— Да, с вашего позволения, нас интересуют подробности, — согласился Кит. — Вся эта история запутаннее, чем вам, возможно, представляется.
      Орсон Трейверс, несчастный человек, мгновенно сделавшийся еще несчастнее от слов Кита, прокашлялся.
      — Всю дорогу сюда ничего не предвещало беды. Ну, группа, конечно, набралась не самая спокойная, но все были так воодушевлены… Мы погрузили свою поклажу на мулов в Колорадо-Спрингс, привезли сюда, привели город в надлежащее состояние для состязаний; обустроили несколько домов, чтобы в них можно было жить, построили стенды для стрельбы, проложили и разметили маршруты для стрельбы на скаку. Собственно, всю эту работу выполнила обслуживающая бригада — они использовали для этого технологии девятнадцатого века. Ну и еще, конечно, у нас тут планировалась свадьба.
      — Свадьба? — удивленно перебил его Кедермен. Хорошенькая девушка в муслиновом платье покраснела и прижалась к высокому, нескладного вида парню в кожаной куртке. Тот ухмыльнулся.
      — Ну, мы хотели, чтобы все прошло как надо. Захватили с собой священника и все такое и провели всю церемонию в соседнем торговом поселке на прошлой неделе.
      — Там были настоящие индейцы, — восторженно вмешалась в разговор его невеста. — И охотники с гор, и все такое! И самый чудной торговец, какого только увидишь: он продавал обычные капканы и называл их самым современным изобретением из Швеции, запатентованным всего три года назад. Люди платили за них бешеные деньги! Это было просто потрясающе, я никогда не видела ничего подобного: трапперы и золотоискатели, все покупали капканы! — Раскрасневшаяся невеста явно не желала позволять двойному убийству омрачить ее медовый месяц.
      Кит несколько натянуто улыбнулся.
      — Мои поздравления. Не сомневаюсь, такая свадьба запомнится надолго. А теперь, что, черт возьми, здесь все-таки произошло? — Он снова перевел взгляд на гида «Путешествий».
      Трейверс вздохнул.
      — Маршрут соревнований на выносливость проложен по холмам и ущельям вокруг города. Смысл в том, что вы скачете верхом всю дистанцию, стреляя при этом по мишеням, и все это продолжается несколько часов — отличное испытание выносливости и точности стрельбы в тяжелых условиях. Так вот, Касси Ковентина — вернее, тот мальчишка, которого мы считали Касси Ковентиной, — шел по маршруту нормально, как и ожидалось. Мы расставили по всему маршруту наблюдателей в качестве рефери, но она… то есть он так и не добрался до первой мишени. Скажу вам, это было то еще потрясение, когда доктор Букер раздела его, и мы обнаружили, что Касси Ковентина на самом деле мальчишка-подросток в женском платье!
      Скитер прикусил губу, сдерживаясь. Кит успокаивающе положил ему руку на плечо.
      — Не обращайте внимания, Трейверс, просто расскажите нам, что случилось.
      Коренастый гид неловко поерзал на стуле.
      — Кто-то подстерег его в засаде. Убил и парня, и его лошадь. Лошадь мы нашли уже позже. Джой Тайролин утверждал, что они с его носильщиком сопровождали парня по маршруту. Им вообще не полагалось быть там, но Тайролин всегда был так пьян, что все равно поступал, как хотел, а тогда Тайролин сказал, что хочет посмотреть. Они с его носильщиком утверждали, что скакали прямо за мальчишкой, когда тот попал в засаду. Тайролин пустился в погоню и убил нападавшего — одного из погонщиков. — Трейверс тяжело вздохнул. — Туриста, который подрядился работать в этом туре: так билет обошелся ему дешевле.
      — И Тайролин его убил? — мягко поинтересовался Кедермен.
      Едва заметные нотки в его голосе — Скитер готов был поклясться, что это ярость, несмотря на все то же до странного ледяное выражение глаз, — снова заставили Скитера насторожиться.
      — О да, Тайролин его убил. Он сам признался в этом. Сказал, что тот стрелял в него, когда он его преследовал, вот он и открыл ответный огонь. Убил его наповал. Я бы сказал, что это классический случай самозащиты, когда бы Тайролин сразу после этого не смылся из лагеря вместе с носильщиком и теми детьми. Пока все тут стояли на ушах, пытаясь оборудовать полевую операционную, они просто собрали свои манатки и отчалили. Мы, конечно, послали за ними верховых, и половина группы тоже вызвалась участвовать в поисках. Но мы, конечно, не выпускаем из лагеря никого, кроме проводников и постоянно работающих у «Путешествий» погонщиков — после того, что случилось с Тайролином и тем туристом. И тем мальчишкой, бедолагой.
      — Полагаю, — встрял в разговор Кедермен, — фотографий Тайролина и его носильщика у вас нет? — Напряжение в его голосе снова привлекло внимание Скитера. Кедермену очень нужны были эти фотографии.
      — О фото давайте потом, — властно произнес Кит. — Я правильно понял: вы послали курьера оповестить Денвер о двойном убийстве? После того, как организовали поисковую партию и выслали ее по следу Тайролина?
      — Верно. В настоящий момент я единственный гид в лагере. Всех остальных и половину погонщиков я выслал за ними. Вместе с доктором Букер. Она сама настояла на том, чтобы ее включили — на случай, если потребуется медицинская помощь. — Трейверс вздохнул. — Вот что вышло у нас тут… Но вы ведь не сказали еще, почему вы здесь ищете Джоя Тайролина? Только не говорите мне, что он разыскиваемый преступник из Верхнего Времени.
      — Можно сказать и так, — холодно произнес Кедермен. — Точнее говоря, террорист.
      В толпе туристов послышались потрясенные охи. Одна или две дамы даже негромко взвизгнули.
      — У нас на станции тоже неприятности, — устало сказал Кит. — Большиенеприятности.
      — Он не шутит, — хрипло пояснил Скитер. — На станции сейчас сенатор Джон Кеддрик. Угрожает закрыть нас к чертовой матери, если мы не доставим ему Джоя Тайролина. Среди всего прочего.
      —  Кеддрик? — Лицо Орсона Трейверса побелело как мел.
      — Вот именно, — кивнул Кит. — Час от часу не легче. Настоящее имя Джоя Тайролина — Ноа Армстро. Он член «Ансар-Меджлиса», организации религиозных фанатиков с Ближнего Востока, из Нижнего Времени. Они убили в Нью-Йорке Касси Тайрол и похитили единственную дочь Кеддрика. Не говоря о том, что они похитили Йаниру Кассондру и всю ее семью. На станцию понаехали храмовники, «меджлисовцы» и эти психи, поклоняющиеся Потрошителю, между ними вспыхнули беспорядки, у нас несколько тяжелораненых и девять убитых. И если мы не отыщем Джину Кеддрик и благополучно не вернем ее на станцию, ее папочка закроет Шангри-Ла раз и навсегда. В это уже впутали Междувременной Суд — в качестве последней, отчаянной меры, чтобы станция продолжала функционировать. Мистер Кедермен, вот этот, нанят сенатором оказывать помощь в поисках его дочери.
      Вид у Трейверса был такой, будто любой, даже самый слабый ветерок повалит его на землю.
      — О Боже! — прошептал кто-то из туристов. — И мы позволили виновному во всем этом террористу уйти!
      — Да, — все так же холодно отозвался Кедермен. — Позволили. И мы здесь для того, чтобы найти его. А теперь, есть у кого-нибудь фотографии Тайролина и его носильщика? Я хочу гарантированно опознать этого негодяя прежде, чем мы отправимся в погоню за ним и его заложниками.
      — У меня есть фото. — Одна из женщин протолкалась вперед. — Собственно, у меня их несколько. — Она обращалась к Киту, игнорируя Кедермена, от чего агент «Уордменна-Вульфа» слегка позеленел. — Меня зовут Элен Денвере, мистер Карсон, я профессиональный фотограф. Меня наняли сопровождать свадьбу. Я с самого начала снимала все цифровой камерой. Если хотите, я принесу вам все диски.
      Не прошло и трех минут, как Скитер уже вглядывался в миниатюрный экран на тыльной стороне цифровой камеры Элен Денвере. Портрет на экране мог быть только Маркусом и никем другим. Он был загримирован, но им со Скитером довелось столько пережить, спасаясь из рабства, что Скитер узнал бы его при любых обстоятельствах. Он и у Врат-то упустил Маркуса только благодаря мастерски разыгранному Джоем Тайролином представлению, которое отвлекло общее внимание от всего другого в радиусе тысячи футов.
      Элен Денвере выводила на экран кадр за кадром.
      — Джой Тайролин избегал сниматься — с учетом того, что не просыхал с самого начала тура. Его снимков у меня меньше всех. Честно говоря, мне пришлось здорово постараться, чтобы вообще сделать его портрет: дело в том, что мои клиенты специально хотели, чтобы у них на память остались портреты всех членов группы.
      И правда, на ее дисках оказалось запечатлено практически все… Ну, разве что за исключением конского навоза.
      — Вот! — Мисс Денвере остановила ускоренный просмотр и повернула экран так, чтобы все видели. — Это они. Джой Тайролин и его носильщик. А вот малышки носильщика. Очаровательные девочки — обе. — Фотограф покосилась на Кита и огорченно нахмурилась. — Мы и не догадывались, что это дочери Йаниры Кассондры или что носильщик — ее муж. Они что, правда заложники?
      — Да, — ответил Кедермен голосом, от которого пробирал озноб. — Это, — он выложил на стол фото Ноа Армстро, — один из опаснейших мужчин в мире. Или, скорее, опаснейших людей. Армстро гермафродит, ни женщина, ни мужчина, зато способен принять любое обличье по желанию. Армстро — самый умный и смертельно опасный негодяй из всех мне известных. Да храни Господь этих деток, попавших в лапы такого чудовища.
      Скитер внимательно вглядывался в лицо Кедермена, пытаясь понять степень его ненависти. Может, у Кедермена предубеждение к гермафродитам? Или он тонко разыгрывает собственную партию, выдавая Армстро за того, кем тот, по подозрению Скитера, вовсе не является: террористом? Элен Денвере, разумеется, ни о чем таком не догадывалась. Она побледнела и изумленно выпучила глаза.
      — Бедные малютки! Вы сможете найти их?
      — Мы сделаем все, что в наших силах, — ответил Кит. — Давайте-ка проверим наше снаряжение и припасы. Я хочу выехать им вдогонку через час.
      Скитер оставался на месте до тех пор, пока Кит и агент «Уордменна — Вульфа» не вышли из комнаты. Когда следом за ними потянулись и туристы — искренне пытавшиеся помочь, но в основном мешавшиеся под ногами — Скитер тихонько отвел Элен Денвере в сторону и попросил разрешения еще раз просмотреть ее снимки.
      — Все? — удивленно спросила она. Он кивнул и внимательно просмотрел все фотографии, вглядываясь в каждое лицо.
      — Вы уверены, что сделали снимки всех членов группы? — спросил он наконец.
      — Да, совершенно уверена.
      — И они никак не могли спрятать кого-нибудь? Ну, скажем, в багаже?
      — Нет, сомневаюсь, чтобы это было возможно. Во всяком случае, не взрослого человека. Носильщик провез своих детишек в сундуке, но они ведь совсем маленькие. Не представляю, как можно упихать взрослого в такой сундук.
      — Но они забрали свою поклажу с собой, верно? Сундуки, вьючных лошадей и все прочее? Она удивленно кивнула:
      — Да. А что?
      Скитер только покачал головой:
      — Так, просто теория. Ничего такого, что стоило бы обсуждать. Пока.
      Интересно, подумал он, заметил ли Кит — или Кедермен, если уж на то пошло — что среди впечатляющего собрания портретов Элен Денвере недостает одного лица:
      Джины Кеддрик? Да и Йаниры Кассондры на фотографиях видно не было. Это показалось Скитеру зловещим и одновременно чертовски странным. Если ни Джина, ни Йанира не отправились с Армстро и Маркусом, куда тогда делись эти две женщины? Действительно ли они спрятаны в сундуках? Или зарыты в какой-нибудь безымянной могиле? Внутри у Скитера все сжалось при одной мысли об этом. Пока он не желал делиться этими своими мыслями ни с кем — во всяком случае, до тех пор, пока ему не удастся еще раз переговорить с Китом наедине.
      — Спасибо за то, что дали еще раз посмотреть, — только и сказал он вслух.
      — Ну конечно. Как вы думаете, у вас есть еще шансы найти их?
      Скитер замялся.
      — Мы сделаем все, что сможем. Я неплохой следопыт. Кит еще лучше. Но они изрядно опередили нас, а страна большая. Если честно, я не слишком надеюсь на успех. А у меня больше причин найти их, чем у кого угодно другого. У меня не было в мире друзей лучше Маркуса.
      Глаза Элен Денвере увлажнились.
      — Мне очень жаль, мистер Джексон.
      — Спасибо. — Он вернул ей камеру. — Я буду вам очень благодарен, если вы не будете упоминать об этом нашем разговоре.
      — Конечно. — Она чуть замялась. — Вы ведь не слишком доверяете сенаторскому детективу, верно?
      Скитер рассмеялся, но смех его был таким же бесцветным, как выжженное небо над головой.
      — Это что, так заметно? А вы — вы доверяли бы человеку, работающему на сенатора Джона Пола Кеддрика? Она прикусила губу.
      — Боюсь, что не очень. Удачи вам, мистер Джексон. И будьте осторожнее.
      Ее заботливость удивила Скитера. Он и не подозревал, что простые люди могут так сочувствовать ему и его друзьям.
      — Спасибо, мисс Денвере. Я признателен вам больше, чем вам могло бы показаться.
      Когда он уходил, она все вглядывалась в экран своей камеры, явно пытаясь догадаться, что искал в снимках он. Элен Денвере оказалась умной леди. Он не слишком удивился бы, если она догадалась бы обо всем сама.
      Но если так и случится, он надеялся, что она будет держать рот на замке.

* * *

      Элизабет Страйд славилась в Ист-Энде своим бурным характером и довольно взрывоопасными отношениями со своим любовником, Майклом Кидни, — отношениями в прямом смысле слова скандальными, хотя она не слишком стыдилась этого. Во всяком случае, не больше, чем ремеслом, которым зарабатывала на жизнь. Когда любовник Лиз, бывший, кстати, изрядно младше ее, напивался — что случалось сплошь да рядом, — он становился склочным и несдержанным на язык. А когда напивалась она — что случалось еще чаще, — она делалась воинственной. И каждый раз, когда они ссорились, то есть почти каждый раз, когда кто-либо из них или оба были пьяны, все обыкновенно кончалось тем, что Лиз уходила от Майкла, с грохотом хлопнув за собой дверью — если, конечно, он не запирал ее в попытке отвадить от панели.
      В среду 26 сентября, после очередной бурной ссоры, Длинная Лиз Страйд в очередной раз оказалась на улице. Распираемая праведным гневом и винными парами, она отправилась в свою излюбленную ночлежку в доме номер 32 на Флауэр-энд-Дин-стриг В кухне столпилось полторы дюжины женщин всех возрастов, по большей части замерзших, напуганных и находившихся в различной степени опьянения. Все шепотом судачили о чудовищных убийствах, жертвами которых стали с Пасхи столько женщин.
      — Я уж боюсь мужиков пущать до себя, вот как, — жалким шепотом признавалась девушка лет семнадцати. — Да только жрать-то надо, верно говорю? Что еще поделать девушке, коли ей надобно есть, а другого пути заработать на корку хлеба в Лаймхаус-кат не найти, кроме как задрать юбку тому, кто за это заплатит, а?
      До последнего времени Лиз имела свою собственную точку зрения на печально знаменитого Уайтчеплского убийцу, как называли его в газетах. Она не пожалела заработанного тяжким трудом шиллинга на то, чтобы купить короткий, но острый нож, который после всего, что случилось с Полли Николз и Энни Чапмен, носила в кармане для самозащиты. Еще со времени убийства Смуглой Энни Лиз боялась делать что-либо со своим письмом. Уж наверное, если Энни убили из-за этих писем, убийца выпытал у бедняги, кому она продала остальные, верно? Первым делом убийца, поди, узнал у ней это, а потом принялся искать тех, кто купил письма. Но прошло уж почти две недели, а в дверь к ней никто не стучал. Выходит, газеты не брешут, и бедняга Энни просто подвернулась под руку какому-то безумцу, как и Полли Николз за неделю до того.
      И потом, убивали ведь и других женщин: Марту Тэбрем в августе да Эмму Смит на Пасху, а уж они-то не могли иметь никакого отношения к письмам Энни Чапмен, которые та по ее собственному признанию получила от Полли, упокой Господь ее грешную душу. И все-таки Лиз купила этот нож и старалась избегать клиентов, похожих по описанию на убийцу.
      Пока Лиз нерешительно переминалась с ноги на ногу у входа на кухню, ее окликнула женщина, с которой она познакомилась в прошлое свое пребывание в этой ночлежке.
      — Ба, Лиз! — воскликнула Кэтрин Лонг, жестом приглашая ее занять свободный стул у очага. — Я тебя, поди, целых три месяца не видела! Что стряслось?
      Лиз подсела к ней и к благословенному теплу горящего в очаге угля. Погода на улице стояла сырая и холодная, от чего не защищенные перчатками руки ее покраснели.
      — Ой, это я с мужиком своим пособачилась, только и всего. Пущай поостынет несколько дней — глядишь, и одумается. Вот тогда и вернусь к нему, дурню пьяному.
      — А он тебя пустит взад, а, Лиз? Она улыбнулась — немного мрачно.
      — А? Майкл-то? Еще как пустит. — Она похлопала себя по карману, где рядом с маленьким острым ножом лежали несколько сложенных бумажных листков. Уж теперь-то ей, поди, ничего не угрожает, коли она сделает что-нибудь с этим своим вложением капитала? А как она разживется деньгами на шантаже, Майкл точно пустит ее обратно, пьяный или трезвый. Все, что ей нужно сделать, — это найти какого валлийца в кузнях или плавильнях, что разбросаны по всему огромному порту. Он переведет ей письмо, и она разбогатеет. Так что сможет заполучить любого мужика, какого захочет.
      — Да, — повторила она и улыбнулась, неожиданно на этой пронизанной жалким страхом кухне. — Майкл пустит меня, Кэтрин. А ты пока скажи мне, чего нового, очень уж давно я тебя не видала.
      — Ну, со мной-то все в порядке, Лиз. Но вот убийства эти… — Кэтрин Лонг пробрала дрожь. — А полицейские все равно что остолопы бестолковые. Слыхала, чего сэр Чарльз Уоррен наделал, а?
      Лиз мотнула головой — ее не особенно интересовало то, что делал глава столичной полиции. Пока женщина не стоит на одном месте, а расхаживает по улице, копы ее обычно не беспокоят.
      — Не-а…
      — Отозвал всех до единого сыщиков из Ист-Энда, вот что, Лиз! Перевел их в западную часть Лондона. А вест-эндских назначил следить за Уайтчеплом и Спитафилдз и портом. Слыхала о подобном? Да ихние сыщики и названий улиц-то не знают, не то что переулков, по которым этот безумец может смываться!
      Сидевшая рядом женщина застонала и принялась раскачиваться вперед-назад.
      — Плевать им на нас, всем плевать! Все, чего им хочется, — это показать ихним газетчикам, что вот, они на улицу нескольких копов вывели. А наша доля им по фигу, точно говорю. Вот коль он резал бы ихних знатных леди, тут уж они бы в каждый дом по полисмену посадили бы, это точно…
      Лиз и Кэтрин молча переглянулись. В конце концов, все это было абсолютной правдой. Несмотря на показуху с дополнительными людьми в «горячих» кварталах, обе женщины понимали, что защищать себя в случае чего им придется самим. Сквозь грубую ткань юбки Лиз стиснула рукой рукоять своего ножа и постаралась сдержать дрожь. Может, ей все-таки лучше сжечь письмо?
       Это тебе все одно не поможет, ежели он явится за тобой, мрачно напомнила она себе. Тогда уж лучше получить с этого хоть каких деньжат, а потом удрать из Лондона, может, даже за море, в Америку.
      Она найдет кого-нибудь перевести эти бумажки, выберется из этой дыры и будет жить как порядочная. Ну а пока она поработает уборщицей, чтоб было на что жить. Может, предложит прибрать какую комнату в ночлежке за несколько пенсов. Она может даже поспрашивать в еврейской общине, не нужно ли кому женщину прибираться на несколько дней. Она уже много прибиралась для евреев-бизнесменов и их толстых жен. Они знают, что на нее можно положиться, когда ей дают работу. И не так много уборщиц работают на евреев нынче, когда эти уайтчеплские убийства повесили на иноземца — вроде как на прошлогоднего типа, Липского. Тот отравил бедную девочку, ей только-только пятнадцать исполнилось.
      Длинную Лиз не интересовало, сколько людей в Ист-Энде ненавидит евреев или называет их грязными убийцами-инородцами. Работа есть работа, и она ничего не имеет против уборки домов, если уж на то пошло. Все лучше, чем торговать собой, а ей не раз приходилось заниматься и этим, чтобы душа не рассталась с телом, — и не только здесь, в Лондоне, но и прежде, в Швеции, так что по сравнению с этим прибраться для нескольких евреев? И потом, ей ведь теперь не долго заниматься этим, верно? Уж не с теми деньжатами, что она загребет с наследства Энни Чапмен.
      — А скажи, Кэтрин, — негромко спросила она, пригнувшись к своей подруге так, чтобы их не подслушали. — Нет ли у тебя какого знакомого валлийца?
      Подруга удивленно покосилась на нее и рассмеялась.
      — Ох, Лиз, и штучка же ты! Только утром с мужиком пособачилась, а к вечеру уж замену ищет! Попытай-ка ты счастья в пабе «Куинс-Хед», дорогуша. Слыхала я, хаживает туда один валлийский литейщик с деньжатами в кармане. Любит пропустить стопку по вечерам.
      Длинная Лиз Страйд улыбнулась.
      — Вот спасибо, Кэтрин. Пожалуй, так и сделаю. К концу этой недели Элизабет Страйд рассчитывала стать богатой женщиной.

* * *

      Путь, который Ноа Армстро выбрал для бегства из лагеря, вел не на юг, по кратчайшей дороге на Колорадо-Спрингс и железнодорожную станцию. Армстро и Маркус бежали на север, в сторону гораздо более далекого Флориссанта. К вечеру Скитер, Кит и Сид Кедермен вместе со своим провожатым углубились в колорадские горы по тропе, которой уже проходили другие гиды «Путешествий во Времени», преследуя Ноа Армстро. Они остановились на ночь под нависающим выступом скалы, укрывавшим от ветра, и тронулись дальше с первыми лучами рассвета. Они быстро продвигались вперед по следу, который Скитер по крайней мере мог распознать с закрытыми глазами. Он достаточно охотился с монголами-якка, чтобы знать, как искать следы на бездорожье.
      — По крайней мере дождя не было давно, — пробормотал Скитер, вглядываясь в землю. На более открытых участках ветер полностью сгладил остатки следов. — Хорошо еще, эта тропа пролегает в основном по низинам, как здесь. — Он ткнул пальцем в едва заметные отпечатки конских подков. — Надо сказать, они чертовски спешили. Ваши гиды, что гнались за ними, передвигались куда медленнее, чем Армстро и Маркус.
      — Откуда вы это знаете? — поинтересовался Кедермен. Скитер пожал плечами.
      — Я преследовал дичь по бездорожью и прежде. Смотрите. — Он спешился и склонился над тропой, ткнув пальцем в беспорядочное нагромождение отпечатков. — Вот эти более ранние. Ветер почти изгладил их, и грязь вот в этом, более сыром месте совершенно высохла. А теперь посмотрите, как далеко отстоят друг от друга отпечатки одной и той же подковы. — Он сделал несколько шагов, демонстрируя расстояние. — Они ехали быстрым кентером или легким галопом; это в зависимости от роста их лошадей. Принимая во внимание вес, который несут их вьючные лошади, это самая большая скорость, которую они могут развить. Остальные отпечатки — свежие, оставленные поисковым отрядом, и расположены они гораздо ближе друг к другу. Таким аллюром им Маркуса и Армстро никогда не догнать.
      — Но они же очень скоро загонят своих лошадей!
      — Нет, если будут действовать осторожно и умно, — возразил Скитер. — Я все утро изучаю их следы. Время от времени они переходят на шаг, чтобы дать лошадям передохнуть — скорее это делается ради вьючных, а не верховых. И я засек пару мест, где они спешивались и давали своим лошадям попастись немного. Но сев в седло, они гонят их быстро. Судя по фото, что сделала Элен Денвере, Армстро вряд ли весит больше ста тридцати фунтов, да и Маркус тоже худ. У них с Йанирой никогда не было денег, чтобы отъесться. Даже если он едет с дочерьми, лошади все равно легче везти их троих, чем, скажем, меня одного, а ведь я тоже далеко не толстяк. Армстро определенно не дурак. Я сказал бы, он прекрасно знает, что делает. До тех пор, пока они берегут своих вьючных лошадей, они их не загонят. И, куда бы они там ни направлялись, они окажутся там гораздо быстрее, чем любой из нас.
      Единственным, но очень существенным вопросом, ответа на который Скитер не мог найти по следам, был такой: имелись ли среди опережавших их гидов или погонщиков люди, завербованные «Ансар-Меджлисом». Если бы он сам состоял членом террористической группы, поставившей целью уничтожить кого-то вроде Маркуса и Йаниры, он послал бы сквозь Врата Дикого Запада больше одного убийцы. Что заставило его ломать голову над тем, скольких еще убийц могут встретить они на пути — и насколько они могут положиться на Сида Кедермена в случае такой встречи. В общем, он держал ухо востро и надеялся, что они все же не угодят в засаду.
      На третий день погони они обогнули северную границу Пайкс-Пик и снова двинулись на восток, в направлении железной дороги. Им пришлось сделать короткую остановку, когда лошадь Кедермена начала хромать. Детектив неуклюже спешился и с досадой смотрел, как Майнрад проверял копыта его лошади. Тот как раз выковырял застрявший в подкове острый обломок камня, когда Скитер услышал далекий, резкий треск, эхо которого раскатилось по горным склонам. Звук повторился: словно треснул обледеневший древесный ствол. Он прозвучал в третий раз, а за этим последовал целый залп. Тут до него наконец дошло, что это такое.
       — Перестрелка!
      Еще какая!
      Кит резко повернулся в седле.
      — Иисусе Христе! Там идет настоящий бой! Курт, нам некогда с ним нянчиться; ты все равно уже поправил подкову! Скитер, шевелись! — Кит бросил своего коня галопом;
      Скитер рванул за ним, на ходу доставая из чехла дробовик. Он пригнулся к самой лошадиной гриве, держа двустволку на отлете словно пику; ветер бил ему в лицо, и он оскалился в свирепой ухмылке. Даже сквозь грохот копыт он продолжал слышать зловеще частую ружейную стрельбу. Он не мог представить себе, чтобы подобную канонаду мог устроить кто-то из местных. Зато «Ансар-Меджлис» мог — без проблем. Неужели проводники «Путешествий во Времени» все-таки нашли Маркуса и девочек и вместе с Армстро везли их обратно в лагерь только для того, чтобы нарваться на огонь из засады?
      Кит тоже так низко пригнулся к лошадиной шее, что казался текучим, подвижным изваянием мифического кентавра. Отставной разведчик вырвался вперед, расплескав водяные брызги, прогрохотал копытами по каменистому дну небольшого ручейка и понесся дальше, мастерски огибая нагромождения валунов и торчавшие там и здесь коряги. Конь Скитера поскользнулся и сбился с шага, но выровнялся и постепенно догнал Кита. Не самая лучшая местность для скачек: стоит лошади на такой скорости оступиться или споткнуться…
      Тишина наступила так внезапно, что у него перехватило дух. Потом стаккато выстрелов грянуло снова. Канонада сделалась реже, чем прежде, но гораздо ближе. Кому-то пришлось перезаряжать оружие. Нескольким «кому-то». Может, даже обеим сторонам.Что ж, это, возможно, означало, что «Ансар-Меджлис» использовал оружие той эпохи, а не современное, пронесенное сквозь Врата контрабандой. Противостоять оружию на дымном порохе, даже его имитациям из современных материалов, его друзья могли — некоторое время. Судя по выстрелам, оборонявшиеся отвечали огнем на огонь.
      А потом Кит резко натянул поводья, и Скитеру пришлось даже уклониться в сторону, чтобы не врезаться в него. Лошади остановились, тяжело раздувая бока. Кит предостерегающе поднял руку, потом указал вниз, в русло пересохшего ручья. Две оседланные лошади без седоков неуверенно бродили по берегу, вздрагивая и прижимая уши при каждом новом выстреле. Их седоки, залегшие за грудой валунов, вели огонь по утесу слева от Скитера и Кита. Скитер достал из седельной сумки бинокль, теплый и пахнущий горячей кожей, и вгляделся в утес. Кит продолжал смотреть вниз.
      — Это гид «Путешествий», — пробормотал Кит. — И Паула Букер!
      —  Шалиг!Там как минимум шесть стрелков. — Скитер ткнул пальцем в утес. — Это судя по дыму от выстрелов, а так, может, и больше.
      — Шесть? — удивленно сдвинул брови Кит. — Для отряда Армстро многовато.
      — Возможно. А сколько своих людей было у него среди погонщиков?
      Кит выругался.
      — Вот уж правда, шалиг. Давай-ка обогнем утес с той стороны. Зайдем к ним с тыла.
      На полпути им пришлось спешиться и оставить лошадей, такой крутой сделался склон. Задыхаясь, Скитер карабкался вверх, сжимая в руке свой дробовик. Отставшие Курт Майнрад и Сид Кедермен лезли следом за ними. Скитер добрался до гребня и осторожно выглянул, стараясь держаться ниже, чтобы его силуэт не выделялся на фоне неба. Рядом распластался Кит, с недовольным бурчанием смотревший вниз в бинокль. Еще через несколько секунд к ним присоединился Курт Майнрад. Скитер передал гиду свой бинокль и сдернул вниз Кедермена — этот кретин встал на гребне столбом, потом сам попытался разглядеть, что происходит внизу на склоне. Стрелки укрывались за неровностями скалы. Майнрад неожиданно фыркнул.
      — Тьфу! Никакие это не террористы, Карсон. Кит пристально посмотрел на гида «Путешествий».
      — Правда?
      — Это братья Фланаган. С ними пара их дружков-громил. Ирландцы. Они строили здесь железную дорогу, а потом взялись грабить на ней же поезда. Так, мелкие бандиты, местные. У нас уже были неприятности с ними: они пощипали пару наших туров. Любят захватывать дилижансы и нападать на лагеря.
      — Может, они и мелкие местные бандиты, но вашего гида и Паулу Букер они взяли в серьезный оборот, — возразил Кит. — И если они местные, из этого времени, у нас нет гарантии, что их вообще можно убить, даже стреляй мы в них в упор.
      — Может, и нельзя, — заявил Скитер, несколько перевирая текст из какого-то телешоу середины двадцатого века, которое он частенько крутил на своем видео. — Но спорю на охапку кредитов, что я вселю в их грешные души страх перед Господом…
      Прежде чем Кит успел отреагировать, Скитер испустил боевой клич и ринулся вниз по склону, вопя, ругаясь на монгольском двенадцатого века и паля картечью так быстро, как только успевал перезаряжать свой дробовик. Шесть удивленных лиц мгновенно повернулись в его сторону. Скитер разрядил еще одну обойму и услышал, как его догоняет Кит. Тот орал что-то на каком-то незнакомом наречии, от которого, однако, у Скитера встали дыбом волосы. Выстрел Китовой винтовки прозвучал как гром. Пуля отколола кусок камня так близко от уха одного из Фланаганов, что тот подпрыгнул в воздух на добрых шесть дюймов, приземлился и бросился наутек.
      Когда же к этой психической атаке присоединился еще и Курт Майнрад, нервы у Фланаганов не выдержали.