12

Звездолет 13-й фаланги прибыл на орбиту Целины с опозданием на три дня, но этому никто не удивился, потому что все уже привыкли к подобным инцидентам. 13-я фаланга была худшей во всем легионе , и с этим ничего нельзя было поделать.

Причина лежала на поверхности. Еще при составлении предварительных набросков плана операции 13-ю фалангу из суеверия записали в резерв с затаенной надеждой, что ее вообще не придется пускать в дело.

Она числилась резервной на пути от базы «Конкистадора» к опорной планете, где ей не дали даже провести тренировочную высадку. На кой черт тратить топливо, боеприпасы и моторесурсы, если фаланга все равно резервная.

Зато у нее не забыли отобрать чуть ли не половину землян, реинкарнированных по дороге. Причем выбирали лучших, считая, что для резервной фаланги сгодится любая шваль.

13-я считалась резервной и на первой рекогносцировке. Когда ее звездолет впервые прибыл на орбиту Целины, его бросили на картографическое сканирование территории и задержали на несколько дней, затормозив реинкарнацию землян, которая возможна только в сверхсветовом полете.

Рекогносцировочные полеты туда-сюда, от опорной планеты к Целине и обратно, как раз и придуманы для того, чтобы звездолеты подольше находились в гиперпространстве, конвейерным методом воспроизводя в синтензорах как можно больше людей.

Но 13-й фаланги это как бы не касалось. Зачем резервной части лишние солдаты?

На орбите Целины генерал Сабуров, только что потерявший по воле маршала Тауберта большую часть своих коммандос, безжалостно раскулачил спецназ 13-й, забрав к себе в 108-ю всех, кто хоть чего-то стоил. А по возвращении на опорную планету фалангу еще раз почистили, перебросив на усиление других частей большую часть землян нового урожая.

Понятное дело, что и сама 13-я с теми бесперспективными солдатами и офицерами, которые еще остались, не особенно надрывалась в боевой подготовке. Зачем, если она все равно резервная?

И вот с такими настроениями доблестная 13-я фаланга с трехдневным опозданием явилась на своем звездолете на вторую рекогносцировку. Где и получила крепкий удар обухом по голове.

Начальник штаба легиона генерал Бессонов лично уведомил командира 13-й подполковника Шубина, что его фаланга никакая больше не резервная.

Ввиду наполеоновских планов маршала Тауберта и в свете его гениальной идеи наступать широким фронтом с запада и востока одновременно, никаких резервов у легиона не предвидится вообще. Под захват Гавана и наступление на Уражай Бессонов выпросил у Тауберта одну лишнюю фалангу, и эта фаланга как раз и есть 13-я.

— Смотри сюда, — сказал Бессонов Шубину, выводя на большой экран карту перешейка. — Это город Чайкин. Семь миллионов жителей, промышленность, исторические святыни и вообще второй по значению город планеты. Сюда я высаживаю одиннадцать фаланг. Из них одна воздушная, одна морская, а еще семь нужны для наступления.

Шубин, совершенно ошеломленный нежданно свалившейся на него напастью, слушал невнимательно и то и дело почесывал подбородок над ошейником, словно пули, скрытые в утолщении спереди, на расстоянии жгли ему кожу.

А Бессонов продолжал говорить, не обращая на это внимания.

— Остаются две фаланги — тяжелая и обычная. Тяжелая должна подавить 1-ю армию и другие очаги активного сопротивления. Военно-морской базой займутся десантники и морская фаланга. Но кому-то надо взять на себя город. Отвлекать на это лучшие фаланги я не могу, так что городом займешься ты.

— И как, интересно, я это сделаю? — наконец подал голос Шубин. — Вы в курсе, сколько у меня личного состава?

— В курсе, не беспокойся, — кивнул Бессонов. — Но во-первых, есть еще двадцать дней, а во-вторых, для патрулирования улиц на машинах много людей не нужно. Командир машины и водитель — вполне достаточно. Наскреби пару тысяч человек для пехотных задач вроде зачистки зданий и захвата пленных — на первое время хватит. А вообще-то в городе будут еще десантники от всех одиннадцати фаланг и спецназ из 108-й.

— Легко сказать — наскреби. За двадцать дней как раз от силы две тысячи наберется, а у меня командиры машин не во всех центуриях есть.

— К высадке чтобы были во всех, — сказал Бессонов беззлобно. Он ведь и сам точно так же жаловался на нехватку людей маршалу Тауберту. — И не тушуйся. Нам бы только день простоять да ночь продержаться. А там подойдут фаланги с запада, тыловые части подтянутся, и все будет о’кей.

— Звездец будет, а не о’кей, — мрачно выругался Шубин. — Все равно у меня никто машины водить не умеет.

— А вот за это тебе выговор с последним предупреждением. Надо было учить. Делай что хочешь, а если сорвешь высадку или не удержишь город — я тебе лично голову сниму в буквальном смысле слова.

Шубин опять почесал подбородок над ошейником. И ушел налево кругом марш со словами:

— А чтоб вы все пропали!

«И пропадем», — тоскливо подумал Бессонов. Тришкин кафтан предстоящего вторжения расползался на глазах — а ведь это были пока только игры на картах. И начштаба легиона нисколько не сомневался, что в реальности все будет еще хуже.

Он действительно запланировал бросить по четыре фаланги на Акъянсак и Рудну с тем, чтобы они быстро разгромили присутствующие там войска и, оставив в городах часть сил для гарнизонной службы и захвата пленных, пошли на восток к перешейку, зачищая по пути территорию.

А для окончательной зачистки полуострова с самой западной его точки должны стремительным маршем пройти еще пять боевых фаланг и одна тыловая.

И все это выглядит на карте красиво и логично, но торчит, как бельмо на глазу, город Громау, где мало войск но много жителей, и напоминает о том, что на полуострове еще много городов, которые не так бросаются в глаза — но их тоже надо занимать, а сил для этого нет.

И дело даже не в сопротивлении. Разгромить целинские войска на полуострове можно вполне. А вот взять под контроль все города — это проблематично. Слишком мало людей.

По хорошему следовало бы мобилизовать побольше пленных и сформировать из них полицейские части, но когда этим заниматься, если Тауберт требует наступления. И в это наступление придется бросать не только легионеров, но и мобилизованных тоже. И хотя ошейников в легионе запасено на много миллионов подневольных солдат, неизвестно еще, как они поведут себя на поле боя. Особистов ведь тоже не хватает — как тут за всеми уследишь.

По эрланским нормам на каждую центурию из ста легионеров положено иметь орбитальную группу из 28 человек — оперативников, особистов, психологов, медиков и капелланов. А в каждой фаланге на сто боевых центурий приходится двенадцать тыловых и шестнадцать оперативных, особых и специальных. И получается в результате, что из двух миллионов легионеров только половина служит в полевых подразделениях, а остальные — в тактическом тылу позади фронта или в стратегическом тылу на орбите.

В эрланских легионах так оно и есть. Но у маршала Тауберта не было и трети бойцов, положенных по штату. И естественно, считалось, что полевые подразделения важнее тыловых и орбитальных.

Это, конечно, хорошо, когда в центуриях вместо положенных по штату шести особистов в наличии от силы два-три. Но не всех это радует — ведь если не будет особистов, подневольные земляне могут просто разбежаться кто куда сразу после высадки или коллективно сдаться врагу, который пока не сделал им ничего плохого.

Правда, особисты тоже земляне, но их гнетет груз ответственности. Вышестоящие начальники или сам маршал Тауберт могут одним нажатием кнопки убить любого особиста, который допустит подобный инцидент.

Даже просто утаить сведения, порочащие того или иного легионера — и то смертельно опасно. Ведь особисты следят друг за другом и первыми, кого расстреляли перед строем пулями под челюсть в назидание всем бойцам легиона были как раз некоторые из них.

И все-таки особистов мало. Пока под их контролем находятся только земляне — это еще куда ни шло. Землянам деваться по большому счету некуда — в Народной Целине их никто не ждет.

А вот когда в легионе появятся мобилизованные целинцы, дело может принять крутой оборот. Согласится кто-нибудь из сиюминутного страха пойти на службу легионерам — а потом по зрелом размышлении не выдержит тяжкой ноши предательства, и потянет его на подвиг. И если особист из космоса не уследит, то ведь может такой герой перестрелять всех своих кураторов-землян за милую душу.

Это был главный страх легионеров в связи с предстоящей мобилизацией, и в штабах от фаланги и выше спорили, что лучше — включать мобилизованных в состав штатных центурий или формировать из них отдельные части. Решили предварительно попробовать и то, и другое.

Отдельные части, конечно, предпочтительнее — круговая порука мажет, как копоть, и вряд ли сто человек, пошедших на службу врагу из страха за свою жизнь, в одночасье все как один превратятся в героев.

Но ведь кадровые центурии тоже надо кем-то пополнять. Они и так недоукомплектованы, а что будет, когда начнутся потери.

Конечно, звездолеты будут и дальше гонять через космос, реинкарнируя на ходу новые контингенты землян. Но этого мало.

А тут еще и с каналами связи проблема. Их вроде бы много, но уже ясно, что на все нужды не хватит. По эрланским правилам во время боевых действий на планете все звездолеты легиона должны висеть над районом боевых действий и обеспечивать голосовую и компьютерную связь, радиоразведку и дезинформацию противника, ориентировку легионеров на местности и контроль за перемещениями врага.

А чтобы умножить число каналов и рассредоточить их пространстве, челноки и катера зависают над планетой отдельно от своих кораблей в стратосфере и на орбитах низколетящих спутников.

Так это делается в имперских войсках Эрлана. А в легионе маршала Тауберта все по-другому. Его челноки будут заняты. Им предстоит перевозить на звездолеты пленных, предназначенных в уплату концерну «Конкистадор».

И звездолеты легиона тоже будут заняты. Им предстоит возить тех же пленных на базы «Конкистадора». Часть пленных решено разместить на опорной планете и использовать на строительстве новой базы концерна, а других придется возить в удаленные галактики. Месяц пути в одну сторону.

Так что со связью будут большие проблемы. И у особистов, и у оперативников, которые должны в спокойной обстановке следить из космоса за действиями подразделений и частей и по первому требованию давать советы их командирам и даже отдельным солдатам.

А главное — оперативников тоже катастрофически мало. Хорошо, если по три человека на центурию вместо восьми. А психологов, капелланов и дистанционных медиков нету вовсе.

В эрланских легионах особисты, психологи и капелланы делят между собой функции замполитов. А в легионе Тауберта особисты превратились в нечто вроде вертухаев, и на первое место вышла лишь одна их функция — по меркам имперских войск далеко не главная. А про главную все почти забыли.

Даже добрые вести для поднятия боевого духа до сведения личного состава доводили не особисты в роли замполитов, а командиры.

Как раз перед тем, как звездолет 13-й фаланги отправился в обратный путь к опорной планете, всю фалангу построили на парадной палубе, и генерал Бессонов объявил, что солдаты и офицеры легиона, участвующие в высадке по приказу маршала Тауберта имеют право брать трофеи. А кроме того в ходе войны и после ее окончания все солдаты и офицеры получат свою долю общей добычи легиона в соответствии со званием и личными заслугами.

Этот приказ Тауберт издал в качестве пряника и приманки для земных офицеров, которые очень неохотно принимали повышения в должности и чине. Теперь же было официально объявлено, что после войны каждый генерал может стать богатым человеком, да и офицеры тоже будут людьми небедными. Если, конечно, доживут.

Но генерал Бессонов зачитывал приказ без всякого удовольствия. Он слишком хорошо знал, какие идеи бродят в ставке с прицелом расширить и углубить мысли, в нем заложенные. А заодно подставить землян так, что им вообще будет некуда деваться с непотопляемой подводной лодки под названием Целина.

13

Рядовой Игорь Иванов, курсант учебной роты полка связи дальней авиации, очнулся в неизвестном месте и не сразу понял, что лежит совершенно голый в струе ослепительного света, а над ним склонилась женщина в белом.

Это было странно, потому что буквально только что Игорь стоял по стойке «смирно» на плацу в своей части, и был пасмурный вечер 12 апреля 1999 года от Рождества Христова, развод караула и суточного наряда, в котором рядовой Иванов значился дневальным по штабу.

Игорь Иванов, сын старого хиппи и школьной учительницы, имел все основания считать себя неудачником. Мало того, что ему не удалось поступить с первой попытки в вуз, так он еще не смог и грамотно закосить от армии по дурке.

Кончилось тем, что Игорь чуть было не угодил под суд за уклонение от призыва, и единственное спасение состояло в том, чтобы все-таки сдаться и пойти в армию.

Тут фортуна слегка приобернулась к нему лицом. Игорь попал в элитную часть — полк центрального подчинения, расположенный посреди Москвы. Здесь и кормежка получше, и дедовщина не зверская, и офицеры с проблеском разума в глазах.

И вот вдруг такая странность на третьем месяце службы.

Не успел Игорь подумать о больнице и дернуться, чтобы прикрыть гениталии от взгляда медсестры, как чьи-то сильные руки рывком сорвали его с ложа и поставили вертикально.

Тут до Игоря дошло, что на больницу все это не очень похоже. Антураж навевал скорее мысли о декорациях фантастического фильма, а ложе, с которого его сняли, было похоже на саркофаг.

Обладатели сильных рук в количестве двух человек не дали Игорю опомниться, и на его шее защелкнулся ошейник с утолщением спереди.

Игорь непроизвольно рванулся, но его держали крепко, и один из тех, кто держал, негромко сказал ему по-русски:

— Не дергайся, а то свяжем.

Тут перед ним появился некто в комбинезоне тигровой расцветки. Ткнув пальцем в утолщение на ошейнике, он без лишних предисловий объявил:

— Вот тут под пластиком — две разрывные пули с зарядами и электронный пускатель. Нажать кнопку на контрольном пульте — дело одной секунды. Будешь плохо себя вести — отправишься в безвоздушное пространство с простреленной головой. Все понял?

— Кто вы такие? — пробормотал Игорь.

— Не имеет значения. Главное, что мы можем застрелить тебя прямо сейчас, если ты не будешь выполнять точно и беспрекословно любые мои команды.

Может быть, прежний Игорь, сын старого хиппи и сам такой же, сопротивлялся бы дольше — по крайней мере, словесно. Но служба в российской армии вообще и курс молодого бойца в частности очень быстро избавляют от штатских замашек и склонности к неповиновению.

Для того и придуман подъем-отбой за сорок пять секунд по нескольку раз, чтобы приучить бойца без возражений и размышлений выполнять любые, даже самые бессмысленные приказы.

— Одевайся, — скомандовал некто в тигровом комбинезоне.

Девушка в белом протянула Игорю комплект униформы серо-стального цвета. Но Игорь глядел не на униформу, а на девушку, чувствуя, что не может совладать со своей природой. В части неуставные эмоции гасили бромом, но теперь даже он не помог. И это было очень некстати, потому что Игорь по-прежнему был наг, как Адам.

Он судорожно выхватил у девушки комплект и, багровея, принялся лихорадочно одеваться. Мужики хохотали, девушка улыбалась, а человек в тигровом комбинезоне, сбросив с лица маску сурового убийцы, наклонился к уху Игоря и шепнул:

— Ты не очень-то засматривайся. Это только для старших офицеров.

От этих слов Игорь покраснел еще больше и поспешил застегнуть куртку. Молния работала плавно и беззвучно.

— Отлично, — сказал человек в тигровом комбинезоне. — Рекорд скорости. Ты, парень, далеко пойдешь. Добро пожаловать в доблестную 13-ю фалангу славного легиона маршала Тауберта. Я — капитан Белявский, служба формирования.