– Слушай… если мы будем дальше разговаривать, можно тебя попросить увеличиться до моих размеров? Так удобнее беседовать.
Если уж честно, то, посмотрев, как она пожимает плечами, я просто захотел увидеть ее тело в большем масштабе. Помимо всего прочего, это избавило бы меня от неприятного чувства, что я испытываю физическое влечение к говорящей кукле.
– Никаких проблем, – отозвалась она и взмахнула руками.
Воздух вокруг нее пошел рябью и замерцал, и вот она уже стояла передо мной, так сказать, в мой рост. На самом деле, конечно, не в мой рост, а почти на целую голову ниже, что давало мне волнующую возможность глядеть на нее сверху вниз.
– Слушай, это что, монастырь?
– Что, это? Нет, это королевский дворец Поссилтума, – ответил я. – А что, я похож на монаха?
Предполагалось, разумеется, что вопрос этот с подтекстом. Я очень гордился тем, как был одет, а монах, наряженный таким образом, явно нарушил бы обет бедности.
– Да нет в общем-то, – признала она. – Но ты с таким интересом заглядываешь мне за корсаж, что для Великого Скива, который так много путешествовал, это просто странно. В этом измерении что, нет женщин?
Согласен, я, конечно, заглядывал, но не ожидал. что она это заметит… и тем более станет комментировать. Но уж чему Ааз научил меня за все эти годы, так это камуфлировать свои промахи словами.
– Да нет, у нас тут есть женщины, – с улыбкой сказал я. – Но, честно говоря, мне кажется, что к тебе за корсаж будут заглядывать в каком угодно измерении.
Она улыбнулась, демонстрируя ямочки на щеках и явно гордясь собой.
– Но при всем том, что зрелище это действительно захватывающее, – светским тоном продолжил я, – сейчас у меня интерес в основном профессиональный. Ты единственный, кого я знаю, кроме Кальвина, уроженец Джиннджера, и мне интересно, что это у вас за трюк с изменением размеров – просто чары личины или вы и в самом деле меняетесь?
Если уместно говорить об этом самому, то ведь и правда получилось довольно неплохо для срочного выхода из затруднительной ситуации? В любом случае Дафни, похоже, все это проглотила.
– А, ты об этом, – произнесла она, снова поводя плечами. На этот раз мне удалось удержаться, и я продолжал смотреть ей в глаза. Не стоит испытывать судьбу. – Это все по-настоящему, мы действительно изменяем форму. Это одно из самых важных умений для джинна, а тем более для джинны. Если твое измерение специализируется на исполнении желаний, то надо быть готовым удовлетворить любые, даже самые фантастические требования.
Перед моим мысленным взором мгновенно пронеслись кое-какие совершенно непечатные фантазии с участием Дафни, но она еще не закончила говорить.
– Это касается не только размера… в смысле роста. Мы можем принимать любые пропорции в соответствии с нашими местными стандартами для настенных календарей. Вот смотри.
С этими словами она начала демонстрировать мне одну из самых впечатляющих коллекций женских форм, когда-либо мною виденных… и все это была она! За недолгое время она побывала тонкой и гибкой как тростинка, потом полногрудой, потом длинноногой, в то же самое время меняя цвет волос и их длину и переходя от нежной матовой бледности к смуглому цвету лица, гораздо более темному, чем ее прежний бронзовый загар. Я решил, что, где бы ни находилось то измерение, в котором водятся эти самые календари, мне обязательно надо там побывать… и поскорее.
Побочная реакция оказалась гораздо менее предсказуемой. Может, это получилось из-за того, что в последнее время я так много думал о женщинах и о женитьбе, но при виде этой демонстрации навыков по изменению формы мне вдруг пришло в голову, что из Дафни получилась бы интересная жена. Подумать только: женщина, которая может принимать любые размеры, форму и свойства по желанию! Это заметно снижает риск заскучать, видя перед собой всю оставшуюся жизнь одну-единственную женщину.
– Очень впечатляет, – произнес я, усилием воли подавляя свои предыдущие мысли. – Слушай, а ты никогда не думала стать фотомоделью?
Глаза Дафни на мгновение сузились, но потом лицо ее разгладилось.
– Надо понимать, ты хотел сказать комплимент – поинтересовалась она.
Этим она меня по-настоящему смутила.
– Конечно, – сказал я. – А что? Получилось что-то другое?
– То есть я настолько привлекательна, что могу этим зарабатывать себе на жизнь. Ты это имел в виду?
– Ну, в общем… да. Только когда ты вот так это говоришь, получается действительно что-то сомнительное.
– Ты и наполовину себе не представляешь, до какой степени, – заявила джинна, закатив глаза. – Видишь ли, Скив, я уже пробовала играть в эту игру… и ты прав, я действительно это могу, и деньги там неплохие. Вся беда в том, с чем это сопряжено.
– Не понимаю, – признался я.
– Конечно, со стороны работа модели может показаться пределом мечтаний, но на самом деле это не так. На этой работе, между прочим, приходится долгие часы оставаться в очень неудобном положении. Например, большинство людей любит ходить на пляж, но попробуй-ка просидеть шесть часов в полосе прибоя, где о тебя разбиваются волны, пока этот чертов пушкарь прицелится и поймает свет… а потом часто оказывается, что снимок в дело не пошел.
Я сочувственно кивнул, гадая про себя, кто же такой этот «чертов пушкарь» и почему она должна сидеть на месте, пока он в нее целится.
– Потом, все почему-то думают, что быть фотомоделью – это высокий статус, – продолжила Дафни. – Статус тут примерно такой же, как у куска грудинки на мясном прилавке. Ты можешь быть в центре всеобщего внимания, но для людей, которые с тобой работают, ты просто столько-то фунтов мяса, которое надо выигрышно расположить на витрине и поудачнее толкнуть. Я вообще-то не меньше любой другой женщины люблю, когда мое тело кто-то трогает, но мне хотелось бы думать, что при этом этот кто-то думает обо мне. А то получается, что ты манекен или марионетка, которую передвигают, чтобы добиться нужного эффекта.
– Угу, – кивнул я, подумав про себя, что если мне когда-нибудь выпадет шанс дотронуться до ее тела, то я уж точно во время этого процесса буду сосредоточен на ней.
– И разумеется, еще приходится поддерживать себя в форме. Большинство женщин считают, что они выглядели бы лучше, если бы сбросили пару фунтов или немного повысили мышечный тонус… и многие время от времени работают над этим. Так вот, я тебе могу сказать, что, когда твой кусок хлеба зависит от того, как ты выглядишь, поддержание себя в форме становится уже не хобби, не времяпрепровождением на досуге, а полноценной работой, требующей полного рабочего дня. Вся твоя жизнь крутится вокруг диеты и упражнений, не говоря уже об уходе за лицом и волосами. Разумеется, тут у меня есть преимущество, поскольку я могу изменять форму, но уж поверь мне: чем меньше ты прибегаешь к помощи магии, тем меньше перегружаешь систему и тем дольше протянет твоя машина. И кстати, не следует забывать: что бы ты ни делала для поддержания приличного внешнего вида, все равно это борьба со временем, и она изначально обречена на поражение. Конечно, у джинны срок жизни побольше, чем у женщин других измерений, но возраст все равно когда-нибудь берет свое. Стратегические участки, которые прежде притягивали взор, начинают терять упругость и обвисать, кожа на шее и на руках делается все больше похожа на гофрированную бумагу, и тут уж не успеешь и глазом моргнуть, как окажешься за дверью, а на твое место возьмут кого-нибудь из бесконечной череды молодых и подающих надежды. Ужасно, правда?
Ее слова заставили меня призадуматься. Одна из особенностей ремесла мага состоит в том, что возраст для нас не имеет первостепенного значения. Черт возьми, когда я начинал, мне вообще приходилось напяливать личину, чтобы выглядеть старше, поскольку никто не поверит, что такой молодой маг на что-то годится. Мысль о том, что можно потерять работу просто из-за того, что ты стал старше, была действительно ужасна. Я только порадовался, что в большинстве профессий нет таких возрастных ограничений, как у фотомоделей.
– Ну и наконец, для полного счастья, – продолжила джинна, – есть еще такая мелкая подробность: как люди к тебе относятся. Большинство мужчин робеют от твоей внешности и ни за что не станут к тебе подходить. Они будут стоять и пялиться, может, немного пофантазируют про себя, но никогда не сделают попытки назначить свидание. Если только они сами не кинозвезды или от природы не наделены совершенно неуязвимым самолюбием, они всегда будут бояться сравнения типа «Красавица и Чудовище». А если все-таки кто-то делает шаг навстречу, то у него в голове обычно уже сложился определенный сценарий… и этот сценарий совершенно не предусматривает, чтобы ты что-то говорила или думала. Им нужна красивая штучка, а если внутри этой блестящей упаковки обнаруживается личность, то они бывают не только удивлены, но даже слегка расстроены.
Она вздохнула и покачала головой.
– Ты уж прости, что я забиваю тебе голову всей этой ерундой, но у меня это любимая мозоль. Даже если забыть обо всем этом, все равно как-то грустно, когда женщины считают, что их внешность – это все, что они могут предложить миру. Лично я уверена, что способна предложить кое-что еще.
Она сделала глубокий вдох, с шумом выдохнула воздух, а потом улыбнулась и, склонив голову набок, посмотрела на меня.
– Хм-м… А если я не буду ничего говорить о карьере фотомодели, а просто скажу, что, по-моему. ты выглядишь фантастически? – осторожно спросил я.
– Тогда я скажу: «Спасибо, сэр, вы очень любезны. Вы и сами смотритесь довольно неплохо».
Она улыбнулась и изобразила легкий реверанс. Я успешно подавил порыв ответить ей поклоном.
Мысли мои при этом вертелись вокруг вопроса, о чем же мы будем говорить дальше, если тема красоты уже исчерпана.
– Слушай, а ты давно знаешь Кальвина? – начала Дафни, решив этот вопрос за меня. – Он о тебе говорил так, будто вы с ним старые приятели.
Тут мы наконец вернулись на твердую почву.
– Вообще-то я купил его на Базаре Девы. Выражаясь точнее, я купил его бутылку. Я имел право потребовать от него только одно желание… впрочем, что я тебе это объясняю? Ты, наверное, знаешь все эти дела гораздо лучше меня. Короче, я о нем ничего так и не знал, пока через пару лет не открыл бутылку.
– Не понимаю, – сказала Дафни, очаровательно хмуря бровки. – Зачем ты покупал его бутылку, если не собирался ее использовать несколько лет?
– Как я купил бутылку, это длинная история, – ответил я, заводя глаза вверх. – А почему я ее так долго не использовал… Понимаешь, я принадлежу к довольно впечатляющей команде магов-практиков… то есть на самом деле я возглавляю эту команду. Мы вполне успешно справляемся с большинством проблем, не прибегая к посторонней помощи.
Ну вот. Немного саморекламы. Получится ли у нас с ней что-нибудь, уверенности у меня не было, но я подумал, что не повредит произвести некоторое впечатление на такую хорошенькую женщину.
– Так значит, все это время он оставался с тобой? С того момента, как ты купил его бутылку, и до тех пор, пока он не расквитался со своими обязательствами на Извре? А кстати, когда точно это произошло?
Не похоже было, чтобы я произвел на нее заметное впечатление. Она явно больше интересовалась не мной, а Кальвином, что меня несколько огорчило.
– Это было совсем недавно, – сказал я. – Где-то пару недель назад. Конечно, в разных измерениях время течет с разной скоростью… ты должна знать.
– Верно… – задумчиво протянула она. – Скажи-ка, а он не говорил, что отправляется прямо на Джиннджер? Или, например, что собирается по пути еще куда-то заглянуть?
– Погоди-ка, дай я подумаю. Насколько я помню, он ничего такого не говорил. Постой, а он что, не вернулся на Джиннджер? Мне показалось, ты говорила, что это он тебя попросил заглянуть ко мне.
Я был одновременно смущен и обеспокоен. Если Дафни разыскивает Кальвина, то откуда она узнала обо мне? Я не знаком больше ни с кем из джиннов… и ни с кем, кто регулярно бывал бы на Джиннджере
– Да нет, вернуться-то он вернулся, – пожала она плечами. – Мне только хотелось выяснить…
Раздалось негромкое бам, и в комнате материализовался второй джинн. В нем я сразу узнал Кальвина, о котором мы только что говорили с Дафни. Но с первого же взгляда мне стало ясно, что тут что-то не так.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Блаженны миротворцы, ибо им всегда достается от обеих сторон.
Неофициальный девиз ООН
За время путешествия на Извр я успел хорошо узнать Кальвина; на протяжении всей этой истории он отличался редким спокойствием и твердостью в кризисных обстоятельствах. Однако теперь он выглядел так, будто вот-вот выйдет из себя. Все классические симптомы были налицо: плотно сжатые челюсти, сдвинутые брови, напряженное выражение лица – в общем, все.
К счастью, похоже было, что его гнев обращен не на меня, а на мою гостью.
– Я должен был раньше догадаться! – заорал он, не удостоив меня даже приветственным кивком. – Надо было сразу двигать сюда, как только я заметил, что ты смылась!
При всей ограниченности моих знаний о джиннах тут мне пришло в голову, что, когда джинн на тебя за что-то сердит, это может оказаться чрезвычайно вредно для здоровья. Зная, что магию, как и нож, можно использовать и в благих, и в дурных целях, я бы в таком случае первым делом попытался джинна как-то успокоить… или быстро скрыться с места событий.
Однако джинна, к моему удивлению, развернулась и выплеснула на вновь прибывшего не меньшую порцию гнева.
– Вижу-вижу, – парировала она. – Ты, значит, можешь пропадать на много лет, и ни слуху ни духу, а я только вышла за порог, и ты уже меня ищешь!
Все виды на Дафни разом вылетели у меня из головы. За несколько секунд она из флиртующей кокетки преобразилась в визгливую мегеру. Кроме того, судя по всему, их с Кальвином связывало нечто большее, чем просто «знакомство», как она выражалась.
– У меня были дела, – отвечал джинн, по-прежнему стоя нос к носу с моей гостьей. – Работа, знаешь ли. Работа, благодаря которой все наше измерение имеет кусок хлеба. А кроме того, если ты просто выходишь проветриться и размяться, я ничего не имею против. Но я не желаю, чтобы ты всюду рыскала и тайком что-то обо мне выведывала!
– А что это ты так забеспокоился? Наверное что-то от меня скрываешь, вот в чем дело.
– Я беспокоюсь о том, что ты мне не поверишь, – выкрикнул в ответ Кальвин. – Какого черта вообще у меня что-то спрашивать, если ты не собираешься мне верить?
– Я прежде верила всему, что ты мне говорил. ТЫ сам заставил меня понять, как это глупо. Тебе что, напомнить?
Разговор неудержимо шел вразнос. Я собрал всю свою смелость и шагнул вперед с намерением вмешаться.
– Простите, но я думал, что вы друзья.
Кальвин прервал свою речь и бросил на меня испепеляющий взгляд.
– Друзья? Это что, она тебе так сказала?
Он вновь обернулся к джинне.
– Знаешь, детка, не тебе обвинять меня во лжи. Ты сама довольно свободно и лихо обращаешься с правдой.
– Не валяй дурака, – возмутилась джинна. – Если бы я ему представилась твоей женой, он бы стал покрывать все твои фортели. Думаешь, не знаю, как мужики выгораживают друг друга?
– Минуточку, – прервал я ее. – Ты сказала «жена»? Значит, вы муж и жена?
Последние остатки моего влечения к Дафни исчезли бесследно.
– Разумеется, – скривившись, ответил Кальвин. – Разве ты сам не видишь, какую любовь и нежную привязанность мы проявляем по отношению друг к другу? Конечно же, мы муж и жена. Неужели ты думаешь, что кто-нибудь из нас стерпел бы такое обращение от посторонних?
Он потряс головой и на какое-то мгновение, как мне показалось, вернулся к нормальному состоянию.
– Кстати, Скив, рад снова тебя видеть, – произнес он, натянуто улыбнувшись. – Прости, что совершенно забыл о правилах хорошего тона, но я тут… В общем, с опозданием, но я хотел бы познакомить тебя с моей женой Дафни.
– Ну, наконец-то он собрался познакомить меня хоть с кем-то из своих деловых партнеров!
И все пошло по новой.
В дверь постучали.
Я откликнулся, подумав при этом, как хорошо, что хоть кто-то еще входит ко мне в комнату нормальным способом… я имею в виду через дверь, а не просто возникая из воздуха без всякого предупреждения.
– Все в порядке, босс? Мне показалось, я слышал какие-то голоса.
– Да, конечно, – ответил я, – это просто… Гвидо?
Моему сознанию пришлось разом охватить несколько важных соображений, а это было нелегко. Первым соображением была констатация факта, что Гвидо вернулся со своего задания, куда был отправлен в качестве чрезвычайного налогового уполномоченного. Вторым – что рука у него на перевязи.
Второе удивило меня, вероятно, больше, чем первое. За долгое время нашего знакомства я привык, что мои телохранители практически неуязвимы. При мысли о том, что они могут, как и все прочие, получать телесные повреждения, я почувствовал себя как-то неуютно.
– Что ты тут делаешь? Ты уже вернулся? – спросил я. – И что у тебя с рукой?
Вместо ответа он подозрительно уставился на джиннов, продолжавших препираться за моей спиной.
– Что здесь происходит, босс?! – воскликнул он. – И кто такие эти двое?
Меня несколько удивило то обстоятельство, что Гвидо мог слышать и видеть моих гостей, но потом я вспомнил, что только на время действия контракта джинны остаются невидимы и неслышимы для всех, кроме владельца бутылки.
– Это просто мои друзья, – сказал я. – В некотором роде друзья… Я сначала думал, что они заскочили меня проведать, но, как видишь, все обернулось иначе. Бородатый – это Кальвин, а дама, с которой он спорит, – его жена Дафни.
Мне все сказанное казалось вполне невинным, но Гвидо отшатнулся, как будто я его ударил.
– Вы сказали «его жена»?
– Да. А что?
Мой телохранитель шагнул вперед и встал между мной и препирающейся парочкой.
– Уходите отсюда, босс, – тихо сказал он.
– Что?
Мне сперва показалось, что я его неправильно понял.
– Босс, – прошипел он, стараясь держаться спокойно. – Я ваш телохранитель, верно? Так вот, в качестве вашего телохранителя и лица, в настоящий момент отвечающего за сохранение вашего здоровья, я требую, чтобы вы немедленно ушли отсюда!
– Но…
Похоже, Гвидо не собирался продолжать обсуждение этого вопроса. Он просто сгреб меня в охапку здоровой рукой и выволок за дверь. Оказавшись в коридоре, он без особых церемоний прислонил меня к стене у дверного проема.
– А теперь стойте здесь! – произнес он, тыча мне в лицо здоровенным пальцем. – Понятно? Стойте здесь!
Этот тон был мне знаком. Я сам говорил таким, когда пытался внушить Глипу какую-нибудь простую команду… после того как он уже три или четыре раза полностью проигнорировал мои слова. Я решил попробовать доказать, что я умнее своего дракона, и послушался.
– Хорошо, Гвидо, – утвердительно кивнул я. – Здесь так здесь.
Он мгновение поколебался, глядя на меня так, будто я прямо сейчас рвану обратно, но в конце концов удовлетворенно кивнул, повернулся и вошел в мою комнату, закрыв за собой дверь.
Я не мог разобрать слов, но слышал, как спорящие за дверью голоса вдруг умолкли, а потом опять зазвучали гневным хором, в который время от времени вплетался голос Гвидо. Затем наступила тишина.
Прошло несколько бесконечно долгих мгновений, и дверь вновь открылась.
– Теперь можете заходить, босс, – объявил мой телохранитель. – Они убрались.
Я покинул свое место у стены и зашел в комнату. Первый же взгляд вокруг подтвердил слова Гвидо. Джинны удалились в неизвестном направлении. Удивительно, но первой моей реакцией было чувство обиды, что они ушли не попрощавшись.
Кроме того, я почувствовал, что хочу вина, но подавил это желание и присел на край кровати.
– Ну хорошо, Гвидо, – сказал я. – Так в чем было дело?
– Вы уж извините, что я так на вас налетел, босс, – совершенно неизвиняющимся тоном начал мой телохранитель. – Вы же знаете, обычно я так себя не веду.
– А что же сейчас?
– Делал свою работу, – парировал он. – Как ваш телохранитель, я старался защитить вас от тяжких телесных повреждений, а возможно и от гибели. Именно за это, в соответствии с должностной инструкцией, мне и платят.
– Защитить меня? От этих двоих? Да ты что, Гвидо! Они же просто спорили, да и спорили-то не со мной. Просто мелкая семейная перебранка.
– Просто спорили! – воскликнул мой телохранитель, надвигаясь на меня. – Вы что, думаете…
Внезапно он замолчал и отступил назад, тяжело дыша.
Я не знал, что и подумать. Гвидо на моей памяти никогда еще до такой степени не выходил из себя, но я совершенно не мог вообразить, в чем тут может быть дело.
– Простите, босс, – наконец сказал он уже более нормальным тоном. – Положение было очень рискованное, и я до сих пор еще немного не в себе. Но сейчас буду в порядке.
– Какое еще рискованное положение? – возмутился я. – Они же просто…
– Да знаю, знаю, – произнес он, жестом призывая меня замолчать. – Они просто спорили. Он глубоко вздохнул и похрустел пальцами.
– Знаете, босс, я все время забываю, насколько вы в этих делах неопытны. То есть по части магии вы, может быть, всех за пояс заткнете, но вот в моей области, то есть там, где надо говорить и действовать без лишних церемоний, вы все еще сущий младенец.
Что-то во мне порывалось возразить, поскольку за эти годы я побывал-таки в кое-каких серьезных переделках, но я промолчал. Гвидо и его кузен Нунцио были в своем деле экспертами, а уж мнение экспертов я за эти годы уважать научился.
– Понимаете, босс, люди говорят, что парни вроде нас с Нунцио мало чем отличаются от полицейских… Мы играем в одну игру, только в разных командах. Не знаю, может, это и правда. Так вот, есть одна вещь, в которой я точно уверен, и тут обе наши команды совершенно согласны: самая опасная ситуация, в которую можно влипнуть… ситуация, когда тебя скорее всего могут замочить… это вовсе не перестрелка и не бандитская разборка. Это обычная ситуация скандала в семье. Да-да, не удивляйтесь. Семейная ссора… вроде той, которую вы наблюдали, когда я появился. Это смертельно опасно, босс. Особенно если это ссора между мужем и женой.
Я хотел было засмеяться, но он, похоже, говорил предельно серьезно.
– Ты не шутишь, Гвидо? – спросил я. – Что там может быть такого опасного?
– Гораздо больше, чем вы можете себе вообразить, – ответил он. – Именно этим такая ситуация и опасна. В обычной стычке можно себе представить, что происходит в данный момент и что произойдет в следующий. А вот ссора между мужем и женой – дело совершенно непредсказуемое. Никогда нельзя сказать заранее, кто на кого замахнется, когда и чем именно, потому что сами участники этого не знают.
Я начал постепенно понимать, о чем он говорит. Картина рисовалась одновременно захватывающая и пугающая.
– А почему это так, Гвидо? Почему стычки между супругами так чреваты взрывом?
Мой телохранитель нахмурился и почесал в затылке.
– Я на самом-то деле никогда особенно над этим не раздумывал, – сказал он. – Но считаю, что дело тут в мотивности.
– В мотивах? – машинально поправил я.
– И в мотивах тоже, – кивнул он. – Видите ли, босс, если взять деловые разногласия, принимающие насильственный характер – собственно, к таким делам меня обычно и привлекают, – то там побудительные мотивы вполне понятны… это может быть, например, жадность или страх. То есть либо босс А хочет что-то получить от босса Б, а тот не желает это отдавать – например, кусок доходной территории, – либо босс Б боится, что босс А попытается с ним разделаться, и решает сам его устранить. При любом подобном раскладе у участников есть ясная цель, поэтому сравнительно несложно предвидеть развитие событий и принять контрмеры. Понимаете, о чем я?
– Кажется, да, – сказал я. – А при скандале в семье?
– Вот тут дело может обернуться очень паршиво, – скривился он. – Прежде всего люди препираются, но сами не знают, о чем они спорят. На карту поставлены не деньги, а эмоции и оскорбленные чувства. Проблема в том, что определенной цели тут нет, а в результате невозможно сказать, когда схватка прекратится. Накал постоянно нарастает, обе стороны все изощреннее изводят друг друга, и обе терпят все больший ущерб, и так до тех пор, пока кто-то не получит по мозгам так больно, что не сможет думать ни о чем другом, кроме как отплатить противнику.
Он с шумом стукнул кулаком по раскрытой ладони, слегка поморщившись от боли в раненой руке.
– И когда близится взрыв, – продолжил он, – лучше не стоять вблизи от эпицентра. Они будут кидаться друг на друга с чем попало. А самое скверное здесь – и как раз главное, почему ни мы, ни полицейские не желаем вмешиваться в такие дела, – это то, что если ты попытаешься их разнять, то очень даже вероятно, что они оба накинутся на тебя. Понимаете, как они ни обезумели, они все равно инстинктивно будут защищать друг друга от любой сторонней силы… а в эту категорию как раз и попадает любой, кто попытается вмешаться. Поэтому лучше всего, если есть возможность, отойти от них подальше и не подходить, пока не осядет пыль.
Все это было очень интересно, особенно если учесть, что я сам в тот момент размышлял о женитьбе. Но то, как поморщился мой телохранитель, напомнило мне об одном вопросе, возникшем еще при его появлении и до сих пор остававшемся без ответа.
– Кажется, Гвидо, я теперь понимаю, – сказал я. – Спасибо. А теперь скажи мне, что у тебя с рукой? И почему ты вернулся во дворец?
Гвидо, похоже, был захвачен врасплох неожиданной переменой темы разговора.
– Простите, босс, что не явился с докладом, как только вернулся, – со смущенным видом произнес он. – Было поздно, и я решил, что вы уже спите… а потом услышал эту их перебранку. Я, собственно, собирался заявиться к вам с утра пораньше.
– Угу, – сказал я. – Ничего страшного. Но раз уж мы об этом заговорили, что произошло?
– Мы попали в небольшую переделку, вот и все, – ответил он, глядя куда-то в сторону. – Ничего серьезного.
– Но, видимо, достаточно серьезно, чтобы пострадала твоя рука, – заметил я. – Так что произошло?
– Если вы не против, босс, я бы не хотел вдаваться в подробности. По правде говоря, это все мне очень неприятно.
Я подумал было настоять на своем, но потом решил, что не стоит, ведь Гвидо никогда у меня ничего особенно не просил, а теперь вот просит не давить на него. От меня требовалось совсем немногое – просто уважать его секреты.
– Ну ладно, – медленно произнес я. – Оставим это до поры до времени. Ты можешь работать в таком состоянии?
– При крайней необходимости, наверное, смогу. Но не с максимальной эффективностью, – признался он. – Собственно, босс, об этом я и хотел с вами поговорить. Может, назначите Нунцио в напарники к Пуки? А я бы взял на себя его функции здесь.
Учитывая, до какой степени Гвидо втюрился в Пуки, просьба эта была серьезная. Но меня такой вариант все равно не устраивал,
– Не знаю, Гвидо, – сказал я. – Нунцио все это время работает с Глипом; надо все-таки разобраться, что с моим драконом не в порядке. Мне бы не хотелось срывать его с этой работы, пока мы не получили ответа. Вот что! Как ты смотришь, если я попрошу Корреша помочь?
– Корреша? – нахмурился мой телохранитель. – Не знаю, босс. По-вашему, вид тролля не напугает тамошний народ?
Учитывая, что Гвидо и Нунцио в своей работе в большой степени опирались на устрашение, возражение показалось мне несколько неожиданным. Но Гвидо был прав.
– Так ведь Пуки, наверное, способна применить чары личины или еще что-нибудь, чтобы Корреш смотрелся не так жутко? – предположил я. – Сама-то она, думаю, тоже не шатается по округе прямо как есть, в зеленой чешуе изверга.
– А ведь верно, босс! Это хорошая идея, – объявил Гвидо, заметно просветлев. – Тогда никаких проблем. Корреш вполне подойдет.
– Ну ладно, значит, я прямо с утра с ним поговорю.
– Вообще-то Корреш даже лучше, чем Нунцио, – продолжал мой телохранитель, обращаясь скорее к самому себе, чем ко мне. – Пуки все еще расстраивается из-за того, что в меня выстрелила, а Нунцио мог бы…
– Эй! Минуточку! Ты сказал, что это Пуки в тебя стреляла?
Гвидо какое-то мгновение выглядел изумленным, но тут же укрылся щитом праведного негодования.
– Ну что вы, босс, в самом деле! – возмутился он. – Мы ведь, кажется, договорились в это не влезать. По крайней мере пока.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Семейный очаг – прекрасное место для тех, кому место в психушке.
3. Фрейд
– Привет, Корреш! Можно зайти?
Тролль поднял взгляд от книги, и его огромный рот растянулся в приветливой улыбке.
– Скив, это ты, старина! – воскликнул он. – Разумеется, можно. Надо сказать, я тебя ждал.
– Правда? – удивился я, входя в комнату и оглядываясь, куда бы присесть.
– Правда. Я сегодня утром повстречал Гвидо, и он мне объяснил ситуацию. По его словам, ты собирался прийти ко мне насчет кое-какой работенки. Так что я тут просто убивал время в ожидании официального сообщения.
Интересно, подумал я, не рассказал ли мой телохранитель Коррешу что-нибудь такое, чего не стал рассказывать мне.
– Но сам-то ты не против? – спросил я. – Возражений нет?
– Так, по мелочи. Не бери в голову, – сказал тролль. – Говоря по правде, я буду рад снова получить конкретное задание. А то последнее время я себя чувствую как-то не у дел. Я уж начал подумывать, стоит ли мне вообще тут торчать.
Этим он задел меня за живое. Действительно, я давненько не заглядывал к Коррешу даже просто поздороваться.
– Ты прости, мы последнее время как-то мало общались, – с виноватым видом сказал я. – Я был… занят… и еще…
– Да ладно, ничего, – с улыбкой сказал Корреш и подмигнул мне. – Видел я тут недавно ночью, как ты, намаявшись на работе, вернулся просто на бровях. Нелегко тебе приходится.
