* * *
      Дженни Хиггинс спала неважно. Это для нее было нетипично. Она привыкла спать и в более неудобной обстановке во время служебных командировок. К тому же здесь, на Зенобии, ночью жара спадала, и засыпать было легко и приятно. По ночам здесь даже дул легкий прохладный ветерок. И хотя зверьки, обитавшие в здешней пустыне, издавали не такие мелодичные и приятные для слуха звуки, как флендеры и олоксы, жившие на родной планете Дженни, эти звуки вряд ли бы не дали ей заснуть. Раскладушка и спальный мешок у Дженни были самые лучшие, какие только можно было купить за деньги.
      Нет, она слишком хорошо знала, что не дает ей заснуть.
      Она переживала из-за Уилларда Шутта, которого в легионе называли капитаном Шутником. Она и не догадывалась, что он ей настолько небезразличен. Это было совсем непохоже на отличавшуюся жестким характером Дженни Хиггинс. Профессия репортера приучала не принимать многое близко к сердцу.
      Видимо, ей пора было прощаться с темой роты «Омега».
      Легко сказать, но трудно сделать.
      Дженни нравился Шутт. Ей нравились все, кто служил в роте «Омега». И она ужасно злилась из-за того, что все они стали заложниками в политической игре шишек из генштаба. Но Дженни никак не предполагала, что Шутт так легко смирится с назначением нового командира. Тот капитан Шутник, что был ей знаком, непременно нашел бы способ сражаться за свои права, а его легионеры с превеликой радостью бросились бы в бой за него.
      А тот человек, которого Дженни утром застала за просмотром каких-то бумажонок, был напрочь лишен даже малейших признаков наличия духа сопротивления. Он даже в глаза ей посмотреть не решился.
      Дженни понимала, что ей нужно делать. Она должна была подготовить такой материал, чтобы начальство Легиона предстало в истинном свете, чтобы генералы впредь дрожали от страха, завидев ее лицо на экранах головизоров. Но Дженни никак не могла собраться с силами, ей трудно было бы подготовить такой материал без помощи Шутта. А от нынешнего Шутта помощи ждать не приходилось.
      Быть может, она вообще зря прилетела на Зенобию.
      Мысль о том, чтобы бросить на произвол судьбы роту «Омега», была ненавистна Дженни. Этих легионеров она привыкла считать своими друзьями. И все же репортер был вправе выбирать для себя поле боя. Здесь же Дженни вряд ли была суждена победа. Если только не…
      От воя сирены Дженни рывком села на раскладушке. В лагере что-то происходило. Она уже слышала громкие голоса, топот ног разбегавшихся в разные стороны людей.
      Дженни вскочила с кровати и поспешно облачилась в комбинезон, подаренный ей легионерами в старые добрые времена. «Может быть, мне все же удастся состряпать какой-нибудь захудалый сюжетик», – думала она.
      Она торопливо пригладила растрепавшиеся волосы, но не стала зажигать свет, чтобы посмотреть, как выглядит.
      Дженни была настолько уверена в себе, что даже непричесанная была готова работать «под камеру». Она отбросила полотнище на входе в палатку и, подбежав к спавшему под открытым небом оператору, принялась стаскивать с того спальный мешок. Нужно было торопиться, если уж представилась возможность заснять более или менее оживленные действия. Вдалеке продолжала мерзко завывать сирена.
       * * *
      Робот производства компании «Андроматик» очнулся от легкой дремоты, в которую периодически погружался на время перезарядки аккумуляторных батарей и осуществления процедур микроремонта механических частей. Его тонкие, чувствительные датчики зарегистрировали передвижение людей, а это означало, что для него есть работа.
      Внутренние мониторы произвели быструю проверку действия всех систем. Все было в полном порядке. Взглянув на часы и узнав, который час по местному времени, робот изменил свой внешний вид. Конфигурацию «форма Легиона» он сменил на конфигурацию «вечерняя парадная одежда» – ведь именно так ему предписывала одеваться программа с двадцати одного ноль-ноль до шести утра. Правда, робот ни разу не заметил, чтобы здесь в это время кто-то из людей соответственно одевался, но его так проинструктировали, а он всегда очень послушно выполнял данные ему инструкции… если, конечно, эти инструкции ему давал тот, кто имел на это право.
      Робот дождался, пока в коридоре неподалеку от того места, где он прятался, стихли шаги. Ждать пришлось недолго.
      Он не мог допустить, чтобы кто-то из людей увидел его в состоянии функциональной дремоты. Вдобавок, если бы его увидели покидающим это укрытие, ему бы пришлось затем искать новое, и кроме того, он мог посеять в душе тех, кто увидел бы его здесь, большие сомнения на свой счет. Робот не очень хорошо понимал, кто такой офицер Легиона, но он точно знал, что офицеры Легиона не ночуют в шкафах для швабр.
      Радуясь тому, что сумел выбраться из шкафа незамеченным, робот зашагал по коридору к ближайшему выходу. Походило на то, что все решили прогуляться на свежем воздухе. Пора было приниматься за работу.
       * * *
      – Что за хреновина такая? – спотыкаясь спросонья, вопросил Шоколадный Гарри. Легионерскую кепку он напялил набекрень, поверх огромного размера пижамы набросил лиловый камуфляжный жилет. Он явно не радовался тому, что его разбудили и подняли с постели.
      – Небось очередная учебная тревога, – отозвался другой легионер, пытаясь протиснуться мимо Гарри в проем двери. – Наш командир просто сбрендил с этими тревогами, чтоб ему пусто было. – Выждав пару мгновений, легионер жалобно проговорил:
      – Может, пропустите меня, сержант, а? Бренди меня выпорет, если я явлюсь на свое место последним.
      – Давай, давай, парень, беги, чего там, – буркнул Шоколадный Гарри и отступил в сторону. Ему жутко надоели учебные тревоги в ночное время, но майор с ним, естественно, этот вопрос обсуждать не собирался. Гарри утешил себя мыслью о том, что ему хотя бы не надо бежать со всех ног к ограде и изображать отражение вражеской атаки, и зашагал в сторону склада. Во время учебных тревог его то и дело дергали легионеры, у которых, как назло, именно в это время садилась батарейка в лазерной винтовке. Что говорить – работа грязная, но кто-то же должен был ее делать.
      Гарри был на полпути от склада, когда на глаза ему попалась знакомая фигура. Капитан Шутник бежал трусцой.
      – Эй, кэп, – окликнул его Гарри. – Вас тоже подняли среди ночи, да?
      Капитан остановился и дружески хлопнул Гарри по мускулистому плечу.
      – Рад тебя видеть, Гарри. Ты не в курсе, что стряслось?
      Гарри скривился.
      – Ежели капитанам не говорят, что стряслось, то кто скажет бедному сержанту? – Он собрался уже идти дальше, но вдруг прищурился и поинтересовался:
      – Вы уж упардоньте, что я вас спрашиваю, кэп, но может, как раз вас-то мне и надо спросить… если, конечно, можно… но может, все-таки мне следует про это знать? Я-то понятия не имел, что вы по ночам прячетесь у меня за складом.
      Шутт наклонился ближе к Гарри и заговорщицки зашептал:
      – Начинается новая сверхсекретная операция. – Он схватил снабженца за локоть. – На самом деле это очень хорошо, что я тебя встретил. Нам нужен человек с головой на плечах, и думаю, ты подходишь. Ты не проболтаешься?
      – Чтоб я военную тайну выдал? – возмущенно прошипел Шоколадный Гарри, оглянулся через плечо и кивнул. – Вы же меня знаете, кэп. Ежели что, я – могила. Что за тайна?
      Шутт огляделся по сторонам с видом истинного заговорщика.
      – Ты знаешь, что мы с Бикером были в столице, вели переговоры с зенобианскими правителями, – сказал он. – В общем, у зенобианцев полным-полно всякой военной техники, про которую в Альянсе никто не знает, и мы пробуем договориться с ними насчет того, чтобы опробовать эту технику – ну, как в свое время мы опробовали парализаторы.
      – Класс! – восхищенно прошептал Гарри. В свое время зенобианские парализаторы-лучеметы произвели на него неизгладимое впечатление. Он как ротный снабженец обязан был первым подержать в руках все новое, что поступало в роту. – Ну, какими такими игрушечками мы разживемся на этот раз, кэп?
      – Это как раз и есть секрет, – шепнул в ответ Шутт. – Бикера я оставил в столице, он договаривается насчет доставки оружия. Собственно, он уже договорился обо всем.
      Но нельзя, чтобы кто-то увидел, как он возвращается в лагерь, иначе враги непременно догадаются о том, что происходит нечто очень важное. Ну, ты меня понимаешь…
      И Шутт, не мигая, уставился на Шоколадного Гарри.
      – Понимаю, как не понять, – с готовностью шепнул в ответ снабженец. – Надо протащить старину Бика в лагерь, чтоб никто не заметил. Так бы и сказали, кэп. Если вам только этого и надо, то вы верно сделали, что обратились к Шоколадному Гарри. Что мне надо делать, кэп?
      – План такой… – начал Шутт и зашептал на ухо Гарри.
      Послушав капитана пару секунд, здоровяк снабженец принялся энергично кивать. А к тому времени, когда Шутт завершил изложение плана, Гарри улыбался от уха до уха.
      – Заметано, кэп, – сказал он. – Все будет тип-топ!
      – Отлично, – кивнул Шутт. – Ну, за работу!
       * * *
      Проснувшись от воя сирены, майор Портач сначала рассердился. «Я не назначал на эту ночь учебной тревоги, – подумал он. – Окопник заплатит за это». Но тут к вою сирены примешался еще какой-то звук. Прислушавшись, Портач понял, что слышит зуммер своего наручного коммуникатора, который лежал на тумбочке. Что-то определенно происходило в лагере.
      Портач сел и схватил с тумбочки коммуникатор.
      – Портач на связи, – буркнул он в микрофон. – Что происходит?
      – Беда, сэр, – послышался из динамика жалобный голосок Окопника.
      – Понимаю, полудурок! – проревел Портач. – Какая конкретно беда?
      – Тревога в синем секторе, сэр, – ответил Окопник еще более жалобно. – Дозорные с этого поста не отвечают на вызов. Учитывая тот факт, что мы находимся на враждебной территории, я объявил боевую тревогу – на всякий случай.
      Какие будут приказания, сэр?
      Портач кивнул. Он ожидал как раз чего-нибудь в этом роде.
      – Держи все под контролем. Окопник, – рявкнул он. – Сообщай мне обо всем – обо всем, понял? Я сейчас же приду в штаб.
      Не дав Окопнику отозваться, он отключил коммуникатор.
      Штаб базы располагался в непосредственной близости от офицерского спального корпуса. Портач, пожалуй, был бы очень удивлен, если бы узнал, что такое расположение – замысел Шутта. Однако целесообразность такого размещения штаба этим не ограничивалась. Его помещение было звукоизолировано от спального корпуса, и отсюда можно было быстро и легко пройти к любой из построек на базе. И хотя личное присутствие командира вряд ли могло бы понадобиться, в случае чего до границы лагеря он мог добраться за пять минут.
      Портач натянул форму, провел расческой по волосам.
      Металлическая дверь отъехала в сторону, и он, переступив порог, оказался в своем штабном кабинете. Там его уже ждал дежурный легионер – молодой парень с длиннющими бакенбардами и нагловатой ухмылкой. Что-то в его внешности Портачу не понравилось, но что именно – он и сам точно сказать не смог бы. Может быть, его ухмылка отдавала высокомерием?
      – Рапортуй, – распорядился Портач. – Какова диспозиция?
      – А-а-а… Вероятно, на территорию лагеря проникли нарушители, сэр, – промямлил легионер. Судя по голосу, это был не парень, а девушка, а на вид – нет, все-таки парень.
      Бакенбарды эти, и вообще…
      Майор счел, что сейчас не время решать этот вопрос.
      Были дела поважнее.
      – На каком участке границы имело место нарушение и какие были приняты меры? – спросил он и, наклонившись, через плечо легионера взглянул на экран компьютера.
      – А-а-а, это было как раз за хатой Шоколадного Гарри… то есть за складом, сэр, – сопровождая свой ответ бурной жестикуляцией, ответил легионер.
      – Было? – прищурился Портач. – Было? Хочешь сказать мне, что все уже позади?
      – А-а-а, нет, я не то хотел сказать, сэр, – смутился легионер. – Просто…
      Его прервал радостный, веселый голос.
      – Добрый вечер, как поживаете? Надеюсь, нынче всем везет, а?
      Это был капитан Шутник в безупречно отглаженном смокинге. Сияя улыбкой, он вошел в кабинет с бокалом мартини в левой руке.
      – Шутник! Вы что, совсем с ума сошли? – гаркнул майор. – На базу совершено нападение…
      – Служба охраны позаботится об этом, – небрежно махнул Шутт правой рукой. – Это их работа, а вам волноваться положительно не о чем, уверяю вас. Ведь вы здесь для того, чтобы забыть обо всех своих заботах. И вы выбрали самое верное место для того, чтобы забыть о них.
      Он приветственно поднял бокал и поднес его к губам.
      – Проклятие! – вскричал Портач и протянул руку к бокалу, намереваясь отнять его у Шутника. – Да вы пьяны! И не по форме одеты! Нет, я добьюсь того, что вас вышибут из Легиона!
      – Наши вышибалы – отличные ребята, – с улыбкой заверил его Шутт. – А касса – на первом этаже, рядом со входом в казино. – Он изящно отвел руку с бокалом в сторону. – Не забывайте, тут вам надо расслабиться, забыть обо всем. Выпейте, сыграйте во что-нибудь – и у вас сразу изменится отношение к жизни. Но только смотрите: не теряйте голову во время игры. Ну, мне пора. Сегодня у нас особенно весело!
      Он развернулся и вышел, не дожидаясь ответа.
      Портач все еще пытался понять смысл всего, что наболтал капитан Шутник, когда его окликнул дежурный.
      – А-а-а… майор, вас вызывает лейтенант Окопник.
      Майор выхватил портативный коммуникатор у легионера.
      – Окопник! Что, черт побери, происходит на этой треклятой базе?
      – Прошу прощения, сэр? – непонимающе проговорил Окопник. – Согласно моему предыдущему сообщению, имела место экстренная ситуация в синем секторе, сэр…
      – Это я уже слышал, придурок, – грубо оборвал его Портач. – Ты послал кого-нибудь, чтобы посмотреть, что там и как?
      К чести Окопника, он отозвался почти сразу же:
      – Гм… Сэр, я немедленно распоряжусь. Сэр.
      – Если так будет продолжаться и дальше, эту чертову базу захватят с потрохами! – проревел майор. – Этот рапорт мне был нужен от тебя пять минут назад, понял, ты?
      Вперед!
      – Есть, с…
      Портач прервал связь, не дав Окопнику договорить, и, развернувшись к экранам с показателями датчиков, попытался уловить хоть какой-то смысл в этих мудреных показателях. Это оказалось намного труднее, чем он думал.
       * * *
      По лагерю во все стороны носились легионеры в черных комбинезонах. Каждый стремился как можно скорее занять свое место на оборонительной позиции. Дженни Хиггинс остановилась, чтобы настроить аппаратуру. Без очков ночного видения, которыми были обеспечены легионеры, ей плохо были видны детали. Надо было бы попросить у капитана такие очки. Но нет, она не станет больше к нему обращаться. С нее довольно.
      – Где разместимся, Джен? – послышался рядом знакомый голос.
      Это был оператор, Сидни, готовый к работе, невзирая на то что Дженни вытряхнула его из спальника самым бесцеремонным образом. На правом плече у Сидни чернела какая-то объемистая ноша – видимо, камера.
      Дженни огляделась по сторонам.
      – Пока не решила, Сидни, – ответила она. – Можно ли снимать при таком освещении?
      – Освещении? Какое же тут освещение?
      – Ну да, вот тебе и ответ, – вздохнула Дженни. – Вряд ли вояки обрадуются, если мы включим прожекторы только для того, чтобы заснять пару удачных кадров. Если на лагерь и в самом деле кто-то напал, я бы тоже такому не обрадовалась.
      – Между прочим, я и не собирался предлагать тебе зажечь прожекторы, – заметил Сидни. – Думаю, нам стоит немного подождать и посмотреть, а будет ли бой или еще что-нибудь в этом духе. Вдруг пара-тройка взрывов грянет.
      Тогда и поснимать можно. Взрывы – это отличный фон.
      – Сидни, я хороший фон тоже высоко ценю, но очень надеюсь, что если взрывы и будут, то не на территории лагеря, а в пустыне, – буркнула Дженни. – А здесь у меня много хороших друзей.
      – Я же не говорил, что мечтаю заснять взрывы крупным планом, – возразил Сидни. – В пустыне так в пустыне, меня это вполне устроит.
      – Ладно, – кивнула Дженни. – Давай обмозгуем происходящее. Это может быть обычная учебная тревога. Если это так, то я бы вернулась в палатку и еще немного поспала.
      Может быть, кто из офицеров мог бы сказать нам, в чем дело?
      – О'кей, только от майора Портача много не жди, – хмыкнул Сидни. – От него толку – как от дверной ручки.
      – Да нет, еще меньше, – улыбнулась Дженни. – Давай попробуем прорваться в радиорубку. Уж там-то кто-нибудь должен знать, что происходит. А если что-то происходит, там тебе хватит освещения.
      Дженни развернулась и решительно зашагала в сторону штаба. Сидни едва поспевал за ней.
       * * *
      – Здорово, Мамочка! – пробасил Шоколадный Гарри, вбежав в радиорубку. Напуганного его вторжением Окопника он обошел так, словно это был стул. – Кэп просил отправить сообщеньице.
      – Сержант, а вы не забываетесь? – свирепо сдвинув брови, пискнул Окопник и привстал на цыпочки, но все равно Гарри был выше его ростом почти на целый фут, а уж о весовой категории и говорить не приходилось.
      – Не-а, приятель, с памятью у меня все в ажуре, – спокойно отозвался Шоколадный Гарри, уделяя Окопнику примерно столько же внимания, сколько уделил бы боевой крейсер мусорному ведру. – Слушай, Мамулька, давай мы с тобой так договоримся…
      – Сержант, на базе объявлена боевая тревога, – угрожающе проговорил Окопник. – Оборудование в радиорубке предназначено для важных военных сообщений, и как дежурный офицер я решаю, какие сообщения отправлять, а какие – нет.
      – Слушай, приятель, мне кэп велел отправить сообщение, – наконец снизошел до Окопника Гарри и повернулся к нему лицом. – Ежели у тебя проблемы, так пойди поговори с ним, лады? И лучше лично, мой тебе совет…
      Гарри еще не успел рот закрыть, как дверь снова открылась, и в радиорубку решительным шагом вошла Дженни Хиггинс в сопровождении оператора.
      – Привет! – проговорила Дженни и улыбнулась самой профессиональной из улыбок. – Мне кто-нибудь скажет – это учебная тревога или боевая? Если боевая, мне нужно отснять материал.
      – Милашка, дело жутко серьезное, – подмигнув Дженни, сообщил Шоколадный Гарри. – Прямо сейчас я тебе ничего сказать не могу, но ты ко мне подваливай, когда все закончится, так я тебе такое расскажу, что у тебя волосенки закурчавятся.
      – Волосы у нее и так завиваться, – отметил Клыканини, оторвав взгляд от книжки.
      Лейтенант Окопник повысил голос.
      – Я требую немедленно освободить помещение радиорубки! – крикнул он. – Майор объявил боевую тревогу…
      – Майор тревогу не объявлять, – внес ясность Клыканини. – Тревогу объявлять вы несколько минут тому назад.
      – Могу я записать то, что вы только что сказали? – Дженни проворно протиснулась поближе к лейтенанту и включила микрофон. У нее за спиной тут же возник Сидни.
      Его голокамера еле слышно зажужжала. – Я разговариваю с лейтенантом Эрвином Окопником из роты «Омега». Можете ли вы сказать нашим зрителям, действительно ли база подверглась нападению?
      – Ты, Дженни, лучше к Окопнику не приставай, – махнул рукой Шоколадный Гарри. – Он у нас малый стеснительный. Да и вообще тут у нас лейтенантики ни фига не знают.
      – Это не правда! – пропищал Окопник. – У меня имеются сообщения с передовой…
      Ему снова не удалось договорить: дверь опять распахнулась.
      – О, ну наконец-то я нашел местечко, где собралась славная компания! – воскликнул Шутт, наряженный в смокинг безупречного покроя и державший в руке бокал с мартини.
      – Кэп! – воскликнул Шоколадный Гарри. – А я так понял, что вы…
      – Планы изменились, – подмигнул ему Шутт. – Ты уж мне поверь: нет ничего такого важного, ради чего парень должен отказаться от того, чтобы остановиться и насладиться ароматом роз.
      – Капитан, у меня есть все основания полагать, что на базу совершено нападение! – воскликнул лейтенант Окопник. – И если мне удастся очистить помещение радиорубки от тех, кому не положено здесь находиться…
      Дженни шагнула к Шутту:
      – Капитан, вы могли бы подтвердить сообщение лейтенанта о нападении на базу?
      Окопник предпринял новую попыток навести порядок.
      – Я приказываю всем, кому не положено находиться в помещении радиорубки, немедленно выйти отсюда, иначе я вызову охрану!
      – Да что вы такое говорите? Разогнать такую славную компанию?
      – Тгфблт, – послышалось из-за штабелей радиоаппаратуры.
      – Ну, в общем, я не знаю, как вы, а я намерен совершить нападение на буфет с бесплатными завтраками – он находится рядом с игральными автоматами. Кстати, настоятельно рекомендую вам эти автоматы – они приносят самые высокие выигрыши в нашем казино!
      – Капитан, вы можете подтвердить или опровергнуть слухи о нападении на базу?
      – Тгфблт!
      – Я немедленно вызываю охрану!
      – Кого вызывать? Охрана уже тут!
      – Будет вам, пойдемте-ка понаблюдаем за ходом сражения, которое разыгрывается за столами для рулетки!
      – Не будут ли все так любезны заткнуться хотя бы на секунду?!
      Этот окрик, прозвучавший из динамика, заставил всех вздрогнуть и обернуться. Это была Мамочка. Она стояла и держала в руке микрофон, обводя комнату гневным взором.
      Но в следующее мгновение она осознала, что на нее таращится шесть пар глаз вкупе с объективом голографической камеры службы галактических новостей, испуганно взвизгнула и снова нырнула за стойку с аппаратурой – так, словно кто-то ее схватил за ворот и утянул вниз.
      В наступившей тишине прозвучал бодрый голос Шутта:
      – Ну, пойду разведаю насчет бесплатного завтрака.
      Не дав никому опомниться, светский щеголь выскользнул за дверь. Но собственно говоря, на него никто не обращал внимания – такое шокирующее впечатление на всех произвела нетипичная вспышка Мамочки.
      – А… Мамуся, ты что-то сказать хотела, да? – растерянно поинтересовался Шоколадный Гарри.
      – Она уже сказать, только никто не слушать, – недовольно пожал плечами Клыканини. – А теперь бывай слишком поздно.
      – Слишком поздно? Что слишком поздно? – занервничал лейтенант Окопник, предприняв очередную попытку овладеть ситуацией.
      – Да-да, что слишком поздно? – осведомился вошедший в радиорубку Шутт. На нем был черный форменный комбинезон, причем – явно не ведавший чистки и глажения в последние сутки. В таком виде капитана никто из присутствующих не встречал давненько.
      – Кэп! – воскликнул Шоколадный Гарри, вытаращил глаза и помотал головой. – Сроду не видал, чтобы кто-то так быстро переодевался. Расскажите, как это вы так насобачились, а?
      – Вы возвращаться – это быть хорошо, – проворчал Клыканини. – У Мамочки для вы сообщение от Бикера, но только она подумать, что вы уже уходить.
      – От Бикера! – удивился Шутт, поднял руку и нажал кнопку на панели наручного коммуникатора. – Если Бикер решил воспользоваться коммуникатором, значит, дело серьезное. Переключи его на секретный канал связи. Мамочка.
      Я готов его выслушать.
      Шутт прижал коммуникатор к уху.
      В радиорубке воцарилась тишина. Все пытались расслышать, что же такое говорит капитану Бикер, но слышали только негромкое невнятное жужжание.
      Судить о содержании их разговора по репликам Шутта тоже было трудно.
      – Да? Правда? Я кому-нибудь это непременно поручу.
      Молодчина, Бикер.
      Как только Шутт опустил руку с коммуникатором, он обнаружил, что на него устремлены взгляды всех присутствующих в радиорубке. Шутт усмехнулся.
      – Ну, – сказал он, – думаю, у нас у всех дел по горло, верно?
      С этими словами он развернулся и вышел за дверь.
      Тишину нарушил Шоколадный Гарри.
      – Да… Много от него не узнаешь. Скрытный капитан у нас. – Он покачал головой и развернулся к Мамочке. – Кстати! Приказ капитана. Он его не отменил, так что скоренько передай всему личному составу.
      – Прошу прощения, сержант, – вмешался лейтенант Окопник. – В роте военная тревога, а я – дежурный офицер. Я обязан просматривать все сообщения вплоть до поступления других распоряжений.
      Шоколадный Гарри уставился на него и долго смотрел, не мигая.
      – Ну ты че, приятель? Вот и считай, что ты только что получил другое распоряжение. Мамочка, зачитай этот приказ как можно скорее, и если кто-то из слюнявых лейтенантов хочет помешать его исполнению, так пусть хватает ноги в руки да топает отсюда.
      – Шоколадные Гарри правы, – прорычал Клыканини и сложил лапы на груди, в упор уставившись на Окопника. В конце концов тот не выдержал и заморгал. Вскочив со стула, он протиснулся к двери и выбежал из радиорубки. Никто не сомневался в том, куда именно он направился, но никто не предпринял попытки помешать ему. Вопрос был в другом – смогли бы теперь Окопник с майором помешать им.
      – Бренди, так у нас учения или как? – высунувшись из окопа, осведомился один из легионеров. – А то если нам тут делать не фига, так у меня в комнате кроватка удобная и кондиционерчик.
      – А ты думаешь, я тут хахаля на свиданку жду? – рявкнула Бренди. – Я тебе так скажу: если это не учебная тревога, то вот услышит тебя враг и продырявит твою задницу лазерным бластером. Ну а если этого не сделает враг, так тут рядышком старший сержант имеется, а я тебе такого пинка дать могу, что до Лорелеи долетишь без остановочки. Так что мало не покажется – что так, что эдак. Потому веди себя так, салага, будто тревога боевая, и помалкивай.
      – Ой, да ладно вам, сержант, – насупился легионер, но сказал это намного тише и, развернувшись, уставился в темноту за оградой базы. Если там что и происходило, то разглядеть этого не удавалось даже с помощью очков ночного видения. Но Бренди не привыкла попусту разбрасываться угрозами, а ее угроз было вполне достаточно для того, чтобы подчиненные поверили, что тревога боевая, а не учебная.
      Прошло какое-то время, и зажужжал зуммер наручного коммуникатора Бренди. Она вздохнула и нажала на маленькую кнопочку, готовясь выслушать сообщение об отмене учебной тревоги. «Еще одни бесполезные учения», – с тоской подумала Бренди. Похоже, только на это и был способен майор Портач. В тех учениях, которые устраивал капитан Шутник, хотя бы был какой-то смысл. И только тогда, когда Бренди услышала, как зажужжали зуммеры других коммуникаторов, она усомнилась в том, что все происходящее являло собой обычные учения.

Глава 17