Это было нам не в новинку. Тзены не в первый раз сталкивались с разумной, технически развитой цивилизацией.
В результате мы получили колоссальное количество ценной информации. Я даже не знаю, что поражало больше – фантастическая технология, позволявшая Первым путешествовать в космосе, осваивая звездные трассы, или то, что они не признавали насилия. Последнее, однако, вполне объясняло их внезапный и страшный конец.
Даже еще до того, как мы устремились в космические просторы, из истории родных Черных Болот тзены постигли основной принцип борьбы за выживание: не имей ничего, не создавай ничего, если ты не в состоянии это защитить. Всегда найдется что-то или кто-то, кто захочет отнять то, что у тебя есть, – будь то вода в реке или кровь в твоих жилах, – и только ты сам можешь остановить врага.
Первые, видно, не усвоили урока. Возможно, они надеялись, что никто не захочет того, что они имели, а может быть, думали, что возжелавшие удовольствуются частью, – мы так никогда и не узнали этого. Однако, впервые столкнувшись с насекомыми и обнаружив у них разум, Первые решили поделиться с ними своими познаниями. Они рассказали насекомым о звездных путях, о бесчисленных необитаемых мирах, чтобы наглядно доказать бессмысленность войн за территорию и пищу. Они даже научили их управлять простейшими космическими кораблями, чтобы насекомые могли достигнуть новых планет.
Логика насекомых была более прямолинейной. Размножаясь с неимоверной быстротой, насекомые считали, что наступит день, когда планет на всех не хватит. А в таком случае Первые – потенциальные соперники в грядущей схватке за жизненное пространство. Следуя этой логике, можно легко представить, что же произошло. Коалиция воспользовалась кораблями и знаниями Первых, показавших им звездные карты, и внезапно напала на своих благодетелей. Уничтожив соперников, насекомые возвратились в родную систему и начали медленно расползаться по галактике – поскольку численность их росла. Это продолжалось до того момента, когда возмужала цивилизация Тзен.
Первые были гениальными техниками, насекомые – первыми завоевателями. Тзены же были первыми воинами. Мы никогда не рассчитывали на беспомощность своего противника, а потому, в отличие от насекомых, по достоинству оценили и успешно применили достижения Первых. Хотя они не изобрели средств уничтожения, многие их открытия можно было использовать и в военных целях.
Мы давно поняли, что любое открытие может служить как мирным, так и немирным целям, и наши Ученые с Техниками постарались применить технологию Первых к военным нуждам. Наконец настал день, когда мы поняли, что готовы к борьбе. Полчищам насекомых противостояли наш опыт и наше оружие.
Воинов подняли из Глубокого сна, и началась подготовка к войне, стремительная и интенсивная.
Как и большинство бойцов, я считал более важной практическую подготовку и целиком посвятил себя тренировкам, совершенствуясь в управлении флаером и владении новыми видами оружия, а потому только бегло ознакомился с информацией, внезапно обрушившейся на нас.
Однако теперь я чувствовал, как остро мне не хватает знаний. Я понял, что слишком легкомысленно относился к ним, и возблагодарил судьбу, подарившую мне Зура с его информационными дисками. Порой мне стоило немалого труда остановить его, когда он начинал изливать на меня подробности, в которых я не нуждался; но даже самая поверхностная информация требовала поразительно много времени и усилий для осмысления. Пролетали дни и недели, и мое уважение к Зуру росло. Я всегда высоко ценил его как бойца, но эти новые, неведомые мне таланты были поистине бесценным для нас даром.
Однажды я сказал ему об этом, когда мы отдыхали после обеда, устроившись на земле. Даже несмотря на послеобеденную сонливость и вялость, мысль его работала быстро и четко.
– Дело в том, что здесь есть некая взаимозависимость, – ответил он. – Мне кажется, вы недооцениваете собственные усилия, командир. Знания – это действительно колоссальная мощь, но только тогда, когда их применяют на практике. Если бы Коалиция насекомых умела использовать знания Первых, мы бы с вами вряд ли сидели здесь сейчас. Тзены одерживают победы не потому, что владеют знаниями, а потому, что используют их. Наши Ученые собирают и изучают информацию, Техники воплощают их идеи в реальных творениях, а Воины применяют в деле. В нашем конкретном случае мои знания не имели бы никакой ценности, если бы вы, командир, не захотели использовать их. Я уже говорил вам при первой встрече: многие офицеры не пожелали бы принять мою помощь.
– Не соглашусь с тобой, Зур. Я вовсе не считаю себя таким уж выдающимся офицером. На всех этапах обучения Воины общаются с Учеными и Техниками. Почему ты считаешь, что они не сделают этого в реальном сражении?
– Действительно, почему? Возможно, потому, что так заведено. Никто, кроме Воина, не может знать, что нужно в бою, а наука – пусть она остается для классных занятий. Я не утверждаю, что другие отказались бы меня слушать, но не уверен, что они выслушали бы меня столь же внимательно и даже попросили бы совета.
– Надеюсь, что так поступило бы большинство, – упорствовал я. – Иначе нам не победить в этой войне.
– Может быть, вы и правы, командир, – уступил он. – В последнее время мое уважение к касте Воинов, а особенно к офицерам, выросло неизмеримо. Прежде я даже не подозревал о некоторых способностях Воинов. Взять, к примеру, ускоренное развитие личности Кор.
– Что ты имеешь в виду?
– Думаю, вам известно, что у нее уже сформировалось четкое мнение о каждом из бойцов отряда. Во многом это произошло благодаря вам. Может быть, она не докладывает о своих успехах, но я знаю, это вы оказали на нее влияние.
Я поднял голову и строго взглянул на него.
– Воинам-ветеранам свойственно иметь мнение о товарищах по отряду, – осторожно заметил я. – Мы считаем это жизненно важным.
– Знаю, командир. Потому и привел в пример Кор. Просто я понял, что у нее был хороший советник на данном этапе ее развития, который и помог ей сформироваться гораздо быстрее, чем это обычно происходит.
– Если ты столь наблюдателен, то должен был бы заметить, что она проводит большую часть свободного времени с Ахком, – возразил я. – Если кто-то и повлиял на нее, так это он. Особенно если учесть тот факт, что у него самый богатый в отряде боевой опыт.
– Согласен, командир. Однако разве не вы подтолкнули его принять участие в Кор?
– Думаю, Зур, что тебе хорошо известно: никто не вправе приказывать Воину делиться опытом и знаниями.
– Разумеется, командир, известно. Но я даже не подозревал, что можно исподволь убедить ветерана в том, что это будет для его же пользы. Что он будет в большей безопасности, если поделится с другим, неискушенным воином секретами выживания.
Я помолчал, потом снова положил голову на пол.
– Я был бы скверный командир, если бы не умел использовать каждого своего бойца с максимальной эффективностью. Для этого хороши любые методы.
– Именно этому я и стараюсь научиться, Рахм. Кстати, это еще одно преимущество того, что я служу под вашим началом.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Я никогда так остро не чувствовал свою беспомощность как боец и тем более как командир, как в те мгновения, когда погибал Ахк, а я просто взирал на это со стороны не в силах помочь.
Стояла ранняя весна, и мы не знали, насколько активны попрыгунчики. Именно это и вынудило меня поднять из Глубокого сна Ссах и Ахка. Я решил выслать лазутчиков – выяснить, нужно ли выводить из сна всех остальных.
Как всегда, я строго приказал избегать контактов с противником, а сам остался за часового. Они вышли, как только рассвело, чтобы свести до минимума опасность случайной встречи с врагом, ведь попрыгунчики крайне редко появлялись в окрестностях до полудня.
Когда приходится неподвижно сидеть, охраняя вход, много часов подряд, единственное занятие – это праздные размышления. По иронии судьбы, в тот день я как раз размышлял о том, сколь успешно мы преодолели все трудности в таких неблагоприятных условиях. Пережив то, что мы пережили, – психологический шок, аварийную посадку, больше похожую на катастрофу, – мы, всего вшестером, продержались на вражеской территории почти целый год. И не просто продержались, а сумели добыть ценнейшую для Империи информацию, не потеряв ни одного бойца.
Я решил попросить Зура отложить для меня пустой диск, чтобы продиктовать свои замечания относительно роли и функций командира в подобных ситуациях. Мне было что сказать о тактике выживания. Я как раз обдумывал этот вопрос, приводя в порядок мысли. Я вспоминал, что предпринял после посадки, как добился дееспособности отряда, думал о том, что нужно изменить, а что необходимо оставить без изменений...
Мои мысли прервал предсмертный вопль попрыгунчика. Я насторожился и прислушался, но все было тихо.
С удивлением я отметил, что солнце уже клонится к закату. Пока я размышлял, не отрывая взгляда от поля перед пещерой, прошел день, а я даже и не заметил этого. Пора возвращаться разведчикам.
Тишину прорезал еще один вопль. Все мои чувства уже были обострены до предела. Но из пещеры не было видно, что происходит за холмами – у кромки леса, куда ушли Ссах с Ахком. Такой всплеск активности попрыгунчиков никак не может быть просто случайностью, когда разведчики на пути домой. Что-то там происходит.
– Зур... Зур... Зур... Зур... – повторял я отчаянно.
Зур просыпался долго, слишком долго.
– Зур на связи! – послышалось наконец.
– Что-то происходит в лесу... Возможно, это связано с разведчиками. Выхожу на поиски. Разбуди всех, и будьте наготове...
Последний приказ был отдан уже на бегу. Когда я спускался с холма, очередной вопль разнесся в воздухе. Я помчался с удвоенной скоростью, одолел еще один холм и скатился в долину.
Вдруг я опомнился. Сработала привычная осмотрительность. Так нельзя. Нельзя слепо и безрассудно нестись неизвестно куда. Так поступают только глупые твари, обреченные на вымирание, но не тзены. Я заставил себя остановиться, хотя пальцы мои невольно сжались в кулак, когда послышался четвертый крик. Я должен знать, что происходит, – чтобы сообщить отряду и выработать план действий.
Я снова поднялся на холм, с которого только что спустился. На вершине громоздилось несколько огромных валунов, среди которых мы время от времени устраивали наблюдательный пункт. Нужно взобраться туда.
Цепляясь когтями, я быстро вскарабкался на каменный выступ и прижался к валуну, обозревая опушку далекого леса. Уловив какое-то движение, я сфокусировал взгляд, стараясь не обращать внимания на чудовищную головную боль – неизменную расплату за включение дистанционного зрения.
Передо мной возник Ахк. Он стоял, прижавшись спиной к дереву и задыхаясь, дротик в одной руке, плексистальной кнут – в другой. В следующую секунду Ахк метнулся за ствол, а на том месте, где он только что стоял, появился попрыгунчик. Не рассчитав прыжок, он врезался в дерево и остановился, потеряв ориентацию. Не успело насекомое опомниться, как Ахк уже был тут как тут. Кнут дважды блеснул в лучах заходящего солнца, и попрыгунчик попятился. Ахк отсек у него две ноги. Теперь разведчик уже бежал вдоль опушки. Видимо понимая, что на открытом месте враги легко перехватят его, он держался ближе к деревьям. Несколько все еще дергающихся трупов у опушки подтверждали правильность его тактики. Видимо, это их крики я слышал недавно.
Было непонятно, почему Ахк не уходит в лес, чтобы избавиться от преследователей. Попрыгунчиков было мало – всего семь-восемь. Они явно стремились окружить одинокого противника. Неожиданно Ахк бросился на землю: еще один попрыгунчик, выскочив из-за деревьев, пролетел над его распростертым телом. Вот оно что! Попрыгунчики уже не боятся заходить в лес!
Ахк встал на колено и выстрелил дротиком, пригвоздив нападавшего к земле. Но тут же сам рухнул, придавленный другим прыгуном, который воспользовался его заминкой.
Я напряг глаза, и их просто ожгло болью. В следующее мгновение попрыгунчика словно подбросило, а Ахк снова был на ногах. Я не сразу понял, что произошло. Видимо, Ахк нажал на спуск второго пружинного дротика, отбросив выскочившим острием навалившегося противника.
Теперь он бежал, сильно прихрамывая. Я мог различить силуэты еще двоих попрыгунчиков, поджидавших его в тени деревьев. Сколько же их еще?
И где Ссах?
Я поискал ее взглядом, но тут же снова возвратился к Ахку. Попрыгунчик подстерег его, когда бегущий хотел повернуть в другую сторону. Враг схватил Ахка своими мощными челюстями и вздернул в воздух. Ахк выронил дротик и потянулся рукой к пояснице. Попрыгунчик рухнул на землю, корчась в предсмертной муке. Пояс с кислотным аэрозолем!
Ахк бежал, но было видно, что каждое движение дается ему с неимоверным трудом. На боку у него зияла чудовищная рана, затруднявшая бег. Преследователи тоже заметили это и с удвоенной энергией бросились в погоню.
Ахк затравленно оглянулся и решился на отчаянный шаг. Кнут снова взметнулся в воздух, однако на сей раз Воин метил не в попрыгунчика. Он целился в нависавший прямо над его головой сук. Обвившись вокруг ветки, кнут натянулся. Ахк принялся карабкаться вверх, изо всех сил работая руками.
Слишком поздно. Один из преследователей схватил жертву за ноги, пытаясь стянуть на землю. Ахк хотел стряхнуть вцепившегося врага, потом отпустил одну руку, нащупывая меч, но в это мгновение другой попрыгунчик, взобравшись на спину товарища, сомкнул свои челюсти на шее Ахка. Тот дернулся, и откушенная голова слетела с плеч. Несколько мгновений тело еще продолжало цепляться за кнут, потом тяжело рухнуло прямо в середину собравшейся у дерева стаи.
Я не видел, как попрыгунчики пожирали свою жертву. Я смотрел не на них. Когда Ахк попытался взобраться на сук, я заметил кое-что любопытное.
Метрах в десяти, затаившись в гуще листвы, на дереве сидела Ссах. Но что еще интереснее, в руке у нее был бластер с полным зарядом.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Нас было трое – Кор, Зур и я. Мы осторожно шли вперед в предрассветном сумраке. Ссах с Махзом остались сторожить вход в пещеру.
Подобное распределение обязанностей было не случайным. Нам предстоял бой, и это требовало согласованности действий и уверенности в товарищах по оружию. Зур и Кор, каждый в отдельности, обратились ко мне с просьбой не посылать их с Ссах, да и сам я понимал, что на нее рассчитывать нельзя. В сущности только Махз продолжал общаться с ней, особенно когда дело не касалось непосредственных обязанностей. К сожалению, это привело к тому, что его тоже начали избегать.
После гибели Ахка авторитет Ссах в отряде, и без того не слишком высокий, резко упал. Ее упорно не желали замечать. Это зашло так далеко, что мне пришлось превысить свои полномочия и запретить дуэли до конца нашего пребывания здесь. Приказ, как и следовало ожидать, вызвал сильное недовольство у всех, в том числе у самой Ссах и у Махза, но я твердо стоял на своем. В подобной ситуации дуэль, независимо от того, кто с кем дерется и каков исход, неизбежно ослабит отряд, а мы не могли позволить себе потерять еще одного бойца. Так что я был вынужден напомнить, что, хотя каждый Воин и вправе оспаривать приказы начальства, данный приказ обсуждению не подлежит, поскольку речь идет о Кодексе Действий в Боевой Зоне. Каждый волен передать протест по начальству после завершения операции, ну а пока – пока все обязаны беспрекословно подчиняться мне. А если кто осмелится оказать неповиновение, я вправе прибегнуть к любому наказанию, какое сочту необходимым, вплоть до смертной казни без трибунала. И для осуществления приговора попросить помощи любого из членов отряда. Правда, за всю историю касты Воинов еще не было случая, чтобы этот параграф выполнялся на практике, тем не менее он все еще действовал – и я мог воспользоваться им.
Возможно, я несколько вольно интерпретировал кодекс и мои действия могли послужить предметом бурных дебатов по вопросу, что превыше – буква закона или его личная интерпретация. Тем не менее я чувствовал, что поступаю правильно. Личная интерпретация приказа завела меня в этот тупик, и, клянусь Черными Болотами, личная интерпретация закона из тупика и выведет.
Разговор с Ссах сразу после гибели Ахка был, пожалуй, самым неприятным за всю мою жизнь. Я не вернулся в пещеру, а остался дожидаться ее у подножия холма. Меня терзала боль первой утраты, к тому же голова просто раскалывалась от долгого наблюдения за далекой драмой, так что к моменту ее появления я уже закипал.
– Объясни! – потребовал я, изо всех сил стараясь не сорваться.
– Что объяснить, командир?
– Мы только что потеряли бойца, Ссах. Как командир я хочу знать, почему это произошло, – чтобы впредь подобное не повторилось. В момент смерти Ахка ты была рядом, и это логично, что я обращаюсь к тебе. А теперь я требую объяснений
Она по-прежнему казалась озадаченной, однако не стала спорить.
– Мы с Ахком вышли на задание утром. У нас была цель – установить степень активности попрыгунчиков. Мы обследовали несколько секторов, но к концу дня не встретили никого – ни одиночек, ни стай. Мы уже возвращались в пещеру, когда услышали позади шум. К нам быстро приближалась стая. Поскольку вы категорично приказали избегать контакта с противником, мы попытались укрыться на дереве. Я не знаю, что случилось – то ли Ахк поскользнулся, когда прыгал, то ли просто не рассчитал расстояние, – но он промахнулся. Первые попрыгунчики появились прежде, чем он успел спрятаться, и заметили его. Чтобы. не выдать меня, Ахк решил увести преследователей подальше. Однако это ему не удалось. Когда попрыгунчики ушли, я спустилась с дерева и пошла к пещере. Однако тут появились вы и учинили мне этот странный допрос.
Я молчал, не находя слов. Ссах удивленно посмотрела на меня.
– Твой бластер в порядке?
– Да.
– Почему же ты не прикрыла Ахка?
– Это бы было нарушением приказа.
– Какого приказа?
Она опять вопросительно подняла голову.
– Вашего приказа, командир. Перед выходом на задание мы получили от вас строгое указание избегать контактов с противником и вступать в бой исключительно для самозащиты. Поскольку в данной ситуации лично мне опасность не угрожала, то стрельба из бластера была бы неподчинением приказу.
Прежде чем ответить, я хорошенько обдумал ее заявление.
– Ты хочешь сказать, не отдай я приказ, ты прикрыла бы Ахка?
Она задумалась.
– Нет. Все равно не прикрыла бы.
– Объясни.
– С первых же дней пребывания здесь выяснилось, что бластеры – это решающий фактор в борьбе с попрыгунчиками. А потому неразумно тратить заряд на спасение отдельного тзена. Я считаю, что обязана сохранить бластер до критического момента, когда он потребуется всему отряду. А кроме того, я сочла куда более важным сообщить результаты разведки отряду. Так что стычка с противником поставила бы под угрозу задание.
– Но ты собиралась докладывать об отсутствии какой бы то ни было активности. Это неверная информация, о чем свидетельствует нападение попрыгунчиков.
– Напротив, командир. Как раз нападение и дало нам информацию. Так что мое бездействие вполне оправданно. Оставшись в живых, я могу доложить об активизации попрыгунчиков в данной зоне.
Мы ходили по кругу, однако я не отступал.
– Хочу кое-что уточнить. Ты утверждаешь, что не открыла огонь, чтобы не разряжать бластер. Но ведь попрыгунчиков было не так уж много. Ты могла уничтожить всю стаю при минимальном расходе заряда.
– Это так, командир. Но в начале боя они рассредоточились, так что определить их численность было невозможно, пока они не собрались вместе, чтобы сожрать Ахка. А к тому моменту Ахк был уже мертв, а меня попрыгунчики не заметили, так что было просто глупо открывать огонь.
Я молча слушал. Ссах продолжала:
– Если позволите, я хочу кое-что сказать по поводу этого допроса, командир. Должна сказать, ваша позиция меня удивляет. Вы постоянно критиковали меня за безрассудство и излишнюю самостоятельность. Вы без конца призывали меня больше думать об интересах отряда, а не потворствовать собственным прихотям. Однако теперь, после того, как я точно исполнила ваш же приказ в интересах отряда, вы ведете себя, словно допрашиваете преступника, а не Воина. Я не могу понять – вы хотите получить информацию или вы просто ищете, на кого свалить свою собственную вину?
Именно тут я и решил, что мы не можем позволить себе дуэли. Правда, я так часто возвращался к мысли об этом, что даже стал сомневаться, доволен ли сам своим же решением.
Сейчас, однако, следовало думать о другом – о предстоящей операции. Хотя я понимал всю ее важность, перспектива отнюдь не приводила меня в восторг. Мы собрали очень много полезной информации о попрыгунчиках. Мы изучили их анатомию, знали, сколько они живут, как спариваются, чем питаются. Однако мы по-прежнему не знали одного крайне важного для Империи обстоятельства. Именно этим мы и собирались заняться сегодня: оценить боевые способности попрыгунчиков.
До сих пор они применяли только один тактический прием – и на охоте, и в бою. Они загоняли жертву и подавляли ее сопротивление своей силой, скоростью или численностью. Сегодня мы хотели проверить, способны ли они разработать и осуществить какой-то другой план.
Хотя солнце еще не взошло, я счел, что уже достаточно светло и можно провести последний инструктаж. Я скомандовал привал, и Кор с Зуром подошли ко мне. Сев на корточки, я расчистил на земле небольшую площадку и принялся когтем рисовать схему.
– Еще раз излагаю план действий. Нельзя упустить из виду ни одной мелочи. Риск и так достаточно велик, и мы должны действовать согласованно.
Все внимательно смотрели на чертеж.
– Впереди река. Ключевая позиция – это, разумеется, отмели. – Я постучал когтем по обозначенной отмели. – Мы с Зуром будем ждать там, а Кор поднимется вверх по реке, примерно на километр. Там ей будет нужно привлечь внимание стаи попрыгунчиков. Как только они заметят ее, Кор, ускользнув от преследования, зайдет в реку И спустится вниз по течению. – Я снова ткнул когтем в схему. – Как известно, между берегом и отмелями слишком глубоко, чтобы попрыгунчики могли пройти по дну, и чересчур широко, чтобы перепрыгнуть с берега. Вопрос заключается в том, будут ли попрыгунчики просто преследовать Кор по берегу или разделятся на две группы, выслав передовой отряд к отмели. Если они...
– Командир! – прервал меня телепатический сигнал Кор. Я вопросительно взглянул на нее.
– Продолжайте смотреть на схему, как будто ничего не случилось, – продолжала она, – и постарайтесь незаметно оглядеться.
Я поднял глаза и понял, что она имеет в виду. Вокруг наблюдалась странная предрассветная активность. Со всех сторон из полумрака осторожно подкрадывались попрыгунчики. Характер их маневров не оставлял сомнений: они не просто выследили нас – они устроили на нас засаду.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Перемена ситуации была стремительной, как бросок змеи. Мгновенно из охотников мы превратились в дичь.
Потом я буду вспоминать о действиях своих бойцов с восхищением и признательностью. Они не запаниковали, не дрогнули – ни физически, ни морально. Ничто, ни малейшее движение хвоста, не выдало их напряжения, когда они ждали моего решения. Они не стали корить меня и не приставали с вопросами; они подарили мне несколько драгоценных минут тишины, чтобы я смог собраться с мыслями. Позже я вспомню об этом, но в ту минуту я думал о другом – о том, что нам делать.
Поначалу казалось, что нас окружает добрая сотня врагов, хотя при ближайшем рассмотрении их набралось чуть меньше пяти десятков. Тем не менее и этого было вполне достаточно, чтобы прийти в отчаяние – хотя и не отчаяться.
Можно сказать, нам почти повезло, что попрыгунчики решили устроить засаду именно в тот день. Как я уже говорил, мы знали, что нам придется драться. А потому были готовы к схватке физически и, что еще важнее, морально. Поэтому следовало внести лишь одну существенную коррективу в намеченный план – приспособиться к ландшафту. Нас всегда учили, что тот день, когда тзены не смогут приспособиться к вражеской территории, станет последним днем Империи. Похоже, нам предоставлялась блистательная возможность проверить это на практике. Я внимательно оглядел окрестности.
Мы сидели у подножия холма, крайнего в невысокой горной гряде. Землю покрывала густая трава, кое-где виднелись островки густого кустарника. В сотне метров от нас кустарник кончался, и начиналось открытое всем ветрам поле. Чуть дальше, метрах в двухстах, чернела полоска росших у реки деревьев . Отмели, где мы намеревались провести операцию, были чуть выше по течению. Направо простиралась все та же травянистая равнина, испещренная пятнами кустов, и только в одном-единственном месте ее однообразие было нарушено. Пологий холм, с которого мы недавно спустились, резко переходил в скалу, раза в три выше всех окрестных холмов. Оползни содрали с холма мягкие почвенные покровы, обнажив крутые уступы породы, песок и мелкие камни.
Деревья на берегу могли быть идеальным укрытием, так что там-то скорее всего враг и сосредоточил ударную силу, – может быть, добрую половину стаи. Другая часть нападавших тоже была поделена приблизительно надвое: половина выстроилась в цепочку справа от нас, половина безмолвно подкрадывалась сзади, спускаясь с холма.
Если у нас и были какие-либо сомнения относительно их военных способностей, то они рассеялись в ту минуту, когда мы увидели их боевые порядки. Мы читали их мысли, как на бумаге. Они намеревались отрезать нас от реки. Даже если мы отобьем первую атаку, попрыгунчики будут теснить нас вправо, к полю. А уж там-то, на открытой местности, они очень быстро разделаются с нами. Мне даже стало немного смешно: мы хотели выяснить, хватит ли у попрыгунчиков ума, чтобы преследовать ускользающую жертву, а попали в ловушку.
Наконец я решился.
– Следуйте за мной, – телепатировал я. – Идите, как будто вы ничего не заметили, и скрытно приготовьте оружие к бою.
Я встал и не торопясь зашагал вперед, параллельно линии деревьев. Зур и Кор шли следом с таким легкомысленным видом, что я испугался, как бы их деланная беззаботность не выдала нас с головой. Хотя тзены предпочитают атаковать внезапно, они не мастера притворяться. А потому я опасался, что наши жалкие актерские потуги не обманут противника.
Однако страхи мои оказались напрасными. Попрыгунчики не бросились на нас и вообще ничем не показали, что разгадали нашу уловку. Они явно не поняли, что вспугнули жертву. Возможно, они умели притворяться еще хуже, чем мы.
Задуманный мной маневр не дал желаемого результата. Я надеялся, что попрыгунчики снимут часть своих сил у реки, чтобы взять нас в кольцо и отрезать путь к отступлению. Это могло значительно ослабить фланг у реки и позволило бы нам прорваться к воде. К сожалению, стая у реки не двинулась с места.
Мои товарищи были готовы к бою – впрочем, как и всегда. Зур вынул из ножен палаш и теперь шагал, бездумно сшибая на ходу головки цветов. Кор перекатывала по клинку один из своих стальных шаров, стараясь делать это как можно беспечнее.
Это было бы верхом глупости – прорываться к реке, пока там дожидается стая. Они просто-напросто встретят нас и навяжут бои на поле, где наш тыл ничем не прикрыт, и будут удерживать до тех пор, пока фланги не сомкнутся. Нам не устоять в такой неравной схватке.
Я неторопливо снял с плеча свернутый кольцами плекси– кнут. Правда, теперь это был уже не кнут, поскольку я переконфигурировал его. Я прикрепил к концу один из стальных шаров Кор, и в сочетании с гибкой мощью хлыста эта комбинация была способна сокрушить камень. Нет, то был уже не просто кнут, а верная смерть для насекомых.
– Хитрость не удалась, – телепатировал я. – По моей команде начинайте прорываться к скале. Приготовиться... три... два...
Мы дружно повернулись и затрусили по направлению к скале. На бегу мы слегка растянулись в стороны, образовав промежутки метра в два с половиной, чтобы не мешать друг другу. Бегущий трусцой отряд не поражает воображение – ни устрашающим видом, ни скоростью, однако не остановится ни перед какой преградой. Мало кто устоял перед натиском неторопливо бегущего вооруженного тзена, мало кто уцелел.
В течение нескольких бесценных минут в стане врага не было никакого движения. Попрыгунчики не могли поверить в то, что мы не только обнаружили их, но и пошли в лобовую атаку. Затем сзади послышалось стрекотание – и наши враги начали действовать.
Сейчас между нами и скалой их было не более дюжины. В обычной ситуации мы справились бы с ними без особого труда, но сзади уже стремительно приближалась стая. Надо скорее расчистить путь, если нам дорога жизнь.
Я вытащил бластер. Мне не хватило бы оставшегося заряда, чтобы помочь Ахку, однако в ближнем бою бластер мог еще послужить. Из-за куста на Зура бросился попрыгунчик, и Зур размозжил ему голову. Попрыгунчик издал предсмертный пронзительный вопль – и бой начался.
Сразу трое противников загородили мне путь. Я убил одного, снял кнутом вожака и сжег третьего прямо в прыжке. Дротик просвистел мимо и улетел куда-то за дальний куст. Пробегая, я увидел корчащегося в агонии попрыгунчика: он подкарауливал меня в засаде.
Еще один возник прямо передо мной, словно выскочил из-под земли. Я сжег его и перепрыгнул через мертвое тело. Но угодил в яму, которую не заметил, прямо в лапы еще троим прыгунам. Я сжег одного, рукоятью кнута ударил по голове и отбросил прочь второго, однако третий ухитрился-таки вцепиться в меня и повис на руке с бластером. Я попытался стряхнуть его на бегу, но он вцепился мертвой хваткой, стараясь остановить меня. Надо сказать, это ему почти удалось, когда появилась Кор. Подскочив к попрыгунчику сзади, она с хрустом опустила кулак с тяжелым стальным шаром ему на голову и быстро клинком разжала челюсти. Меня скрутило от боли, но я сумел завести руку с бластером за спину, чтобы сжечь еще одного врага, переползавшего через край ямы.
