Четыре фигуры парили в воздухе, неспешно приближаясь к земле. Когда они коснулись поверхности, Тидуэл придвинулся к экрану, чтобы получше рассмотреть движения ног и ступней. Земля в этом месте была сплошь усеяна предательскими камнями и булыжниками, однако прыгавшие справились с этой задачей без видимых усилий. Ноги их были вытянуты и расслаблены, ступни как бы ощупывали землю, приспосабливаясь к неровностям почвы; потом вдруг чудовищные, невообразимые мышцы скрутились в тугие жгуты и сократились, действуя как амортизаторы. Прыгуны уже почти коснулись крестцами земли, почти упали - но все-таки устояли.
      Тидуэл сосредоточился на человеке, который должен упасть. Его левая ступня угодила на здоровенный, размером с голову, булыжник, который перевернулся под тяжестью его тела. Человек начал заваливаться влево, однако умудрился сохранить равновесие, изогнув тело и нарочно поджав правую ногу. В тот самый момент, когда по всем законам физики он должен был неуклюже рухнуть на камни, падающий сгруппировался, словно прыгун в воду, и, сделав оборот вокруг сверкающего меча, перекатился через голову, вскочил на ноги и побежал вперед как ни в чем не бывало.
      Тидуэл в изумлении покачал головой. Какая-то двадцатая доля секунды. А он- то думал, что у него превосходные рефлексы.
      Сцену с разрубанием чучел он даже и не пытался постичь. Клинки словно жили своей собственной жизнью, кровожадно направляя своих владельцев от одной жертвы к другой. Вдруг командир обернулся. Он закрутил меч левой рукой и метнул его острием вниз, вдоль бедра. Малейшая неточность в любом направлении - и он, промахнувшись, выронил бы меч или проткнул бы себе ногу. Однако меч послушно скользнул точно в ножны, как будто у него были глаза.
      Тидуэл снова нажал на стоп-кадр и уставился на экран. Восточное лицо было по-старчески туго обтянуто кожей, так что скорее походило на голый череп. Человека звали Кумо. Старый сэнсэй, который был командиром отряда прежде, чем появились Тидуэл с Клэнси.
      Всю первую неделю, пока они проверяли боеспособность отряда, Кумо не проявлял никаких эмоций. Ни злости, ни радости - ничего. Но он был очень требовательным инструктором и сам лично проводил тренировки. Утес был всего- навсего третьим по счету препятствием среди пятнадцати тренировочных объектов, на которых Кумо оттачивал технику своих людей. Его отряд проходил этот маршрут каждое утро, чтобы слегка размяться перед дневной тренировкой. Слегка размяться!
      Тидуэл перемотал пленку к тому месту, где крупным планом была показана сломанная рука. Когда на экране замелькало изображение, Тидуэл припомнил, что было потом. Человек закончил маршрут, невзирая на сломанную руку и все прочее. Но скорость его резко снизилась, так что Кумо отправил его по маршруту еще раз и только потом разрешил ему пойти в лазарет, чтобы наложить на сломанную кость шину.
      Да, у Кумо была суровая школа. Однако никто не мог оспорить его результаты. За последнюю неделю Тидуэл понасмотрелся на такое, что прежде счел бы просто физически невозможным.
      Вынув кассету из видеомагнитофона, Тидуэл поставил ее на полку, выбрал еще одну и вставил ее в кассетный отсек.
      На экране появился человек, по своим физическим данным полная противоположность Кумо, который сидел на коленях на заднем плане. Кумо был настолько худ, что казался изможденным, на этого же, казалось, можно наехать грузовиком, не причинив ему никакого вреда. Кряжистый и мускулистый, он скорее походил на игрока защиты в американском футболе, в полной форме и со щитками на плечах.
      Он стоял с завязанными глазами на плотно утрамбованной площадке и казался совершенно расслабленным и спокойным. Неожиданно на экране стремительно появился другой человек, с поднятым мечом. Когда он подскочил к своей неподвижной жертве, меч метнулся в горизонтальном ударе, чтобы отрубить несчастному голову. Однако в последний момент коротышка в повязке успел поднырнуть под сверкнувший клинок и, сделав выпад, ударил нападавшего под дых. Тот рухнул на землю, скорчившись от мучительной боли, а коротышка снова принялся неподвижно ждать с безмятежным видом.
      Еще один тихонько подполз поближе, видимо, намереваясь оттащить своего поверженного товарища. Однако, приблизившись к корчившемуся неудачнику, он, вместо того чтобы помочь, взлетел над ним в воздух и в прыжке попытался достать ногой человека в повязке. Но тот снова парировал удар, выбросив вперед руку и ухватив нападавшего за ногу. Резко дернув, коротышка швырнул несчастного головой о землю.
      В этот момент человек с мечом, который, оказывается, лишь притворялся, перекатившись, попытался нанести жестокий рубящий удар по ноге жертвы. Коротышка взвился, перепрыгнул через просвистевший в воздухе меч и двинул пяткой прямо в физиономию нападавшему. Последний опрокинулся навзничь и остался лежать неподвижно, из обеих ноздрей струйками текла кровь.
      Не отрывая глаз от экрана, Тидуэл окликнул Клэнси. Тот вскочил, бессмысленно тараща спросонья глаза. Горы папок обрушились на пол.
      - Что такое, Стив?
      - Слушай, как они это делают? Клэнси повернул голову и вгляделся в экран. Теперь уже трое атаковали коротышку одновременно: один с топором, остальные наносили удары руками и ногами. Человек с завязанными глазами парировал удары, ставил блоки и делал выпады, не выказывая никаких признаков беспокойства или волнения по поводу того, что смерть буквально ходит рядом.
      - О, это древнее упражнение школы воинских искусств - работать с завязанными глазами. Считается, что если ты лишился одного из пяти чувств, в данном случае зрения, то остальные четыре непременно должны развиваться и обостряться, компенсируя утраченное. Так что, тренируясь с завязанными глазами, ты развиваешь в себе остальные возможности организма, на самом деле не лишаясь ничего.
      - А ты делал такое раньше? Клэнси мотнул головой. Он уже почти пришел в себя.
      - Сам - нет. Но видел что-то похожее пару раз, правда, не на таком уровне. Эти ребята молодцы, говорю тебе, они просто настоящий класс.
      - А кто это - с повязкой? Клэнси порылся в папках.
      - Вот он. Его зовут Аки. Не буду перечислять тебе все его черные пояса, я просто не в состоянии выговорить половину их названий. Он один из первых. Из основателей школ воинских искусств, которые расцвели после того, как один из здешних писателей попытался вернуть армию к старым традициям и совершил харакири, когда его осмеяли.
      Тидуэл покачал головой.
      - Сколько же человек пришло в отряд из таких школ?
      - Процентов девяносто пять. Я все-таки не могу постичь, как дзайбацу сумели предвидеть такой поворот событий и начали спонсирование подобных школ. Ведь это было двадцать лет назад.
      - Наглядный пример того, какого совершенства можно достигнуть, тренируясь шесть дней в неделю в течение двадцати лет. Ты знаешь, что некоторых из них родители воспитывали в воинских школах с самого рождения? Что они начинали тренироваться с оружием и без оружия, как только становились на ноги?
      - Да, я это уже усвоил. Кстати, я тебе показывал результаты сегодняшней тренировки на стрельбище?
      - Нет уж, уволь.
      Но Клэнси уже спрыгнул с дивана, чтобы взять свой кейс.
      - Сегодня они стреляли из "спрингфилдов", - обернувшись, сообщил он через плечо. - Старая модель, с затворами. Дистанция пятьсот метров.
      Тидуэл вздохнул. Эти отчеты со стрельбища душу из него вынимали, но, когда Клэнси садится на своего любимого конька, его невозможно остановить.
      - Вот, гляди. Это худшие десять результатов. - Клэнси помахал пачкой фотографий перед носом Тидуэла. На каждом фото была запечатлена мишень в виде человеческой фигуры с маленькой рваной дыркой посередине груди. - Это тебе не одиночный огонь, когда нетрудно попасть в ту же дырку. К тому же это худшие из результатов.
      - Они что, стреляют очередями по пять патронов?
      Клэнси фыркнул.
      - Да Кумо просто не позволил бы им другого.
      - Из какой позиции?
      - Из положения лежа без упора. Карандашом отмечен сектор поражения на четыреста метров. Тидуэл снова покачал головой.
      - Честно, Клэнси, я никогда не видел ничего подобного. Любой из этих парней мог бы спокойно положить нас обоих на лопатки одной рукой. Даже... - Он ткнул пальцем в фигуру на экране. - Даже с завязанными глазами.
      Между тем на экране еще один нападающий, держась на расстоянии, попытался достать Аки копьем. Результат был столь же плачевным для атакующего.
      Клэнси схватил бокал Тидуэла и отхлебнул.
      - И ты все еще стоишь на своем? Что мы должны отложить вступление в войну на два месяца?
      - Послушай, Клэнси...
      - Я не спорю. Я просто уточняю.
      - Они еще не готовы. Они пока просто сборище одиночек. Хорошо тренированная толпа все равно толпа.
      - А что говорит Кумо? Ведь ты оспариваешь его мнение.
      - Он думал о новом "сверхоружии", когда назначал эту дату. Он с рождения привык считать войну сражением индивидуалов. Его так учили.
      - Но это новое оружие действительно что-то, разве не так?
      - Не знаю, как там насчет сверхоружия, но эти парни должны научиться действовать как команда, прежде чем я пошлю их в бой. Мне же обещали свободу действий в выборе людей и тактики, и, клянусь Богом, я не пойду воевать, пока не решу, что они готовы. И мне плевать, сколько это еще займет - два месяца или два года.
      - Но, Кумо...
      - И я, и Кумо работаем на одного и того же хозяина, однако главный все-таки я. И мы выступим тогда, когда я скажу "да".
      Клэнси пожал плечами.
      - Я просто спросил, Стив. И не надо... Подожди-ка. Верни немного обратно. Он взволнованно показал на экран. Тидуэл послушно нажал на стоп-кадр. На кране двое мужчин с мечами атаковали с двух сторон Аки. Рядом с Кумо маячили фигуры Клэнси и Тидуэла.
      - Сколько перемотать?
      - К тому кадру, где ты остановил демонстрацию.
      Тидуэл нажал на кнопку.
      Сцена повторилась с начала. Атакующий подкрадывался к Аки с ножом в руке. Неожиданно на экране возник Тидуэл, за ним по пятам следовал Клэнси. До этого момента они были за кадром, наблюдая бой. Вдруг Тидуэл, не сдержав скептицизма, шагнул вперед, жестом остановив бойцов. Он махнул рукой, приказывая человеку с ножом удалиться, потом обернулся и кивком подозвал к себе двух других. Затем начал при помощи быстрых, перетекающих друг в друга жестов объяснять, что именно он от них хочет.
      - Да, это то самое, что я хотел посмотреть. Черт, Стив, у тебя здорово это получается. Знаешь, сколько бы мне потребовалось времени, чтобы разобраться о ними при помощи жестов? Ты должен меня подучить. Ты, наверное, баловался индейским языком знаков, признайся, а? Стив?
      Тидуэл молчал. Клэнси оторвал взгляд от экрана и посмотрел на Тидуэла. Тот сидел, уставившись на изображение. Все мускулы его тела вдруг напряглись, как бы в предвосхищении схватки.
      - Ты что, Стив? Что ты там увидел?
      Не отвечая, Тидуэл остановил пленку, перемотал ее назад и снова нажал на воспроизведение.
      Вновь появились атакующие с ножами. Оба наемника опять возникли на экране. Тидуэл ткнул в кнопку стоп-кадра, и изображение замерло.
      Он встал с кресла и медленно подошел к экрану. Задумчиво отпил из бокала и с минуту внимательно смотрел на человека, сидевшего на заднем плане. Он смотрел на Кумо. Кумо, старого сэнсэя, который ни когда не выказывал своих чувств. В застывшем кадре, выхваченном камерой, в этот быстролетный миг, когда Тидуэл с Клэнси, пройдя мимо, остановили бой, Кумо проводил Тидуэла взглядом, и лицо его было искажено откровенной, неприкрытой ненавистью.
      ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
      Небрежным движением руки Фред отпустил рассыпавшегося в преувеличенных благодарностях официанта. В его памяти все еще были свежи школьные годы, когда он подрабатывал в ресторане, собирая со столов тарелки. Поэтому он всегда давал слишком щедрые чаевые.
      - С ума сойти! Ты считаешь, что нужно давать взятки даже за самые элементарные услуги.
      - А тебе когда-нибудь приходилось обслуживать посетителей двенадцать часов кряду, Иван?
      - Знаешь, приходилось. И мне платили за двенадцать часов меньше, чем ты только что отвалил этому малому. Но я не хочу затевать дискуссий. Просто у меня на родине другое отношение к деньгам, чем здесь.
      - Ну, теперь-то ты в Америке.
      - Да, и я приношу свои извинения. Я не хотел тебя обидеть. Послушай, давай хоть один раз завершим нашу встречу на приятной ноте.
      - Отлично.
      Все еще кипя от раздражения, Фред было поднялся, собираясь уйти. Однако последняя фраза Ивана несколько озадачила его. Странно. Впервые тот извинился за то, что задел Фреда за живое, обычно это доставляло ему удовольствие. В сущности, Иван вел себя странно весь вечер - да нет, пожалуй, весь день.
      Фред всегда более внимательно изучал своих врагов, нежели друзей, стараясь запомнить их уловки, настроения, привычки, - все, что могло помочь добиться преимущества в борьбе. Мысленно проведя экспресс-анализ поведения Ивана за истекший день, Фред утвердился во мнении, что Иван не в себе. Он был готов поспорить на свое месячное жалованье, что Ивана что-то гложет. Но что? Он остановился, чтобы прикурить, - и не напрасно. Иван тоже встал и подошел к нему.
      - Извини, Фред, можно я немного с тобой прогуляюсь?
      - Конечно. Я иду к себе в отель. Пойдем выпьем, я угощаю. Это недалеко, через парк.
      Они вместе вышли из ресторана. Фред выжидающе помалкивал, пока переходили улицу. Потом они углубились в парк и побрели по дорожке. Звуки ночного города, наполнявшие воздух, глубокие черные тени деревьев - все это рождало ощущение нереальности окружающего.
      - Фред, мы обедаем вместе вот уже два месяца. За это время в неофициальной обстановке мы смогли лучше узнать друг друга, верно?
      - Ну да.
      Давай же, подонок, выкладывай, что у тебя на уме. Ну давай же.
      - Я хочу попросить тебя о личном одолжении. Ага! В глубине подсознания Фреда лиса с горящими глазками навострила уши. Если он все правильно оценил, это - победа. Он положит врага на лопатки по всем правилам, а не просто застанет врасплох.
      - А что за проблема?
      - Моя дочка. Совсем недавно мне сообщили, что она жива... извини, я забегаю вперед. Когда я бежал... когда я покинул свою родину, мне сказали, что мою жену и мою дочку убили. Но теперь пришла весточка, что дочь жива и находится у друзей. Однако власти в любой момент могут разыскать ее, и я страшно боюсь этого. Я хочу, чтобы она поскорее приехала ко мне, в Америку.
      - А ты говорил со своим начальством?
      - Да, но они не могут мне помочь. Они говорят, что я еще слишком мало работаю у них.
      - Вот подонки!
      - У меня есть немного денег, но этого недостаточно. Они говорят, что могут дать мне ссуду месяцев через шесть, но я боюсь, что это слишком поздно...
      Коллеги мне не помогут. Меня не любят из-за того, что я слишком быстро продвигался по службе. И я подумал, что может быть...
      Фраза повисла в воздухе.
      Мысль Фреда работала лихорадочно. Он поможет Ивану. Само собой. Если Коммуникации не захотят раскошелиться, он даст Ивану деньги из своего кармана. Нельзя упускать такой случай. Главный вопрос в том, что можно получить с Ивана взамен. Прежде чем Нефтяной концерн обнаружит, что их посредник номер два продался врагам, Фред может успеть выжать из Ивана кое-что весьма полезное. И если повести правильную игру, то хватит и одного раза.
      - Послушай, Иван...
      - Эй вы, оба! Выкладывайте кошельки! Иван и Фред обернулись. Позади, на дорожке, стоял какой-то подросток: он либо все это время крался за ними следом, либо караулил в кустах. Голос его звучал твердо, но пистолет в его руке дрожал, поскольку он пытался держать под прицелом сразу обоих.
      - Я сказал, кошельки! - Голос у юнца сорвался на крик.
      - Спокойно, парень. Сейчас отдадим.
      Фред полез за бумажником, стараясь не делать резких движений. Если бы парень был с ножом, можно было бы попытаться что- нибудь сделать, но с пистолетами шутки плохи, особенно если они в руках у слишком нервных любителей.
      - Нет!
      Мир словно замер от крика Ивана.
      - А ну повторите, мистер!
      - Иван, ради Бога...
      - Я сказал, нет! - Иван начал наступать на грабителя. - Мне надоело, что мной все командуют, всю жизнь!
      - Назад!
      - Иван! Не надо!
      Мысли Фреда метались. Нужно что-то предпринять, немедленно.
      - Ты не имеешь права...
      Вспышка выстрела разорвала ночную тьму, раздался оглушительный грохот.
      Иван пошатнулся. Проклятье! Фред швырнул свой бумажник прямо в лицо грабителю. Тот невольно отпрянул, прикрыв лицо руками, - и Фред уже оседлал его.
      В его действиях не было изящества. Он просто схватил юнца за сжимавшую пистолет руку своей огромной, как у мясника, пятерней и шмякнул его о мостовую. Парень выгнулся и придушенно завопил от боли. Но удар кулака Фреда быстро оборвал этот вопль. Сопляк отключился и больше не орал.
      Тяжело дыша, Фред выхватил пистолет у поверженного грабителя, вскочил, отбежал на несколько шагов, потом обернулся к Ивану. Тот лежал там, где упал, без движения, и огромная лужа крови растекалась рядом с распластанным, бесформенным телом. Фред на четвереньках подполз к нему. Глаза у Ивана были широко раскрытыми и невидящими.
      Черт бы тебя подрал! Удача была так близко, так чертовски близко! Фред едва совладал с желанием двинуть башмаком под ребра лежавшего без сознания грабителя.
      Ты, щенок! Ты все испортил!
      Он все еще чертыхался себе под нос два часа спустя, когда выходил из полицейского участка. Целых полчаса он пытался поймать фараона блистательное свидетельство эффективности работы полиции. Потом труп увезли, грабителя посадили за решетку, а Фред остался с носом.
      Ах ты, мать твою! Чтобы так не повезло! Именно в тот момент, когда Иван уже был готов расколоться! Теперь придется начать все с начала уже с другим посредником от Коммуникаций. Стоп, успокойся. Думай, думай, Фред. Ты же всегда умел извлечь выгоду из чего угодно, даже из такой чудовищной невезухи. Думай! Фред пропустил мимо ушей настойчивые призывы таксиста и пошел пешком.
      Дорога до гостиницы была долгой. Он уже прошел кварталов восемь, погруженный в мрачные мысли, когда его вдруг осенило. Он резко остановился и несколько минут стоял на месте, поворачивая идею то так, то эдак, потом огляделся и пробежал полквартала назад, к платному телефону.
      Порывшись в карманах, Фред достал монетку, сунул ее в щель, торопливо набрал номер.
      - Марк? Это Фред. У меня для тебя срочное задание... А мне плевать. Дай ей пинка под зад, пусть убирается к черту! Это очень важно... Ну хорошо, слушай меня: немедленно отправляйся в полицейский участок и забери под залог грабителя, который только что застрелил Ивана. Да-да, совершенно верно, Ивана Крамица... Да, он мертв. Лети туда пулей и вытащи этого ворюгу. Мне чихать, во сколько это встанет, - делай то, что я тебе сказал! И еще, Марк, на этот раз не заметай следы. Да-да. Я же сказал, не старайся... ну, в общем, дай им понять, что ты работаешь на Коммуникации. Слушай, у меня сейчас нет времени тебе объяснять. Просто сделай то, что я сказал.
      Он повесил трубку и сполз на пол по стене. Несколько минут он сидел на корточках в телефонной будке. На его лице играла улыбка. Это была не слишком приятная улыбка.
      - Сегодня, прежде чем перейти к делу и начать заседание, команда посредников от Нефтяного концерна хотела бы заявить протест и просит занести это в протокол. Мы потрясены и глубоко оскорблены тем, что команда Коммуникаций настояла на проведении совещания сегодня, несмотря на вчерашнее убийство одного из наших товарищей по команде. Мы надеемся, что у них хотя бы хватит совести завершить заседание в максимально сжатые сроки, чтобы мы могли присутствовать на похоронах, которые состоятся в полдень.
      Глухой гул одобрения послышался с тех рядов, где сидели посредники Нефтяного концерна.
      - Мы примем к сведению замечание посредника номер один от Нефтяного концерна. Оно непременно будет занесено в протокол. Председатель предоставляет слово третьему посреднику от Коммуникаций.
      - Спасибо, Марк. - Фред поднялся на трибуну и повернулся к собравшимся.
      - Я постараюсь быть кратким. Вчерашняя гибель Ивана - серьезный удар для команды Нефтяного концерна. Мы скорбим вместе с вами. Нам тоже будет очень недоставать его. Однако, джентльмены, это всего лишь еще один наглядный пример опасностей войны!
      Среди посредников Нефтяного концерна возникло некоторое замешательство.
      - Как вы отметили в предложенном вами "эквивалентном варианте", материально-техническое обеспечение есть составная часть военной стратегии. Так вот: заказные убийства - тоже часть военной стратегии!
      - Вы хотите сказать, что это вы убили Ивана? Фред безмятежно улыбнулся.
      - Я не говорил ничего подобного. Я только заметил, что убийства по политическим мотивам имеют такое же отношение к военной тактике, как и перестановки ящиков с боеприпасами. А потому Коммуникации предлагают поправку к вашему "эквивалентному варианту". Чтобы придать большую реалистичность военным действиям, мы со своей стороны предлагаем: руководящие работники обеих корпораций должны всегда носить блок-костюмы и соблюдать те же правила игры, что и наемники. Если мы так стремимся к реализму, давайте действительно будем реалистами. Если вы не согласны, тогда снимаются оба предложения - и ваше и наше. Джентльмены, пора делать игру - или кончать игру!
      ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
      Бойцы отряда сидели в традиционной позе, на коленях, положив руки ладонями вверх. Со стороны они казались совершенно невозмутимыми: ученики внимают наставнику, проводящему инструктаж.
      Однако утро было отнюдь не таким безмятежным. На помосте, где обычно восседал инструктор, стояла дюжина стульев, на которых сидели важные гости из корпорации. Но что еще существенней, это был не инструктаж, а официальная передача властных полномочий от Кумо Тидуэлу.
      Тидуэл был раздражен и чувствовал себя не в своей тарелке. Раздражался он оттого, что всегда терпеть не мог пространных речей, особенно если предметом обсуждения был он сам. А нервничал потому, что ему предстояло впервые выступить перед отрядом в качестве официального командира.
      Все речи произносились на английском, правда, от этого они не становились менее нудными. Инструктаж также проводился на английском: одним из непременных условий при отборе бойцов было умение бегло говорить по-английски. Тидуэл скривился и снова уставился на помост. Боссы из корпорации были похожи друг на друга как близнецы, на бесстрастных лицах ни малейшего выражения чувств - только внимание. В неприятной обязанности присутствовать на церемонии был единственный плюс - возможность поучиться восточной непроницаемости. Как слышал Тидуэл, восточные люди относятся к европейцам с некоторым презрением: те забавляют их своей непосредственностью и откровенностью в проявлении своих эмоций и мыслей. Для восточного человека главное правило жизни и хорошего тона - это самообладание.
      Слегка повернувшись, Тидуэл украдкой взглянул на Клэнси, застывшего сзади по стойке "смирно". Это было воплощение западного варианта восточной непроницаемости - военный человек. Спина прямая, глаза смотрят вперед, лицо словно маска. Несомненно, в душе у Клэнси бушевала настоящая буря, но глядя на него, Тидуэл не мог сказать, о чем тот думает. Неожиданно Тидуэл понял, что в данный момент главное действующее лицо на сцене - это он сам. Смешавшись, он быстро оглядел передние ряды. И тут его взгляд упал на Кумо.
      Кумо по случаю торжества был в парадном облачении. Из-за пояса под углом, непривычным для европейского взгляда, торчал самурайский меч. Тидуэл слыхал, что этот меч передавался в роду Кумо от главы семьи к главе семьи на протяжение пятнадцати поколений.
      Кумо придерживал меч почти с религиозным благоговением. Меч был древнее, чем генеалогическое древо семьи Тидуэла, и, казалось, его окружала собственная кровавая аура. Тот, кто не верит, что оружие может вобрать в себя частичку души своих прежних владельцев, что оно не впитало кровь убитых им жертв, кто не знает, что у любого клинка свой характер, своя особенность, - тот никогда не держал в руках оружие с древней историей. Тидуэл внезапно возвратился к реальности. В этот момент оратор отступил от микрофона и выжидающе посмотрел на Тидуэла, как и все присутствующие в зале. Похоже, Тидуэл настолько отвлекся, что пропустил собственный "выход". Он медленно поднялся, нарочно стараясь потянуть время, чтобы собраться с мыслями, шагнул к краю помоста и, отодвинув микрофон, напрямую обратился к бойцам отряда. Легкий сквознячок задрал рукава кимоно бойцов, однако сами они не шелохнулись, не дрогнули ни единым мускулом.
      - Япония рождала самых блистательных воинов мира. Самураи, ниндзя стали легендой благодаря своей доблести и отваге в бою.
      По-прежнему никакой реакции. Тидуэл внутренне сжался. Ну сейчас я вам врежу!
      - И в то же время Япония всегда имела самую скверную армию в мире! Бойцы застыли в безмолвии. Лица по-прежнему были точно изваяны из камня.
      - Японская армия всегда терпела поражение потому, что ее бойцы сражались как сборище отдельных личностей, индивидуалов, каждый сам по себе. Вы мастера воинских искусств. Вы тренируете мускулы вашего тела, ваши члены для того, чтобы они работали согласованно, помогая друг другу. Как можно вступать в бой, если ваши руки и ноги не повинуются вашему мозгу и двигаются хаотично и бесконтрольно?
      Аудитория нехотя посмотрела на Тидуэла, пытаясь понять, куда он клонит.
      - Точно так же дело обстоит и с армией: армия воюет эффективно только в том случае, когда бойцы действуют скоординированно, во взаимодействии друг с другом.
      Все. Он сказал, что хотел. Теперь надо немного отступить назад.
      - Различные цивилизации породили разные боевые стили. Я здесь не собираюсь дискутировать на тему, какой боевой порядок лучше, поскольку каждый порядок хорош в определенное время и в определенном месте. Главное в другом - понять, какой порядок необходим в данной конкретной ситуации. А потому руководство дзайбацу приняло решение - назначить меня вашим командиром. Я буду тренировать вас, и я поведу вас в бой.
      Тидуэл отчетливо услышал скрип зубов.
      - Вам предстоит участвовать в чрезвычайно специфичной, особой войне. Чтобы победить в ней, вы должны выкинуть из головы всю чепуху о национальной гордости и славе. Вы такие же наемники, как и я, и вы служите дзайбацу. А раз так, вы должны научиться воевать и мыслить так, как никогда прежде не делали. Чтобы вы смогли этому научиться, я отложил дату вступления в войну на два месяца.
      - Я протестую, мистер Тидуэл.
      Слова прозвучали тихо, почти мягко, но донеслись до самых последних рядов. В мгновение ока атмосфера наэлектризовалась. Кумо!
      - Я не согласен со всем, что вы тут сказали.
      Вот оно! Открытый вызов! Перчатка брошена! Тидуэл медленно повернулся к противнику. Кумо говорил очень вежливо, даже ласково, но само то, что он осмелился оборвать Тидуэла, - не говоря уже о том, что открыто выразил свое несогласие, - для восточного человека было столь же вопиющим и дерзким оскорблением, как для западного - орущий и хамящий на плацу сержант.
      - В бою события разворачиваются слишком быстро, чтобы успевать их осмыслить. Если боец остановится, чтобы подумать, как ему двинуть ногой или рукой, все будет кончено прежде, чем он успеет принять решение. Именно поэтому мы в наших школах и оттачиваем автоматизм движений, чтобы каждая часть тела как бы имела свои глаза и свой собственный разум. Тогда боец обретает способность наносить удары с быстротой молнии - в любой благоприятный момент. Таким же образом мы тренируем каждого бойца: мы учим его быть самостоятельной единицей, способной принимать решения и действовать по обстоятельствам. Тогда ему не грозит опасность быть убитым из-за того, что его командир запоздает с решением или нарушится связь. Что же касается вашей "особой" войны, то тренированный и обученный боец должен уметь адаптироваться к любой ситуации. Вы отказываетесь признать это, а значит, ничего не смыслите в войне.
      Тидуэл бросил короткий взгляд на чиновников из корпорации. Ни один из них не сделал ни малейшей попытки вмешаться или защитить его. Выпутывайся сам. Они явно хотели, чтобы Тидуэл и Кумо разобрались друг с другом один на один.
      - Насколько я понимаю, вы подвергаете сомнению нашу с мистером Клэнси квалификацию? - Тидуэл постарался говорить столь же спокойно, как Кумо.
      - А тут нечего и подвергать. После двух недель, что вы провели здесь, вы возомнили себя экспертом и пытаетесь внести изменения в систему обучения наших людей. И вы всерьез полагаете, что они пойдут за вами только потому, что начальники из корпорации велели им слушаться вас? Это просто ребячество. Единственный способ стать командиром настоящих бойцов - это завоевать их уважение. Уважение может быть только завоевано. И никакие приказы свыше вам тут не помогут. Ну а раз так, все ваши слова - пустой звук. Если вы лучше нас разбираетесь в приемах и методах боевых действий, то, может быть, соизволите доказать нам это на практике, победив кого-нибудь из наших бойцов? Тогда мы действительно убедились бы, увидев своими глазами, что вы годитесь на роль командира отряда.
      Тидуэл стоял как громом пораженный. Неслыханно! Это только в бульварных романах главари банд бросают вызов своим подчиненным "любому, кто думает, что сможет меня одолеть". В жизни же такого не бывает. Командиров назначают за их знание стратегии и тактики, а не за умение махать кулаками. Вряд ли Паттон(1), или Роммель(2), или Чингисхан, к примеру, были способны победить любого воина своей армии в рукопашной схватке. Ни один командир, будучи в здравом уме и трезвой памяти, не станет рисковать своим авторитетом, ввязываясь в драку. Он был готов отклонить вызов. Ведь он же признал превосходство японцев в бою один на один, оспорив только их групповую тактику. Но тут же передумал. Хотя это полное безумие, но он не может отвергнуть предложение Кумо. Это Восток. Отказаться от схватки - значит, расписаться в собственной трусости, потерять лицо. Нет, он должен принять бой и победить.
      - Сэнсэй, я публично заявил, что японский народ дал миру величайших в истории воинов. В добавление к этому я хочу сказать, что не сомневаюсь, что ваши ученики, как мужчины, так и женщины, не уступают, а возможно, даже превосходят этих легендарных воинов. Более того, я признаю, что вы лучше меня знаете их возможности.