"Но я же ничего особенно плохого не сделал! - уговаривал он себя. Впрочем, и по-настоящему хороших поступков на моем счету нет". И все же вынести ему приговор за обман можно вполне, и это, наверное, будет справедливо, хотя вряд ли кому-то из Гильдии его проступок показался бы таким уж серьезным. Вряд ли вообще кому-то на белом свете не безразлична его судьба.
      К тому же он обманул женщину, пытаясь завоевать ее любовь.
      "Большое ли это зло? - без конца спрашивал он себя. - И как сказался бы этот обман на мне.., на нас.., если бы я остался жив?"
      Он вспомнил яркую красоту Райан и понял, что со временем его же собственное притворство способно разрушить даже эту красоту, подточить ее подозрениями, запятнать ее недоверием. Когда не можешь видеть глазами, более острым становится внутреннее зрение, благодаря которому даже в будущее можно заглянуть - и увидеть там, что один обман, даже самый маленький, всегда тянет за собой следующий, и эта постоянная ложь в итоге приведет к тому, что он, Дариос, возненавидит истинную красоту Райан, потому что красота эта подчеркивает его собственное ничтожество... А возненавидев ее, он захочет избавиться от взгляда этих ясных глаз, которые станут мешать ему видеть себя таким, каким некогда увидела его она, каким он заставил ее его видеть!
      Но неужели понимание этого и приносит ему такие страдания? Что ж, теперь он осознал свой грех. И, конечно же, наказан вполне достаточно! Дариос в который раз попытался вспомнить тот сложный Знак, которым была запечатана дверь в подвал, точнее - систему различных символов, которую нужно вспомнить, чтобы освободиться... Но вспомнить Знак он не мог!
      И бессмысленно молить богов о спасении. Дариос слишком хорошо знал, как откликнется Великое Заклятье, запечатавшее вход в подвал, если кто-то попытается открыть этот вход силой...
      ***
      Лало отлично понимал: он спит и ему снится сон, ибо сейчас он снова мог видеть. В этих снах зрение у него было настолько острым, каким никогда не было прежде - ни наяву, ни во сне! - до того, как он ослеп. В своих теперешних снах он мог сколько угодно бродить по Санктуарию, невидимый и совершенно неуязвимый, не зная усталости, словно вся та энергия, что в течение дня копилась в нем, не находя выхода, устремлялась наружу во время этих ночных скитаний - ночными, впрочем, их можно было назвать только потому, что сны приходили к Лало ночью.
      Ведь уснув, он попадал в самое разное время суток, мог вернуться, например, в собственное прошлое, или же оказаться среди совершенно незнакомых ему прежде людей, или же участвовать в событиях, которых никогда не переживал прежде и которые не смог бы объяснить, проснувшись. Однако он и не пытался вспоминать о своих видениях в те часы, когда бодрствовал. Слишком это было бы мучительно.
      Сейчас ему снилось утро. Солнечные лучи освещали лица юных, с радостью и надеждой проснувшихся навстречу новому дню, и безжалостно высвечивали на лицах представителей старшего поколения каждую морщинку и тень, свидетельства богатого жизненного опыта. Но утренний воздух был так упоительно свеж и купола храмов так восхитительно сверкали на солнце, что Лало на миг даже показалось, что он вернулся в дни собственной юности, в те времена, когда город процветал и богател, когда туда непрерывно стекались огромные караваны торговцев... Но, приглядевшись повнимательнее, он заметил знакомые старые трещины в стенах домов, которые тщетно пытались скрыть с помощью новой краски и позолоты, а чуть поодаль увидел на фоне ясного неба полуразрушенное здание Гильдии Магов. Значит, это либо настоящее, либо, возможно, недалекое будущее (городская стена вдали показалась ему существенно более высокой, чем он ее помнил).
      Несмотря на столь ранний час, возле развалин Гильдии царило оживление... Подойдя ближе, Лало заметил знакомую кудрявую голову своего сына Ведемира, окруженного целой толпой приятелей по гарнизону. Все это были высокие, сильные, загорелые молодые мужчины; они, добродушно посмеиваясь и отпуская в адрес друг друга непристойные шуточки, были вооружены отнюдь не мечами и пиками, а кирками и заступами. Ведемир тщетно пытался придать своему отряду сколько-нибудь организованный вид.
      Невдалеке Лало увидел свою дочь Ванду и рядом с ней еще одну девушку, светло-каштановые блестящие волосы которой были прикрыты легким шарфом. "Да это же Райан!" - подумал вдруг Лало, абсолютно уверенный, что прав. Но почему он так в этом уверен?
      Художник подошел к девушкам и громко поздоровался с ними, но они смотрели сквозь него. Ведь они были в той же степени не способны увидеть сейчас его дух, в какой и он не был способен разглядеть их своими незрячими глазами, когда они приходили днем навестить его.
      "Быть зрячим и уметь видеть - это совсем не обязательно одно и то же..." Осознание этого факта пришло к Лало, точно ответ на какой-то давно мучивший его вопрос... Он был уже совсем близок к пониманию данной истины, когда ход его мыслей нарушил громкий крик. Солдаты гарнизона яростно сражались с обломками камней, завалившими вход в главный зал Гильдии.
      Густое облако пыли взметнулось в воздух - это удалось сдвинуть с места первую из каменных глыб. Лало увидел, как подхваченные ветром пылинки превратились в некое подобие странных фигур, похожих на человеческие, хотя вряд ли у обычного человека нашлись бы слова для описания этих существ. Сотканные из пыли фигуры эти некоторое время повисели в воздухе над работающими людьми, потом ветер подхватил их и унес прочь. Лало так и не понял, что это: игра света и теней или же ему удалось увидеть те магические силы, что связаны с этими развалинами?
      Он действительно ВИДЕЛ это?.. Или же эти образы подсказало ему внутреннее видение художника?
      Первый успех окрылил работников. Острыми кирками они ловко рубили глыбы на более мелкие куски, которые можно было отнести в сторону. Вскоре под завалом показалась земля. Раздался чей-то крик, и все сгрудились возле видневшегося среди обломков проема в стене.
      - Что они там нашли? - спросила Ванда подругу.
      - Прямо под главным залом должна быть лестница, ведущая в подвалы, взволнованно ответила Райан. - Дариос не раз хвастался, что знает туда дорогу... Наверное, мне не следовало бы говорить об этом... Но ему же всегда так хотелось "произвести впечатление", хотя в том совершенно не было никакой нужды...
      - Что ж, возможно именно несдержанность и спасет ему жизнь, - сказала Ванда. - Скажи: если его найдут живым, как ты поступишь с Ведемиром?
      Райан вспыхнула и слегка пожала плечами:
      - Не знаю. Я их обоих люблю.., ну как тебе это объяснить... все дело в том, что люблю я их по-разному, понимаешь?
      - Нет. - Ванда покачала головой. - Я ведь еще ни разу не была ни в кого влюблена, а уж чтобы любить сразу двоих... Может, тут как раз мне больше повезло... Ой, посмотри... - вдруг воскликнула она. - Они, кажется, откопали дверь!
      Раскопки у проема в стене не прекращались ни на минуту, и, когда откатили последнюю глыбу, Лало увидел довольно гладкую каменную плиту, абсолютно целую и украшенную сложным переплетением неких символов. Он подошел поближе, желая рассмотреть знаки, но они были ему неизвестны. Но, всматриваясь в эти волнистые линии и острые углы, он чувствовал, как в душе у него зашевелились некие воспоминания. Может, он видел нечто подобное у Инаса Йорла?
      Однако времени рассмотреть Знак как следует ему не хватило:
      Ведемир размахнулся киркой и что было силы ударил по закрывавшей вход каменной плите.
      Из-под загадочного символа брызнул ослепительный лиловый свет. Лало успел еще услышать оглушительный грохот падающих камней, пронзительные человеческие крики и угрожающий шорох осыпающейся земли. Его собственный вопль ужаса слился с воплями множества других людей, но что было дальше, он уже не видел: могучий порыв ветра подхватил его и понес прочь.
      Все вокруг заволокло странной пеленой, но мысленным взором он все еще видел тот Знак, начертанный на плите и окруженный ослепительным лиловым сиянием.
      ***
      - Ведемир! Ах, Ведемир!
      Горестный крик рвался у Лало из горла. Он сражался с проклятой тьмой, пока беспорядочно мечущиеся руки его не наткнулись на что-то большое, мягкое и теплое. Кто-то нежно обнял его, прижал к себе, и постепенно он начал успокаиваться, дыхание стало ровнее. Ему не нужно было видеть, кто обнимал его: он и так это знал. Со вздохом, похожим на рыдание, Лало склонил голову на грудь Джиллы и вдохнул знакомый милый запах ее волос.
      - Все хорошо... Я здесь, с тобой.., успокойся, любовь моя... это всего лишь сон... - Джилла гладила его по спине, словно ребенка. В окна лился прохладный воздух, и Лало догадался, что ночь еще не кончилась. Вдали слышался лай сторожевого пса, откуда-то со стороны Лабиринта донесся пронзительный крик и тотчас же смолк.
      - Сон... - пробормотал он. - Великие боги! Хорошо, если так! - Бешено бьющееся сердце никак не хотело успокаиваться, в мозгу мелькали, сменяя друг друга, странные образы - загадочный символ надверной плите, лицо Ведемира, падающие откуда-то сверху обломки камней...
      - Ведемир говорил, что у здания Гильдии будут производиться раскопки... - с трудом выговорил Лало. - А он не сказал, когда? Ты не слышала, Джилла?
      - Я толком-то не помню... - Она даже поморщилась, так сильно вдруг пальцы Лало стиснули ее плечо. - По-моему, завтра. А что, это так важно?
      - Его необходимо остановить! Если Ведемир попытается открыть дверь и нарушит затворяющее заклятье, он непременно погибнет!
      - Какое затворяющее заклятье? Какую дверь? - Он почувствовал, что Джилла немного отстранилась от него, ничего не понимая. - Да ведь от здания почти ничего не осталось, Лало!
      Я сама видела!
      - Я тоже кое-что видел!
      - Лало, о чем ты говоришь? - сердито оборвала его Джилла.
      - Да, видел! Мне снился сон, и я видел, как Ведемир раскапывал заваленный вход в подвалы Гильдии, и его засыпало рухнувшей стеной!
      - Ты просто беспокоишься о нем, вот в чем дело... Что ж, и я беспокоюсь. - Голос ее звучал ласково. - Мы же родители - как же нам о своем сыне не беспокоиться. Мне тоже часто снятся кошмары, в которых моим детям грозит смертельная опасность.
      Но я знаю: это всего лишь сны, не более. - Джилла говорила спокойно, уверенно, но Лало решительно тряхнул головой и воскликнул:
      - Джилла, перестань, пожалуйста, утешать меня, как ребенка!
      Ты, видно, считаешь, что я вместе со зрением и разум утратил?
      Прошу тебя, выслушай меня внимательно!
      - Ну что ты, дорогой! Мое отношение к тебе ничуть не изменилось. Конечно, теперь мне приходится больше заботиться о тебе, но я...
      - Если твое отношение ко мне не изменилось, значит, ты втайне всегда презирала меня! - рассердился он. - Хотя прежде, даже в самые трудные времена, ты никогда не спала в другой комнате!
      - Но.., ты же был ранен! - изумилась она. - Ты нуждался в полном покое! Я считала, что тебе лучше спать одному...
      - Джилла, та рана на голове давным-давно зажила! И я, между прочим, все еще твой муж.., и все еще мужчина, хотя и лишился зрения!
      В наступившей тишине Лало отчетливо слышал ее взволнованное прерывистое дыхание. Он изо всех сил старался держать себя в руках. Тело Джиллы было таким знакомым... Лало знал каждый его изгиб, каждый бугорок, каждую впадинку. Это роскошное тело он знал куда лучше, чем свое собственное. Но теперь ему почему-то казалось, что рядом с ним лежит чужая женщина.
      - Так вот, значит, как тебе все это представляется? - наконец прошептала Джилла. - Я не этого хотела... Но в чем-то, возможно, ты и прав: да, я боялась за детей... В последнее время я только и думала о том, как обеспечить детей. Ах, Лало! Что я могла поделать?..
      Лало был рад, что она не видит в темноте, как он невольно улыбнулся: последний вопрос был точно строчка из одной непристойной песенки. Впрочем, Джилла вряд ли ее знала.
      - Так открой же передо мной ворота своей крепости, любовь моя! прошептал он, нежно касаясь ее щеки пальцами, которые в последнее время стали такими чуткими. Пальцы его осторожно спустились вниз, нащупали сосок и ласкали его до тех пор, пока с губ Джиллы не слетел судорожный вздох. Никакого зрения ему сейчас вовсе не требовалось...
      - Пожалуйста, Джилла...
      В спальне стало еще прохладнее; город затаился в тишине предрассветных часов, когда они наконец успокоились и тихо лежали рядом.
      - Мы так долго прожили вместе, что кажется, никаких сюрпризов и быть не должно, - сонно прошептала Джилла, чуть отстраняясь от мужа и поворачиваясь на спину, - а все-таки каждый раз мир словно заново рождается...
      Лало неохотно вынырнул из глубокого колодца сладостного забытья. И тут же вспомнил тот сон; страшные видения хоть и отдалились немного, но четкость свою полностью сохранили.
      - Джилла, ты же знаешь.., в моей жизни было так много странного... Неужели мы с тобой решимся утверждать, что в том моем сне не было ни капли правды? Послушай... - И Лало снова принялся рассказывать жене свой сон, а она что-то сонно бормотала в ответ, борясь со сладкой истомой. - Странно вот что, - говорил художник, - мы ведь никогда раньше не были знакомы с этой девушкой, с Райан, и я даже ни разу не видел ее до того, как ослеп, но могу описать ее, по-моему, довольно точно. Конечно, можно подумать, что кто-нибудь говорил мне, какого цвета, например, у нее волосы или глаза, но кто мог сказать мне, что к разрушенному зданию Гильдии Магов Райан придет в синем прозрачном шарфе, расшитом по краю золотыми ракушками? Или - что у нее темно-коричневая родинка на тыльной стороне правой ладони?
      - Все так и есть! - Джилла наконец совсем проснулась и села в постели. - Именно так она и выглядит. - Голос ее вдруг зазвенел. - Но ведь если ты видел вещий сон, это означает, что наш Ведемир должен умереть?
      - Возможно, это не совсем так. Что-то, наверное, можно изменить... Лало совершенно не верил в то, что говорил сейчас жене; ему хотелось лишь немного успокоить ее. Он обнял ее и не выпускал из объятий, пока не почувствовал, что охватившее ее страшное напряжение несколько спало. - Но тебе все же придется отвести меня к зданию Гильдии, дорогая. Отправимся, как только рассветет. Мы вполне успеем спасти нашего мальчика, если остановим его и не дадим силой ломать эту заколдованную дверь!
      ***
      Как-то давно, еще в самом начале своего ученичества, Дариос разбил в мастерской своего Учителя какую-то склянку и с криком убежал, потому что содержимое склянки взорвалось и начался пожар. Кто-то из старших магов быстро произнес нужное заклятье и заставил огонь убраться туда, откуда он только что вырвался; склянка вновь стала целой и невредимой, однако Учитель все же наказал Дариоса: напустил на него демона, который в течение нескольких дней больно прижигал мальчишку крохотными язычками пламени. И вот теперь Дариосу почему-то снова привиделось то пламя. Ему снилось, как огонь, разгораясь, лижет тяжелые занавеси на окнах, пожирая все вокруг, даже камень; как здание Гильдии Магов превращается в настоящий ад, как от невыносимого жара кожа у него вздувается пузырями, как он слепнет, извивается от боли, пронзительно кричит и... И тут он очнулся в леденящей тиши своей каменной гробницы.
      Все у него внутри дрожало от пережитого кошмара, однако он снова заставил себя погрузиться в транс. И снова явились мучительные видения. На сей раз то была книга, которую ему категорически было запрещено читать. Но он знал: если хоть раз откроет ее, то сразу избавится от тирании старших магов, своих учителей, ибо сам овладеет великим Знанием. Во сне Дариос проник в запретную комнату, взял заветную книгу, попытался ее раскрыть, но из нее вдруг в лицо ему ударил ослепительный свет. Он попытался было захлопнуть книгу, но не смог и не знал, с помощью какого заклятья можно это сделать. От страха он пронзительно закричал, и все поплыло у него перед глазами...
      Дважды подряд увидеть дурной сон - недобрый знак. И Дариос решил ни за что больше не спать. Вот только бодрствуя, он чрезвычайно страдал от холода, голода, одиночества и спустя некоторое время, старательно произнеся все известные ему ограждающие заклятья, снова впал в транс. И тут же снова увидел сон. На сей раз ему снилось, что он с приятелями - видимо, такими же учениками, - ищет какое-то сокровище и уже напал на след. Все 1 вместе они разбирают груду камней и смеются. Дариос почему-то пытается остановить своих друзей, но они не соглашаются и вскоре перед ними открывается некая вросшая в землю каменная плита, на которой что-то написано. Дариос пытается прочесть надпись, но остальные ему мешают и сообща пытаются сдвинуть плиту с места. Вдруг откуда-то из-под земли вырывается столб пламени, все летят в разные стороны... Он в отчаянии громко зовет Райан... С ее именем на устах Дариос проснулся и услышал ритмичные удары - железом о камень...
      ***
      Лало и Джилла добрались до Гильдии Магов, когда солнце уже золотило заново вызолоченный купол Храма Ильса. Ведемир и его друзья уже приступили к работе. Латилле пришлось остаться дома и присматривать за Альфи, хотя она, разумеется, бурно протестовала. Ванда и Райан оказались именно там, где и предполагал Лало. Ведемир, судя по его тону, был не слишком доволен появлением родителей и окончательно рассердился, когда отец стал просить его немедленно прекратить работы. Лало только вздохнул: ему было достаточно трудно убедить даже Джиллу; ничего удивительного, что сын ему, слепому старику, верить не хочет.
      - Клянусь сладостной Шипри! Да выслушаешь ты меня наконец или нет! - В конце концов Лало все-таки взорвался; - Помнишь, сынок. Черного Единорога? - Воцарилась полная тишина. Лало слышал, как у него за спиной перешептываются двое солдат. Наверное, даже новички слышали кошмарную историю о том странном существе, которое Лало по недомыслию создал и выпустил на свободу.
      - Какое отношение это имеет... - начал было Ведемир, но Джилла остановила его.
      - Ты теперь стал взрослым и, наверно, считаешь, что тебе и учиться больше ничему не надо? - сердито сказала она. - Тем более у родителей. Верно? Между прочим, когда твой отец уничтожил то черное чудовище, ты так нос не задирал. Неужели ты до сих пор не понял, что твой отец не такой, как другие?
      - Но, отец... - начал Ведемир смущенно, - ты же должен понять, почему я стал разбирать эти завалы! Не могу же я теперь просто так все бросить. Чтобы прекратить разборку, мне необходимо иметь хотя бы одну вескую причину.., помимо твоего сна...
      - Райан ведь здесь, верно? - спросил его Лало.
      - Ну и что? Ты мог слышать ее голос, мог догадаться, что она придет сюда...
      - Так. Значит, ты мне не веришь? Ну что ж, продолжай копать. Но помни: вскоре вы обнаружите ход, ведущий в подвал.
      Его будет закрывать каменная плита. На плите вырезан некий символ... Слушай меня внимательно, Ведемир. Ты должен мне верить, ибо если ты вздумаешь взломать дверь силой, если ты только коснешься этой плиты, то неминуемо погибнешь!
      - Ну хорошо, я готов допустить, что тебе как-то удалось узнать, что там, внизу, - сказал Ведемир. - Я тебе обещаю: если мы действительно обнаружим там эту плиту с начертанными на ней магическими символами, то немедленно прекратим все работы. Это тебя устраивает? Но тогда уж тебе самому придется решать, как нам быть дальше! - Голос юноши дрожал от переполнявших его чувств.
      "Бедняга! Все дело в той девушке, - думал Лало. - И Ведемир не откажется от нее ни за что на свете! Как и я в его возрасте ни за что бы на свете не отказался от Джиллы".
      Присев рядом с Вандой и Райан, Лало с женой стали ждать.
      Художнику хорошо было слышно, как стучат кирки по камням, а память о том сне дополняла картину, так что он сразу догадался, когда работники достигли земли и проема в стене - входа на лестницу, ведущую в подвал. По их голосам он догадался и о том, что лестница уже расчищена от обломков и приятели его сына добрались до каменной двери.
      Стояла полная тишина, когда Райан подвела Лало ко входу в подвал. Осторожно ощупав поверхность плиты, художник убедился, что действительно уже где-то видел подобное переплетение символов. Вот только где? Чувствуя при прикосновении к Знаку легкое покалывание в кончиках пальцев, Лало понимал: чары, которыми запечатан вход, все еще живы и очень сильны.
      И вдруг царившую вокруг тишину нарушил странный далекий звук, который услышали все. Звук этот был слишком слаб, чтобы его можно было услышать раньше - за грохотом работ и шумом разговоров. Но теперь было отчетливо слышно, как далекий голос зовет и молит: "Остановитесь! Если хотите жить, ни в коем случае не трогайте эту дверь!"
      - Он жив!.. - прошептала Райан. Уста Ведемира исторгли приглушенный стон. Лало нахмурился. Он понимал, что в данный момент его сыну, возможно, хотелось бы умереть под лавиной камней, но выбор был уже сделан. Почти прижавшись губами к каменной двери, художник набрал в легкие воздуха и громко крикнул:
      - Что мы должны сделать, чтобы освободить тебя?
      - Вы не можете меня освободить! - донесся до него еле слышный голос. Дверь можно открыть только изнутри, начертав нужный Знак и произнеся соответствующее заклятье...
      - А заклятье ты знаешь? - Джилла чуть не оглушила мужа, выкрикнув свой вопрос прямо у него над ухом.
      - Заклятье знаю. Да только Знак мне неизвестен. Помолитесь же за душу Дариоса, сына Винта, и да благословят вас боги за попытку спасти меня!
      Райан зарыдала. Лало прикусил губу и задумался. Контуры магического символа были еще живы в его памяти. Он мог бы, наверное, даже нарисовать его, а вот словами описать не сумел бы. Прихотливое переплетение волнистых линий и углов не было подвластно человеческой логике, и объяснить, как именно они сочетаются, было невозможно с помощью обычной человеческой речи. Интересно, а смогли бы разгадать подобную головоломку знаменитый ранканский волшебник Рэндал или сам Инас Йорл, думал Лало. Ведь Гильдия Магов была создана задолго до того, как оба эти волшебника появились на свет. И в нарисованном на двери Знаке чувствовалось дыхание седой старины - то была магия илсигов, а возможно, даже нечто еще более древнее...
      - Он знает слова заклятья, а ты можешь нарисовать этот символ, донесся до Лало шепот Джиллы. - Должен же быть какой-то способ... - Лало вздохнул. Хорошо, конечно, что Джилла ему действительно верит... Но ведь они с юным Дариосом находятся по разные стороны этой проклятой двери! И даже если б он мог видеть...
      - Это же всего лишь дверь... - прошептала Джилла. - Ты же умеешь проходить сквозь двери, Лало! Вспомни, как однажды ты взял меня с собой... Тогда мы прошли даже сквозь изображение на игральной карте, помнишь? Разве ты не можешь сделать то же самое для этого мальчика? Тем более что он знает заклятье?
      Лало нахмурился. Пальцы Джиллы впились ему в руку.
      - Ну, наверное.., стоит попробовать. - Говорил он медленно, неуверенно. - Ведемир, сынок.., ты понимаешь, почему я должен попробовать?
      - Да, папа, - хриплым голосом сказал Ведемир. Лучше разом со всем покончить, думал он; неизвестность всегда хуже. Раз ему не удалось завоевать сердце Райан, пока о судьбе Дариоса еще ничего толком не было известно, то теперь, когда она знает, что ее жених умирает за этой каменной плитой...
      - Дариос, ты меня слышишь? - спросил Лало громко. - Послушай.., я знаю: этому тебя учили. Слушай же и попытайся УВИДЕТЬ то, о чем я буду говорить...
      - Я не понимаю...
      - Ты просто слушай! - По привычке Лало закрыл глаза.
      Когда-то он не раз собственными глазами видел ту карту С'данзо и сейчас отчетливо помнил на ней каждый штрих. - Успокойся, старайся дышать ровно - сам знаешь, как надо себя вести...
      Представь, что перед тобой арка ворот, достаточно больших, чтобы в них могла проехать колесница. Смотри на камни, из которых сложены ворота. Это бледный гранит с темными вкраплениями, которые сверкают на солнце... Ты видишь по шесть огромных каменных глыб с каждой стороны, а наверху камни еще крупнее - по три с каждой стороны и трапециевидный замковый камень. Ну что, сынок, видишь? - Сам Лало видел все это перед собой совершенно отчетливо, и это был отнюдь не рисунок и не рубашка игральной карты, а самые настоящие ворота, сложенные из тяжелых каменных глыб. Из подвала донесся едва слышный голос Дариоса, которому тоже удалось себе это представить.
      - Так. А теперь смотри за ворота... Видишь там сад? - И Лало принялся описывать душистую зеленую траву, дивные розы, деревья... Картина сама собой разворачивалась при этом перед его мысленным взором. Он даже сделал несколько шагов вперед, к двери. - Ступай прямо в эти ворота, Дариос.., и войди в сад... скорее...
      Лало не сразу понял, что руки Джиллы обняли его и удержали, когда он уже почти покинул собственное тело, устремляясь вслед за этими словами, в те ворота, в тот сад... Он совсем не удивлялся, что сейчас способен видеть так хорошо, ибо эта способность была лишь сиюминутным продолжением его внутреннего зрения. В саду кто-то уже шел ему навстречу - высокий молодой человек, отлично сложенный, но слишком бледный, как и все те, кто большую часть времени проводит в помещении. Вьющиеся черные волосы и борода молодого мужчины были такими же холеными и блестящими, как шкура любимой лошади принца; его темные глаза так и сияли.
      "Красивый мужчина, - подумал Лало. - Ничего удивительного, что Райан в него влюбилась". Вспомнив свой собственный гардероб, Лало мысленно "одел" Дариоса в чистую рубашку и один из лучших своих камзолов. Когда же он поднял руку, приветствуя его, глаза молодого человека изумленно округлились:
      - Кто вы?
      - Лало-Живописец. - Наверно, думал он, это ничего ему не говорит. Черноволосый мужчина стоял перед ним молча и с изумлением смотрел на него.
      - Да, я слыхал это имя... Но вы ведь не маг?
      - Да я уже и сам не знаю... - Лало вздохнул и огляделся. Ах, если б можно было здесь остаться! Здесь так красиво.., здесь он может видеть... Ну что ж, по крайней мере, теперь он знает, как сюда попасть.
      - Ну, сынок, надо поскорее что-то предпринять! Не то ты очень скоро умрешь!
      Лало сосредоточился, и в руках у него появилась грифельная доска и кусок угля. Знак, начертанный на двери, по-прежнему горел в его памяти, и он, хоть и не мог описать его словами, легко водил рукой по доске, быстро изображая сложные переплетения волшебных символов. Его вдруг охватила волна радости: он был совершенно уверен, что рисует правильно. Лишь теперь он понял, насколько его измучило сознание того, что он может оказаться неспособным изобразить проклятый Знак. Однако, попав сюда, он теперь снова мог рисовать! Да, он мог рисовать сколько угодно, пусть даже некому будет увидеть его рисунки!
      - Можешь это запомнить? - Лало протянул дощечку молодому человеку. Дариос смотрел на рисунок во все глаза; взгляд его остекленел - так старательно впитывал он знание, заключенное в этих извилистых линиях.
      - На всю жизнь, кажется, запомнил! - хмуро молвил он наконец. - Я ведь никогда этого Знака не видел. Его не было в той книге, которую я тогда нашел.., случайно... Там было только само заклятье. А если у меня все же ничего не получится... - Губы его слегка дрогнули. - Что ж, по крайней мере, ты показал мне более легкий путь, господин мой.
      Прими же мою самую горячую благодарность, Мастер Лало! - И они крепко пожали друг другу руки.
      И оба одновременно посмотрели в ту сторону за аркой ворот, где простиралось царство тьмы. Лало выпрямился, чувствуя, что ему почти так же не хочется возвращаться в темницу своего тела, как Дариосу - в тот темный подвал. Но он знал, с каким нетерпением ждут его те, кто остался там, снаружи.
      Вместе они двинулись к воротам.
      Потом Лало почувствовал толчок, его подхватил какой-то темный вихрь, и сквозь вой ветра он услышал чей-то громогласный крик: "Откройся!" - и магический Знак вдруг расцвел белым огненным цветком перед его внутренним взором. На миг он полностью утратил ориентацию, но тут же чьи-то крепкие руки обняли и подхватили его, а Знак сверкал перед ним всеми красками солнечного спектра, слепя глаза, но вот он стал меркнуть и постепенно растворился вместе с каменной плитой в сияющей дымке. Высокий худой юноша двинулся, спотыкаясь, навстречу Лало и упал в его объятия.
      - Это Дариос! - пронзительно вскрикнула Райан.
      Но Лало и не требовалось этого объяснять: он и так знал, что это тот самый человек, которого он видел в саду, и это знание светилось и вздрагивало в его душе, словно неровное пламя свечи. Он видел густые спутанные волосы и голубую рубаху Дариоса, которая почему-то оказалась куда беднее, чем та, что была на нем в Потустороннем мире; а за спиной юноши он видел край пыльной каменной глыбы... Вдруг склоненная голова юноши дрогнула; его худые пальцы вцепились Лало в плечи.
      - Не плачь, сынок, не плачь! - Лало гладил Дариоса по пропылившимся насквозь кудрям, словно тот действительно был его родным сыном. - Все у нас с тобой получилось! И ты теперь свободен! Свободен!
      И вдруг рука Лало замерла. Стоило ему закрыть глаза, и он видел перед собой сильного высокого мужчину с роскошными блестящими кудрями цвета воронова крыла - того, которого он встретил в Потустороннем мире. Но как только он открывал их, перед ним оказывался какой-то невзрачный юноша, ниже его ростом... И не изумрудную зелень волшебного сада видел Лало у этого юноши за спиной, а убогую грязную улицу Санктуария, привычную и давным-давно надоевшую... Он видел на этой улице каждую кучу навоза, каждый камень... Боги, он ВИДЕЛ!!!
      Ванда и Райан подбежали к Дариосу.
      - Дариос.., дорогой мой, бедняжка! Ты стал похож на собственное привидение! - Райан, подставив плечо, помогла юноше встать.
      - Мне пришлось долго голодать... - прошептал юный маг, - но, если честно, я никогда.., особой красотой не отличался. Это было.., обыкновенное волшебство, Райан! Мне так хотелось, чтобы ты считала меня красавцем... Прости...
      - Глупый мальчик! - Райан покачала головой. - Неужели ты думаешь, что твоя внешность имела какое-то значение?
      - Мы пока что заберем тебя к нам домой, - сказала Ванда, подпирая Дариоса с другой стороны. - Моя мама быстренько тебя на ноги поставит. Да и подкормить тебя тоже не мешает - вон какой тощий!