Кажется, я даже покраснел.
– Да на самом деле не так уж все… – пробормотал я. – Я только…
– Да успокойся, старина, – махнул рукой тролль. – Я хотел тебя поддразнить немного, вот и все. Я знаю, сколько всего на тебе висит, с королевой и со всем остальным. Кстати, у меня есть на этот счет кое-какие мыслишки, но вроде как невежливо давать советы, когда никто не просит.
– Ты что-то придумал? Но это же здорово! – воскликнул я, совершенно не кривя душой. – Я сам хотел спросить, что ты обо всем этом думаешь, но не знал, как подступиться.
– Ну вот, теперь и подступился, – улыбнулся Корреш. – Пододвигай сюда кресло.
Пока я двигал, он продолжал говорить.
– Советы в вопросах брака, особенно когда дело касается выбора будущего супруга, лучше оставлять при себе. Получатели советов обычно уже сами для себя все решили, а высказывать мнение, отличное от их решения, может оказаться опасным для здоровья. Но поскольку ты все-таки спрашиваешь, я тебе скажу, и мои мысли тебя, пожалуй, несколько удивят.
– Почему это?
– Ну, вообще-то большинство из тех, кто меня знает… я имею в виду меня настоящего, а не Большого Грызя… считают меня немного романтиком…
Я моргнул, но сохранил нейтральное выражение лица.
Я отношусь к Коррешу с глубочайшим уважением, но мне никогда не приходило в голову, что его можно назвать романтической натурой. Наверное, это как-то связано с тем, что у него зеленые спутанные космы и громадные глаза разного размера. Я понимаю, конечно, что у троллей должна существовать любовь (иначе откуда бы брались маленькие тролли?), но по привлекательности среди уроженцев разных измерений я бы отвел им едва ли не самое последнее место. Тролли женского пола, то есть троллины, как его сестра Тананда, – это совершенно другое дело, но сами тролли… если измерять по десятибалльной шкале, я щедро определил бы им показатель около минус восемнадцати.
А вот этот конкретный тролль, хоть и мой старинный друг, сидел сейчас на расстоянии вытянутой руки (его руки, а не моей!) от меня… а поскольку эта рука гораздо сильнее, чем две руки самого сильного человека… которым я не являюсь… в общем, я решил по этому вопросу с ним не спорить. Черт возьми, заяви он сейчас, что его выбрали королевой красоты, я и то, пожалуй, не стал бы с ним спорить.
– И они во многом правы, – продолжал Корреш. – Но в вопросах брака я способен к холодному анализу не хуже их всех.
– Здорово! – воскликнул я. – Вот об этом я и мечтал. Беспристрастное мнение, без всяких эмоций.
– Сначала я тебе задам несколько вопросов, – объявил тролль.
– Хорошо, давай.
– Ты ее любишь?
Я помолчал и честно поразмыслил над этим вопросом.
– Не думаю, – наконец ответил я. – Хотя, конечно, в любви я не такой уж спец.
– А она тебя любит?
– Опять же, не думаю.
Это дело мне нравилось. Корреш разбивал проблему на такие мелкие кусочки, что даже я был в силах понять его логику.
– И она не говорила, что любит тебя?
Тут мне и размышлять не понадобилось.
– Нет.
– Ты уверен? – переспросил тролль.
– Уверен, – ответил я. – Максимум, что она сказала, это что из нас с ней выйдет хорошая пара. Я думаю, она этим хотела сделать мне комплимент.
– Хорошо, – произнес мой друг, поудобнее устраиваясь в кресле.
– Что? – моргнул я. – Мне показалось или ты сказал «хорошо»?
– Я сказал «хорошо», – повторил тролль, – и я действительно так думаю.
– Тут я что-то не улавливаю, – сказал я. – Мне казалось, что браки должны быть основаны на…
– Основаны на любви? – закончил за меня Корреш. – Так в молодости думает большинство. И именно поэтому большинство ранних браков распадается.
Хотя он вроде бы и предупредил меня заранее, позиция тролля показалась мне несколько странной.
– Корреш, а где же тогда разница между аналитическим подходом и цинизмом?
– Это все не такая бессмыслица, как кажется, – улыбнулся тролль, совершенно, похоже, не обидевшись на мое замечание. – Видишь ли, когда ты молод и у тебя в крови полно гормонов, первый близкий контакт с представителем противоположного пола, не состоящим с тобой в родстве, заставляет тебя испытать чувства и желания, каких ты никогда прежде не испытывал. И поскольку большинство людей, как бы громко они ни кричали об обратном, воспитаны так, что считают себя хорошими и достойными, они автоматически вешают на эти чувства социально корректный ярлык – любовь. Разумеется, существует и социально корректный вариант поведения для случая, когда два человека испытывают друг к другу такие чувства. Я имею в виду брак.
– Но разве это… – начал было я, но тролль жестом заставил меня умолкнуть.
– Выслушай меня до конца, – сказал он. – Продолжим нашу маленькую семейную сагу. Со временем страсти обычно охладевают и ослепление проходит. Это может занять годы, но в конце концов супруги обнаруживают, что «просто быть вместе» недостаточно. Пора как-то устраивать жизнь. К несчастью, тут же обнаруживается, что между ними мало или вовсе нет ничего общего. Слишком часто выясняется, что у них разные цели в жизни или по крайней мере разные планы, как этих целей достичь. И они вдруг понимают, что вместо идеального партнера, на которого можно во всем положиться, за спиной у них открылся второй фронт. В том смысле, что им приходится тратить на выяснение отношений друг с другом не меньше, а то и больше времени, чем на отношения с остальным миром.
Я чувствовал, что помимо своей воли оказался захвачен, прямо-таки загипнотизирован его речью.
– И что же тогда происходит? – спросил я.
– Если они хотя бы способны рассуждать рационально… заметь, я не сказал «разумно», я сказал «рационально»… то они отправляются каждый своей дорогой. Однако слишком часто бывает, что они цепляются за понятие «любовь» и пытаются «любовью все превозмочь». В этом случае мы получаем военный лагерь, живущий в состоянии шаткого перемирия… и никто при этом не достигает ни счастья, ни полной самореализации.
Я подумал о перепалке между Дафни и Кальвином, которой я недавно был свидетелем, и о том, что сказал мне Гвидо насчет скандалов в семье и насчет того, как супруги могут пойти вразнос и дойти до смертоубийства. Мысли эти заставили меня невольно вздрогнуть.
– Мрачная картина, – заметил я.
– Да, так оно и есть, – кивнул тролль. – Пытаться насильно сложить несложившийся брак – самое дохлое дело на свете. Реальная проблема заключается в том, что каждый из них связался с неподходящим для себя человеком, но вместо того чтобы это признать, они предпочитают все прятать под слоем косметики.
– Косметики?
– Это чисто внешние изменения. Такие, которые ничего не решают.
– Я что-то не понимаю.
– Ну, хорошо» – сказал тролль. – Вот тебе пример. Жена говорит, что ей нужны кое-какие новые шмотки, и муж дает ей денег на поход по магазинам. Ты ведь скажешь, что между ними происходит нормальное общение, без всякого подтекста, так?
– Ну… так.
– Только на поверхности, – объявил Корреш. – А теперь давай заглянем немного глубже и посмотрим, что же происходит на самом деле. Муж по уши ушел в свою работу… это, кстати, нормальная реакция человека, когда он женится и начинает ощущать так называемую ответственность за семью… жена чувствует себя из-за этого заброшенной и несчастной. Она решает, что ей нужны новые наряды, чтобы стать более привлекательной, и тогда муж будет уделять ей больше внимания. Поверхностное решение. Теперь она заявляет мужу, что ей нужны новые шмотки, и муж недоволен. Ему кажется, что у нее и так полные шкафы вещей, которых она не носит, но, чтобы с ней не спорить, он дает ей денег на покупки. Опять же поверхностное решение. Отметь, он просто дает ей денег. Он не ведет ее по магазинам и не помогает ей выбрать что-нибудь новенькое.
Тролль откинулся в кресле и сложил руки на груди.
– А дальше все только хуже. Она покупает новые шмотки и носит их, но муж либо вовсе ничего не замечает, либо ничего не говорит… возможно, потому, что ему по-прежнему не нравится идея платить за покупки, которые он считает ненужными. Таким образом, покупка новых нарядов… ее поверхностное решение… не срабатывает, поскольку она по-прежнему чувствует себя заброшенной и несчастной и вдобавок огорчается, что муж, похоже, не ценит ее, как бы она ни старалась. А муж тем временем чувствует, что она по-прежнему несчастна, то есть выдача ей денег… его поверхностное решение… не срабатывает. Он еще вдобавок раздражается, поскольку видит, что жена его остается расстроенной и несчастной, даже когда он дает ей все, что она просит. Так что видишь, попытки решать проблемы поверхностными, косметическими средствами, не отдавая себе отчета в реальном положении дел, приводят только к ухудшению ситуации, а не к ее улучшению.
Он торжествующе улыбнулся, а я стал обдумывать высказанный им тезис.
– Значит, ты говоришь: что брак не срабатывает, – осторожно сказал я, – и сама идея брака порочна.
– Вовсе нет, – возразил тролль, качая головой. – Я говорил, что жениться, исходя из ложного впечатления, что любовь превозмогает все, значит навлекать на себя беду. Напротив, союз двух людей, вступающих в брак с открытыми глазами и без романтических заблуждений, может дать им жизнь гораздо более счастливую, чем существование порознь.
– Хорошо, – согласился я. – Если любовь и романтика – плохая основа для решения вступить в брак, потому что тут слишком легко обмануться, тогда какая же, по-твоему, может быть действительно веская причина для женитьбы?
– Таких причин множество, – пожал плечами Корреш. – Помнишь, как Цикута тут появилась? Ее брак с Родриком представлял собой союзный договор и скреплял объединение двух королевств. Среди царствующих особ это обычное дело, но союзы такого типа ты найдешь и в деловом мире. В этом случае обе стороны знают, чего хотят и чего могут ожидать, так что все это прекрасно работает.
– Ты уж извини, но мне все это кажется каким-то холодным, – покачал головой я.
– Да? – Тролль склонил голову набок. – Может, я неправильно выразился? Чего нам точно не надо, это такой ситуации, когда у одной из сторон или у обеих заведомо есть что скрывать. Все карты должны быть выложены на стол с самого начала… как у Родрика с королевой Цикутой.
– А что они такого могут скрыть?
– Хм-м… это сложно объяснить. Скажи, если бы ты женился на королеве Цикуте, чего бы ты ожидал?
Вопрос застал меня врасплох.
– Не знаю… наверное, ничего, – наконец промямлил я. – Мне представляется, что это был бы брак чисто номинальный, она жила бы своей жизнью, а я своей.
– Очень хорошо, – отозвался тролль с чувством.
– Хорошо? – эхом повторил я. – Как это, Корреш?
– Хорошо то, что ты ничего не ожидаешь. Ты не ввязываешься в это дело с намерением ее перевоспитать, или с надеждой, что она откажется от трона, чтобы с обожанием ходить вокруг тебя на цыпочках, или еще с какой-нибудь глупостью из бесчисленного множества ложных надежд и упований, с которыми большинство женихов идут к алтарю.
– Да, наверное, это хорошо, – сказал я.
– Хорошо? Да это жизненно важно! Слишком многие вступают в брак с тем, кем, по их мнению, станет их партнер. Им, видимо, кажется, что в брачной церемонии есть что-то магическое. Будто эта церемония может освободить их партнера от всех неприятных привычек и черт характера, которые у него были до брака. Это так же нереально, как надеяться, что Ааз перестанет быть жадным до денег или научится сдерживать свой нрав только потому, что ты записался к нему в ученики. В общем, когда партнер продолжает оставаться все таким же, каким был (или была) всегда, они чувствуют себя уязвленными и в чем-то преданными. Поскольку они верили, что должны произойти какие-то изменения, им остается только прийти к выводу, что одной их любви оказалось мало, чтобы эти изменения вызвать… или, еще вероятнее, что с их партнером что-то не в порядке. Вот тут-то брак становится совсем уж скверным. А с этим предложением королевы Цикуты по крайней мере никто никого не обманывает насчет перспектив.
Какое-то время я размышлял над его словами.
– Значит, ты говоришь, что, по-твоему, мне следует жениться на королеве Цикуте?
– Ну вот. Погоди, – сказал тролль, откидываясь в кресле и поднимая руки. – Я ничего такого не говорил. Решение жениться или нет можешь принять только ты сам. Я всего-навсего рассказал тебе о самых, на мой взгляд, распространенных ошибках, связанных с браком, вот и все. Если ты действительно решишь жениться на королеве Цикуте, то имеются определенные соображения в пользу того, что это сработает… но только тебе самому решать, чего ты хочешь от брака и сможешь ли это получить.
Вот так. Я-то надеялся, что аналитический подход Корреша упростит мне задачу. А он вместо этого добавил мне еще кучу факторов, которые я должен учитывать. Мне это нужно примерно, как Деве новые торговцы.
– Ну спасибо, Корреш, – сказал я, вставая. – Теперь у меня есть над чем подумать.
– Не за что, старина. Всегда рад помочь.
– Значит, с заданием все схвачено? Гвидо тебе объяснил, как связаться с Пуки?
– Угу.
Я уже было пошел, но задержался и задал еще один вопрос:
– Кстати, Корреш. А сам ты был когда-нибудь женат?
– Я? – Тролль казался искренне удивленным. – Благодарение судьбе, нет. А почему ты спрашиваешь?
– Просто любопытно, – сказал я и направился к двери.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
И что я, по-вашему, должен делать со всем этим золотом?
Царь Мидас
К этому моменту я, должен признаться, запутался до предела. У всех, с кем я разговаривал, были, похоже, совершенно разные взгляды на брак, что вовсе не облегчало мне принятие решения. Впрочем, в одном, судя по всему, сходились абсолютно все: неудачный брак может обернуться адом кромешным.
Разумеется, определение того, что же такое удачный брак и как избежать неудачного, невозможно было сформулировать просто… по крайней мере настолько, чтобы до меня дошло.
Проблема заключалась в том, что, как бы ни был ограничен мой опыт общения с противоположным полом, мои познания по части брака, удачного или неудачного, были еще более отрывочными. Свою семью я едва мог вспомнить, настолько давно я покинул дом.
Единственной супружеской парой, с которой я познакомился за время своих приключений, были Ав-Авторы, но они все-таки вервольфы и, по моему разумению, вряд ли могут быть для меня образцом. Еще, правда, Маша и Плохсекир собирались пожениться. Возможно, именно на их примере мне следовало попробовать научиться чему-нибудь полезному.
Идя через двор замка, я размышлял обо всем этом, когда мысли мои были прерваны окриком.
– Эй, партнер!
Поискав кругом глазами, я разглядел, что Ааз машет мне из окна верхнего этажа.
– Ты где был утром? Мы тебя ждали на совещании с Гримблом.
– Мне надо было поговорить с Коррешем, – крикнул я в ответ. – Гвидо повредил руку, и пришлось попросить Корреша его заменить.
– Ну ладно, все равно, – махнул рукой мой партнер. – Зайди к Гримблу. Это важно!
Последнее прозвучало как-то зловеще, хотя сам Ааз выглядел вполне веселым.
– А в чем дело?
– Бабки! – проорал он и исчез из виду.
С ума сойти!
Направив стопы к кабинету Гримбла, я невольно ощутил смутное раздражение. При всех моих заботах с дамами и девицами не хватало мне еще только обсуждать с Гримблом каких-то бабушек!
– Привет, Гримбл. Ааз сказал, вы хотели меня видеть?
Канцлер поднял глаза и посмотрел, как я подпираю дверной косяк.
– А, лорд Скив, – кивнул он. – Да-да, заходите. Я у вас много времени не отниму.
Я прошел в комнату и плюхнулся в предложенное мне кресло.
– Что, какие-нибудь проблемы? Ааз говорил насчет каких-то бабушек.
– Бабушек? Не знаю, о чем это он. А проблем, собственно, нет, – сказал Гримбл. – Даже наоборот. Новая система сбора налогов действует настолько хорошо, что мы вышли на положительное сальдо. Мало того, если не считать пары-тройки запятых, мы, можно считать, закончили с разработкой нового бюджета.
Он откинулся в кресле и одарил меня одной из своих нечастых улыбок.
– И скажу вам не без зависти, ассистентка у вас – это да! Должен признаться, на меня произвели огромное впечатление все грани ее квалификации, все, так сказать, параметры. Послушайте меня, не упускайте ее… хотя что я говорю, вы и сами знаете.
Все это, разумеется, сопровождалось самодовольной ухмылкой и подмигиванием.
Я хоть и закалился уже настолько, чтобы спокойно выслушивать от Гримбла подобные комментарии каждый раз, когда речь заходила о Банни, нравились они мне ничуть не больше, чем в первый раз. Теперь по крайней мере он воздерживался от таких речей в ее присутствии, что само по себе стоило считать достижением. Но я все равно почувствовал себя задетым и решил поставить его на место.
– Просто удивительно вас слушать, Гримбл, – сказал я. – У вас что, такой перекос с гормонами, что вы не можете просто признать ее достоинства как коллеги, не делая никаких сексуальных намеков?
– Я… вообще-то… – начал было канцлер, но я оборвал его.
– Особенно если учесть, что королева… между прочим, это ваша работодательница… тоже женщина. Интересно, знает ли она, как вы озабочены насчет прекрасного пола, а если нет, то как будет реагировать, когда узнает? Как вы думаете, она сразу вас уволит или сперва захочет проверить, не блефуете ли вы? Насколько я понимаю, она питает к этому делу не меньший интерес, чем вы тут изображаете.
Тут Гримбл буквально побелел, что, принимая во внимание его природную бледность, кое-что значило.
– Но ведь вы ей не скажете, лорд Скив? – заикаясь пробормотал он. – Я ничего дурного не хотел сказать о Банни, правда. Она один из лучших финансистов, с кем я когда-либо имел удовольствие работать… и мужчин, и женщин. Я просто пошутил. Вы понимаете, это просто мужские шутки, своего рода ритуал мужской солидарности.
– Это не со всеми проходит, – заметил я. – Но, в общем, не беспокойтесь. Вы меня уже достаточно знаете и могли бы понять, что не в моих правилах бегать к королеве с доносами и жалобами. Но впредь не нарывайтесь. Хорошо?
– Благодарю вас, лорд Скив. Я… Благодарю вас. Я учту.
– Ну, – произнес я, вставая с кресла, – я полагаю, мы закончили? Вы ведь хотели меня видеть, чтобы сообщить насчет сбора налогов и бюджета?
– Нет, это просто для информации, – возразил Гримбл, вернувшийся на твердую почву. – Настоящая причина, ради которой мне надо было с вами встретиться, вот.
С этими словами он полез куда-то за свое кресло, вытащил приличных размеров мешок и плюхнул его на стол. Мешок при этом звякнул.
– Не понимаю, – сказал я, пристально глядя на него. – Что это?
– Это ваша получка, – улыбнулся он. – Я знаю, вы обычно поручаете такие дела своим ассистентам, но с учетом сумм, возросших в связи с вашим повышением, я подумал, вы захотите заняться этим лично.
Размеры мешка меня несколько смутили. Он был какой-то очень уж большой.
Конечно, Аазу и Банни удалось убедить меня принять за свои труды солидное вознаграждение, но все-таки одно дело видеть цифры на листке бумаги и совсем другое – их эквивалент в звонкой монете.
Может, когда я отсчитаю остальным их долю, эта куча денег перестанет выглядеть такой огромной…
– Ваши ассистенты уже получили причитающиеся им суммы, – говорил тем временем Гримбл, – так что нам осталось рассчитаться с вами и закрыть ведомость. Вы не могли бы расписаться вот здесь?
Он через стол придвинул ко мне листок бумаги, но я, не замечая этого, продолжал смотреть на мешок с деньгами.
Мешок был очень большой. Особенно если учесть, как мало я на самом деле работал.
– Что-нибудь не так, лорд Скив?
Я подумал даже, не выложить ли ему начистоту, что меня мучает, – вот до какой степени я был подавлен. Гримбл не из тех, кому можно довериться.
– Нет, ничего, – ответил я, одумавшись.
– Хотите пересчитать? – предложил он, по-видимому не убежденный моими словами.
– А зачем? Вы разве не считали?
– Разумеется, считал, – оскорбился за свою профессиональную честь канцлер.
Я выдавил из себя улыбку:
– Ну вот и хорошо. Проверять за вами было бы пустой тратой и моего, и вашего времени, правда?
Я торопливо нацарапал свое имя на расписке, забрал мешок и ушел, стараясь не обращать внимания на озадаченный взгляд, которым проводил меня Гримбл.
– Мы вам зачем-нибудь понадобимся, босс? Может, нам подежурить тут поблизости?
– Как хочешь, Гвидо, – рассеянно махнул я рукой, закрывая за собой дверь. – Я никуда не собираюсь уходить, так что вы можете пойти поесть. Мне надо много чего обдумать.
– Да мы уже поели. И мы…
Тут дверь закрылась, и что он сказал дальше, я уже не услышал.
Гвидо и Нунцио возникли рядом со мной в какой-то точке моего обратного пути от Гримбла. Когда точно это произошло, я не уловил, поскольку был погружен в размышления, а телохранители не произнесли ни слова до самого порога моей комнаты. Если бы я заметил их присутствие, я бы, наверное, попросил кого-нибудь из них поднести мешок с золотом. Мешок был тяжелый. Очень тяжелый.
Сгрузив его наконец на стол, я плюхнулся в кресло и уставился на мешок. Я слышал истории, как нечестно нажитые денежки возвращаются и терзают своего преступного владельца, и от них нипочем невозможно отделаться, но ведь это же смешно.
Попытки разобраться, что мне делать с королевой Цикутой, настолько заняли все мои мысли, что я даже пальцем не шевельнул для решения задачи, которую сам себе поставил, – сократить мой штат или каким-то иным образом урезать счет, который корпорация М.И.Ф. выставляет королевству. В результате теперь у меня на руках были эти деньги, и я не чувствовал ничего, кроме стыда.
Что бы там ни говорили Ааз и Банни, мне это все равно казалось неправильным. Мы тут, значит, по-всякому урезаем бюджет и выжимаем из населения налоги, чтобы вытащить финансы королевства из ямы, а я тем временем высасываю из казны деньги, которые мне, собственно, даже не нужны. И мало того, я еще ввел казну в дополнительные расходы, затянув с сокращением штатов, – не думаю, чтобы за это меня следовало вознаграждать.
Чем больше я обо всем этом думал, тем больше понимал необходимость найти какой-то способ вернуть деньги. Разумеется, это надо было сделать тихо, практически в полной тайне, иначе мне придется иметь дело с разгневанными Аазом и Банни. Но сделать это все равно было необходимо, просто для того, чтобы жить в согласии с самим собой.
При этом все равно оставался открытым вопрос, как снизить оплату наших услуг. Правда, если то, что сказал Гримбл, соответствует действительности, то проблема могла бы разрешиться сама собой. Если бюджет придет в равновесие, а процесс сбора налогов наладится, то можно будет отослать Банни обратно на Деву, и кого-нибудь одного из телохранителей тоже. А кроме того, я смог бы настоять на прекращении выплаты мне жалованья как финансовому консультанту. За счет этого расходы на оплату услуг корпорации М.И.Ф. можно было бы существенно сократить.
Оставалось придумать, что мне все-таки делать с той непропорционально большой суммой, которую я уже получил.
Тут меня осенила идея. Надо сделать то, что делает любой начальник, когда сталкивается с какой-то проблемой: надо поручить ее решение кому-нибудь другому.
Я кинулся к двери, распахнул ее и высунулся в коридор. Конечно же, оба моих телохранителя по-прежнему там торчали и, похоже, были поглощены каким-то разговором между собой.
– Гвидо! Нунцио! – позвал я. – Зайдите на минутку.
Я вернулся к себе в комнату и направился к столу, даже не посмотрев, обратили ли они внимание на мои слова. Беспокоиться было не о чем.
К тому моменту, как я снова уселся в кресло, оба они уже стояли передо мной.
– Парни, у меня для вас есть небольшое дельце, – с улыбкой объявил я.
– Бу-сделано, босс! – хором откликнулись они.
– Но сначала я хотел бы кое-что выяснить. Вы всегда давали мне понять, что в прошлой вашей жизни вне рамок закона ваша совесть никогда не мешала вам менять правила игры, если того требовали обстоятельства. Это так?
– Верно.
– Никаких проблем.
Я обратил внимание, что ответы их хотя и были утвердительными, но прозвучали с некоторой задержкой и не отличались обычным энтузиазмом.
– Хорошо. Работа, которую я хочу вам поручить, должна быть сделана тайно. Никто не должен знать, что за всем этим стою я. Никто, даже Ааз или Банни. Понятно?
Мои телохранители выглядели еще в большей степени не в своей тарелке, но тем не менее утвердительно кивнули.
– Так вот, работа будет такая, – начал я, пододвигая к ним мешок с деньгами. – Я хочу, чтобы вы взяли эти деньги и отделались от них.
Оба сначала уставились на меня, а потом переглянулись между собой.
– Что-то я вас не совсем понял, босс, – наконец произнес Гвидо. – Что вы хотите, чтобы мы сделали с деньгами?
– Не знаю и знать не хочу, что вы будете с ними делать, – ответил я.
– Я хочу только, чтобы эти деньги снова поступили в обращение внутри королевства. Потратьте их или отдайте на благотворительность.
Тут меня осенила еще одна идея.
– А еще лучше, найдите какой-нибудь способ раздать их тем, кто жалуется, что не может заплатить налоги.
Гвидо нахмурился и снова посмотрел на своего кузена.
– Не знаю, босс, – осторожно сказал он. – Как-то это, мне кажется, неправильно. Мы ведь вроде бы должны собирать с народа налоги, а не раздавать…
– Гвидо хочет сказать, – вмешался Нунцио, – что наша специальность – вытрясать деньги из граждан и учреждений. Отдавать их обратно – некоторым образом не наш профиль.
– В таком случае, я думаю, вам пора расширить свой кругозор и сферу деятельности, – не дрогнув заявил я. – И вообще, это задание. Понятно?
– Так точно, босс, – хором откликнулись они, но выглядели по-прежнему неуверенно.
– И помните, ни слова об этом никому в нашей команде.
– Как скажете, босс.
Я уже говорил, каким тяжелым был этот мешок и с каким трудом я его тащил, но Гвидо легко подхватил ношу одной здоровой рукой и прикинул на вес.
– Хм-м… вы уверены, босс, что вам этого на самом деле хочется? – спросил он. – Как-то все это неправильно. Большинство людей за всю жизнь столько не заработает.
– В этом-то все и дело, – пробормотал я.
– А?
– Да нет, ничего. Я уверен. А теперь приступайте. Ладно?
– Считайте, что дело сделано.
Честь они не отдавали, но вытянулись в струнку и кивнули, и только затем направились к двери. Я припомнил, что они довольно долго пробыли в армии, и это, должно быть, въелось в них сильнее, чем они думали.
Когда они ушли, я откинулся в кресле и какое-то время наслаждался моментом.
Как же мне стало легче! Похоже было, что я решил по крайней мере одну из моих проблем.
Наверное, из-за этого мне и было так трудно последнее время. Я пытался сосредоточиться одновременно на слишком многих не связанных между собой проблемах. А теперь, когда эта история с деньгами свалилась с моих плеч, я мог уделить все свое внимание ситуации с королевой Цикутой и ни на что больше не отвлекаться.
Впервые за долгое время я испытывал оптимизм в отношении своей способности прийти к какому-то решению.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
Это так просто, что справится любой ребенок. Обязательная фраза, содержащаяся в инструкции к любому набору «Сделай сам»
– Бу-бу-бу-бу-бу цветы, бу-бу-бу-бу-бу протокол. Все ясно?
– Угу, – произнес я, глядя в окно – Когда я соглашался заслушать план организации предстоящего бракосочетания Маши с генералом Плохсекиром, я не отдавал себе отчета, как много времени это займет и насколько сложная предстоит церемония. Впрочем, после нескольких часов обсуждения я понял, что моя роль во всем этом деле будет минимальной, и теперь мне стоило огромного труда сосредоточиться на выслушивании бесчисленных деталей.
– Разумеется, бу-бу-бу-бу-бу…
Я опять отключился.
На ветку перед окном уселась какая-то птица и принялась клевать червячка. Я обнаружил, что откровенно ей завидую. Не то чтобы я был особенно голоден, просто при той жизни, какую я вел последнее время, поедание червячка выглядело заманчивой альтернативой.
– Ты все понял? Скив!
Я рывком вернул себя к действительности и обнаружил, что моя крупноразмерная ученица пристально на меня смотрит. Я явно пропустил что-то, на что предполагалось отвечать.
– М-м-м… Знаешь, Маша, не вполне. Ты не могла бы коротенько мне это повторить, чтобы я был уверен, что все понял правильно?
В мои намерения не входило как-то выделять слово «коротенько», но она все равно его уловила.
– М-м-м… – произнесла она, с подозрением вглядываясь в меня. – Может, стоит сделать перерыв на несколько минут? По-моему, нам всем не помешает немного размяться.
– Как будет тебе угодно, дорогая, – откликнулся генерал, послушно поднимаясь со своего места.
Я не мог не восхищаться его выносливостью… и терпением. Мероприятие, я уверен, было для него таким же скучным, как и для меня, но по его виду я бы никогда этого не сказал.
Я тоже поднялся было с кресла, но тут же рухнул обратно, сраженный внезапным приступом дурноты.
– Эй, Скив! Что с тобой?
Маша вдруг забеспокоилась обо мне гораздо больше, чем минуту назад.
– Все в порядке, – ответил я, пытаясь справиться с туманом в глазах.
– Может, хочешь вина?
– Нет!!! Со мной все в порядке, правда. Я просто плохо спал прошлой ночью.
– Угу. Опять, значит, где-то шлялся, да, шеф?
Обычно мне даже как-то нравилось ее поддразнивание, но сегодня я чувствовал себя слишком усталым для игр.
– Вообще-то я лег очень рано, – сдавленным голосом сказал я. – Просто никак не мог заснуть. Слишком много всего крутится в голове.
