Йанира Кассондра медленно просыпалась от мучившего ее кошмара. До нее доносился обычный городской шум: стук колес по булыжникам, ясные голоса, говорившие на почти непонятном английском, смех играющих детей… Она пошевелилась под теплыми одеялами и в замешательстве повернула голову к источнику этих звуков. Постоянно ощущавшееся ею цепенящее присутствие чего-то чудовищного, от которого она не могла отделаться во все прошлые свои пробуждения, куда-то исчезло. Несколько минут она даже не могла заставить себя поверить в это, даже когда открыла глаза и увидела совершенно незнакомую ей бедную, но чисто убранную комнатку.
      Кто-то пошевелился рядом с ней, и она медленно сфокусировала взгляд на знакомом лице. Она узнала его сразу же, однако перемены в этом знакомом, любимом лице потрясли ее сверх меры. Лицо Маркуса избороздили морщины, волосы на висках тронула седина, а в глазах застыла тревога. Но улыбка его, когда он взял ее за руку, грела не хуже солнечного света, как и прежде.
      — Ты дома, Йанира. В безопасности. Она подняла дрожащую руку, дотронулась до его лица, ощутила пальцами влагу.
      — Как?
      — Мы выследили его. Он читал лекцию, и мы проследили его до того места, где он спустился под улицы. Мы нашли тебя после того, как он ушел, вынесли тебя из той ужасной комнаты и принесли домой. Мы в Лондоне, любовь моя, в Спитафилдз, скрываемся вместе с Ноа и Джиной. Девочки тоже здесь.
      Она заплакала от облегчения, от отпустившего ее ужаса. Маркус крепко обнимал ее, и она прижималась к нему, оживая с каждым прикосновением его губ и рук.
      — Я пыталась бежать, — прошептала она, — но он поймал меня. Держал меня, опоенной зельем. Он хотел использовать меня, Маркус, чтобы добиться власти…
      — Он сошел с ума, — хрипло произнес Маркус.
      — Да. Он — Потрошитель.
      Маркус успокаивающе прижал ее к себе.
      — Ты никогда его больше не увидишь. Обещаю. Когда первая буря эмоций наконец схлынула, Йанира откинула голову и встретилась взглядом с Маркусом.
      — Я хочу видеть наших детей, муж мой.
      Маркус колебался.
      Йанира погладила его седеющие виски.
      — Скажи мне.
      — У нас не было другого выбора, — начал он перехваченным мукой голосом. — Они гнались за нами в Колорадо. Юлий… — Голос его дрогнул. — Юлий погиб, любовь моя. Их убийца подстерег его. Мы с Ноа увезли девочек — сели на поезд и уехали на запад.
      Она вдруг поняла, откуда взялись седина в его волосах, морщины на лице, нежелание звать девочек…
      — Так вы не возвращались на станцию, — потрясенно прошептала она. — Значит, для вас прошло три года, верно? Он кивнул:
      — Прости меня, пожалуйста…
      Она не смогла удержать слезы, но подняла дрожащую руку и положила ее ему на губы.
      — Нет, тебе не в чем оправдываться. Я видела, что делает с людьми война. Эфес сражался за свою независимость. И разве мой брак с афинянином не был частью этой войны, разве не принесли меня в жертву? Просто нас с тобой, Маркус, захватила другая война. На нас напали те, кто охотится за жизнью Джины. Они используют безумцев вроде тех, из «Ансар-Меджлиса», чтобы разрушать и запугивать. В такой войне три года разлуки, три года из жизни моих детей — почти ничто. Вообще ничто — в сравнении с угрозой потерять тебя.
      Страх ушел из его глаз, а на место его пришли слезы. Он поцеловал ее — так осторожно, словно она была сделана из хрупкого алебастра, — и пригладил черные кудри, прилипшие к мокрым щекам. Потом он подошел к двери и окликнул девочек. Артемисия превратилась в высокую, красивую семилетнюю девицу с большими черными глазами и до забавного взрослым выражением лица. Геласия цеплялась за руку сестры и разглядывала Йаниру ясными, полными испуганного любопытства глазами.
      Маленькая Геласия заговорила первой.
      — Ты и правда наша мамочка?
      У Йаниры перехватило горло. Вместо нее ответила Артемисия, в голосе которой слышались явственные британские нотки.
      — Ну конечно, ты что, забыла? — И тут же, забыв про сестру, бросилась через комнату к ней в объятия.
      — Я так соскучилась по тебе, мама!
      — Ох, милая…
      Маленькой Геласии тоже не терпелось как можно быстрее ввести пропадавшую столько времени мать в курс своей жизни и рассказать ей о новой кукле и о тех уроках, что брали они у Ноа.
      — Я умею читать! — гордо заявила она. — Меня папа с Ноа научили!
      — Ты у меня всегда была умницей, — улыбнулась Йанира. — И ты, и Мисси, обе. — Она нежно взъерошила волосы старшей дочери. — Ну и чему вас учат, Мисси?
      — Английскому, и греческому, и латыни, — гордо ответила та. — Это папа. А истории, и математике, и географии — это Ноа и Джина. — На лице ее мелькнула застенчивая улыбка. — Мы и будущее изучаем тоже. У Ноа есть маленький компьютер, вроде лага разведчика, так что мы, когда вернемся домой, на станцию, будем понимать их науки и технику.
      Домой, на станцию…
      — Ты соскучилась по станции? — тихо спросила Йанира.
      Артемисия кивнула:
      — Иногда. Соскучилась по детскому саду, и телевизору, и музыке. И я скучаю по дяде Скитеру. Помнишь, как мы кормили большого птеродактиля, и он опрокинул на себя ведерко с рыбой? Я, наверное, ничего другого и не помню уже. Мы тогда так смеялись, так смеялись…
      — Нам всем не хватает дяди Скитера, — согласилась Йанира. — Как только опасность минует, мы вернемся домой.
      Взгляд Артемисии сказал Йанире, что девочка слишком отчетливо помнит события, происходившие на станции в день, когда они ее покинули.
      — Да, мама. Когда опасность минует. Если нехорошие дяди придут сюда, я помогу Ноа, Джине и папе убить их.
      Йанира вздрогнула. Вот она, еще одна жертва войны: невинность.
      — Тогда будем надеяться, — мягко заметила Йанира, — что злые дяди никогда не придут сюда, ибо я никому не дам в обиду своих маленьких девочек.
      Обнимая своих дочурок, Йанира ощущала угрозу, клубившуюся за стенами их маленького домика в Спитафилдз. Но это была не та черная угроза, которую ощущала она в присутствии Джона Лахли. Эта угроза была холодной, и источник ее лежал где-то в будущем, за Главными Вратами станции. Но где-то неподалеку, на грязных, пропитанных дождем лондонских улицах, рыскали убийцы, охотившиеся за Джиной, да и за ними всеми…

* * *

      Скитер поднялся еще до рассвета и вскоре в сопровождении Марго отправился в город. Они вышли из Сполдергейт-Хауса во главе отряда носильщиков, конюхов и даже двух горничных, вызвавшихся участвовать в поисках.
      — Сначала займемся Сохо, — проинструктировала их Марго в полутемной конюшне. — Будем прочесывать улицу за улицей, заходя во все одежные лавки. Нас интересуют торговцы и купцы, которым всучили фальшивые банкноты. Поспрашивайте как бы невзначай; может, что-то и наклюнется. Если натолкнетесь на что-то интересное, свяжитесь со мной и Скитером. У меня наушник под шляпкой, так что можете дать мне сигнал по радио. — Она раздала всем миниатюрные передатчики, которые тут же исчезли в карманах плащей. — Я бы посоветовала всем захватить зонты: дождь, похоже, еще усилится. Да, вот еще фотографии, которые мистер Гилберт распечатал ночью. — Она раздала наклеенные на картон карточки Ноа Армстро, Маркуса и «Бенни Катлина» такими, какими засняла их на свой лаг во время лекции. — Вопросы есть? Ладно, тогда начнем.
      Экипаж «Путешествий во Времени» доставил Скитера и Марго на Риджент-стрит — фешенебельную улицу, вдоль которой выстроились заведения модных портных, сапожников, ювелиров. В этот ранний час, однако, империя моды в центре Лондона была почти пуста.
      — На самой Риджент-стрит мы, пожалуй, искать не будем, — пояснила Скитеру Марго, придерживая подол и зонтик, пока он помогал ей выйти из экипажа. — Просто Риджент-стрит является западной границей Сохо, в котором полным-полно магазинов средней руки. Эти-то, — она махнула рукой в сторону вывесок дорогих магазинов Риджент-стрит, — не откроются еще часа два, а Сохо просыпается с ранними птицами, точно так же как тамошние покупатели.
      Она оказалась права. По мере того как они со Скитером продвигались на восток, улицы становились все оживленнее. По мостовым громыхали развозные фургоны, ломовые битюги, выгибая шеи, звонко цокали по булыжнику огромными подкованными копытами. Торговцы с лязгом открывали ставни, прилаживали к дверям маленькие медные колокольчики; приказчики раскладывали товары в витринах по своему усмотрению или торговались с развозчиками. Продавщицы, нарядные как брошки у них на платьях и передниках, с улыбкой приветствовали первых покупателей. Аппетитный аромат из открытых дверей пекарни заставил Скитера истекать слюной.
      — Начнем отсюда, — решила Марго, кивнув в сторону приличного вида магазина готового мужского платья.
      Скитер придержал дверь, пропуская Марго внутрь. Внутри их приветствовал мужчина средних лет в ладно скроенном, хотя и недорогом костюме.
      — Доброе утро. Чем могу помочь? Марго отвечала ему неожиданно холодной улыбкой, заставившей Скитера приглядеться к ней внимательнее.
      — Доброе утро, — вежливо кивнула она. — Моя фамилия Смити, сэр, а это мистер Джексон из Америки. Мы надеемся, что вы сможете помочь нам в одной довольно щекотливой ситуации. Мистер Джексон работает у Пинкертона — это вроде частного сыскного агентства. Он приплыл в Лондон по следу фальшивомонетчика — человека, лишившего меня значительной суммы, потерять которую я не могу себе позволить.
      — Фальшивомонетчика? — В простодушных глазах приказчика мелькнула неподдельная тревога. — Уж не хотите ли вы сказать, что у нас, в Сохо, орудует фальшивомонетчик?
      Скитер достал образец Голдиных банкнот.
      — Вот несколько подделок, которые я получил от мисс Смити. У меня есть основания полагать, что человек, изготовивший эти банкноты, сбывает их где-то в Сохо. Эта юная леди — не единственная его жертва. Я шел за этой шайкой от Колорадо до Нью-Йорка и дальше, в Лондон, и я намерен изловить их, сэр.
      Приказчик состроил сочувственную физиономию.
      — Надеюсь! Сейчас же проверю нашу кассу! — Он старательно порылся в стопках банкнот в кассе, но не нашел ни одной, напоминающей Голдины фальшивки. Не узнал он и ни одного джентльмена на фотографиях, предложенных ему Скитером. Сосредоточенно нахмурившись, он вгляделся в них и сокрушенно покачал головой. — Нет, сэр, боюсь, что не знаю никого из них. Но я, конечно же, буду держать ухо востро и тотчас же извещу своего хозяина, чтобы он остерегался фальшивых пяти — и десятифунтовых бумажек.
      — Моя карточка. — Скитер протянул ему одну из нескольких дюжин визиток, срочно напечатанных для него в Сполдергейте сегодняшней ночью. — На случай, если всплывет что-нибудь.
      — Премного обязан, сэр, — искренне раскланивался приказчик, — за ваше предостережение. Буду держать вашу карточку в ящике кассы.
      Скитер напялил цилиндр, Марго поблагодарила приказчика, и они направились в следующий магазин. А потом в следующий. Так переходили они с улицы на улицу до тех пор, пока у Скитера не заболели ноги и горло, а непрерывно моросивший дождь не сменился ливнем. Они с Марго поспешно раскрыли тяжелые зонты и сверились с часами из жилетного кармана Скитера.
      — Час дня. Ничего удивительного, что ноги отваливаются.
      — А у меня живот присох к позвоночнику, — с трагической миной заявила Марго. — Давай-ка найдем что-нибудь перекусить, прежде чем продолжать поиски.
      Однако и вторая половина дня оказалась не более урожайной, чем утро. Когда Марго признала поражение, уже сгущались сумерки, а вечерний холод лез под воротник Скитерова плаща.
      — Боюсь, сегодня мы ничего больше не добьемся, — вздохнула Марго.
      — Может, кому-нибудь повезло больше, чем нам?
      — Они бы связались с нами, — мотнула она головой. — Все, возвращаемся в Сполдергейт. Обменяемся результатами и разработаем план действий на завтра.
      — Мои ноги и думать боятся о завтрашнем дне, — простонал Скитер, взмахом руки подзывая кеб. Открытая с трех сторон двуколка остановилась у тротуара.
      — Бэттерси, — скомандовала Марго, когда Скитер подсадил ее в экипаж. — И я справлялась у Могга!
      — Э, разве я когда обманывал леди, мисс? Кебмен натянул вожжи, и они тронулись с места.
      — Что еще за Могг? — поинтересовался Скитер, устраиваясь удобнее на сиденье и сражаясь со своим упрямым зонтом.
      — Карты Могга. — Марго достала из сумочки небольшой буклет и протянула ему. — Изучи их как следует. Здесь названа стоимость проезда из одной части города в другую — почти все мыслимые маршруты. Иначе кебмены обдерут тебя как липку.
      — Учту непременно, — кивнул Скитер. Они свернули за угол и сразу же оказались в гуще уличного движения. За каких-то несколько секунд они едва не столкнулись с двумя телегами и фургоном, а огибая незнакомую Скитеру площадь, выслушали не совсем сдержанные комментарии еще нескольких кебменов. — Если мы переживем эту поездку, — добавил он. — Черт, да по сравнению с этим движением даже Нью-Йорк — так, деревня.
      Марго только наморщила нос.
      Как она и предсказывала, никому так и не удалось найти ни следа фальшивых банкнот, ни свидетеля, опознавшего Армстро, Катлина или Маркуса. В общем, опуская измученные ноги в лохань с блаженно горячей водой у себя в спальне, Скитер испытывал сильнейшее разочарование. Может, они просто не покупали одежды в Сохо? Или им повезло, и они расплачивались до сих пор настоящими банкнотами? Что еще такого могут они покупать, чтобы расплачиваться за это Голдиными фальшивками? Пищу, разумеется, и уголь для плиты и камина. Но за это не обязательно платить пяти — и десятифунтовыми бумажками…
      — Ну, — вслух произнес он, — должны же они жить где-то, верно? — Сколько у них было с собой денег: достаточно, чтобы купить дом, или им приходится снимать квартиру? Скорее последнее, если только Армстро не нашел себе прибыльной работы. Судя по записям Голди, она поменяла «Бенни Катлину» не так уж много денег, так что на дом в Лондоне у них хватить не должно, даже на самую что на есть развалюху. Но если они снимают жилье, им приходится расплачиваться, и не медяками. — Интересно, как снять дом в Лондоне?
      Он озвучил этот вопрос за обедом — Кедермен объявил, что будет питаться у себя в комнате. Малькольм задумчиво поболтал ложкой в тарелке черепахового супа — не из настоящей черепахи, разумеется. Никто в Сполдергейте не покупал черепаховое мясо для супа, хотя как виду черепахам ничего не угрожало еще как минимум лет сто.
      — Мы не предпринимали расследований в этом направлении, Скитер, потому что искать человека в Лондоне, обходя агентства по сдаче жилья в аренду, еще дольше, чем проверять все больницы и лазареты. Но теперь мы ищем не одного Бенни Катлина, а целую законспирированную группу, не так ли? Да, пожалуй, искать группу уже можно. Снять жилье можно разнообразными способами, но обычно все же с помощью агентства. У некоторых таких фирм уже есть телефоны. Надо посадить кого-нибудь в Сполдергейте на телефон, пусть обзвонит их, пока мы будем искать по другим направлениям. В большую часть, конечно, придется наведаться лично.
      Мисс Теней, помощница администратора Сполдергейта, предложила составить список.
      — Я начну обзванивать их, как только они откроются завтра утром.
      — Спасибо, — благодарно улыбнулся ей Скитер. Когда он наконец плюхнулся в постель, ему снились бесконечные магазины, по витринам которых стекал грязный серый дождь, бесконечные ряды лиц, глупо моргающих в ответ на его бесконечные расспросы. Когда же он проснулся, все вернулось: и ноющая боль в ногах, и серый свет из окна, и бесконечный плеск дождя на улице, и невеселое сознание того, что он должен снова волочить свои распухшие ноги по лабиринту лондонских магазинов. Он вздохнул, со стоном выполз из-под одеяла и приготовился к новому дню поисков.
      Может, есть какой-нибудь менее хлопотный способ быть хорошим?

* * *

      Очнувшись на полу Общего зала, Шахди Фероз поняла, как ей повезло. Она была жива. Честно говоря, она вообще не ожидала, что очнется. Она сделала попытку пошевелиться и тут же прикусила губу, чтобы не охнуть от боли. Она решила полежать еще немного. Насколько она могла разглядеть заплывшим взглядом, на площади продолжала бушевать драка. Судя по тому, как было избито все ее тело, по ней прошлась толпа перепуганных туристов, и не один раз. Даже единственный, хотя и сокрушительный удар Джона Лахли, пришедшийся ей в висок, не шел ни в какое сравнение с тем, как болели ее непослушные руки и ноги, не говоря уже о спине.
      И все равно, в то мгновение она была благодарна уже тому, что Джон Лахли уронил ее. Что бы он с ней сделал… Она вздрогнула, вспомнив отрезанную голову Доминики Нозетт у него в руке. Бедная, глупенькая Доминика. Остальная часть ее лежала в подвале Нового Скотленд-Ярда в Уайтхолле; они видели на экране, как Лахли бросил ее изувеченный торс и игриво сделал ей ручкой на прощание. Шахди сжала и разжала на пробу пальцы, пытаясь понять, согласится ли ее тело встать на четвереньки, когда кто-то рывком поставил ее на ноги. Ослепительный свет ударил ей прямо в глаза, и весь мир взорвался бьющими по нервам криками:
      — Доктор Фероз!
      — Расскажите!