Во многом именно поэтому преподаватели и администрация готовы были закрыть глаза... гм, на некоторые черты его характера. Пока Аазмандиус учился здесь, он шел впереди своего класса, и все пророчили ему блестящее будущее. Уверен, он это сознавал. Но задолго до занесения его в списки выпускников, среди преподавателей возникли жаркие споры. Одни считали, что после выпуска его следует привлечь к преподавательской работе в институте. Другие настаивали, что при его высокомерном принебрежении к студентам будет... Ну, давайте скажем просто, что, по их мнению, его темперамент больше подходит для частной практики, а школе будет выгодней принимать финансовые пожертвования прежнего питомца... предпочтительно присланные издалека почтой.
      Это новое проникновение в прошлое Ааза увлекло меня. Однако, я не мог не заметить кое-какие неясности в речи хранителя документации.
      - Извините, - обратился я к нему. - Но правильно ли я расслышал, что вы послали Гретту посмотреть досье Ааза в картотеке недоучившихся? Если он так хорошо занимался, то почему не стал выпускником?
      Изверг испустил сильный вздох, и лицо его выразило искреннюю боль.
      - Его семья потеряла состояние после серии неудачных инвестиций. Лишившись финансовой поддержки, он покинул школу, недоучившись... тихо ушел в середине семестра, Хотя плата за обучение была внесена за него полностью. Мы предложили ему стипендию, чтобы он мог завершить свое образование... устроили даже внеочередное специальное заседание для получения необходимого одобрения, чтоб ему не пришлось болтаться, пока попечительский совет соберется на плановое заседание. Но он ее не принял. Очень жаль. Он обладал таким потенциалом.
      - Это не похоже на того Ааза, которого я знаю, - нахмурился я. - Мне не приходилось видеть, чтобы он отказывался от денег... для него достаточно предложения позаимствовать их. Он указал какую-то причину неприятия стипендии?
      - Нет, но в то время его легко было понять. Видите ли, семья его была очень преуспевающей, и он щеголял своим богатством перед менее удачливыми почти так же охотно, как и превосходством своих способностей. По-моему, он покинул школу, потому что не мог вынести мысли о встрече с прежними дружками, не говоря уж о жертвах в своем новом состоянии бедного. Он был слишком горд, чтобы стать студентом-стипендиатом после того, как утвердился в роли аристократа. Аазмандиус может и не отказывался от денег, но, думаю, вы могли обнаружить в нем сильнейшее отвращение к благотворительности... или к чему-либо подобному.
      Все это имело смысл. Нарисованный им портрет Ааза или, как его здесь называли, Аазмандиуса, кажется, подтверждал сделанный Мотыльком анализ финансовых привычек моего старого наставника. Если ему пришлось пережить позор и самому увидеть, как его планы на будущее рухнули из-за неосторожного распоряжения деньгами, то это объясняло ультраконсервативность в его поведении, порой даже скупость, когда речь заходила о накоплении и охране нашего запаса твердых наличных.
      - А вот и мы!
      Восклицание хранителя документации при виде возврашения Гретты оторвало меня от раздумий. Я почувствовал, как во мне растет предвкушение удачи, когда он взял папку и начал внимательно просматривать ее содержимое. Впервые после прибытия на Извр у меня появится твердая нить, ведущая к местонахождению Ааза. Затем я заметил, что он хмурится.
      - Что случилось?
      - Сожалею, мистер Скив, - оторвался от папки хранитель документации. - Похоже, у нас нет настоящего адреса вашего компаньона. Примечание здесь гласит: "В отъезде". Полагаю, понимая его финансовое положение, мы не так старались следить за ним, как обычно поступаем с другими питомцами.
      Я боролся с волной разочарования, не желая верить, что после всего пережитого этот ход окажется еще одним тупиком.
      - Разве он не обзавелся собственной школой или бизнесом или еще чем-то таким? Я однажды встретил одного его ученика.
      Изверг покачал головой.
      - Нет. Об этом бы мы узнали. Возможно, он и соглашался обучать некоторых близких друзей или родственников... такое бывает среди занимающихся здесь, но, думается, я могу с уверенностью сказать, что никаким официальным преподаванием он не занимался ни здесь, ни в каком-либо ином измерении. Мы бы услышали про это, хотя бы потому, что его подопечные связались бы с нами для подтверждения его рекомендаций.
      Теперь, когда он упомянул об этом, я вспомнил, что Руперта, того самого встреченного мной ученика, мне представили как племянника Ааза. Подавленный ощущением безнадежности дела, я чуть не пропустил мимо ушей слова хранителя документации.
      - Кстати, коль речь зашла о родственниках. У нас есть адрес его ближайшей родственницы... а именно - матери. Наверное, если вы поговорите с ней, то, возможно, выясните его местонахождениею
      ___________________________________
      ГЛАВА 18
      "М" означает многое чему она научила меня...
      Эдип
      Поиски адреса, данного мне хранителем документации, привели нас в закоулки данного измерения, где находились жилые районы. Хотя, на первый взгляд, Извр кажется состоящим из деловых центров, все же в нескольких шагах от главных деловых и транспортных артерий располагается и респектабельный район.
      Когда мы нашли район, где жила мать Ааза, он не привел меня в восторг. Правда, он не выглядел невзрачным или грязным... по крайней мере не грязнее всего остального измерения. Просто он был убогим. Здания и улицы были настолько захудалыми, что меня угнетала самая мысль о том, что тут кто-то живет, не говоря уж о матери моего друга.
      - Я подожду вас здесь, на улице, - объявила Пуки, когда я выбрался из такси.
      Я в удивлении посмотрел на нее.
      - Разве вы не зайдете вместе со мной?
      - Мне думается, важнее будет охранять вам путь к бегству, - ответила она. - Внутри, по-моему, нет опасности, если это здание не рухнет, когда вы постучите в дверь... тут уж я все равно ничего не смогу поделать. А что? Вы ожидаете от старой дамы больших трудностей, чем вам по силам?
      Поскольку у меня не нашлось на это достойного ответа, я поднялся по ступенькам крыльца к двери. Там висел список имен, а рядом шел ряд кнопок. Я без всякого труда нашел имя матери Ааза и нажал кнопку.
      Спустя несколько мгновений из стены около меня внезапно заскрежетал голос.
      - Кто там?
      Мне потребовалось лишь несколько секунд, чтобы сообразить, что тут есть какая-то система вещания.
      - Это... я, друг вашего сына Ааза... то есть, Аазмандиуса. Я хочу узнать, нельзя ли мне поговорить с ним несколько минут?
      Прежде, чем пришел ответ, потянулось долгое молчание.
      - Если вы уже здесь, я могу поговорить с вами. Подымайтесь.
      В двери раздалось хриплое гудение. Несколько секунд спустя оно прекратилось. Я терпеливо ждал.
      - Вы все еще там?
      - Да, сударыня.
      - Почему?
      - Простите?
      - Почему вы не открываете дверь и не заходите, когда я прогудела вам?
      - Ах, это был сигнал "проходите"? Извините, я не знал. Вы не могли бы... прогудеть мне опять?
      - В чем дело, вы никогда раньше не видели замка с дистанционным управлением?
      Вопрос был задан риторически, но раздражение из-за моего неловкого положения вынудило меня ответить.
      - Я в этом измерении гость. На Пенте у нас нет ничего подобного.
      Наступило долгое молчание. Достаточно долгое, чтобы я начал гадать, не ошибся ли я признавшись, что прибыл из другого измерения. Гудение возникло опять, почему-то снова застав меня врасплох, хоть я и ожидал его.
      На этот раз я сумел открыть дверь и прошел в вестибюль. Освещался он тускло, а после того, как дверь закрылась, там стало совсем темно. Я начал было открывать ее, чтобы сориентироваться, но в последний момент убрал руку. Из-за этого ведь могла включиться сигнализация, а уж чего я в данную минуту не хотел, так новых неприятностей. Постепенно мои глаза привыкли к полумраку и различили узкий коридор с еще более узкой лестницей, исчезавшей во мраке наверху. Она сказала "Подымайтесь". Я понял ее буквально, и начал подниматься по лестнице... надеясь, что не ошибся.
      После нескольких лестничных пролетов эта надежда стала превращаться в беспокойство. Ни в одном из встретившихся по пути коридоров не было признаков обитания, а по тому, как скрипела и стонала подо мной лестница, я подозревал, что иду в нежилую часть здания. Как раз, когда я готов был поддаться страху и отступить на нижний этаж, лестница кончилась. Разыскиваемая мной квартира находилась на противоположной стороне коридора от места, где я стоял, и поэтому мне не оставалось иного выбора, как идти дальше. Подняв руку, я тихонько постучал, боясь, что более сильный звук может вызвать катастрофическую цепную реакцию.
      - Заходите! Открыто!
      Призвав всю смелость я вошел. Жилище оказалось крошечным и забитым барахлом. У меня сложилось впечатление, что, вытянув руки, можно коснуться противоположных стен. Фактически, мне пришлось перебороть порыв так и сделать, поскольку стены и их содержимое находились на грани осязания. Думается, именно тогда-то я и открыл, что слегка страдаю клаустрофобией.
      - Так значит, ты друг этого никчемного Аазмандиуса. Знала я, что не будет из него толку, но мне и не снилось, что он опустится до такой низости, как панибратство с пентехом.
      Эта последняя реплика исходила от матери Ааза... должно быть от нее, потому что она была в комнате единственной персоной, кроме меня самого! Сперва мой взгляд пропустил ее, настолько она была частью квартиры, но коль скоро она привлекла мое внимание, то казалась доминирующей во всем окружении... если не во всем измерении.
      Помните, как я говорил, что Пуки принадлежала к одному из двух типов особей женского пола, замеченных мной на Извре? Мать Ааза принадлежала к другому типу. В то время, как Пуки была гладкой и мускулистой, почти на змеиный лад, фигура передо мной больше напоминала огромную жабу... чешуйчатую рептилию. (Мне впоследствии указали, что жабы относятся к земноводным, а не к рептилиям, но тогда она заставила меня подумать именно так.)
      Одета она была в мешковатый халат, заставлявший ее выглядеть еще более раздутой, чем была в действительности. Продавленное кресло, на котором она сидела, почти целиком загораживалось от обзора ее тушей, переливавшейся через подлокотники кресла и растекавшейся по крапчатому ковру. На коленях у нее лежала спутанная белая тесьма, которую она злобно тыкала заостренной палочкой. Создавалось впечатление, будто она пытает тесьму, но затем я заметил, что почти все близ лежащие плоские поверхности в квартире покрывала схожая масса, и сделал вывод, что она занималась каким-то ремеслом, природу которого я не мог ни понять, ни оценить.
      - Добрый день, мадам...
      - Зовите меня Герцогиней, - оборвала она меня. - Все так делают. Хоть не знаю почему... В этом измерении уже много поколений нет никаких коронованых особ королевской крови. Их всех обезглавили, а собственность поделили... Славные были денечки!
      Она причмокнула губами от приятных воспоминаний, хотя было непонятно, чем они были вызваны - временами коронованых особ или их обехглавливанием. Затем она неопределенно махнула на противоположную стену. Я посмотрел, ожидая увидеть насаженную на щит голову. Потом сообразил, что она показывает на висящую там выцветшую картину. И понял, что ничего не смогу разобрать сквозь пыль и грязь на ее поверхности.
      - У служанки выходной, - резко бросила Герцогиня, заметив выражение моего лица. - С тех пор, как порку объявили вне закона, от прислуги не добиться приличной работы!
      Я редко слыхивал такую явную ложь... насчет служанки, а не насчет порки. Имевшаяся тут повсюду паутина, пыль и мусор не могли накопиться за день или за год. Полки и шкатулки по всей комнате были забиты самого дурного вкуса коллекцией безделушек и пыленакопителей, какую я когда-либо имел несчастье лицезреть, и каждый предмет накопил пыль до предела своих возможностей и даже превыше их. Я не представлял, почему Герцогиня решила утверждать, будто у нее есть слуги, раз она явно не уважала меня. Но не было смысла дать ей понять, что я ей не верю.
      - Да. Ну... Герцогиня, я пытался отыскать вашего сына Ааз...мандиуса, и надеялся, что у вас, возможно, есть какие-то сведения о его местонахождении.
      - Аазмандиуса? Этого обормота? - ее узкие мелкие глаза сердито запылали. - Если б я знала, где он находится, думаете, я сидела бы здесь?
      - Обормота?
      Я начал гадать, о том ли Аазе мы говорим.
      - А как по-вашему еще его назвать? - огрызнулась она. - С тех пор, как этот бездельник покинул школу, он не прислал мне ни гроша. Значит, он столько тратит на себя, что не остается ничего выделить семье, которая его вскормила, взрастила и сделала тем, чем он стал ныне. Что он думает, каким образом я буду поддерживать тот уровень жизни, какого ждут от нашей семьи, не говоря уж о продолжении инвестиций, если он не присылает мне денег?
      - Инвестиций? - переспросил я. Картина начинала проясняться.
      - Конечно. С тех пор, как умер мой муж, всеми инвестициями в нашей семье занималась я. И как раз начала набивать руку, когда Аазмандиус бросил школу и исчез без гроша... Я имею в виду, без следа. Уверена, будь у меня еще несколько миллионов для вкладывания денег, я не промахнулась бы.
      - Понятно.
      - Слушайте, у вас, случайно, нет доступа к свободному капиталу, а? Я могу вложить его в выгодное дело для вас, а прибыль мы можем поделить... Хотя вам будет лучше заставить свои деньги работать, снова вложив их в дело, как только вы их получите.
      Я вдруг остро почувствовал тяжесть чековой книжки у себя в кармане. Разговор принимал неудобный оборот.
      - Мгм... Я сейчас немного нуждаюсь, - уклонился я от прямого ответа, - потому и искал... Аазмандиуса, так как он задолжал мне деньги.
      - А разве у вас нет друзей, способных дать вам взаймы миллион-другой?
      - Вообще-то нет. Они все такие же бедняки, как и я. Извините, Герцогиня, мне сейчас надо идти. Меня внизу ждет такси и каждая проведенная здесь минута стоит мне больше, чем вы можете себе представить.
      Я испытывал отчаяние, когда Эдвик вез меня с Пуки обратно в отель. Последняя моя надежда найти Ааза пошла прахом. Теперь, когда оказался бесплодным розыск его в среде магов, я совсем не представлял себе, как его найти, иначе, чем стучась в каждую дверь этого измерения... а на такую попытку у меня просто не было сил, даже если бы нашлось время. Миссия провалилась. Не оставалось ничего иного, как расплатиться с Эдвиком и Пуки, выписаться из отеля и придумать, как просигналить Маше забрать меня отсюда на Пент. Я надеялся, если снять с пальца ее кольцо, то она появится, но уверенности не было. Возможно, в борьбе с королевой Цикутой я проявлю больше умения, чем в поисках Ааза. Мне следовало бы испытывать печаль, когда я выписывал чеки водителю и телохранителю. Вместо этого я вдруг задумался о Герцогине.
      Поначалу я счел ее сумасшедшей старой дамой, живущей прошлым, поддерживая иллюзию богатства, в которую не верил никто, кроме нее. В идеале, кому-то, неравнодушному к ее судьбе, следовало бы строго поговорить с ней и попытаться снова вернуть ее в контакт с действительностью, чтобы она начала приспосабливаться к действительному положению. Поразмыслив, я счел его скорее печальным, чем раздражающим или достойным презрения.
      Затем мои мысли стали незаметно переходить от ее дел к моим. Не был ли я, так же как и она, виновен в попытках основывать свою жизнь на том, как было или должно быть? Я был неискушенным, необученным юнцом, и такое представление о самом себе все еще преследовало меня во всем, что я ни говорил и делал. Я считал, что должен быть безупречным бизнесменом и управляющим, и, преследуя эту цель, обращался с собою и другими довольно сурово. Что же являлось для меня действительностью?
      Еще до прибытия на Извр, многие мои помощники, включая Ааза, пытались убедить меня, что я - нечто большее, чем считаю себя сам. Я каждый раз отмахивался от их слов, полагая, что они либо пытаются сделать приятное "малышу", либо, в некоторых случаях, пытаются заставить меня повзрослеть быстрее, чем я рассчитывал.
      Но, возможно, настало время решить - согласен ли я повзрослеть, хотябы, допустим, я молод и неопытен. Ну и что? "Неопытен" не значит "глуп". Не было причин ожидать от себя мастерского обращения или даже знакомства с никогда ранее не встречавшимися мне положениями. Главное заключалось не в мрачных раздумьях о своих недостатках. А в том, что я учился. И учился быстро...
      Их, подобно встреченным мной в этом поиске извергам, не волновало, чего я не знал в прошлом году или чему мне еще требовалось научиться, они реагировали на то, кем я был сейчас. Разве не следут мне поступать по-прежнему?
      Раз уж речь зашла об учебе, я всегда стеснялся, если чего-то не знал. И намеревался продолжать учиться всю жизнь. Я всегда считал, что если вдруг перестану учиться, то это будет означать, что я либо закрыл свой мозг, либо умер. Сопоставив эти две мысли, мне подумалось, что стыдясь незнания, я по сути дела оправдывался за пребывание в живых! Конечно, я много чего не знал! Ну и что? Это еще не делало меня аутсайдером или уродом, а давало нечто общее со всеми живущими. Вместо того, чтобы зря терять энергию на стенания по этому, мне следовало бы использовать свои способности для расширения горизонтов.
      Выражение "Сегодня первый день остатка твоей жизни" стало почти штампом во всех измерениях. Мне пришло в голову, что лучшим выражением было бы: "Вся твоя предшествующая жизнь была тренировкой для данной минуты!" Вопрос заключался в том, что я намерен делать!
      Я еще изучал эту идею, когда мы подрулили к тротуару перед отелем.
      - Вот мы и приехали, Скив, - развернулся ко мне Эдвик. - Ты уверен, что я больше не понадоблюсь?
      - Нет смысла, - вздохнул я, передавая ему чек. - Я исчерпал и идеи, и время. Но мне б хотелось отблагодарить тебя за помощь. Во время моего пребывания здесь ты был для меня намного больше, чем водителем и гидом. Я вписал в чек небольшое добавление для более осязаемого выражения своей благодарности.
      На самом деле я внес туда значительное добавление. Таксист взглянул на цифру и довольно засиял.
      - Спасибо, Скив. Сожалею, что вам не удалось найти своего друга.
      - Так уж иногда складывается, - пожал плечами я. - Береги себя, Эдвик. Если когда-нибудь выберешься на Деву, загляни ко мне, и я для разнообразия покажу тебе мое измерение.
      - Вполне возможно, я поймаю тебя на слове, - таксист помахал рукой, когда я выбрался на улицу.
      Пуки выскочила из такси как только мы остановились и поэтому мне предстояло рассчитываться с ней у всех на виду.
      - Пуки, я...
      - Осторожней, Скив, - шепнула она, не глядя на меня. - По-моему, у нас возникли проблемы.
      Я проследил за ее взглядом. Дверь в мой отель взяли в клещи двое полицейских в мундирах. При виде меня они двинулись вперед с выражением мрачной решимости на лицах.
      ___________________________________
      ГЛАВА 19
      Я не проходимец!
      Любой Проходимец
      - Фот он! Третий спрафа.
      Даже при светивших мне в лицо прожекторах я без труда узнал голос приплывший ко мне из невидимой части помещения за линией освещения. Он принадлежал официанту, с которым я столкнулся в первый же вечер на Извре. Тому самому, утверждавшему, будто я пытался уклониться от уплаты за ужин, упав в обморок.
      Меня не удивила его способность опознать меня в ряду выстроившихся под прожекторами. Прежде всего, у меня не было никаких оснований подозревать, будто он не обладает наблюдательностью и памятью. А что важнее из всех выстроившихся в ряд индивидов только я один не был извергом. Более того, все прочие были полицейскими в мундирах! Ничто не сравнится с милой, невинной, подстроенной игрой, а тут наблюдалась именно она... ничто иное как подстроенная игра с наперед известным результатом. А вот удивляло меня то, что эта ситуация ни чуточки не расстраивала меня. Обычно при подобном кризисе я либо крайне расстраиваюсь, либо слишком злюсь, чтоб волноваться. Однако, на этот раз я испытывал веселье. Я испытывал какую-то расслабленность и ощущал владеющим собой и ситуацией, поэтому решил немного поразвлечься происходившим... чтобы нарушить монотонность.
      - Взгляните еще раз, сэр. Вы абсолютно уверены? - Этот голос я тоже знал. Он принадлежал капитану, причинившему Дж.Р. и мне столько огорчений в тот последний раз, когда я имел удовольствие наслаждаться гостеприимством полиции. Прежде, чем официант успел ответить, я применил свои чары личины и поменялся местами со стоящим рядом со мной полицейским.
      - Уферен. Он н третий... нет, фторой спрафа!
      - Что?
      Борясь с желанием ухмыльнуться, я снова взялся за работу, на сей раз так изменив внешность всех выстроившихся, что они сделались моими зеркальными отражениями.
      - Но... Это не нефосмошно!
      - Мистер Скив. Будьте любезны.
      - Извините, капитан? - невинно переспросил я.
      - Мы были бы очень признательны, если б вы перестали играть в игры со свидетелями!
      - Значит, у нас одинаковые стремления, - улыбнулся я. - Я был бы признателен, если бы вы перестали играть в игры со мной! Мне думается, я привел свой довод.
      Я сбросил чары личины, оставив выстроившихся полицейских прожигать подозрительными взглядами друг друга и меня.
      - Что за довод?
      - Что все это выстраивание глупо, забудем на минуту, что вы поставили тут рядом со мной всех своих коллег и допустим, что вы играли честно. Мой довод в том, что не я один умею применять чары личины. Всякий, видевший меня или мой портрет, мог применить чары личины достаточно удачно, чтобы одурачить любого свидетеля. Поэтому опознание теряет силу, как доказательство. Вы установили всего навсего, что свидетель видел кого-то, имевшего доступ к моему изображению... А не что я лично бывал где-либо неподалеку от него.
      За линией освещения наступило долгое молчание.
      - Вы отрицаете, что имели какой-то контакт со свидетелем? Как я понимаю, вы узнаете его голос.
      - Это довольно прозрачный вопрос - ловушка, капитан, - рассмеялся я. - Если я признаюсь, что узнал его голос, то одновременно признаю, что имел с ним контакт. Верно?
      Я действительно начинал наслаждаться.
      - Действительно, я готов признать, что имел дело с вашим свидетелем там. Так же, как со швейцаром и коридорным, а равно и с другими людьми, которых вы притащили опознать меня. Я ставлю под вопрос смысл вашей процедуры. Мне кажется, что вы доставляете себе и всем остальным массу хлопот, которые сами по себе не дадут каких-либо полезных результатов. Если вы хотите получить сведения обо мне и моих передвижениях, то почему бы вам просто не спросить меня об этом вместо того, чтобы затевать всю эту глупую возню?
      Прожектора внезапно погасли, оставив меня еще более ослепленным.
      - Ладно, мистер Скив. Попробуем по-вашему. Не будете ли вы добры последовать за мной в одну из наших "исповедален"?
      Даже при "пробовании по-моему" меня изводили больше, чем я ожидал или желал. Вернее, я не стоял теперь перед прожекторами, но в маленькой "исповедальне" толпилось так много народу, чтобы я по-прежнему чувствовал себя выставленным на всеобщее обозрение.
      - Ну, в самом деле, капитан, - признал я, проводя взгляд по небольшой толпе. - Неужели все это действительно необходимо?
      - Конечно, - отрезал он. - Я хочу иметь свидетелей всему, что вы скажете, и записать нашу небольшую беседу. Полагаю, мне следует уведомить вас, что все сказанное вами может быть использовано против вас в суде. И еще, что вы имеете право советоваться в ходе расследования с адвокатом или подождем юридического советника?
      Мое самообладание чуточку померкло. Это дело стало казаться еще более серьезным, чем при прошлом моем визите.
      - Меня в чем-нибудь обвиняют?
      - Пока нет, - ответил капитан. - Пос
      мотрим, как пойдет допрос. Я думал, не попытаться ли связаться с Шайк-стером, одним из адвокатов Синдиката, но сообразил, что одно лишь знакомство с ним может повредить старательно выставляемому мной образу невинного обиженного гражданина.
      - Тогда я отвечу на вопросы сам, - сказал я. - Хотя, возможно, вызову юридическую подмогу, если дело пойдет чересчур круто.
      - Как угодно, - пожал плечами полицейский, беря принесенную им пачку денег.
      Что-то в его манере заставило меня подумать, что я сделал неправильный шаг, не настояв на присутствии адвоката. И я начал на нервной почве болтать, выуживая уверения, что в действительности дела не так плохи, как начинали казаться.
      - На самом деле, капитан, я немного удивлен тем, что нахожусь здесь. Я думал в мой прошлый визит мы вполне разобрались со всем.
      Забравшие меня перед отелем и доставившие в участок полицейские оказались до крайности малоразговорчивыми. Помимо простого заявления: "Вас хочет видеть капитан", они не дали ни малейших намеков на то, зачем меня приволокли сюда.
      - Опознание проводилось для подтверждения, что мы имеем дело с нужным лицом, - улыбнулся капитан. - Что вы очень убедительно продемонстрировали. А что до того, почему вы здесь, то при нашей последней беседе мы не выяснили одну-две мелочи.
      Он взял один из листков, держа его кончиками пальцев так, словно тот был очень хрупким или драгоценным.
      - Видите ли, как я и обещал, мы провели на вас проверку по некоторым другим измерениям.
      Моя уверенность упала вместе с духом... куда-то в пятки.
      - Для справки, - говорил капитан, - вы Скив, иногда известный под именем "Великий Скив"... родом с Пента, имеющий контору на Деве?
      - Совершенно верно.
      - Так вот, вы, кажется, принимали некоторое время назад участие в войне... где-то около Поссилтума?
      Тут мне было незачем юлить.
      - В то время я работал придворным магом Поссилтума. Помогать остановить вторгшуюся армию входило в мои обязанности.
      - В самом деле? У меня есть также рапорт с Валетта, утверждающий, что вы входили в группу, похитившую Приз Большой Игры. Это тоже входило в ваши обязанности?
      - Мы честно и законно выиграли, вызвав их на матч, - вспыхнул я. Валлеты заранее согласились на это... и чуть было не вышибли нам мозги прежде, чем мы выиграли.
      -...Что вы сделали в основном с помощью той команды, с которой останавливали вышеупомянутую армию вторжения, - сухо ответил капитан.
      - Они же мои друзья, - запротестовал я. - Мы иногда работаем вместе и помогаем друг другу, когда один из нас влипнет.
      - Угу. А отношения с Синдикатом вы определили бы на тот же лад? Друзья, работающие вместе и помогающие время от времени вытащить влипших?
      Хоп! Вот оно. Теперь, когда эта тема все-таки всплыла, лучше будет осветить ее откровенно и честно.
      - Тут иное дело, - уклончиво сказал я.
      - Еще бы! - зарычал капитан. - Фактически: "иное", по-моему, совсем не подходящее определение! За все годы работы в полиции никогда не слыхивал ни о чем подобном.
      Он сгреб пригоршню бумаг и драматически поднял их.
      - С Пента к нам поступили противоречивые рапорты. Один из них утверждает, что вы сыграли главную роль в преграждении Синдикату пути в Поссилтум. А другой называет вас суб-главарем самого Синдиката!
      Он схватил новую пригоршню.
      - Это особенно интересно ввиду того, что по рапортам с Девы вы помешали Синдикату проникнуть в это измерение. И, что еще важнее, вам платят солидное вознаграждение за продолжение защиты от Синдиката, хотя вознаграждение это, кажется, идет на оплату вашего штата... куда входят двое телохранителей из Синдиката и племянница настояшего главы Синдиката! И все это, конечно, не имеет никакого отношения к тому, что вы владеете комплексом отеля с казино и известны своими связями с профессиональными игроками и убийцами. В какую игру вы играете, мистер Скив? Мне до смерти хочется услышать, как же вы определяете понятие "иное"?
      Я хотел попробовать по мере сил объяснить довольно путанный ряд отношений и обстоятельств, определяющих в данный момент мою жизнь. А потом решил поберечь дыхание.
      - Сперва разрешите мне кое-что проверить, капитан... Распространяется ли ваша юрисдикция на другие измерения? А выражаясь иначе, касается ли вас, что я там делаю, или не делаю, вдали от Извра, или вы притащили меня сюда просто для удовлетворения своего любопытства?
      Поджав губы, изверг опустил бумаги на стол и старательно тщательно выровнял их.
      - О, мне очень любопытно разузнать о вас, мистер Скив, - мягко произнес он. - Но за вами я послал не поэтому.
      - Тогда нельзя ли нам перейти к сути дела? Как бы не хотелось мне поразвлечь вас рассказом о своей жизни, время у меня занято другими неотложными делами.
      Полицейский уставился на меня каменным взглядом.
      - Ладно, будем держаться настоящей проблемы. Вам знаком уличный торговец по имени Дж.Р.?
      - Дж.Р.? Разумеется знаком. Разве вы не помните? Когда я был здесь в прошлый раз, он сидел...
      - Как вы объясните свои отношения с указанным лицом? - перебил капитан.
      - Можно сказать, что мы приятели, - пожал плечами я. - Я несколько раз болтал с ним, как прибыл на Извр, и, как вам известно, он помог мне выкрутиться, когда я ввязался в драку.
      - Что же еще?
      - Еще мы вместе занимаемся бизнесом. То есть я вложил деньги в одно его предприятие.
      Мои слова, казалось, ошеломили капитана.
      - Вы хотите сказать, что признаете это? - воззрился он на меня.
      В затылочной части моего мозга зазвенел сигнал тревоги.
      - Разумеется. А что необычного в том, если бизнесмен делает инвестиции в новое предприятие?
      - Минутку. А какое именно предприятие вы, по-вашему, финансировали?
      - Он сказал, что намерен открыть магазин различной торговли, - обеспокоенно отвечал я. - Но говорил что-то и про снабжение других уличных торговцев, пока будет наращивать оборотный капитал. А чем именно он собирался их снабжать я доподлинно не знаю.
      - Не знаете?
      - Честно говоря, я спешил и забыл спросить. А что? Чем он...
      - Мы только что забрали его за контрабанду! Похоже, ваш приятель и деловой партнер использовал ваши деньги для покупки и продажи запрещенных к ввозу товаров!
      Надо признаться, эта новость меня расстроила. Видимо, Дж.Р. в избытке рвения вышел ради скорейшей прибыли за рамки закона.