— Мы наверняка выиграем эту премию Карсона за историческое видео! — заявила она Гаю Пендергасту, выходя вместе с ним из квартиры, которую они сняли в Сохо. — Лахли нанесет новый удар тридцатого сентября. В ночь двойного убийства…
      — Из чего следует, что Элизабет Страйд и Кэтрин Эддоуз должны обладать письмами, которые он ищет!
      — Вот именно. А Мэри Келли — еще одним. Слушай, Гай… — Доминика задумчиво замолчала, искоса поглядывая на своего партнера. — Как у тебя с карманными кражами?
      — Карманными кражами? — переспросил он, удивленно сдвинув брови. Она улыбнулась:
      — Видишь ли, до меня вдруг дошло, что мы могли бы заполучить ключ ко всей этой истории, завладей мы хоть одним из этих писем. Не обязательно надолго — ровно настолько, чтобы успеть сфотографировать. Потом мы сунем его обратно в карман, откуда ты его стырил, задолго до убийства Страйд и Эддоуз. Все, что нам останется делать после, — это следовать за Лахли с момента двойного убийства. Отснимем все это и спокойно заберем свою Карсоновскую премию. Вместе с намереньем количеством денег, — с хитрым видом договорила она.
      Гай Пендергаст медленно расплылся в улыбке.
      — Доминика, детка моя, ты просто гениальна.
      — Еще бы не гениальна! Я не была бы там, где я есть, будь я дурой. Теперь нам нужно отыскать Страйд — Кэтрин Эддоуз перебралась из Лондона в Кент на уборку хмеля. Забавно было бы снять на видео Эддоуз за уборкой урожая… — Она нахмурилась. — А знаешь, все это довольно логично. Если она владеет чем-то, настолько ценным, что Лахли идет ради этого на убийство, то женщина вроде Кэтрин Эддоуз обязательно попыталась бы обратить эту ценность в наличные. Она так часто выклянчивала деньги у своей родной дочери, что бедолаге приходилось чуть не каждые два месяца переезжать из одного квартала Южного Лондона в другой, чтобы отделаться от мамочки. И тем не менее Кэт Эддоуз идет — пешком, обрати внимание, в такую-то погоду — из Лондона в сельский Кент рвать пупок в сырых полях как простая батрачка.
      — Может быть, — предположил Гай, — она не обратила письмо в деньги потому, что не может прочитать его?
      Доминика отмела эту версию как шовинистический вздор.
      — Не говори ерунды. Она училась в Сент-Джонской школе для бедных — Поттерсфилд, Тули-стрит. Все ее друзья говорили о ней как об образованной — относительно, конечно — женщине. Разумеется, она не могла не прочитать его.
      Ее партнер пожал плечами.
      — Я просто подумал…
      — Ну, когда то, что находится у Длинной Лиз Страйд, окажется у нас, мы все и узнаем, верно?
      — Верно, — усмехнулся Гай Пендергаст.
      С этим они обратили стопы на восток и двинулись по грязным улицам Уайтчепла в поисках проститутки, которой осталось жить чуть больше двух недель.

* * *

      Вокзал Виктория кишмя кишел Слугами Потрошителя. Подобно остальным, столпившимся на примыкающем к Вратам отрезке Общего зала, Скитер предпочел бы выспаться. Впрочем, воспоминания о вчерашних беспорядках в Общем бледнели перед лицом ожидаемых новостей из Лондона. После полутора веков неизвестности мир готовился наконец узнать, кем же на самом деле окажется Джек-Потрошитель. Если, конечно, ухмыльнулся про себя Скитер, специалисты из наблюдательной группы в Лондоне это выяснили.
      Туристы, возомнившие себя знатоками, стекались к Вратам со всех концов Общего, толпились на Вокзале Виктория и болтали, болтали, не смолкая, обсуждая биографии подозреваемых Потрошителей и достоинства той или иной теории. Скитер и следовавший за ним по пятам Кит Карсон протискивались сквозь эту сумасшедшую толпу, настороженно выискивая в ней орудующих карманников или мошенников. Шум голосов отражался от конструкций перекрытия металлическим эхом, противно царапающим слух. Да и сами темы разговоров не слишком успокаивали нервы: все те же теории насчет Потрошителя да еще то, что случилось с дочерью сенатора Кеддрика.
      — Показания свидетелей жутко расходятся. Описания варьируются от парня лет тридцати пяти со светлой кожей, светлыми глазами и каштановыми волосами — и до типа лет сорока — пятидесяти, темноглазого, с темными волосами и внешностью иностранца. Лично я не верю, что кто-либо из свидетелей видел настоящего Потрошителя. Кроме разве что Исраэля Шварца, еврея, не говорившего по-английски. Он видел, как нападали на Элизабет Страйд…
      — …чертова уйма была мужиков, из которых каждый говорил, что он-то и есть настоящий Джек-Потрошитель, — включая уборщика навоза, эмигрировавшего в Австралию. Этот парень становился смертельно опасен, когда напивался — по крайней мере когда видел проституток. Он сказал своему сыну, что он Потрошитель и что намерен во всем покаяться перед смертью, хотя так этого и не сделал. В смысле, не покаялся. А помереть — помер, конечно. В тысяча девятьсот двенадцатом.
      — Из-за этих катаклизмов они натащили сюда агентов МВСГ, и теперь Междувременной Суд закроет нас!
      — А я слыхал, это Льюис Кэрролл.
      — Автор «Алисы в Стране Чудес»? Потрошитель?Да вы шутите! Я хочу сказать, ну и что, что он любил фотографировать маленьких девочек раздетыми? Ну, странно, не спорю, но все равно как-то не вяжется с типом, который вспарывал женщин восьмидюймовым ножом!
      — Нет, не думаю, чтобы это оказался Алистер Кроули, хоть тот и был психом хоть куда. Поклонялся всякой дьявольщине и жестокостям, утверждал, что он пророк Антихриста. Но чтобы объявить его Потрошителем, улики жидковаты…
      — Кто-нибудь рано или поздно пристрелит этого ублюдка, вот что я вам скажу — и Кеддрик сам напрашивается на это, явившись сюда, на станцию, и потравив газом толпу, полную ни в чем не повинных женщин и детей.
      — …не сомневаюсь, это все дело рук премьер-министра, прикрывавшего королевского внучка, Эдди. Иначе с какой стати тот женился на бедной девице-католичке, когда до того перетрахал половину лондонских баб. И, как говорят, немало мужиков…
      — Психи это, — буркнул кто-то по соседству. — Тут вообще не продохнуть от психов. И хрен с ними, мне нужно выпить…
      И, наконец, ожили громкоговорители над головами.
      — Прошу внимания. Врата номер два открываются через три минуты. Всем отбывающим…
       Слава Богу, подумал Скитер. Он оглянулся на Кита и убедился в том, что отставной разведчик следует за ним в десятке шагов. Кит перевел взгляд на толпу идиотов с написанными от руки транспарантами, восхвалявшими их Бессмертного Господа Джека, всячески мешавших гидам «Путешествий» выстроить отбывающих в очередной Потрошительский Тур. Потом посмотрел на Скитера и махнул ему рукой:
      — О'кей, сорвиголова, действуй!
      И Скитер принялся за работу, не спеша пробираясь через толпу, держа ухо востро. Когда огромные Британские Врата начали наконец отворяться, от рева голосов уши заболели. Скитер протискивался вперед, напряженный как снежный барс; нетерпение охватило его, и он ни на мгновение не забывал о присутствии Кита позади. Тот наверняка следил за его действиями, оценивая их. Он не сомневался, что его дичь где-то тут, совсем рядом. Его чувства обострились до предела в ожидании столь знакомых ему движений рук. Высоко над головой медленно расползалось в стороны огромное пятно Врат. И тут Скитер застыл. Его взгляд засек цель: так голодный ястреб выглядывает свою будущую трапезу. Карманник подкрадывался к мужчине лет пятидесяти, загорелое лицо которого, стройная осанка и нарочито неброский, но явно умопомрачительно дорогой костюм словно кричали: «Калифорнийский миллионер!» Воришка словно бы невзначай столкнулся с калифорнийцем, ловко выудив у него при этом из кармана пиджака туго набитый кошелек, вежливо извинился, на что тот благодушно кивнул.
      Скитер расплылся в ухмылке. Попался, гад!
      Наручники, которые он извлек из кармана, были ненастоящими. Он купил их за бесценок у продавца подержанных игрушек. Но для целей Скитера хватало и таких. Он скользнул между калифорнийцем и карманником как раз в тот момент, когда последний сунул кошелек в собственный карман. Скитер ласково похлопал воришку по плечу.
      — Эй, приятель!
      И тут же защелкнул наручники у того на запястьях — парень и моргнуть не успел.
      — А!.. Какого чер…
      — Охрана! — рявкнул Скитер, ухватив парня за ворот пиджака. — Вот, карманника поймал! Смотрите, мистер, — привлек Скитер внимание пострадавшего. — Этот тип только что вытащил у вас кошелек.
      Турист ахнул, проведя рукой по совершенно пустому карману.
      — Боже праведный! Да меня ограбили! Ах ты, тварь поганая!
      Парни из Безопасности появились прежде, чем возмущенный калифорниец успел вмазать трепыхавшемуся карманнику по физиономии.
      — Что тут происходит? — Охранник в форме щеголял здоровенным фингалом под глазом, явно заработанным во время вчерашних беспорядков.
      — Поймал типа, вытащившего кошелек у туриста, — объяснил Скитер. — Кошелек у него в нагрудном кармане. Да, кстати, эти наручники — игрушечные. Мне просто показалось, это вам будет интересно.
      При виде выражения, появившегося на лицах всех троих, Скитер не удержался от улыбки, но тут же растворился в толпе, предоставив обалдевшему охраннику разбираться с возмущенным туристом и еще более возмущенным карманником. Вопли последнего он слышал все время, пока выбирался с Вокзала Виктория. Скитер ухмыльнулся. Черт, это оказалось не менее интересным, чем самому шарить по карманам. Может, даже интереснее. И уж во всяком случае, не так рискованно. Он все еще ухмылялся, когда его догнал Кит, тоже улыбавшийся до ушей.
      — Вот это зрелище! Игрушечные, говоришь?
      — Ну, иногда сойдут и такие.
      — Ладно. Будем считать, игрушечные тебе больше не понадобятся. Ты окончательно принят. Знаешь, а я ведь тоже смотрел, следил за твоим взглядом, и не увидел ничего.
      Скитер покраснел, но на этот раз от гордости. Он неплохо поработал, и Кит понимал это. Высоко над головой потянулись от Врат возвращающиеся туристы. Опережая группу, вниз по лестнице несся взмыленный гид «Путешествий» с тяжелым кофром в руках. Репортеры налетели на него толпой стервятников.
      — Так кто он?
      — Это у вас видеозапись?
      — Удалось ученым решить загадку?
      Угрюмый гид молча нырнул в служебную комнату «Путешествий во Времени» и захлопнул дверь перед носом журналистов, оставив их выкрикивать свои вопросы в шумоизолирующее стекло.
      — Знаешь, — заметил Скитер, — этот парень что-то не слишком похож на гонца, принесшего сенсацию десятилетия, тебе не кажется?
      — Да нет, — с задумчивым выражением согласился Кит.
      Минутой позже остаток группы спустился на мостовую Общего, и по толпе с быстротой лесного пожара распространилась новость: убийц двое!
      — Все-таки Джеймс Мейбрик!
      — Второй совершенно неизвестный! Какой-то врач — никто не имеет ни малейшего представления, кто он такой.
      — Орудуют вместе!
      И тут же, не дав никому времени оправиться от первого потрясения, грянула вторая новость, смертельно опасная для всей станции: турист пропал!
      — Застрелил насмерть двоих носильщиков из Верхнего Времени.
      — Говорят, скрылся в Сохо.
      — Боже мой, — простонал Скитер. — Еще один пропавший!
      Еще одно оглушительное убийство, связанное с ВВ-86 и которое предстояло теперь объяснять прессе, правительственным агентам и сенатору Кеддрику…
      — Кто пропал? — допытывалась стоявшая рядом со Скитером дама, наряженная римской матроной.
      — Не знаю!
      — Говорят, это какой-то выпускник…
      — …и вроде бы его зовут Бенни Катлин…
       Бенни Катлин?
      При этом имени в памяти у Скитера зазвенели тревожные звонки. Целая батарея звонков. Больших и звонких. Бенни Катлин — такое имя было написано на всех тех сундуках и чемоданах, которые он тащил на себе в последний раз сквозь Британские Врата. Что, интересно знать, может делать студент-выпускник с таким количеством багажа? До сих пор Скитеру не доводилось встречать ни одного выпускника, достаточно богатого, чтобы позволить себе захватить пять огромных сундуков — сквозь любые Врата, не говоря уже о Британских. И тот сундук, который Скитер едва не уронил с платформы, тоже принадлежал Бенни Катлину. Из всего этого следовало, что тот побледневший как мел, дерганый мелкий тип, оравший на него так, словно его резали, и есть пропавший турист. Совершивший притом двойное убийство.
      Он сощурился, пытаясь представить себе, что такого напихал Бенни Катлин в эти свои сундуки. И еще — мог ли турист, по вине которого Скитер лишился работы, походить на загадочного доктора, запечатленного на видео с Потрошителем. Эта мысль почему-то встревожила его. И вовсе не потому, что убийцей мог оказаться человек из Верхнего Времени. Эту теорию обсасывали столько раз, что она давно уже потеряла новизну. Просто Скитер, быть может, сам того не подозревая, тащил багаж убийцы, разговаривал с самим Джеком-Потрошителем.
      И вот эта мысль ему решительно не нравилась. То, что серийный убийца, такой извращенный, как Потрошитель, мог вращаться в обществе, ни поведением, ни внешностью не отличаясь от совершенно нормального человека, тогда как внутри… Скитер поежился. Он был чертовски рад тому, что не остался в Лондоне, как собирался до исчезновения Йаниры. Останься он там — и ему, несомненно, пришлось бы включиться в поиски пропавшего Бенни Катлина. А охота на Джека-Потрошителя никак не отвечала представлениям Скитера о нормальном времяпрепровождении. Уж лучше, решил он, отлавливать воришек и прочую мелюзгу. Этих он по крайней мере мог понять.
      Он не имел желания понимать серийного убийцу.
      Ни малейшего желания.
      — Скитер?
      Кит смотрел на него в упор.
      — А?
      — Что-то стряслось?
      — Мне кажется, я видел Катлина — в день открытия Врат на прошлой неделе.
      — Что тебе в нем запомнилось? Скитер описал Катлина.
      — Для студента-выпускника у него было слишком много багажа, — добавил он. — Пять больших дорожных сундуков. Дорогих.
      — Уж не тот ли это парень, чей сундук едва не ахнулся с платформы? — вдруг спросил, сощурившись, Кит.
      Скитер удивленно зажмурился, потом с досадой почесал в затылке.
      — Угу. Кажется, он. Именно это имя было на багажной бирке. И он побелел как привидение, стараясь удержать его от падения.
      — Сдается мне, — сказал Кит опасным, напряженным голосом, — нам лучше рассказать обо всем этом Ронише Аззан.
      — Э… тут такое дело, Кит. Я слышал, она сегодня утром снова встречается с сенатором Кеддриком — они пытаются вычислить, куда делось его чадо. Если он меня увидит, он наверняка вспомнит, что это я надерзил ему тогда в Общем. И на фиг мне, скажите, такое внимание к своей персоне?
      — Ерунда, — решительно заявил Кит. — Никто в здравом уме не будет сажать в тюрьму парня, который вычислил, куда отправились похитители его дочери.
      Скитера не оставляло жутковатое ощущение, что через восемь дней его поволокут сквозь Британские Врата на поиски, хочет он этого или нет. Еще в голове его мелькнула мысль, не ждала ли пуля его, Скитера, останься он тогда, чтобы тащить сундуки в гостиницу к Катлину? Скитер вздохнул и взъерошил волосы рукой. Ну почему, скажите, жить по закону оказалось едва ли не самым трудным, что он делал в жизни? Впрочем, с учетом его происхождения, это, возможно, не так уж и удивительно…
      — Что ж, — пробормотал он, — похоже, меня все равно отведут туда — хоть за ухо, верно?
      — В общем, суть ты уловил, — ухмыльнулся Кит. — Идем, Скитер. Найдем тебе где-нибудь полицейскую рацию, а там, глядишь, и свиданка Рониши с сенатором закончится.
      Скитер с усилием улыбнулся.
      — О'кей, спасибо.
      Надеясь на то, что Кит все-таки знает, что делает, Скитер поплелся за ним. Держись Кита, убеждал он себя, стараясь не думать при этом о том, куда его может завести старый разведчик. В одном он был уверен: знать этого он наверняка не хочет.

* * *

      Мэри Джейн Келли боялась человека, к которому пришла.
      Черная магия, поклонение демонам, интерес ко всему нечистому…
      Мари-Жанетт, как ее нарекли при рождении, знала: то, что о нем поговаривали, — не просто слухи. Он сам говорил ей об этом, навещая престижное заведение в Вест-Энде, где она тогда работала. Ее и вышвырнули оттуда после того, как она приобрела склонность напиваться, сделавшись любимицей этого самого джентльмена.
      — Шлюха, — говорил он, улыбаясь ей прямо в глаза, — это мой идеал нечистой женщины. Сеятель разврата, продавец греха. Идеальное орудие для развала ханжеских общественных убеждений и абсурдной средневековой морали. Ты со мной согласна, дорогая?
       Клиент всегда прав — таков был поначалу ее ответ на его сверкающие глаза и странные запросы. Страх пришел позже, когда он начал пришептывать на выдохе, едва внятно, ибо губы его заняты были ее левой грудью:
      — Второе Пришествие завершит этот год… и адские силы сметут все то, что идиоты христиане называют добротой. И я… — бормотал он, с силой прижимаясь к ней бедрами, — я поклоняюсь этим силам ада. Я буду править этой землей, когда хаос сметет нынешнюю веру и все, что за ней стоит. Я стану самым могущественным из людей, буду готовить дорогу Антихристу… Тебя это пугает, дорогая? А может, — он рассмеялся и впился в ее губы жадным поцелуем, — это тебя возбуждает?
      Из всех мужчин, которые платили за обладание ее телом — богатых мужчин, которые дарили ей меха, красивые платья и поездки в далекие, волшебные города вроде Парижа, или ист-эндских уличных торговцев, от которых разило джином и тухлой рыбой, пьяных грубиянов, подбивших ей глаз, или недорослей, которых посылали по определенному адресу в Ист-Энд их богатые папаши, чтобы те научились тому, что надо делать с женщиной, — из всего этого множества мужчин никто не внушал двадцатишестилетней Мэри Келли такого страха, как м-р Алистер Кроули.
      Но теперь Мэри Джейн Келли жила в таком страхе, что готова была скорее встретиться с самим Сатаной, чем жить в этом ужасе дальше. Поэтому она собралась с духом и направила свои лучшие башмаки к порогу Сатаны. Она надеялась, что м-р Кроули со своими амбициями заинтересуется ее просьбой — и что его темные силы помогут ей остаться в живых. Отворивший ей дверь швейцар презрительно фыркнул, но позволил войти с пронизывающего ветра в полированный, сияющий зал, пока он докладывал о ней своему господину.
      Минутой спустя швейцар провел ее в кабинет, все стены которого были уставлены сотнями древних, ветхих книг и манускриптов. Кроме книг на полках стояли предметы, разглядывать которые ближе ей сразу расхотелось. Единственное распятие в помещении висело вверх ногами, над толстой черной свечой.
      — Ба, Мэри Келли, это ты! Я ужасно по тебе скучал, дорогая!
      М-р Кроули не изменился. Раскинув руки, он обошел стол и поцеловал ее в щеку — окруженный черной аурой угрозы, от чего душа Мэри снова ушла в пятки. Она все еще помнила, как глотала целые бутылки джина, бренди — всего, что попадало в руки, только бы забыть ощущение этого человека в себе. Что я делаю здесь, Боже, сохрани меня, у меня нет другого выбора, а то они убьют меня… и ребенка, не дай им убить моего ребенка…
      Беременная, без гроша в кармане, Мэри Келли не могла обратиться больше никуда.
      — Садись, дорогая. — Он усадил ее в кресло, придвинул другое ближе и сел сам. — Что привело тебя сюда? Твои руки холодны как лед, Мэри. Выпьешь бренди согреться?
      — Да, пожалуйста… — Голос ее дрожал так же сильно, как руки.
      Он плеснул бренди в стакан, протянул ей, проследил, чтобы она выпила.
      — Так что я могу сделать для тебя? Она опустила пустой стакан на колено.
      — Мне нужно… я попала в ужасную беду, видите ли, и я подумала… Я подумала, вам может быть интересно, почему так.
      Он склонил голову набок; взгляд его оставался насмешливым.
      — Если ты собираешься сказать мне, что я отец того ублюдка, которого ты, возможно, носишь, я отвечу тебе, что прошло уже больше семи месяцев, дорогая, а по виду ты уж точно не на восьмом месяце.
      Лицо ее вспыхнуло.
      — Нет, дело не в ребенке — он Джозефа, это точно, и Джозеф ко мне хорошо относится. Это… — Она порылась в кармане и достала из него помятые листки бумаги, которые Джозеф принес ей домой перевести после того, как купил их у Смуглой Энни. Бедняга Джо, он думал, что эти жуткие письмеца станут их выигрышным билетом, принесут им богатство. Но Энни погибла, и такой чудовищной смертью, и та женщина, у которой она их купила, — тоже, и, прочитав эти письма, Мэри перепугалась, что она может стать следующей — она и кто там еще оказался достаточно безмозглым, чтобы взять в руки эти гнусные послания.
      Он посмотрел на письма и нахмурился.
      — Это ведь по-валлийски, верно?
      Она кивнула:
      — Мой друг… видите ли, он купил их у Энни, когда той нужны были лекарства, и попросил меня прочитать их. Были и еще письма… — Голос ее снова задрожал. — Энни получила их от Полли, а теперь они обе мертвы! Убиты и изрезаны на кусочки этим безумцем в Уайтчепле!
      Алистер Кроули поднял на нее взгляд.
      — Дорогая, — мягко произнес он. — Что написано в этих письмах?
      Тихим, дрожащим голосом она рассказала ему. Слово в слово она пересказала ему все, что говорилось в письмах. И он сразу же все понял, как и она сама.
      — Бог мой! Эдди? Воротнички и манжеты?Да это ведь…
      Она кивнула:
      — Да. Это может быть только он. И Королева, должно быть, приказала скрыть все это. Я не знаю другой причины, чтобы Полли Николз убили так ужасно, или бедную Энни Чапмен — она была так больна, что на ногах едва стояла.
      Кроули тихонько засмеялся.
      — Чтобы Виктория приказала такое? О нет, дорогая, наша Королева слишком добра, чтобы попустительствовать тому, что совершил наш уайтчеплский друг. О нет, она далеко не дура, и если бы знала об этом, — он похлопал по письмам в дрожащей руке Мэри, — она, конечно, могла бы постараться это скрыть. Но приказывать изрубить обладателей писем в куски на улицах? Нет. Такого общественного резонанса ей не надо. Полиция и пресса на ушах стоят от нашего приятеля, убийцы из Уайтчепла. Должен признать, — он усмехнулся, — неплохую репутацию он себе создал, а? Эти его штучки, должно быть, сводят власти с ума. Нет, Виктория никогда не пошла бы на такую глупость, стой она за этим. Поверь мне на слово, Мэри, дорогая, эти убийства совершает кто-то другой. Кто-то, близкий к Эдди, это несомненно. Кто-то, кому есть, что терять, если о неразборчивости Эдди станет известно широкой публике. — Он сел и некоторое время молча барабанил пальцами по подлокотнику кресла. — Ну что ж, ты подарила мне довольно занятную загадку, дорогая. Надо полагать, ты хочешь денег?
      Она замотала головой, прикусив губу.
      — Я… я не хочу… не хочу оказаться следующей…
      — А! Ну конечно, не хочешь.
      — Я жду ребенка, — торопливо выпалила она, — и мой друг хочет жениться на мне, как работу новую получит, при том даже, что знает, чем я занималась. Джозеф хороший человек, он хочет забрать меня с панели, и он не знал, что было в этом ужасном письмишке, когда покупал его — он просто хотел оказать услугу Энни, такая она была больная, и ей денег на лекарство не хватало…
      Он взял ее дрожащие руки и погладил их, потом поднес к губам. Мэри вздрогнула — страх охватил ее еще сильнее, чем когда-либо прежде.
      — Ну, ну, не надо истерик, дорогая. Конечно, ты напугана, но ты поступила совершенно верно, обратившись за защитой ко мне. — Он вытер ей лицо руками, отвел прядь волос в сторону и поцеловал в лоб. — Я хорошо позабочусь о тебе, дорогая. Оставь письмо мне и будь умницей. У меня есть кое-какие догадки, кому могут быть выгодны эти убийства — я ведь тоже немного знаком с Эдди, так что представляю себе кое-чей ход мыслей. Да, я хорошо позабочусь о тебе, дорогая моя…
      Он продолжал целовать ее, расстегнул платье и полез рукой под юбку.
      После он дал ей целых две кроны, а это как-никак половина фунта стерлингов.
      Поцеловав ее на прощание, он посоветовал ей купить себе побольше джина и новую шаль покрасивей и не беспокоиться больше — он проследит за тем, чтобы тот, кто охотится за гнусными Эддиными письмишками, не тронул ее. Выйдя наконец из его дома, зябко кутаясь в свою старенькую шаль, Мэри Джейн Келли дрожала еще сильнее, чем час назад. Что я наделала, как позволила ему проделать надо мной этот его гадкий ритуал, как пустила его в себя, Боже, что я наделала?
      Она прикусила губу и поспешила домой. Что ни говори, все лучше, чем быть порезанной на кусочки и разбросанной по земле. Ведь так? Но она ощущала себя грязной и промерзшей до глубины души — так она не чувствовала себя, даже отдаваясь самым гадким, грязным ублюдкам из Ист-Энда. Она смахнула слезы с глаз и провела рукой по животу, где рос ее ребенок. Ну и пусть, теперь она должна думать не только о себе. Потому она и не могла нынче поступить по-другому.
      Но — о Боже! — как она боялась.
      И м-р Алистер Кроули пугал ее ненамного меньше, чем все остальное.

* * *

      — Кит!
      Кит Карсон оглянулся и вгляделся в запрудившую Общий зал толпу. Большинство туристов взволнованно обсуждали, что будет дальше, сорвутся ли у них отпуска и получат ли они компенсацию в случае, если сенатор Кеддрик закроет-таки ВВ-86. Из толпы с улыбкой махал рукой своему старому другу Роберт Ли.
      — Привет, Роберт. Что стряслось?
      Антиквар изумленно выпучил на него глаза.
      —  Что стряслось?Ты шутишь, не иначе! Кит, неужели вылазки сквозь Врата окончательно отбили тебе мозги? Скитер Джексонв качестве служебного детектива«Замка Эдо»?
      — Ах это? — усмехнулся Кит. — И только?
      На лице его друга отобразилось глубокое сожаление.
      — Бог мой, так это все-таки правда. Ты окончательно рехнулся.
      Губы Кита дернулись в улыбке.
      — Рад, что ты обо мне такого высокого мнения, дружище. Нет, я еще не спятил. А вот ты — равно как почти все здесь — абсолютно забыл о том, что играть можно честно.
      Роберт Ли зажмурился. Светлая кожа, унаследованная им от скандинавских предков по материнской линии, любопытным образом сочеталась в нем с чертами деда по отцу, выходца из Гонконга.
      — Не понял.
      — Во-первых, — терпеливо пояснил Кит, массируя подушечки пальцев, — Скитер никогда не промышлял среди местных. Никогда. И если бы ты поразмышлял над этим, ты бы легко нашел ответ почему. Во-вторых, он сильно изменился со времен этого идиотского пари с Голди, когда они с Маркусом загремели сквозь Римские Врата в рабство. В-третьих, Йанира всецело доверяла ему. А Йанира Кассондра знала, что делает. — Кит пригладил рукой редеющие волосы, не в силах скрыть свое огорчение при мысли об Йанире и ее пропавшей семье. — Этот парень чуть не до смерти загнал себя их поисками. Дважды потерял из-за этого работу — единственную честную работу, какую смог найти на этой станции. И, заметь, даже после этого не вернулся к своему карманному промыслу. Нет, ты представь, Роберт — выходцы из Нижнего Времениподкармливали его, так как денег у него не хватало даже на хот-дог. И чем он занимался? Искал работу, которой ему никто не даст, выслеживал террористов в подвалах Шангри-Ла и арестовал тридцать одногомелкого воришку за какую-то неделю. При этом его никто об этом не просил и тем более не платил за это ни, гроша. Короче, вчера, когда он вытащил Рейчел Айзенштайн из этого катаклизма в Общем, я решил, что парню надо дать немного передохнуть. Он это заслужил. Особенно если учесть, что Кеддрик, вполне вероятно, обвинит его в оскорблении. И уж после всего, что натворил Кеддрик, мальчишке просто необходима вся возможная помощь. Роберт Ли закрыл рот и поморгал немного.
      — Боже праведный, — тихо произнес он наконец. — Ладно, теперь я вижу, что заблуждался. Но согласись, звучит это все равно невероятно.
      Кит ухмыльнулся.
      — Еще бы. Вот почему, — добавил он, — это доставляет мне столько удовольствия. Что это у тебя? — кивнул он в сторону листка бумаги, который держал в руках антиквар.
      — Это? А, это листовка с фотографиями Джины Кеддрик и того террориста, что ее похитил, Ноа Армстро. Майк Бенсон распорядился начать широкомасштабные поиски по всей станции — ему нужны все, кто их видел. Я как раз искал тебя с этим и тут услышал, что ты нанял Скитера.
      — Нет, я их еще не видел. — Кит с интересом взял листовку и пробежался взглядом по краткому описанию. — Я читал про Касси Тайрол. Жуткий позор.
      — Какой такой позор? — послышался из-за спины Кита голос Скитера.
      Кит оглянулся и с удовлетворением отметил, что на поясе у того уже висела полицейская рация, за которой он посылал Скитера.
      — Ага, рация уже у тебя? Отлично. Касси Тайрол — я о ней. Она приходится сенатору Кеддрику свояченицей. Не повезло бедняжке: представляешь, каково иметь такого родственничка? Ты вот это видел?
      Скитер взял листовку и всмотрелся в нее.
      — Нет. — Он чуть прищурился. — Не пойму, как Кеддрик мог спутать меняс этим типом, — пробормотал он, хмуро вглядываясь в портрет Армстро. — Однако лицо у этого парня вроде знакомо, не помню только… — Бывший мастер-мошенник нахмурился еще сильнее. Потом, явно озаренный, полез в карман, достал из него авторучку и принялся рисовать что-то прямо по фотографии. Роберт Ли вытянул шею, пытаясь разглядеть.
      — Что, черт возьми, ты делаешь? — удивился антиквар.
      — Так, одна мысль, — буркнул Скитер. Он пририсовал к портрету висячие усы и бакенбарды. Перо порхало по бумаге, и на ней возникли бандана, низко нахлобученное сомбреро…
      — Боже праведный, — прошептал Кит — теперь и он узнал обретающее черты лицо на листовке. — Это же Джой Тайролин!
      Роберт вздрогнул и перевел взгляд на Кита.
      — Джой? Тот пьяный pistolero, которого мы видели неделю назад, собиравшимся в Денвер? Это Ноа Армстро? Мы стояли так близко от террориста и даже не догадывались об этом?
      Тут в мозгу Кита что-то щелкнуло, и его осенило новой догадкой.