трудностях жизни на форпосте, проблемах, причиняемых туземцами, которые уводили у португальцев скот или прогоняли свою скотину через пшеничное поле, уничтожая урожай, о болезнях, преследующих население форпоста, о тех, кого они потеряли.
      В конце концов, заявив, что горячая похлебка и добрая компания окончательно вернули им жизнь и силы, Кит предложил безотлагательно перейти к исповеди.
      - Дети мои, вы слишком долго жили без пастыря. И мой святой долг как можно скорее облегчить ваши души отпущением грехов как можно раньше. Не надо ждать, пока бремя греха станет невыносимым. Я так рад, что Господь через многие бури и опасности все же привел нас к вам, позволив служить ради большей славы Его на самом трудном рубеже.
      Ремесленники сначала растерялись и принялись что-то бормотать, отнекиваясь. Но под нажимом Кита все же соорудили из веревок и одеял два отгороженных отсека, наподобие двух импровизированных исповедален.
      Кит настоял, чтобы им с Малькольмом вернули их пусть и мокрые, но подлинно монашеские облачения, затем они заняли каждый свой отсек и приступили к выслушиванию исповедей.
      Исповедь первого португальца еще не успела подойти к концу, как Кит с яростным ревом откинул свой занавес.
      - Колдуны? - крикнул он, сверкая глазами. - Что ты сказал - ведьмы?
      При этих ужасных словах сгрудившиеся в комнате ремесленники принялись осенять себя крестным знамением. Солдаты побледнели. Губернатор Вилибальдо на мгновение потупился и прочистил глотку.
      - Это правда, святой отец. У нас в плену находится ведьма. А колдун умер от порчи, которую сам навел на себя.
      Сержант Жоао Браз осмелился вмешаться:
      - Мы допросили их с пристрастием и...
      - Вы допрашивали этого человека? Вы кто - служители Божьи? Или вы разбираетесь в колдовстве?
      Сержант побледнел и споткнулся на полуслове.
      - Но, святой отец, - запротестовал один из моряков, Родриго. - Они точно были колдунами! Это случилось семь недель назад. Я своими глазами видел это страшное зрелище, огромный сияющий плот из белого дерева, он проплыл по небесам там, далеко к северу! А прошлой ночью начался ужасный шторм, который длился до утра. Вы видели, что буря, которую вызвали эти колдуны, чуть не погубила даже вас, служителей Господних? А что, по-вашему, святой отец, мы нашли на берегу после шторма? Тот самый белый плот, правда, разбитый вдребезги. А рядом валялись разные дьявольские штучки, и на мужчине и женщине были сатанинские одежды, и...
      Кит нащупал ближайший стул и неуклюже свалился на него.
      - А другой колдун? Что вы узнали о нем?
      Жители Лоренцу-Маркеша снова смущенно переглянулись.
      - Отец мой, тот, мертвый колдун, - тихо произнес губернатор Оливьера Салазар, - он болтал, как одержимый безумием. Он говорил по-голландски!
      Малькольм и Кит обменялись взглядами.
      - Я немного говорю по-голландски, святой отец, - вмешался сержант Браз. - Колдун был в ярости из-за того, что пропал один малый из их темной компании. Но мы уже отправили свои отряды на поиски этого третьего и пообещали черным туземцам награду, если они поймают его и приведут к нам.
      "Валлиец, - сообразил Малькольм. - Бедный перепуганный чудак..."
      - Немедленно проведите меня к пойманной вами ведьме, - сурово произнес Кит. - Я должен срочно провести дознание. Выяснить, действительно ли сатана овладел ею. А она вам говорила что-нибудь?
      Один из баскских фермеров сплюнул на пол:
      - Нет, только визжала.
      Кит страшно побледнел. Малькольм поспешил помочь ему:
      - Отец Алмада, вы все еще не в себе. Вам бы следовало лечь в постель.
      - Как могу я спать, если Божья работа не ждет? Давайте, дети мои, показывайте мне эту ведьму!
      "Что ты собираешься делать, Кит? Ведь мы не сможем уйти через Врата еще целых пять дней. Мы наверняка выдадим себя!"
      Но желание узнать, в каком состоянии находится сейчас Марго, терзало Малькольма. А каково было Киту?
      Губернатор с солдатами повели их под проливным дождем к маленькой хибарке в дальнем конце форта. Остальные потянулись следом.
      Подойдя к домику, сержант Браз извлек железный ключ. Заскрежетал ржавый замок. Помещение за открывшейся дверью было столь темным, что ничего нельзя было разглядеть. Кит нетерпеливым жестом потребовал фонарь. Кузнец Роландо Гуларт отдал ему свой.
      - Оставьте нас, - резко произнес Кит. - Мы с отцом Ксабатом сами допросим ведьму.
      - Но, отец Алмада, она может причинить вам зло...
      - Бог охраняет своих служителей, сын мой. Не бойся за нас. Ступай. Мы допросим ее и запрем снова.
      Солдаты в нерешительности толкались перед входом, затем отступили к дальнему концу навеса. Кит поднял фонарь, глубоко вздохнул и вошел в грязную каморку.
      Марго, съежившись, забилась в угол своей темницы и мелко дрожала. Ее сжигала самая страстная ненависть, какую ей только приходилось испытать в своей недолгой жизни. И еще было так невыносимо больно, до слез. Соленые капли прокладывали дорожки по ее щекам. Эти жестокие грубые животные - нет, они хуже животных, так их назвать значит оскорбить животных, - они изнасиловали ее, избили. Потом стали допрашивать на всех известных им языках и каждый раз снова били, потому что она не могла им ответить. Наконец в своих попытках узнать, кто же она такая, они заговорили на исковерканном английском.
      Мучители требовали от нее много. Чтобы она сказала, кем был другой человек, тот, которому удалось бежать. Чтобы призналась, зачем вообще прибыла сюда со своим спутником, и какое страшное зло замыслили они против Португалии...
      Этот безумный допрос все длился и длился. Он продолжался до тех пор, пока у Марго еще оставались силы кричать. А когда она уже не могла произнести ни слова, эта свинья, их командир, снова изнасиловал ее и швырнул голую в эту каморку с земляным полом. Здесь ее заперли без воды, пищи и чего-нибудь, чем можно было прикрыть наготу. С тех пор они приходили лишь один раз, чтобы сообщить ей, что Кут ван Биик умер и что теперь очередь за ней.
      Никогда еще в своей жизни Марго не испытывала такого безнадежного отчаяния. Она рыдала и рыдала, пока у нее не кончились слезы. В это путешествие ее погнали глупые детские устремления. И вот чего она достигла в результате: Кут ван Биик убит, а валлиец затерялся во времени еще безнадежнее, чем прежде. Не говоря уже о том, что сама она изнасилована и сидит в этой мерзкой тюрьме без всякой надежды на освобождение.
      При этой мысли ее снова охватила дрожь. Она бы, кажется, не остановилась перед убийством, чтобы раздобыть воды и мыла. И, конечно же, оружие, чтобы отомстить этим ублюдкам. Если только их вообще можно убить. Ее кожа все еще воняла их потом. Всякий раз, когда она закрывала глаза, она видела гнусные рожи, глазеющие, как ее насилуют и избивают...
      "О, Малькольм, зачем только я убежала от тебя?" Это воспоминание было мукой. Там - доброта и мягкость, здесь - чудовищные, немыслимые издевательства и унижения... Прости меня, Малькольм, прости, если только можешь, я подвела тебя, подвела Кита, подвела тех, кто рассчитывал на мою помощь, чтобы живыми выбраться отсюда, я подвела даже маму...
      Мать Марго по крайней мере отдала жизнь, пытаясь спасти своего ребенка. А все, что пока удалось самой Марго, - это вести себя как безмозглое, неблагодарное отродье. Торчать голышом запертой в португальской тюрьме в ожидании казни - более дьявольского урока она еще не получала.
      - Простите, простите меня, - шептала она снова и снова. - Я так виновата...
      Вытерла нос и чихнула, пораженная, что у нее еще остались слезы. Жизнь подарила ей бесценного друга, а она сбежала, не сумев оценить и достойно принять предложенные ей отношения. А теперь ей предстоит умереть, и уже никогда не представится шанса признаться ему, какой законченной и к тому же трусливой дурой она себя считает.
      А Кит? Он так никогда и не узнает, что с ней произошло. То, что она ему сделала, простить невозможно. Если бы ей дали хоть малейший шанс...
      Но в реальной жизни так не бывает. Спасительная кавалерия вылетает на холм только в вестернах. И принцев на лихих скакунах не бывает в этой жизни, так же как и романтических парусников и джентльменов, прикасающихся к своим цилиндрам при появлении дам. У нее уже никогда не будет возможности сказать Киту, насколько он был прав, и попросить прощения. И не выпадет шанса поучиться несколько лет в колледже, прежде чем сделать новую попытку.
      Что же он подумал, когда обнаружил ее злобную записочку?
      - Прости меня, - снова прошептала она.
      Она чувствовала себя полностью раздавленной и не имела ни малейшего представления, что дальше делать.
      Неожиданно в проржавевшем замке заскрежетал ключ, и дверь отворилась. В полутьме обрисовались силуэты захвативших ее гнусных убийц. Марго подавила испуганный крик, мгновенно собралась и приняла низкую боевую стойку.
      Они, без сомнения, убьют ее. Она слишком слаба и изранена, чтобы помешать им. Но все-таки она сможет принять бой. И если ей по-настоящему повезет, сумеет отправить в ад хотя бы одного из них, прежде чем они убьют ее саму.
      Кит первым переступил порог, высоко держа фонарь. Малькольм скользнул за ним и сразу же повернулся, чтобы затворить за собой дверь. Когда он снова обернулся, то увидел живописную картину. Кит застыл на месте с фонарем в высоко поднятой руке. Марго сжалась в углу, щурясь от света. Но при этом она не просто пряталась, а упруго присела в боевой стойке...
      Она была совсем голая, вся в синяках. На бедрах виднелись темные пятна засохшей крови.
      - Боже мой, - прошептал Кит.
      Малькольм мгновенно сбросил с себя сутану и накинул ее на Марго. Глаза девушки расширились сначала от неожиданности, потом от радости. С коротким всхлипом она вскочила. Малькольм ожидал, что она бросится к Киту. Но вместо этого Марго оказалась в его объятиях, чуть не сбив его с ног. И сама обхватила его так крепко, что он не мог вздохнуть.
      - Малькольм, - шептала она бессвязно, - о, Малькольм...
      Он бережно поправил сутану, сползающую с ее плеча. И тут Марго впилась в него таким отчаянным поцелуем, что бедняга только прикрыл глаза, продолжая держать ее в объятиях. Через какое-то время рассудок вернулся к нему.
      - Твой дедушка тоже здесь, - тихо произнес он. Она повернулась и увидела Кита.
      - О Господи.
      Кит молча смотрел на них, бледный в лучах фонаря. Малькольм с трудом проглотил комок и встретил взгляд разведчика. Все стало кристально, до боли ясным. Марго обнимала его, а не Кита, и целовала его так, как целуют только мужчину, ставшего твоим любовником.
      Девушка предупредила взрыв, оставив Малькольма и бросившись в объятия Кита.
      - Прости меня, прости...
      - Ш-ш-ш... - Он поддерживал ее со всей нежностью, как какое-то хрупкое сокровище. При этом взгляд, который он успел бросить из-за ее плеча на Малькольма, не обещал тому в ближайшем будущем ничего хорошего.
      Малькольм твердо встретил этот взгляд. Ему было стыдно, что он не рассказал все Киту раньше. И конечно, совсем ужасно было то, что он был пьян, когда занимался любовью с Марго. Но своего искреннего чувства к ней молодой человек совсем не стыдился. Да и откуда он мог знать, что в этот момент ей было всего семнадцать лет...
      Все последние недели он размышлял об этом. И потому достаточно спокойно выдержал убийственный взгляд Кита, только напомнил ему:
      - Мы еще не ушли от опасности!
      Малькольм был почти уверен, что Марго тут же спросит: "А теперь-то что нам грозит?"
      Но она промолчала, просто отпустила Кита и в раздумье поправила наброшенную на плечи сутану. Затем выпрямилась от пронзившей тело боли и тихо спросила:
      - И что нам нужно делать?
      Ее голос слегка дрожал, но в нем не было даже намека на прежнюю детскую капризность или нетерпение. Избитая до полусмерти, запуганная и только-только начавшая осознавать, что появилась какая-то надежда на спасение, Марго хотела быть честным партнером мужчинам. За эти мгновения она сумела взять себя в руки и понять, что хотя друзья и нашли ее, угроза гибели еще совсем близко. Она встретила все с тем спокойным достоинством, которое Малькольм впервые отметил еще в Лондоне, стоя на улочке кошерных лавок и возрожденных надежд.
      Малькольм сглотнул слюну. Сейчас, когда Марго взглянула на него, это был взгляд взрослой женщины. Настоящего взрослого человека. Независимо от того, сколько лет она прожила с момента своего рождения. И в этот момент он снова влюбился в нее.
      - Малькольм? Он откашлялся:
      - Я бы сказал, что это уже дело Кита. Это его спасательная операция. А я вроде как взялся его сопровождать.
      Она перевела взгляд на другого мужчину. Кит еще раз пристально посмотрел на Малькольма и процедил:
      - Да, это так. И теперь я понял почему. - Он встретился глазами с Марго. - Эти Врата не откроются еще пять дней. Если вообще когда-нибудь откроются: они быстро распадаются. И я очень удивлюсь, если Врата откроются еще хотя бы раз или два перед тем, как окончательно рассыплются.
      Кайнан Рис Гойер все еще на свободе. Но местным туземцам приказано поймать его и привести сюда. Португальские розыскные группы повсюду ищут его. Все здесь уверены, что ты ведьма. Один из них видел этот ваш проклятый воздушный шар еще семь недель назад. А теперь у них есть и ваше "дьявольское" снаряжение, еще одно доказательство ваших несомненных связей с сатаной.
      Они ждут от нас, - и он кивнул на Малькольма, - что мы подвергнем тебя испытанию, выясним, ведьма ли ты. Но в данных обстоятельствах возможен лишь один исход такого испытания. И они уверены, что мы не будем медлить с твоей казнью. Их двадцать пять человек против нас двоих, и они хорошо вооружены. Гораздо лучше, чем я ожидал.
      - Кроме того, - вмешался Малькольм, - если мы пропустим ближайшее открытие Врат, то дальше будет совсем плохо. С вероятностью девяносто процентов Кит попадет в затенение еще до того, как Врата откроются в следующий раз. Хуже того, существует риск, что он затенится еще до первого открытия Врат!
      Марго в ужасе закрыла лицо руками.
      - Вам не надо было здесь появляться, - прошептала она потерянно. - Не надо было вам рисковать. Это я виновата. Я не стою, не стою такого риска...
      Кит протянул руку, помедлил мгновение и затем коснулся ее волос. Марго подняла голову, сверкнув глазами в свете фонаря. Кит выдавил болезненную улыбку:
      - Ты и вправду перепрятала эти проклятые алмазы на бросовом участке Голди?
      Тень улыбки мелькнула на лице девушки.
      - Конечно! - Потом улыбка пропала. - Но ведь Кут мертв, и все пошло прахом. Это моя вина. Это из-за меня нам не хватило горючего. Из-за меня мы вылетели против сильнейшего встречного ветра. Нам пришлось плыть на плоту, и Кут схватил малярию, и у нас кончилась еда, а потом этот шторм разломал наш плот... - Она перевела дыхание. - Я не хочу, чтобы меня простили. Я должна ответить за все. Вы были правы. Из меня не получится разведчицы.
      Кит внимательно разглядывал безобразный синяк на ее скуле.
      - Ты же не хочешь мне сказать, что так быстро сдалась?
      Ее подбородок вздрогнул.
      - Я... я хотела просить у вас дать мне еще один шанс, но я все так напортила, так...
      - Обещай мне, что вернешься в Верхнее Время и будешь учиться. Если, конечно, мы выберемся живыми из этой передряги, - добавил он с кривой усмешкой. - Ты обязательно получишь дипломы, ладно? Тогда и вернемся к этому разговору.
      Она снова зарыдала, молча и отчаянно. Малькольму хотелось обнять ее, но он уступил Киту, который прижал ее к себе и стал баюкать, как младенца. У Малькольма комок застрял в горле. Никогда еще ему не доводилось видеть на лице Кита такого выражения.
      Наконец Марго чихнула и высвободилась из его объятий.
      - О'кей. Мы еще поговорим об этом позже, - произнесла она, копируя интонацию своего деда. - Но сначала нам надо отсюда выбраться. Какие будут предложения?
      - Вообще-то никаких, - бодро ответил Кит. - Обычно я сначала берусь за дело, а уж потом решаю проблемы по мере их возникновения. Кстати, как раз сейчас настал такой момент. Ну-ка, детка, правдоподобия ради, закричи изо всех сил, да как можно убедительнее!
      Марго не колебалась ни секунды. Она издала такой пронзительный вопль страдания, что у Малькольма волосы на затылке встали дыбом. Затем девушка зарыдала, да так, что это наверняка услышали за закрытой дверью. Переждав минутку, Кит снова подал ей знак, и раздался еще один великолепный вопль, сопровождаемый громкими всхлипами.
      Уходя, Кит спокойно заметил:
      - Прости, но Малькольму придется это забрать. Он снял с девушки сутану и вернул ее Малькольму, после чего подошел к двери и распахнул ее.
      - Губернатор Салазар, пока я не могу сказать с уверенностью, ведьма эта девушка или нет, - выкрикнул Кит. - Но что мне уже ясно - с ней обошлись с неподобающей жестокостью. - В голосе Кита послышался мрачный упрек. - Господь не одобряет такого насилия над слабыми женщинами. Более того, вы оставили ее без одежды и без пищи. Несомненно, в первую очередь надлежит заботиться о душе и лишь потом - о теле, но мы всегда должны оставаться добрыми христианами. Дайте бедному ребенку одеяло, одежду и что-нибудь горячее поесть. После этого она должна получить возможность помолиться и поспать. А завтра мы снова испытаем ее.
      Он поднял ладонь в благословении и двинулся к Малькольму. Марго закусила губы, когда Кит повернулся, чтобы уходить. В его глазах она прочла: "Держись, малыш, просто держись, и все".
      Посланные губернатором люди принесли грубое рубище, одеяло и миску похлебки. Кит проследил, чтобы Марго оделась и завернулась в одеяло, дождался, пока она не прикончит похлебку, и лишь после этого разрешил снова запереть ее на ночь.
      Вернувшись, они с Малькольмом завершили выслушивание исповедей. После всего пережитого обоим было неимоверно тяжело и противно этим заниматься. Но чтобы спасти Марго, надо было играть выбранные роли.
      Исповеди местных грешников ошеломили Малькольма своей мелочностью. И тем не менее они давали неплохое представление о группировках, существующих в маленькой общине Лоренцу-Маркеша.
      - Эти ремесленники, - горько жаловался сержант Жоао Браз, - ведут себя так, как будто они в Лиссабоне, а не в этой всеми забытой дыре! Мельник требует за помол двадцатую долю. А для чего ему она здесь? Тратить-то не на что! А пастухи такие лентяи! Вся их работа - валяться да смотреть, как их цыплята роются в грязи, а мы в это время должны охранять их никчемные жизни...
      Пекарь-баск Ксанти изо всех сил поливал грязью солдат, которые "ко всем относятся, как к рабам, держатся не по чину высокомерно, а обязанностей своих не выполняют".
      - Да разве они по ночам дежурят? Ха! Они дрыхнут всю ночную стражу, а просыпаются, только если крыса цапнет за ногу! Тогда они орут, как бабы, и уверяют всех, что по поселку ходит сам сатана! Да вот, например, этот кретин Маурисио с испугу открыл пальбу в три часа утра! Весь поселок перебудил, болван...
      Губернатор с горечью жаловался на неряшливость, леность и слабую дисциплину.
      Исповедь Николау-бондаря была нескончаемой тирадой против всех и вся в Лоренцу-Маркеше.
      - Да без меня этого поселка вообще бы не было! Это ведь я здесь делаю бочки для воды. А в них хранятся запасы для кораблей, плывущих в Индию! Без меня Лоренцу-Маркеш до сих пор был бы полоской грязи, населенной безбожными язычниками!
      И у кузнеца были свои жалобы.
      - За прошедший месяц этот идиот бондарь уже трижды ломал рукоятки своих бондарных стругов. Что он с ними делает, что так ломает? А губернатор тоже хорош! Требует все новых ружей, а потом жалуется на цену, когда я объясняю ему, сколько это будет стоить и сколько нам с моим подмастерьем потребуется времени, чтобы изготовить даже самое простое...
      Крестьяне с истинно баскской страстью ненавидели моряков.
      - Мы трудимся, как волы, - кричал Миколас, - и кормим этих неотесанных лентяев. А они что целый день делают? Сидят на берегу, лопают по десять раз, да каждый раз по стольку, сколько нормальному человеку на весь день хватит. И чем же при этом заняты? Канаты плетут! Зачем на кораблях столько канатов? На любом
      корабле, что к нам приходит, вся палуба завалена бухтами этих канатов и веревок, и Боже упаси кого-нибудь наступить хоть на самую маленькую...
      "Получается, - спокойно размышлял про себя Малькольм, уже не слушая болтовню баска, - что не так уж трудно будет стравить этих ребят друг с другом". Затем Малькольм отбросил эту мысль и стал дальше выслушивать горькие жалобы. Он налагал за все эти незамысловатые грехи легкие епитимьи. Выражал свое потрясение и отвращение, услышав, что половина людей в поселке не имеет даже простейших четок.