Она сделала несколько магических пассов, и я снова стал самим собой. Дело в том, что Заклинание личины не изменяет вашего физического состояния, просто со стороны все начинают видеть вас в ином облике. Мне было приятно осознавать, что люди снова видят меня в самом что ни на есть всамделишном виде.
– Хорошо, Гвидо, – сказала Пуки, – теперь твоя очередь. Выбирай цель.
– Вон то заведение на противоположной стороне ничуть не хуже, чем все другие, – сказал я, кивнув на какую-то лавочку.
– "Скобяные и спортивные товары Роба", – прочитала Пуки на вывеске. – Валяй, действуй. Что нам следует делать, чтобы тебе подыграть?
– Ничего особенного. Слоняйтесь по лавке и лениво глазейте на товары. И улыбайтесь как можно больше.
Дав эти указания, я пересек улицу и вошел в дверь магазина.
Парень за прилавком сразу усек наше появление, и не только потому, что в его заведении никого, кроме нас, не было, но главным образом в силу того – и я об этом уже говорил, – что мой обычный облик привлекает всеобщее внимание.
– Чем... чем могу помочь? – неуверенно поинтересовался он.
Пуки и Осса начали дрейфовать между полками, даже не удостоив его взглядом. Они брали в руки товар, внимательно рассматривали и небрежно бросали на место. Я же облокотился на прилавок и, глядя не на парня, а в зал, процедил:
– Мне хотелось бы потолковать с хозяином, если у него сыщется на это время.
– Я... Это я, – сказал парень. – Меня зовут Робб.
– И это заведение принадлежит вам?
– Да... конечно.
Я обернулся и оглядел помещение, уделив особое внимание потолку.
– Миленькое заведеньице, – произнес я якобы задумчиво. – Удобное местонахождение. Приличный набор товаров. Да, сэр, очень хорошая лавка. Жаль, если с ней что-то случится.
– Случится? Что, например? – спросил Робб, нервно облизывая губы.
– Трудно сказать, – протянул я. – Пожар... Разбитые витрины... Главная беда малого бизнеса – в его
маргиналистическомхарактере. Даже крошечные потери могут обернуться для него полным крахом.
Вконец разнервничавшийся парень покосился на Пуки и Оссу, которые лениво рассматривали товар... и при этом чему-то улыбались.
– Так... так чем же я все-таки могу вам помочь? – спросил он. – Что вы желаете купить?
– Вообще-то я желаю получить информацию, – сказал я. – По округе ходят кое-какие слухи, и мне хотелось бы их проверить.
– Дальше по улице есть бар, – радостно заверещал Робб. – Тамошний бармен знает обо всем, что творится в наших краях.
– Неужели? Дальше по улице, говорите? – Я опустил глаза и, уставясь прямо в его зрачки, произнес: – Беда в том, что бар – дальше по улице. А я – здесь. И говорю я с вами. Вы и впредь намерены создавать для меня проблемы?
– Н-н-н-нет. Конечно, нет, – ответил он. – Так что же вы хотите узнать?
– Дело в том, что я представляю м-м-м... некую ассоциацию бизнесменов, – сказал я. – До членов ассоциации дошли слухи, что в этих краях действует группа лиц, вмешивающихся в деятельность королевских сборщиков налогов, когда последние совершают обход своих территорий. Мои работодатели горят желанием побеседовать с этими людьми, чтобы выяснить возможность совместной деятельности с пользой для обеих договаривающихся сторон. Мне надо найти способ вступить с этими парнями в контакт, чтобы организовать встречу заинтересованных сторон.
– Я... я не понимаю, о чем вы говорите, – сказал Робб.
– Хотите, чтобы я повторил? – спросил я, слегка повышая голос. – Неужели я так сильно заикался, что вы ничего не просекли?
– Нет-нет... Я просто хочу сказать, что ничего не слышал об упомянутой вами группе. Я вообще ни о каких группах ничего не знаю. Все свое время я провожу либо в магазине, либо дома с супругой. Никто мне ничего не рассказывает.
– Что же, поразмыслите о том, что вы от меня услышали, – произнес я, демонстрируя ослепительную улыбку. – Потолкуйте с супругой. Может быть, она поможет вам что-то вспомнить. Не исключено, что я к вам еще загляну. Если мне вдруг станет известно, что вы что-то знали, но не поделились этим знанием со мной, вам, возможно, никогда не удастся увидеть моего появления. Вы понимаете, о чем я?
– Да-да... Я подумаю. Но я правда ничего не знаю.
Я некоторое время молча смотрел на него, затем отвернулся и направился к двери, взглядом дав понять Пуки и Оссе, что мы уходим.
Никто ничего не сказал, пока мы не вышли из поселения, чтобы избежать любопытствующих взглядов. Однако когда мы удалились от домов на порядочное расстояние, Осса не выдержала и разразилась:
– Вот это да, Гвидо! Ты был великолепен! Просто здорово!
– Ничего подобного, – сказал я, несколько замедляя шаг, но по-прежнему избегая встречаться с девицами взглядом.
– Что ты хочешь сказать?!
– Подумай сама, дорогуша, – сказала Пуки. – Шоу было и впрямь великолепным, но информацию Гвидо, так же, как и я, раздобыть не смог.
– Нет, во всем этом действительно есть что-то странное, – сказал я, обращаясь в основном к самому себе.
– Не знаю, – протянула Осса. – А вдруг они на самом деле ничего не знают?
– Ну уж нет! – ответил я. – Если они и не располагают точными сведениями, хоть что-то они должны были слышать. Пусть в форме слухов. Этого было бы достаточно, чтобы произвести впечатление на Пуки или отвязаться от меня. Нет, здесь я вижу какой-то сговор.
– Да, похоже на то, – кивнула Пуки.
– А у меня есть идея! – выпалила Осса. – Может, стоит попробовать?
– Попробовать – что? – спросил я.
– Здешний народ любит деньги. Правда? За информацию мы можем обещать им вознаграждение. Если они не реагируют на угрозы или похоть, то вполне могут пасть жертвой алчности.
Мы с Пуки обменялись взглядами и одновременно покачали головами.
– Не думаю, что от этого будет толк, сестренка, – сказала Пуки. – Идея хорошая, но когда на кону появляются деньги, возникает огромное число ложных версий и необоснованных предположений. Мы свихнемся, общаясь с информаторами, а о том, чтобы проверить всю чепуху, которую на нас вывалят, и речи быть не может.
– Кроме того, – вмешался я, – если мы правы и здесь имеет место сговор, каждый, кто согласится с нами сотрудничать, восстановит против себя всех остальных. Деньги, бесспорно, удачный стимул, но их потребуется очень много, чтобы преодолеть страх наказания.
– Постой, Гвидо, – сказала Пуки. – Может быть, мы смотрим на все не с той стороны? Что, если от общения с нами их удерживает не страх наказания, а деньги?
– Повтори.
– Что, если банда делится своей добычей с общиной, – пояснила она. – Грабит, так сказать, богатых, чтобы одарить бедных. Если обитатели подрайона получают кусок пирога, не приходится удивляться тому, что они не желают делиться сведениями с чужаками.
– Не знаю, не знаю, – протянул я. – Для меня это звучит как-то диковато. Я хочу сказать, что не понимаю той части, в которой речь идет о грабеже богатых. Ведь бедных вообще не имеет смысла грабить, поскольку у них нет денег. И с какой стати они вдруг решат делиться своей добычей? Особенно учитывая то, что в этой округе я еще не встречал ни одного бедняка.
– Это было фигуральное выражение, – сказала Пуки. – Надеюсь, ты помнишь мои слова о том, что партизаны для ведения боевых действий нуждаются в поддержке населения? Поэтому схема раздела прибылей может оказаться отличной находкой для банды. Я, во всяком случае, не вижу более действенного способа обеспечить себе народную поддержку. Это очень умный и тонкий способ привлечь на свою сторону народ в борьбе с властью.
– Надо подумать, – ответил я. – Пока ясно одно: в этой части расследования мы зашли в тупик. Похоже, настало время заняться клоуном в черном наряде.
Однако наша команда следователей не знала о последствиях, которые принес их визит в "Герб Шервуда".
В тот же день, вечером, состоялось экстренное и чрезвычайное собрание всех членов "Клуба любителей лучной охоты Шервуда".
– Брось, Робб, – сказал Такк, – это была целиком твоя затея. А когда какая-то личность начала задавать тебе вопросы, ты сразу сдрейфил.
– Я вовсе не сдрейфил, – ответил Робб. – Я испугался до потери сознания. И вы бы уписались от страха, если бы увидели того монстра, который учинил мне допрос. И готов поклясться, вам бы и в голову не пришло называть его "какой-то личностью".
– Если это тот же парень, который был со шлюшкой, пытавшейся выудить у меня информацию, то на меня он особого впечатления не произвел, – заметил Уилл.
– Жалкий костлявый тип, – поддержал его Джон.
– Заткнитесь, вы оба! – рявкнул Такк, возложив на себя роль председателя. – Мы уже пришли к выводу, что вопросы задавали две различные группы, состоящие из одного мужчины и двух женщин.
– И это было ровно на две группы больше, чем нужно, если вас интересует мое мнение, – произнес Робб. – Одно дело, когда за нами по лесам гоняется армия, но совсем другой оборот, когда охота начинается рядом с тем местом, где мы живем. Думаю, нам хотя бы на время следует лечь на дно. Необходимо отложить операцию, пока не уляжется волна этого неожиданного интереса.
– Никаких проблем, – пожал плечами Уилл. – Будем считать, что приговор вынесен и обжалованию не подлежит.
– Вот как? И никакого прения сторон? – вскинул брови Такк.
– Естественно, – сказал Уилл. – Пораскинь мозгами, Таккер. Мы уже нанесли один удар сборщикам налогов. Как по-твоему, сколько раз в году они будут совершать свой обход? Теперь тебе все ясно?
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Приемы, с помощью которых мы пытались выйти на след одинокого налетчика, существенно отличались от методов отлова стрелков Шервудского леса. Объединяло их лишь то, что в обоих случаях мы ощущали себя несчастными... главным образом потому, что нас не устраивала наша внешность.
Мы снова сошлись во мнении, что нам следует принять такое беспомощное обличье, которое побудило бы злодея немедленно на нас напасть. Таким образом, отпадала необходимость отправляться на его поиски. Одним словом, Пуки снова пустила в ход свое Заклинание личины.
Когда Пуки закончила, на нас оказалась армейская униформа, и все стали мужчинами. Мы договорились об этом заранее, на случай, если по округе распространится слух о подозрительной группе, состоящей из одного мужчины и двух женщин. Проблемы начались, когда Пуки настояла на том, чтобы мы приняли облик жалких, ничтожных хиляков. Она считала, что такой облик скорее вдохновит супостата на атаку. Поскольку мы с Оссой уже настрадались от подобного обличья в "Гербе Шервуда", мы потребовали, чтобы справедливости ради Пуки придала столь же жалкий образ и себе. Накал и продолжительность дискуссии по этому поводу свидетельствовали: Пуки, каким бы профессионалом она ни была, все же не лишена женского тщеславия. Однако, в конце концов ей пришлось уступить. Справедливость восторжествовала.
Наш план был чрезвычайно привлекателен и прост в теории, зато оказался на редкость тосклив при воплощении в жизнь. В основном он сводился к тому, чтобы повторить путь сборщиков налогов, на которых напал этот шут. Мы должны были изображать отряд, отставший от своих и спешащий с ними воссоединиться. Логически рассуждая, мы, оказавшись в тех же краях, должны были стать объектом нападения. Но в отличие от первого отряда наша группа к атаке была готова. На практике это означало, что нам приходилось пройти через множество поселений, в которых солдат, мягко говоря, вообще недолюбливали, а после первого визита сборщиков интенсивность этой нелюбви по меньшей мере удвоилась. Мои спутницы были уверены, что те словесные помои, которыми нас поливали во всех населенных пунктах, были следствием нашего менее чем героического вида. Я же был убежден в том, что грязь на нас лили только потому, что мы, с точки зрения публики, принадлежали к армии. На внешний вид народу было ровным счетом плевать.
Как вы понимаете, свое мнение я держал при себе. Нет ничего хуже, чем вступать в спор с расстроенной женщиной. Впрочем, хуже этого может быть только спор с двумя расстроенными женщинами – если вы, конечно, не готовы заранее принять все их аргументы.
– Я все-таки не понимаю, с какой стати мы должны таскать эти глупые личины, когда находимся не в городе, а в чистом поле, – пробубнила по меньшей мере в двадцатый раз Осса. – Нас здесь все равно никто не видит.
На сей раз ее нытье вызвало ответ с моей стороны. Возможно, это произошло потому, что я уже был на взводе. Не исключено, что это была реакция на двадцатое повторение одного и того же. Впрочем, был еще один момент: мне приходилось катить перед собой тачку. Наличие тачки говорило о том, что мы вживались в образ по полной программе, и о том, что в нашей небольшой группе явно имела место дискриминация по половому признаку.
– Эта личина нужна нам в городе для того, – ядовито ответил я, – чтобы те типы, которые информируют колдуна в черном, сказали ему, что мы являемся легкой добычей. А в сельской местности мы носим ее затем, чтобы упомянутый клоун, увидев нас, понял: мы именно та легкая добыча, которую заметили в городе.
– Тебя что-то беспокоит, Гвидо? – спросила Пуки. – В последнее время ты стал весь какой-то взвинченный и по пустякам выходишь из себя.
– Может, это потому, – серьезно ответил я, – что мы, несмотря на наши личины и эту треклятую тачку, которую я должен катить, слишком легкомысленно относимся к вышеупомянутому клоуну.
– Брось, Гвидо, – сказала Осса. – Неужто ты опасаешься какого-то шута в маске и в мантии с капюшоном? Что он такое против нас троих? По-моему, нам надо беспокоиться лишь о том, как побыстрее его найти.
– Полегче, сестренка, – охолонула ее Пуки. – Гвидо свое дело знает, и если его что-то тревожит, нам стоит прислушаться. Давай, Гвидо, выкладывай. Что в этом деле прошло мимо нашего внимания?
– Помимо фундаментальной посылки, состоящей в недооценке противника, меня тревожит несколько вполне конкретных вещей. Поясняю. Не могли бы вы описать мне внешность парня, за которым мы ведем охоту?
Женщины обменялись вопросительными взглядами, но ни одна не сказала ни слова.
– Вот так-то, – хмыкнул я. – Мы имеем (цитирую): "парня в черном одеянии, в маске и с капюшоном на голове". Конец цитаты. Помимо этого, нам ничего о нем не известно. Мы не знаем его роста, сложения и возраста, не говоря уж об уровне образования, о котором можно судить по манере выражаться. Он может сидеть рядом с нами за одним столом во время обеда, но мы об этом не будем знать.
– Понимаю, – задумчиво протянула Пуки.
– Это очень старый трюк, – пожав плечами, продолжил я. – Носи во время работы что-то сразу бросающееся в глаза, и сто против одного, что свидетели запомнят только твою одежду. Переодевшись, ты сразу растворяешься в толпе.
– Этим ты хочешь сказать, что парень хитрее и умнее, чем мы думаем? – спросила Пуки.
– Или так, или есть кто-то еще, кто знает, как работать, и дает ему советы, – ответил я. – И это подводит меня еще к одной частности. Меня по-настоящему беспокоит то, что у парня, который прикрывает нашего клоуна, есть арбалет.
– Почему?
– Ты, видимо, не обратила внимания на слова сержанта Лыбби: арбалет этого типа ничем не отличается от моего.
– И это имеет какое-нибудь значение?
– Пуки, – спросил я, – ты когда-нибудь видела мой арбалет?
– Особенно я не вглядывалась, – ответила она. – По-моему, арбалет как арбалет...
– Я совсем забыл, что большую часть времени ты проводишь на Извре или Деве. А в этих измерениях, как известно, преобладают высокие технологии.
– И что же из этого следует?
– Позволь мне повысить уровень твоего образования в области вооружений, являющихся плодом низких технологий.
С этими словами я снял с пояса свой мини-арбалет, ослабил тетиву и легонько кинул ей оружие.
Она поймала его одной рукой и повернулась к свету, чтобы лучше рассмотреть. Вначале Пуки изучала арбалет на расстоянии вытянутой руки, затем поднесла его к глазам, а затем едва слышно присвистнула.
– Превосходная... просто превосходная работа, – произнесла она с восхищением.
– Ты еще и половины его качеств не знаешь, – сказал я. – Попытайся выстрелить. Только не целься, а стреляй навскидку.
Пуки взялась за рукоятку и, резко развернувшись, направила арбалет на воображаемую цель.
– Ну и балансировка! – воскликнула она – Ни за что бы не поверила, если бы сама не испытала.
– А я могу его подержать? – спросила Осса.
Я утвердительно кивнул, и Пуки передала самострел подруге
– Арбалет сделал по моему заказу Йоло. И это – лучшее из того, что я когда-либо видел в нашем измерении.
– Жаль, что он не соорудил арбалет с двойным луком, чтобы можно было делать пару выстрелов или стрелять дуплетом, – задумчиво сказала Пуки.
– Йоло мастерит и двойные, хотя и не любит. Отговорил меня, когда я попросил.
– Неужели?
Я пожал плечами:
– Не знаю всех технических подробностей, но конструкция с двойным луком страдает какими-то дефектами. В результате оба выстрела получаются не такими точными, как при стрельбе из модели с одним луком. Я давно решил для себя, что когда имеешь дело со специалистами, к их мнению следует прислушиваться.
– Любопытно, – протянула Пуки и, взяв у Оссы арбалет, снова принялась его изучать.
– Дело в том, что подобный самострел обходится примерно в средний годовой заработок, – сказал я. – Для того чтобы его купить, надо быть либо очень богатым, либо напрямую зависеть от качества оружия, которым пользуешься. Поскольку наши противники занимаются разбоем на большой дороге, можно допустить, что в число богачей они не входят, а это, в свою очередь, означает, что арбалет был заказан как средство производства.
– Так же, как и в твоем случае, – кивнула Пуки, возвращая мне оружие.
– Именно, – бросил я, перезаряжая арбалет. – Не исключено, что я даже знаком с его владельцем. Все, кто вооружен арбалетами от Йоло, либо работают на Синдикат, либо работали на него прежде. В принципе то, с чем мы имеем дело, – не их стиль. Кроме того, Дон Брюс – это парень, который возглавляет в здешних краях Синдикат – договорился с боссом оставить его королевство в покое.
– Как бы то ни было, но я понимаю, почему мы должны относиться к этим ребятам со всей серьезностью, – сказала Пуки.
– И это хорошо, – ответил я, – поскольку за толстым деревом впереди нас наблюдается какое-то шевеление. Не пялься на него... Это то дерево, большая ветка которого нависает над тропой. Думаю, что наконец перед нами открывается возможность перейти хоть к каким-то действиям.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Если быть честным, то нападение было очень хлипкое, особенно в свете того, что я минутой раньше старательно живописал грозящие нам ужасы. Тем не менее моя карьера не была бы столь долгой и столь успешной, если бы я недооценивал противника. Даже такого, который заслуживает быть недооцененным.
Мы находились довольно далеко от дерева – на расстоянии броска камня, пожалуй, – когда с нависающей над тропой ветви посыпалась листва, а следом за листвой на тропу свалился мальчишка. При приземлении он потерял равновесие и оказался на четвереньках, однако проявил характер и ухитрился встать на ноги, даже не выронив меча.
– Ну-ка повтори еще раз, что мы с тобой недооценили этого придурка, – прошипела мне на ухо Пуки.
Я в ответ лишь пожал плечами: сказать мне было нечего.
Должен честно признать, что и мне этот разбойник не показался внушительным. Передо мной был хлипкого вида недомерок, который даже в высокой шляпе недотянул бы мне и до середины груди, находись я в своей обычной личине. Грабитель обладал фигурой дистрофика-подростка и грацией трехногого мула. Последнее свойство он ярко продемонстрировал, безуспешно пытаясь извлечь меч, запутавшийся в складках плаща. Несмотря на черный наряд, я не сомневался, что Осса, даже не испортив прически, уложит его и еще четырех таких же.
– Приветствую вас, прислужники Зла, – произнес он, пытаясь говорить басом. – Я здесь для того, чтобы освободить вас от вашего позорного груза. Ваша тачка до краев нагружена деньгами, заработанными в поте лица честными гражданами, деньгами, которые вы у них отобрали. Отныне этими средствами распоряжаюсь я.
Пуки и Осса пялились на меня, вопросительно вскинув брови, из чего я сделал вывод, что они считают главным режиссером этого шоу меня.
– Боюсь, ты глубоко заблуждаешься, – сказал я, скрестив руки на груди.
– Неужели? – искренне изумился мальчонка. – И почему же, позволь мне спросить?
– Помимо того, что мы превосходим тебя численностью в соотношении три к одному, – пояснил я, – есть еще одна важная деталь: мы находимся вне зоны действия меча, которым ты размахиваешь.
– Простите, – улыбнулся он, – я забыл вам представить своего партнера. – Нардо!
– Возможно, тебе придется произвести пересчет, солдатик, – донеслось до меня откуда-то справа. – И ты находишься в зоне моего действия.
Я отметил для себя дерево, за которым скорее всего мог скрываться партнер, – и не промахнулся. Из-за ствола выступил здоровенный парень. Он выдвинулся ровно настолько, чтобы суметь выстрелить или успеть укрыться, если дело обернется не в его пользу. В руках парень держал заряженный и взведенный для боя арбалет. Все так, но арбалет был обращен вверх, чтобы мы могли видеть, чем этот разбойник вооружен.
– Ясно, – кивнул я. – Думаю, что против этого у меня есть только один аргумент. Пуки! Верни мне мой облик!
Сказав это, я сразу нырнул за тачку и, выхватив из-за пояса свой арбалет, навел его на мальчонку.
Пуки и Осса, следуя ранее полученным инструкциям, бросились в разные стороны и замерли.
Немая сцена продолжалась несколько долгих мгновений.
– Так это ты, Гвидо? – услышал я наконец.
– Угадал с первого раза, – ответил я. – Как твои дела, Нардо?
– Не так хорошо, как были пару секунд назад, – сказал он. – Если бы я знал, что ты входишь в заградительный отряд, я бы сразу объявил пас.
– Это называется Заклинание личины, – пояснил я. – Очень удобная штука для контрудара. Согласен?
– В следующий раз учту... если будет следующий раз.
– Каким образом тебя угораздило выступить прикрытием в этом любительском представлении? – спросил я. – До нас дошли слухи, что ты удалился на покой.
– Пришлось пойти в няньки, чтобы свести концы с концами, – ответил он. – К младенцу, на которого ты наставил свой арбалет. А как ты сам? Что занесло тебя в наши леса?
– В настоящее время я выступаю в роли Личного посланника Великого Скива, – ответил я. – Похоже, ты и твой младенец как раз те, к кому Великий Скив меня направил.
Нардо долго молчал, переваривая услышанное, а затем сказал:
– Вот, значит, как... Ну – и что дальше?
– Думаю, настало время потолковать. Посмотрим, сможем ли мы разрулить ситуацию и отправиться отсюда каждый своим путем.
– Мне эта идея нравится, – согласился он. – Давай так и сделаем.
Он вышел из-за дерева, а я поднялся на ноги за тачкой. Затем, двигаясь очень медленно и следя за каждым шагом друг друга, мы разошлись в стороны. Нардо оказался рядом с мальчонкой, а я – около Оссы.
Теперь-то задним умом я понимаю, что мне было бы лучше оказаться рядом с Пуки, но Осса стояла ко мне ближе. Кроме того, я знал, что Осса умеет обращаться с арбалетом, поскольку я сам помогал ей овладевать оружием в учебной команде. Что же касается Пуки, то я не был уверен, что, путешествуя по мирам с высокими технологиями, она смогла познакомиться со столь примитивным изобретением нашего измерения.
– А теперь, Осса, – сказал я, не сводя глаз с противника, – бери арбалет и прикрывай меня. Держи его нацеленным на Нардо, но не дергайся. Мы можем все разрулить без стрельбы.
– К чему все эти разговоры, Гвидо? – спросила Осса. – Ты с ними сладишь. Почему бы нам разом все не кончить?
– Прими добрый совет старого профессионала, Осса. Если можешь выбирать между переговорами и стрельбой, выбирай вариант с переговорами. Пострелять ты всегда успеешь, когда переговоры провалятся, а если начать со стрельбы, то вступать в переговоры будет поздно.
Увидев, что Нардо передал арбалет мальчонке, я двинулся вперед, стараясь шагать под таким углом, чтобы не закрывать для Оссы линию обстрела. Она должна была видеть свою цель все время. Нардо вел себя точно так же, медленно двигаясь к точке, где мы оба могли бы быть отличной мишенью для наших сторонников.
В этот момент я осознал, что на нас обоих направили стрелы совсем неопытные детишки. Мысль эта меня не утешала, и я укорял себя за то, что забыл предупредить Оссу. Дело в том, что спуск в моем арбалете был очень легким в отличие от тех деревяшек, которые используются в армии.
– Отлично выглядишь, Гвидо, – сказал он, когда мы оказались рядом.
– Спасибо. Ты тоже неплохо смотришься.
Вообще-то вид у него был неважный, и, на мой взгляд, он заметно постарел, однако я решил, что сейчас не лучшее время об этом ему сообщать.
– Как Нунцио? – поинтересовался Нардо. – Вы все еще работает вместе?
– Да. В то время как я шастаю по кустам, он торчит во дворце, охраняя босса.
– Раз речь зашла о кустах, то как, по-твоему, мы можем разрулить эту ситуацию? – спросил он.
– Во-первых, у меня вопрос, – начал я. – Не строит ли твой младенец планы с целью прикончить Великого Скива или каким-то иным способом помешать работе государственных органов королевства Поссилтум?
– Если весь шум из-за этого, отвечу: никаких планов подобного рода у парня нет. Мальчонка растратил все, что дал ему папаша, залез в долги и теперь пытается поправить свое финансовое положение. Работать, как человек, он не желает. Ты же знаешь, как это бывает.
– Когда я знаю мелодию, слова я и сам могу придумать, – сказал я, презрительно скривившись. – В таком случае мы без всякого труда разрешим наши разногласия. Дело в том, что я получил задание проверить достоверность слухов о якобы готовящемся мятеже. Гоняться за грабителями с большой дороги меня никто не просил. Если ты дашь мне слово, что ваши выходки не являются частью более серьезного предприятия, я думаю, что позволю мальчонке тихо удалиться.
– Ты хочешь сказать, что позволишь ему и впредь грабить сборщиков налогов? – изумленно спросил Нардо.
– Полагаю, с его стороны это будет не слишком разумно, – ответил я. – Нет, я хотел сказать, что мы не заберем его за то, что он уже успел натворить. Припугни его хорошенько. Скажи, что тебе удалось вытащить его из дерьма только потому, что мы с тобой старые друзья, и добавь, что, если он будет продолжать, я вернусь и возьмусь за него по-настоящему. Если не сможешь заставить его начать честную жизнь, убеди по крайней мере избирать цель, не связанную с правительством.
– А как насчет денег с первого дела?
– Хороший вопрос, – усмехнулся я. – А от них что-нибудь осталось?
– Какие-то гроши, – ответил Нардо. – Несмотря на свой нежный возраст, мальчонка умеет тратить деньги.
– Значит, так, – сказал я. – Мы доложим, что нападениям на сборщиков положен конец. Если босс командирует меня, чтобы вернуть в казну награбленное, то это будет означать новое поручение. Не думаю, что он это сделает, но даже если и сделает, вы так или иначе получите большую фору. Скрыться для вас проблемы не будет. Просто заставь его выбросить этот идиотский прикид.
– А что потом? Мы расходимся по домам, начинаем жить долго и счастливо?
– Меня это вполне устроит. По правде говоря, босс... то есть Великий Скив... лишь немного старше твоего мальчонки. Мне самому не раз приходилось попадать в дерьмо, чтобы вытащить его из беды. И меня нисколько не колышет, если мы по этому делу больше напрягаться не будем.
– Я страшно рад, Гвидо, что мы разобрались во всем по понятиям. Если бы все кончилось по-другому, я был бы очень огорчен, каким бы ни оказался исход.
– Вопрос решен, – сказал я. – Успехов тебе, Нардо.
– И тебе, друг!
Прежде чем я успел сообразить, что он делает, Нардо шагнул вперед и заключил меня в объятия, что, как известно, является в Синдикате традиционным прощальным жестом.
За моей спиной послышался негромкий щелчок, и я едва-едва успел прикрыть Нардо своим телом, когда что-то ударило мне в руку.
– Я не хотела этого, Гвидо. Нет, правда... – раз в двадцатый заныла Осса.
– Все нормально, Осса, – сказал я. – В нашей работе такие вещи случаются.
Эту фразу я повторял слово в слово каждый раз, когда она выступала со своим заявлением. То есть раз двадцать.
– Нет, правда, Гвидо, я не собиралась стрелять, – сказала она... снова. – Его движение застало меня врасплох, и когда я чуть переместила арбалет, чтобы держать его на прицеле, он взял да и выстрелил.
– На самом деле это моя вина, – ответил я как можно беззаботнее. – Мне следовало предупредить тебя, что спуск очень легкий. Выше нос! Все могло обернуться гораздо хуже.
– Ты прав! Ведь я могла тебя убить! О Гвидо, я чувствую себя такой несчастной! Мне так жаль!
Как видите, все мои попытки успокоить ее завершились полным провалом.
– Он знает, дорогая, что ты очень сожалеешь, – вмешалась Пуки, приподнимая мою руку. Она уже наложила на рану повязку и теперь прилаживала перевязь. – Почему бы тебе немного не прогуляться, чтобы успокоиться. А тем времени мы с Гвидо закончим с лечением.
– Хорошо. – Осса уныло опустила голову. Затем снова повернулась ко мне и пробормотала: – Прости, Гвидо, я очень сожалею.
Она ушла, прежде чем я успел ответить.
– Ну и что же мы теперь будем делать? – спросила Пуки, закончив возню с перевязью.
– По-моему, нам пора возвращаться во дворец, – ответил я. – Мы расследовали все, что могли. Настало время доложить о наших успехах и испросить совета, как поступать дальше. Кроме того, от меня с этой дыркой в руке здесь проку мало, и я, прежде чем отправиться искать новые приключения на свою задницу, не прочь немного передохнуть.
– Если не возражаешь, я еще побуду здесь некоторое время, – сказала Пуки. – И оставлю с собой Оссу. Ей, чтобы дозреть, нужно еще время.
