Традициям был стр.-пр. очень привержен. Все должно идти так, как всегда шло. Но старик Додоев любил детей. Он отвел застранца и застранку, внука и двоюродную правнучку за отдаленный плетень, выстрелил дважды в землю, пинками загнал негодяев в канаву и привалил хворостом. После чего сам же принес несколько напрягшимся гостям всяческие извинения. Так как собственная – и более современная – аппаратура гостей слова его, в общем, подтвердила, то инцидент сразу же и сочли исчерпанным, а извинения – достаточными… добровцы даром денег не брали… а что пацан с пацанкой остались в живых – так гуманизм же… родная кровь… гости были вполне реальные люди).

Известно, что любому мероприятию можно подобрать девиз, будь это простая пьянка, будь это встреча глав враждующих планетных систем. Встрече в Добром вполне подошло бы известное классическое "Чужого нам не надо, но свое нам отдай!". Торг, господа и читатели, торг, пошлый, но необходимый всегда и во всем, торг. Однако, похоже, настала пора, уже к горлу подступила необходимость, отрекомендовать, наконец, гостей старейшины Додоева, хотя бы кратко.

Так называемую Корпорацию (сторона "специалист") представляли: актер Лиланд Джексон, полный гуманоид, настоящий американец, чей род стартовал чуть ли не с палубы того самого "Мэйфлауера", впрочем, тем не менее, отменно образованный человек. Его партнер, полный же гуманоид Джералд Суви Сайд, свободный художник, бизнес-терапевт класса "драйзер", Московский Государственный Университет, мир Бирюлево. С ним нам придется познакомиться подробнее – позже…

Сторона же "подрядчик" имела в составе своем двух военных, военных же, и ныне и присно – военных. Командовал парадом (так, во всяком случае, считалось) блестящий штабной офицер, полный полковник А.Т.Хутырко, первый адъютант Набольшего Шефа Патрульно-Пограничной Службы адмирала Сухоручко (являющегося, кроме того, уже декаду как, И.О. Министра Обороны СМГ), Академия Генерального Штаба, мир Киев, курсы повышения квалификации ППС (Вест-Пойнт), все с отличием, полный гуманоид без вредных (отмеченных) привычек, без порочащих (выявленных) связей… блестящий офицер, родившийся, можно сказать, в гимнастерке и фуражке, впрочем, на Кавказ-2 явившийся, по соображениям вящей секретности, в штатском. Партнером его, против своей, но по того же адмирала Сухоручко, воле, явился добрый казак войсковой есаул Кребень, и комментарии излишни: кто ж в Галактике ныне не знает казака Кребня, спасителя Вселенной?! одних фильмов про него – десять…

Вот такие люди.

Теперь – о деньгах. Деньги были большие. И достаточно о деньгах. К делу.

Встреча началась и обычно и, одновременно, необычно: вступительным словом заказывающей стороны. Это слово сказал полковник Хутырко, а необычность заключалась в следующем. "Нам, – сказал, в частности, полковник Хутырко, голосом пониженным и тоном отстраненным, – нужна от Корпорации услуга. Серьезная услуга. Чего там греха таить. Мы готовы купить у Корпорации услугу. И мы собираемся заплатить за услугу…" – и тут полковник Хутырко без обиняков назвал цену.

Полковник долго репетировал выражение лица своего, должное здесь иметь место. И оно (выражение) долго не выходило. Стоило полковнику вслух произнести эти безумные цифры (наедине с зеркалом, в тесном гальюне нанятого шаттла), как брови сами собой лезли на лоб, сдвигая ухоженный скальп назад, и ничего невозможно было поделать… На встрече Хутырко справился удовлетворительно, но все же мельком пожалел, что он не в мундире – фуражка здорово помогла бы, удерживая брови в положении "смирно"…

Сумма была астрономической – в прямом смысле слова. Перемещение подобного количества денег – в любом эквиваленте – по Галактике, вызвало бы такие возмущения вакуума, что их у Эпсилона Тукана засекли бы невооруженным глазом. Впрочем, следуя строгим рекомендациям, Хутырко оперировал суммами, выраженными в недвижимости, если зеленую планету массы единица запятая двенадцать сотых корректно называть недвижимостью.

Следующий период, продекламированный полковником тотчас, без потери драгоценного времени, гласил: "Дело такое, что против названной цены поперед всего прочего требуется полное согласие, а имя цели и прочие, сопутствующие сделке условия, дискутируются позже… То есть имя цели, конечно, не дискутируется… вы понимаете меня, господа Петров и Иванов… Вот такова наша позиция и отступать с нее мы ни в коем случае, господа Петров и Сидоров, не будем."

Начало было просчитано, подготовлено и текст вступления, прочитанный полковником Хутырко по памяти, одобренный лично адмиралом Сухоручко, поразил представителей Корпорации, словно гром. Впрочем, виду им удалось не подать, лицо сохранить, но чуть ли не на час они оказались в серьезном кризисе, поскольку так дела делать не привыкли и, помимо всего прочего, потеряли свободу торга… Требовалось срочно что-то предпринять.

Сложившийся, испытанный тандем Джексона и Суви Сайда провел около сотни сложнейших деловых переговоров от имени Корпорации, переговоров, как вполне добропорядочного свойства, так и свойства сомнительного. Роли были расписаны годы назад, раз и навсегда, и КПД тандема приближался к величине абсолютной, почти невозможной, как, например, КПД вечного двигателя. Джексон, интуитивный риторик, отличный актер и отменно образованный микропсихолог был, в штатном расписании тандема, "болтун". Суви Сайд, по прозвищу "Шахматист", действительно, анонимный чемпион Центра Галактики по шахматам, бизнес-терапевт, как уже сказано, класса "драйзер", с IQ зашкаливавшим за двести, был "оценщик". В Галактике действовала ещё только одна такая известная группа, из трех человек, работающая на игрушечный концерн "Мишутка", так что, слава богу, никогда Суви Сайд и Джексон с ней не пересекалась. В Корпорации оба занимали почетнейшие места "консультантов по маркетингу", получали большое жалованье и обладали правом решать без лидера. Правда и ответственность на них лежала громадная, но их опыт и профессиональные качества сводили опасность ошибки к величине почти что неосознаваемой. И они справились с ситуацией и на сей раз, причем с обычным блеском.

Джексон и Суви Сайд, в изящных выражениях, храня вежливое внимание на лицах, высказали полное понимание ситуации, и заверили, что ни в коем случае не собираются "подрядчика" с позиции его смещать… Опытнейшие дипломаты, Джексон (Петров-Сидоров) и Суви Сайд (Сидоров-Николаев) переводили дыхание и собирали мысли и слова, разбежавшиеся мгновенно в стороны, по углам. Бога душу мать, господа! Контракт обещал быть, безо всяких натяжек, контрактом века. Ни Суви Сайд, ни Джексон не помнили случая, – хотя отлично знали теневую историю – когда за жизнь одного человека платили бы такие деньги. "Подрядчики" рассчитали верно. Вероятность моментального согласия бандитов на сделку без обсуждений была почти стопроцентной, ТАКИЕ деньги бандиты должны были с ходу взять, и только потом-потом-потом перейти к обсуждению подробностей. Но Джексон выиграл время пустой болтовней, а Суви Сайда привела в чувство простенькая мысль: согласиться на первую цену… отказаться от торга… что ж ты за бизнесмен будешь после этого, опомнись, Шахматист?

И ещё подумал Суви Сайд, весьма честолюбивый человек, что перед ним сегодня образовалась-таки вершина, взяв которую, не грех и погордиться собой… И он опередил Джексона, готового уже ляпнуть что-то утвердительное, шевельнув губами "Нет!!!"

В числе прочих достоинств, тандем консультантов обладал ещё и тем, что оба читали по губам, как Ростропович ноты с листа, а для особой маскировки выработали особый неслышный язык на основе примитивного детского тайного языка "бакалдака", когда слово делится на слоги и к каждому из слогов добавляется слог бессмысленный. Поэтому, не прерывая переговорный процесс ни на миг, они вели непрерывное и совершенно незаметное для оппонента общение. Именно таким образом Суви Сайд остановил Джексона, и на безмолвный вопрос бровями показал: мне нужно время. Базарь. И, вставляя время от времени в разговор неопределенного содержания междометия, "драйзер" включил мозг.

А Джексон, положил руки перед собой на стол, не касаясь одной другую, устроил на лице благостное выражение "как мне приятно с вами поговорить" и завел: прекрасно, господа, отлично… конечно, только моя организация способна… нет, нет, какие могут быть у моей организации конкуренты… это великолепно, господа, но и странно в то же время… странно, господа… очень странно… это отличное предложение, смысла нет кривить душой, мы и не будем, но, согласитесь… странно… вот так, с ходу… не думаем, что это приемлемо… ну что вы, при чем тут риск, у нас старая, серьезная организация… предложение очень заманчивое, но, господа, на контракт с такими начальными условиями мы согласиться не можем… честь фирмы… честь профессии… ну какие конкуренты, ну что вы, право: "Нимфа", туды ее в качель, разве кисть дает… одним словом, начался тот процесс, что называется "базаром". Тончайшее искусство сказать ничего и выяснить все, усиленное многократно сознанием простого факта "деньги – прах, но информация – это то, что даже прах организует в деньги"…

Информации, пригодной для обработки, у Суви Сайда имелось очень мало. Настолько мало, что окажись на его месте здесь и сейчас компьютер даже и конечного поколения, с открытым сознанием, оснащенный, вдобавок, новейшим программным продуктом "Светлая Лакуна" (обладателя, между прочим, Приза Ассоциации Пользователей Галактики), то сей компьютер никаких рекомендаций, во всяком случае, внятных, как честный разум, не выдал бы, в лучшем случае, извинившись. Однако Джералд Суви Сайд хлеб свой ел и водку пил свою недаром. Суви Сайд был человек. Аналитический аппарат человека работает странно. Логика анализа зачастую необъяснима, не читается: невыразима. И Суви Сайд, непостижимым образом, отбросив все возможные, но не стоящие предложенных денег, варианты, отметя варианты невозможные (их, вообще, набралось всего-то два), пришел к выводу, оказавшемуся на поверку СОВЕРШЕННО точным: наниматель, "подрядчик" – государство. Государство – богато. Значит, мы ведем переговоры с заказчиком, обладающим высшей степенью платежеспособности. Таким образом, сумма обсуждению все-таки подлежит. Не может не подлежать. Объявленная окончательность предложения – не более, чем личная инициатива оппонента, происходящая от стыдной необходимости вести переговоры с бандитами, низшей расой, – замутненная честь, повышенная брезгливость, и, естественно, – активная неприязнь пополам с удушающей душу жабой. Тысячи раз Суви Сайд с этим сталкивался. А значит говорить, коллега Джексон, надлежит то-то, то-то, и ещё, пожалуй, вот это.

По информации, имеющейся в громадной памяти Суви Сайда, ни одного политика СМГ, со времен установления Галактической Конституционной Монархии, не заказывали; сенатор Негоро все-таки погиб случайно; отменно бессмысленное занятие – убивать госслужащего, даже и неудобного. Академия Власти на Столице выпекает полторы тысячи их каждый год. Неудобного госслужащего покупают, это всегда во сто крат дешевле и надежнее. Лезть в большую политику СМГ Корпорация никогда не лезла, времена не те, но раз заказ поступил, то, значит, во-первых, в высших сферах возникли и нынче столкнулись отдельные интересы, а это, в свою очередь, означает, что подобные заказы, очевидно, будут и впредь, следовательно, очень важно не продешевить сейчас, сначала, чтобы выторгованная сегодня стоимость сделки автоматически становилась стартовой ценой всех последующих, совершаемых на данном уровне. Любопытная история, подумал Суви Сайд. Очень жаль, что невозможно прервать переговоры и обсудить с руководством Корпорации свои интересы, но… переговоры прервать нельзя. Да, милейший Шахматист, в мире что-то коренным образом изменяется, где-то что-то накопилось и требует прорыва… что-то, персонифицированное в ком-то, кого сегодня государство и заказывает Корпорации. Министерство Обороны заказывает Корпорации… военные заказывают, сами не последние специалисты на ниве устранения препятствий… Личности мистера Смита и мистера Буля Суви Сайд и Джексон определили во время веселого полета к Доброму, по спецканалу: полковник Хутырко и войсаул Кребень, тоже, нашлись конспираторы… впрочем, войсаул и не скрывается – одет по форме и естественен в движениях, умный человек… Так что все, как всегда, просто. Интересы. Деньги. Суви Сайд не испытывал никакого удивления, он давно находился на таком месте, откуда отлично виден и понятен каждый стежок с изнанки шва. В каком-то смысле он и являлся тем самым портным, что проходил по шву зубами… В мире, рано или поздно, случается ВСЕ, случилось и это, тем более, что не впервые. Так что – деньги, и только. Просто и понятно: деньги.

Суви Сайд был прав чертовски: полковник Хутырко Афанасий чувствовал себя плохо: простым солдатом, оставленным командиром прикрывать отход подразделения, чувствовал он себя, вдвоем с перегревшимся уже пулеметом и с перспективами, ясными предельно. С бандитами полковник вел переговоры первый раз в своей жизни, хотя в Добром, конечно, бывал часто, тайных переговоров, совещаний и сделок в жизни полковника случилось достаточно… но человека – бандитам – он заказывал впервые… он участвовал тогда в процедуре удаления любовника сестры адмирала из Центра Галактики, и то, мужик живой ушел, сообразил, даром что шпак, а бандитами и близко не пахло, со штрафниками договорились с Принстона… Но сегодня Хутырке приходилось заказывать смерть, более того, смерть женщины, более того, смерть воина, чьи подвиги восхищали каждого, кто носил мундир и присягал чести и совести, миру и мирам… Но полковник Хутырко, при всей обуревавшей его душевной смуте, все-таки был полковник: имелся приказ, причем приказ разъясненный; таким образом, полковник Хутырко знал маневр, и собирался, несмотря на не очень достойный способ ведения боя, душу продать и жизнь положить за победу в бою всерьез, ибо считался и был настоящим патриотом на страже жизни и демократических завоеваний Союза Миров Галактики. И его оценят. И его воспоют. В песнях. В былинах. Скромного рабочего войны. У которого очень мало оставалось времени… Словом, приказ несколько стабилизировал его совесть и честь, хотя вид гладких и образованных трутней рода людского действовал ужасно на честного полковника.

А вот войсаул Кребень, усатый, полосатый (весь в ремнях, весь в портупее, не было силы в Галактике способной заставить войсаула осквернить казачье мускулистое тело гражданским платьем, без лампасов, шашек, погон и прапрапардедовских орденов накось к пупку), злой, опытный и хитрый, начальник Службы Охраны адмирала Сухоручко, напротив, никаких душевных борений не испытывал. Никаких. Ибо. Первое: баба – не воин, а, тьфу, прости Господи, небылица. Второе: ну, приказ, это ясно. И, товарищи солдаты, третье: настолько глубоко ему, войсаулу Кребню, было на все чихать по морозцу… но вот за ради счастья собственноручно перепилить опосля дела горлышко Хутырке, так это куда как с добром. Именно на это намекнул вчера Сухоручко, возбудив в войсауле настоящий огонь: никого на свете Кребень так не ненавидел, как Хутырку, причем совершенно бескорыстно, за красивые глаза. И четвертое, главное: умница Сухоручко намекнул ещё и на особую свою благодарность, что немаловажно. Плох казак, что не мечтает стать атаманом.

Войсаул Кребень был казак отменный.

То есть, все сестры по серьгам огребали. А что до брезгливости к бандитам – нет, Кребень не был сентиментален.

И сделка должна быть совершена сегодня. Времени нет и терпения тоже нет. Недаром тупица Хутырко поминутно смотрит на часы, изо всех сил стараясь делать это незаметно. Лучше бы не скрывался.

Скоро они врежут, подумал Кребень, слушая Джексона. Если сразу с ног не сбились – врежут. Тонкие губы его под усами чуть раздвинулись, крупные зубы блеснули. Сейчас идиот-полковник не выдержит, ляпнет глупость, и лихачи нас раскатают по кредитной карточке.

Кребень не ошибся.

К моменту, когда Суви Сайд всё понял, всё просчитал и всё решил, переговоры длились уже несколько часов, без единого перерыва. Отлучаться из комнаты не полагалось, закуски и напитки находились в холодильнике у стены, кофейный автомат и чаеварка стояли прямо на столе… Комната, размером восемнадцать метров, с низким потолком, без окон, с замкнутой системой жизнеобеспечения, была уделана зеркальными плоскостями сплошь: даже отойдя к холодильнику и повернувшись к столу спиной, невозможно было спрятать руки или выражение лица. Стол был прозрачный. На пульте с двумя идентичными панелями, обращенными к каждой из договаривающихся сторон, сияла зелень: все спокойно.

Пора, коллега, шевельнул губами Суви Сайд, выбирая из разложенного перед ним курительного набора лепесток папиросной бумаги. Щепоть табаку он уже приготовил. Часы, вделанные в крышку набора, показывали семь минут второго пополудни среднего времени, пот на лбу Хутырко, несмотря на прекрасную работу кондиционеров, вырабатывался уже полчаса как непрерывно. Кребень не сгрыз левый ус разве что чудом. Они не выдерживали; время работало на "специалистов". И Суви Сайд прошептал: пора, коллега. Джексон среагировал моментально.

– Судите сами, господа, – произнес Джексон, ничуть за три часа непрерывной говорильни не осипший, размеренно переводя взгляд с переносицы Хутырки на переносицу войсаула – и обратно, в неощутимых для них паузах успевая следить боковым зрением за губами Суви Сайда и вдобавок – любоваться своими ногтями. – Воистину, господа, судите сами. Вы назвали сумму – вполне достойную, – и вы назвали срок. После чего, чуть ли не четыре битых часа мы произносили по двадцать пять слов каждый каждую минуту, но не пришли ни к чему. Так дела не делаются, не правда ли, господа? Это же не переговоры, а черт знает что.

Произнося речь, Джексон физически ощущал исходившие от "подрядчиков" усталость, раздражение, постепенно перетекающие в ярость и ненависть, Джексон был очень доволен. Суп вполне готов, коллега Джералд прав, можно снимать с плиты. Достаточно хорошо собой владеет войсковой есаул, слишком умен, но неуклюжий экстраверт Хутырко – странно, как его в военные-то взяли? да ещё и до полковника дослужился? – распространял вокруг себя такое болезненное нетерпение, какое испытывает разве что дикарь, после полубочки светлого пива, стоя с завязанным членом посреди Священной Долины Предков. Джексон ставил на Хутырку. Сейчас он ляпнет, думал Джексон. Снять напряжение, перейдя на простой, солдатский язык, ни стоило ему ни гроша, но даже и не пришло в голову: оппонент, потерявший над собой контроль, – почти союзник, и Джексон с наслаждением играл роль бандюги, лихостью нажившего денег и с них, с лихих денег, купившего положение, титул, диплом, подсмотревшего в кино несколько приличных в обществе манер и вовсю, и всегда не к месту ими козыряющий. Фальшивейшая роль, приводящая, однако, практически любого военного, – а перед Джексоном сидели военные, легко различимые, хоть ты смокинг на него, хоть обезьянью шкуру с лампасами и усами напяль, – в неустойчивое душевное состояние: военному кажется, что это его передразнивают. И Хутырко ляпнул.

– Мистер Джексон! – произнес Хутырко, вытер пот со лба платком, скомкал платок и швырнул его в мусорную корзину под стол. Корзина была смятыми платками уже переполнена. – Мистер Суви Сайд! Может быть, стоит отбросить, наконец, все условности и начать разговор деловых людей о деле? Без обиняков. В открытую? А, мистеры? Чего нам греха таить?

Фразку-то вычитал где-то, – одновременно подумали Суви Сайд и Джексон, приветливо улыбаясь. Потом улыбки сползли. "Специалисты" как бы сильно смутились и посерьезнели.

Мудак! – подумал Кребень, однако промолчал. Регистратор в погоне мундира его работал исправно. Пущай гуторит.

– О, господин полковник, – сохраняя на лице серьезное выражение, сказал Суви Сайд. – Мы польщены. Вы нас вычислили. Тут нам и конец. Вообще-то это признак дурного тона, я имею в виду нарушение оговоренного инкогнито лиц, участвующих в переговорах, но – положим. Хорошо. Деловой разговор о деле.

Вы предлагаете организации, каковую мы с господином Джексоном имеем честь представлять, произвести в интересах высшего руководства Галактики, (Хутырко сел по стойке "смирно"), подчеркиваю повтором, в интересах высшего руководства Галактики, а ещё точнее, Министерства Обороны Галактики, ликвидацию неугодного – здесь мы не станем гадать, конкретизируя, – по той или иной причине неугодного названному высокому институту политика. Кстати, с точки зрения Галактического Права, социальный статус гражданина СМГ абсолютно неважен, не так ли?.. Ликвидацию, проще говоря, убийство – человека, – или иного носителя разума, – гражданина Галактики. Прекрасно, господа! Дело есть дело. Мы не политики. Организация, коей мы с господином Джексоном, служим, есть организация сугубо коммерческая. Но! Речь идет о гонораре! Деньги есть деньги. А элементарный анализ, с большой долей вероятности, показывает мне, что сумма, предложенная высшим руководством Галактики моей организации, есть все-таки величина неокончательная, что бы здесь не говорилось. И представляется нам – с господином Джексоном – что торг, которым мы здесь четыре битых часа занимаемся – есть – ваша, господа, личная инициатива. Чего им, бандитам, переплачивать, гадюкам. Подонкам рода человеческого. Так ведь, господа? М-м?

Полковник Хутырко хлопал полными губами. Несчастный был деморализован. От ярости и бессилия он ничего вокруг не видел и ни хрена не соображал. Суви Сайд и Джексон смотрели только на войсаула, а войсаул смотрел на них и вежливо скалился.

Кребень, хладнокровный и опытный, где-то восхитился тончайшей издевкой, учиненной Суви Сайдом. Бандиты, строго говоря, правы, у них, у бандитов, по определению ни чести ни совести, – бандиты же, на них не сэкономишь, и Хутырко, всю дорогу бивший себя в усеянную юбилейными орденами грудь и кричавший, что на такие деньги можно тринадцатый флагман построить, вел себя просто глупо… Впрочем, восхищенный, Кребень ничуть не удивился информированности "специалистов". Организация, существующая два века, конечно, не могла иметь дипломатов низкого класса и не иметь отлично осведомленной службы разведки. Войсаул, однако, подумал, что, если бандиты зарвутся и сделка сегодня не будет совершена, то придется убирать троих, поскольку один деморализован (сам напросился, идиот, форсировал, называется, переговоры, одно слово – п-полковник), а остальные двое теперь – ходячая утечка информации и прямая угроза национальной безопасности. Естественно, что с планеты их теперь просто так не отпустишь… Говоря о национальной безопасности, войсаул Кребень прежде всего имел в виду прочность почвы под ногами Иосифа Сухоручко, которому был не безоглядно, но достаточно, предан: именно Сухоручко когда-то извлек молодого войскового старшину Матюшу Кребня из приграничного скучнейшего кровавого Хосе-Луиса, провинциального мира, где не началась ни одна заметная карьера, и многие закончились… О подробностях знакомства с Сухоручко Кребень никому никогда и ни за что не рассказывал… Да, троих придется убрать, думал Кребень, облизывая изнутри ус. Эх, едреныть, сложно все это слишком, Шеф!.. все-таки вы, Шеф, чепуху спороли… взялся бы я за операцию, и вся недолга… разговоры эти, да ещё плати волкам… Вам, Шеф, яссдело, виднее, как оно там, в сферах, но недаром я с собой сотню прихватил, недаром…

Личная Собачья Сотня войсаула Кребня стояла над Кавказом-2, на борту крейсера "Конь Каурый". Связаться с ней Кребень мог моментально; а космодром на планете был только один. Операция по разрыву цепи посредников была давно готова, запланированная с самого первого контакта представителя Министерства Обороны СМГ с представителем Корпорации. План по уничтожению несговорчивой Корпорации целиком, рассчитанный на полтора года, ждал старта по первому же сигналу Кребня. Дальнейшая целесообразность существования Корпорации в Галактике целиком зависела от согласия ее на сделку, или отказа от нее.

Суви Сайд и Джексон хорошо понимали опасность игры, но бизнес есть бизнес. Джексон показал Суви Сайду глазами: полегче, коллега. Не пережать! Суви Сайд и сам это чувствовал. Полковник, штабной полотер, ушехлоп и стрелочник, искренне полагающий себя главным в делегации – с ним-то бог. А вот казак… Казак есть казак.

– Наше встречное предложение, господа, – сказал Суви Сайд, – таково. Сумма удваивается. Минутку, полковник… Заметьте, я по-прежнему не спрашиваю – кого и где. Убить можно любого – и везде. Я не собираюсь также торговаться с вами по поводу сроков. Право заказчика получить свой товар в момент, для заказчика наиболее удобный. Без обсуждения. Вы, полковник, обмолвились что-то про будущую субботу. Пусть будет так. Времени мало, но коль скоро вы, люди, я убежден, близкие к реальности, полагаете возможным осуществление акции в названный срок, – я просто верю вам на слово. Итак: сумма удваивается, оперативные расходы – за счет заказчика, и, – наше обычное условие – допуск к Меганету, соответствующий статусу цели. На все время операции, начиная с момента заключения сделки. С вашей стороны ничего больше не потребуется. Аванс – четверть договорной суммы и система неограниченных кредитов в обеспечение оперативных расходов, после исполнения контракта, понятное дело, отчет будет полный и, – Суви Сайд позволил себе понимающе улыбнуться, – отчетливый. Процесс передачи гонорара обсуждается после исполнения заказа. Не с нами.

– Аванс не возвращается? – спросил Кребень, глядя Суви Сайду прямо в глаза.

– Войсаул! – зашипел сбитый с толку полковник Хутырко. – Это же неприемлемо… Это же грабеж!

– За два столетия работы мы ни разу не возвращали аванс, – сказал Джексон Кребню.

– Довольно двусмысленно звучит, – сказал Кребень, не отрывая взгляда от Суви Сайда. Суви Сайд приветливо ему улыбался.

– Да, простите, – поправился Джексон кротко. – Поправка: не было ни одной рекламации, а, значит, и повода к возврату аванса. Нам ни разу не приходилось возвращать аванса. Работа исполняется всегда. Чрезвычайно приятно с вами беседовать, господин войсковой есаул.

– Договорились, – сказал Кребень решительно.

– Я не думаю… – начал Хутырко и попытался встать.

– Полковник, перестаньте вы говорить свою чушь! – сказал Кребень. Хутырко уставился на него. – Дело есть дело, а в добропорядочности и ответственности господ Суви Сайда и Джексона мы с вами уже имели возможность убедиться. Некогда, полковник, дело не терпит. Гляньте на свои на золотые. Господа! Предложение приемлемо. Сделка состоится тотчас.

Суви Сайд и Джексон мельком переглянулись. Джексон чуть пожал плечами.

– Разногласия между представителями заказчика у нас вызывают серьезные сомнения в вашей ответственности, господа, – сказал он. – Ситуация некорректна. Считаю, встречу следует перенести, пока вы не обсудите наше предложение.

И Суви Сайд с Джексоном поднялись из-за стола. Хутырко все-таки не усидел на месте и вскочил, злобно вперившись и ища слова.

Тогда Кребень цыкнул под усами слюной, побледнел, расцепил руки (сидел он, сложив их на груди, очень прямо, чуть касаясь обшлагами мундира столешницы), решился, оскалился совсем и ударил снизу ребром правой ладони растерявшегося остолбеневшего полковника Хутырко в кадык. Полковник выкатил глаза, шаря руками над воротником кружевной блузы, уставился на отвернувшегося от него Кребня, не в силах больше говорить, дышать и жить… осел обратно в кресло и умер. Суви Сайд и Джексон переглянулись. Джексон чуть пожал плечами.

– Прошу вас, господа, садитесь, – проговорил Кребень. У него горели глаза. "Специалисты" сели.

– … поганое, – сказал Кребень, потирая ребро ладони и гадливо морщась в угол. – Крыса паркетная… Извините, господа, моего партнера за глупость и высокомерие. Сделка должна состояться. Сегодня. Тотчас, господа. Я очень серьезен.

– Мы готовы, – сказал Суви Сайд спокойно. – Продолжайте, господин войсковой есаул. – Имя.

– Ларкин, господа, – произнес Кребень. Вышло у него хрипло, чему он сам удивился. Джексон поднял бровь, Суви Сайд – нахмурился. Кребень прокашлялся. – Полный генерал Хелен Джезебел Ларкин, стратег-мастер, Большой Шеф Западной Патрульно-Пограничной Службы СМГ, семидесяти семи лет. Она должна быть уничтожена не позднее следующей субботы. Самое лучшее – в субботу. Пятнадцатого марта.

Целых десять секунд Джексон и Суви Сайд молчали.

– Вид смерти? – спросил Джексон.

– Очень было бы желательно – чтоб естественная. Катастрофа там… пищевое отравление… на ваше усмотрение. Но, люди мы, верно, реальные. Миссия сложна уже сама по себе… так что – не выйдет – хер с ней! Желательно – но не обязательно. Главное, чтоб насмерть. В конце концов Ларкин – крупный бизнесмен. Деньги есть деньги. Всегда их убивали, бизнесменов, и убивать будут.

– Крупный бизнесмен, но и государственный бизнесмен, – уточнил Суви Сайд задумчиво. Он ещё раз прокрутил в голове ситуацию, и пришел к выводу, что не продешевил. Лишку особого не хватил, но Корпорация не в накладе в любом случае. И Суви Сайд не стал продолжать мысль.

– Сексуальный, например, маньяк, – тихонько сказал Джексон. Всё-таки он был ошарашен больше, чем нужно. Суви Сайд сдвинул брови.

– Черт возьми! – сказал Кребень. – Хер ее! Главное – результат. Мы говорим здесь о деньгах, а не о политике, но – Ларкин – прямая и явная угроза национальной безопасности Галактики. Никому мало не будет, останься она жива ещё хотя бы на год. На Западе ее уничтожить практически невозможно, ее вотчина, но до субботы она на Столице. А потом, вероятно, отбудет на Амальгаму… вряд ли ослушается… Болтовня! – рявкнул Кребень, обращаясь прежде всего к себе самому. Войсаул ненавидел болтовню. – Простите, господа.

– Согласен с вами, господин Кребень, – произнес Джексон. – Болтовня. Как верно заметил некоторое время назад господин Хутырко, ныне покойный, отношения наши достигли определенной короткости, смысла в изяществе словес никакого не осталось. Вы назвали имя. Вы согласились на нашу цену и сопутствующие условия. Патриотизм, сложность миссии и тому подобные песнопения – не более, чем гарнир. Переходим прямиком к мясу. Коллега Суви Сайд, ваше слово.

– Сделка заключена, – сказал Суви Сайд. – Подробности – почтой. Господин Кребень, допуск к Меганету, как я вчерне прикинул, требуется нам ни ниже шестерки. И тотчас. Лоцман хакерам Корпорации не нужен, но, поскольку допуск высокий, вы, вероятно, будете настаивать на сопровождающих…