ГЛАВА 20

Широкие гермодвери, заменяющие десантному модулю борта, устроены так, что они могут открываться вверх, а могут и вниз.

Когда створки подняты вверх, из модуля удобно выпрыгивать на землю. А будучи опущены вниз, они превращаются в водоизмещающие борта, и модуль становится довольно удобным и вместительным катером.

Встроенные антигравы позволяли модулям подниматься в воздух, но это был лишний расход энергозапаса. А ведь даже самые дикие лесные люди были в курсе, что с энергией у антропоксенов ладно далеко не все.

Правда, лесные люди в массе своей были бы рады получить для своих нужд хотя бы ничтожную долю той энергии, которая тратится на полеты параболоидов или на поддержание на плаву перегруженных десантных модулей.

Однако до сих пор в их руки не попадало ничего мощнее встроенных аккумуляторов инопланетного оружия и приборов связи. Если знать, как с ними обращаться, то они вполне годились для массированной подзарядки батареек от радиоприемников и фонариков, но другое полезное применение в хозяйстве им найти было трудно.

Нет, вовсе не об электричестве мечтали лесные люди голодными зимними ночами. Огонь очага грел не хуже электрообогревателя, а электрический свет был им и вовсе не нужен. Книг у них не было, телевизоров тоже, и по ночам лесные люди развлекались другим способом. Они занимались любовью, а для этого не требуется электрический свет.

Но с голодухи порой лесным людям было даже не до любви.

Оттого и мечтали они долгими зимними ночами о «волшебной закваске» — активной биомассе, содержащей в связанном виде концентрированную энергию.

«Волшебная закваска» была основой экономики антропоксенов. Без нее инопланетные технические растения не могли бы развиваться, и вся цивилизация Высшего Разума загнулась бы в одночасье.

Но для лесных людей это было не главное.

«Волшебная закваска» многократно ускоряла рост обычных растений — вот что важно. Если удобрять почву активной биомассой, то семья вполне может кормиться весь год с одной грядочки на месте выкорчеванного дерева. Хватило бы и на сытую летнюю жизнь, и на зимние запасы.

Так что вовсе и не странно, что лесные люди годами тщетно мечтали заполучить хоть каплю этой чудесной субстанции.

Правда, мечтали не все. Христиане в большинстве своем считали закваску орудием сатаны, а язычники полагали, что ее применение — это насилие над природой.

Но здравомыслящие партизаны неустанно повторяли, что если заветы и пророчества старейшин будут сбываться и впредь, то разросшимся лесным общинам очень скоро станет совсем нечего есть. И вряд ли Бог или природа расщедрятся настолько, что сотворят ради пропитания лесных людей небывалое чудо.

Библейские ссылки на манну небесную прагматиков не убеждали. Они в ответ вспоминали пословицу «На Бога надейся, а сам не плошай», которая в равной мере справедлива и для христиан, и для язычников, не говоря уже об атеистах.

Но все планы захвата драгоценной закваски разбивались о надежность и мощь охраны, а главное — на непреодолимые технические препятствия.

Иногда удавалось унести в лес только почву, обработанную закваской — и даже она производила неизгладимое впечатление.

Глядя на то, в каком темпе и какого размера плоды вырастают на этой почве, легко можно было поверить в басни о пищевых плантациях антропоксенов, где растут трансгенные тыквы размером с дом или с тот десантный модуль, в котором везли на базу «++6147» пленных, захваченных на стойбище воеводы Вадима.

Если присмотреться, то невооруженным глазом можно было разглядеть признаки того, что модуль — это тоже не творение рук человеческих, а плод удивительного растения.

Его борта казались сделанными не из металла, а из какого-то сверхпрочного дерева, и их покрывал причудливый мелкий узор характерный для творения природы, а не рук человеческих.

Но дивный этот узор, рассматривали разве что малые дети, которые легко отходили от любых потрясений. Остальные угрюмо глядели на своих конвоиров или мимо них, а у некоторых взгляд был устремлен куда-то внутрь, в себя, и тягостное молчание нарушал только птичий щебет азиатов-зондеров, обсуждающих сравнительные достоинства пленных женщин.

По крайней мере, именно так можно было воспринять их жесты, взгляды и взрывы нервного хохота с тем характерным развратным оттенком, который часто сопровождает неприличные разговоры.

Известно ведь, что разговор о бабах и о плотской любви лучше всего отвлекает от тревожных мыслей.

А тревога была налицо. Зондеры, сидя на бортах модуля все время озирались по сторонам, всматриваясь в темную стену леса и ожидая нападения в любую минуту.

Многие из них предпочли бы сейчас находиться внизу, под бортом, за броневыми стенками — но инструкция требовала, чтобы там были пленные.

Православные девушки из самых упертых, которые при всей лесной нищете и нехватке тканей ходили не только в платьях до пят, но и в платочках на голове, сейчас застыли на дне модуля в позе эмбриона, пытаясь свернуться клубком и все равно сгорая от стыда, поскольку были не только наги, но и простоволосы.

А еще хуже было то, что в модули пленных набили, как селедок в бочку, и со всех сторон к невинным девушкам невольно прижимались другие люди. И мужчины в том числе.

Обычно твердые в вере жили обособленно, дабы не оскверниться слишком тесным общением с грешниками и иноверцами, но тут был особый случай. Иеромонах Арсений, уважаемый среди лесных христиан человек, жил и кочевал вместе с воеводой Вадимом из чисто практических соображений.

Большая община во многих отношениях лучше маленькой. Ей, правда, труднее скрыть свое существование и местонахождение от зондеров и антропоксенов. Но зато ей и обороняться легче. Особенно если зондеркоманда прибывает на место не на параболоидах, а обычным путем — по дорогам или по воде.

А община воеводы Вадима была совсем особенной. Крупная группировка хорошо подготовленных партизан, под охраной у которых — самые богатые схроны северных лесов. И еще — самые лучшие колдуны и знахари, что тоже немаловажно.

Любой потенциальный перебежчик в этих краях был в курсе, что бежать надо к Вадиму. Ходили слухи, что его колдуны могут заговорить любую личинку-мунгара.

Это, конечно, было преувеличение, но процент успеха у них действительно был выше, чем в других общинах.

А для лесных людей важней было другое. Раны и болезни при нехватке медикаментов были настоящим бичом мелких общин. А знахари Вадима пользовались заслуженной славой на сотни и тысячи километров вокруг. Если же и их искусство не помогало, то у Вадима были инопланетные средства в тайных схронах.

Вот и получалось, что к стойбищу старейшины Владимира Ярославича тянулись язычники, к стойбищу епископа Сергия — православные, а к стойбищу воеводы Вадима — сразу все.

Сам воевода по счастью был к религии равнодушен и умел гасить конфликты, на какой бы почве они не возникали.

Но теперь, увидев воеводу плененным, многие верующие думали про себя или даже шептали себе под нос и соседям на ухо, что это Господь покарал Вадима за безверие. А вместе с ним и всех, кто понадеялся на его защиту.

Всем было известно, что воеводе подчинялись не только те партизаны, которые жили вместе с ним на его стойбище. Слишком большое скопление народа в одном месте считалось нежелательным, и по окрестным лесам было рассредоточено еще много осколков партизанской армии.

Ночная облава их не коснулась, и пока пленные верующие молились своим богам, ангелам-хранителям и духам-покровителям, прагматики лелеяли надежду, что собратья придут им на помощь.

Вызволять пленных у лесных людей не принято — но бывают исключения. Например, если в плен попал сам верховный воевода.

ГЛАВА 21

В эту ночь каналы связи, которые партизаны берегли на черный день, гудели, как потревоженный улей или осиное гнездо.

Было только одно средство быстро разнести по всему лесу весть о том, что верховный воевода всех партизан севера попал в плен, и обсудить возможность его спасения.

В этот момент антропоксены могли при желании накрыть сразу всю сеть партизанской экстренной связи. В панике из-за пленения воеводы его подчиненные забыли об осторожности. Их не оставляло ощущение, что без генерала Вадима Богатырева в лесу наступит конец света.

Но был еще шанс перехватить караван с пленными на реке. Вниз по течению есть крепкие отряды, которые, по слухам, сохранили в схронах огнестрельное оружие с боеприпасами и кое-какие полезные трофеи инопланетного происхождения.

Они берегли это оружие на черный день, но в эту ночь многим показалось, что черный день уже наступил.

Даже странно — пока воевода Вадим сидел в своем стойбище, партизаны не очень-то охотно подчинялись ему и жили своей жизнью, не особенно беспокоясь по поводу того, есть там где-то бывший главком партизанской армии или его нет.

Но едва с генералом приключилась беда, как вдруг оказалось, что он позарез нужен всем.

Это выглядело примерно так же, как если бы у довоенной Англии украли ее королеву. Или даже хуже, потому что немедленно после того, как слух о пленении Вадима разнесся по лесу, появились признаки того, что некоторые отряды и группировки партизан готовы вцепиться друг другу в глотки в борьбе за власть.

А помимо партизан в дебрях были и другие желающие навести свои порядки, что еще более усугубляло ситуацию.

И поэтому самые здравомыслящие командиры решили, что воеводу во что бы то ни стало надо спасти.

План предложил тот же самый человек, который поднял общую тревогу — полковник Демьяновский по прозвищу князь Игорь.

Идея была такая — вывести к реке сразу два отряда, с южного берега и с северного. Но этого мало. Князь Игорь предложил сделать не две засады, а по меньшей мере четыре — чтобы караван попал в насквозь простреливаемый квадрат, и зондеры не знали, куда им деться.

Расчет был на сообразительность пленных и слаженность атакующих. Под перекрестным обстрелом зондерам придется занять круговую оборону или прорываться на полной скорости сквозь огонь. В любом случае следить за пленными им будет некогда, и у тех появится возможность ударить зондерам в спину.

Демьяновский был уверен, что если воевода Вадим в караване, то он сразу сообразит, что нужно делать. И тогда наступит самый ответственный момент. Засадным отрядам придется действовать очень внимательно, чтобы не поубивать пленных, но и зондерам не дать уйти.

Если десантные модули все-таки прорвутся, то догнать их будет уже невозможно.

— Нужны лучшие из лучших, — повторял по всем каналам князь Игорь. — И с самым лучшим оружием.

В ходе переговоров выяснилось, что у одного отряда, который находился особенно близко к базе «++6147» и жил мечтой о нападении на нее, в секретном арсенале имеются гранатометы и ПЗРК[Переносной зенитно-ракетный комплекс].

Князь Игорь распорядился немедленно вскрыть арсенал, но встретил решительный отпор командира отряда.

Тот сдался лишь после того, как в дело вмешался некто Дядя Миша — крупный авторитет среди тамошних партизан, один из немногих людей, к мнению которых гордый командир по прозвищу Джедай был готов прислушаться.

Дядя Миша наглядно объяснил Джедаю, что подумают люди, если он откажется сделать все для спасения генерала Богатырева. Ведь ни для кого не секрет, что Джедай и сам бы не прочь занять место верховного лидера партизан Северного леса.

Неприглядно это будет выглядеть, если Джедай откажет в помощи воеводе. Тем более, что сам Джедай любил говорить о великой миссии партизан, о чести и гордости, взаимовыручке и лесном братстве.

— А сейчас я о чем говорю?! — горячился он теперь. — Разве это я приказал не трогать спецарсеналы вплоть до особого распоряжения?!

Тут он был прав. Такой приказ отдал в свое время генерал Вадим Богатырев. Именно он запретил использовать боеприпасы к огнестрельному оружию и уж тем более переносную артиллерию и трофейное вооружение в локальных операциях.

— Это оружие пригодится нам, когда начнется решающий штурм, — говорил он, и хотя партизаны давно уже не считали нужным выполнять приказы без обсуждения, против данного конкретного распоряжения никто особо не возражал.

Сам воевода давно уже не верил ни в какой решающий штурм, но считал необходимым поддерживать в партизанах боевой дух, а для этого нет средства лучше, чем мечта о грядущей великой битве.

Да и потом, если тратить остродефицитные боеприпасы по мелочам, они кончатся очень быстро. А между тем, в любой момент может возникнуть ситуация, когда эти боеприпасы понадобятся позарез.

Теперь такая ситуация как раз возникла, но Джедай никак не хотел это понять. И не хотел признать, что побратим и заместитель воеводы Вадима имеет право принять на себя генеральские полномочия, раз сам генерал в плену.

Джедай и сам был побратим генерала партизанской армии — правда, покойного, но это не меняло сути дела.

Однако Дядя Миша в выражениях, непригодных для публичного воспроизведения, быстро поставил его на место.

Дядя Миша хоть и был по званию старший прапорщик, но по авторитету стоил многих генералов. Ссориться с ним было себе дороже.

Дядя Миша и сам имел все основания претендовать на место воеводы Вадима, однако же принял руководство полковника Демьяновского без возражений и де-факто стал координатором операции по плану князя Игоря.

Так что в конечном счете Джедаю тоже пришлось действовать по этому плану, а его подчиненным — очень много бегать в ближайшие два часа.

Сначала они рванули бегом к схрону, где хранилось оружие, а оттуда с полной выкладкой к реке — тоже конец приличный.

А с другого берега в это время выдвигался еще один отряд. У него, правда, не было гранатометов, зато имелись два автомата с патронами и один трофейный деактиватор. А также луки, арбалеты и пращи в неограниченном количестве.

Эти партизаны перемещались тоже бегом. Двадцать километров с лишним — это не шутка, особенно когда каждая минута на счету. Когда отряд залег на берегу в засаде, многие дышали тяжело. А между тем, десантные модули каравана с пленными могли появиться из-за поворота реки с минуты на минуту.

ГЛАВА 22

Первую попытку вырваться принц Гамлет предпринял, когда его отстегнули от ложемента.

Это делали двое зондеров, а еще двое страховали их сзади, но Гамлета это не остановило. Также как и то, что он находился на орбитальной станции, где бежать, собственно, некуда.

Его остановили лишь сильные руки мастеров восточных единоборств. Им только что еще раз повторили, что с мальчиком надо обращаться бережно, дабы ничего ему не повредить — и азиаты ограничились парой приемов айкидо.

На этот раз они уже хорошо знали, чего можно ожидать от этого прыткого мальчишки, и пресекли его рывок в зародыше. Гамлет и опомниться не успел, как оказался в унизительной позе внаклонку с руками, заломленнымии за спину.

Щелкнули наручники, и пацана, крепко ухватив подмышки, поволокли вперед по коридору.

Он дернулся еще несколько раз, но быстро понял, что это бессмысленное трепыхание не делает ему чести.

Что подумали бы его ватажники, увидев, как их принц дергается в цепких лапах зондеров, как обыкновенный пацан, которого злой отец тащит пороть.

Сцена при мысленном взгляде на себя со стороны показалась Гамлету неприглядной, и он на время прекратил сопротивление, рассчитывая совершить новый рывок, когда зондеры ослабят хватку.

Пока же он приосанился и вошел в аквариумный зал с гордым видом — почти как Овод, когда его вели на расстрел.

Тут на него и обратила внимание благородная тейна Алиса Мин Хено-нои. А принц на нее внимания не обратил по той простой причине, что не видел ее. Юная тейна находилась за стеной, которая со стороны аквариумного зала казалась совершенно непрозрачной.

Зато Гамлет обратил внимание на людей в белой униформе, которые готовили к работе какую-то медицинскую аппаратуру.

Все они были земляне, и у каждого над переносицей красовался черный «глаз мунгара».

«Предатели!» — подумал Гамлет и стал прикидывать, что из оружия можно при случае использовать в качестве оружия.

Однако его так быстро пристегнули к выдвижной платформе универсального диагностического аппарата, что руки его даже на мгновение не оставались свободными.

Тут Гамлету стало страшно. Он много слышал про методы допросов, которые практикуют антропоксены. Да и вообще, от этих уродов всего можно ожидать.

Разумеется, о неземной красоте инопланетян и особенно инопланетянок принц тоже слышал, но они все равно были для него уроды.

Врага вообще трудно представить красивым. Особенно в детстве, когда мышление прямолинейно и не признает полутонов.

В предчувствии страшного допроса с помощью неведомой жуткой машины Гамлету хотелось закричать, заплакать, забиться в истерике — но он не зря воспитывал в себе силу воли с тех пор, когда впервые узнал, что означает это словосочетание.

Его эмоции прорвались наружу только приглушенным рычанием маленького волчонка:

— Уроды! Предатели! Гады поганые!

Уроды, предатели и поганые гады на это никак не реагировали, если не считать одной девушки, которая, склонившись над мальчиком, сказала ему по-русски:

— Не бойся, больно не будет.

Гамлет в ответ плюнул, но в девушку не попал.

А потом платформа вместе с ним поехала куда-то внутрь широкой трубы наподобие той, где синтезировали совершенное существо в фильме Бессона «Пятый элемент», которого Гамлет, впрочем, никогда не видел.

Ему, как и большинству лесных детей, родившихся уже после вторжения пришельцев, вообще никогда не приходилось смотреть кино.

Сюжеты разных популярных фильмов и книг ходили среди лесных людей в устной передаче. Родители рассказывали их детям вместо сказок, а Гамлет отличался тем, что впитывал эти рассказы, как губка.

Он и сам был превосходным рассказчиком — особенно если принять во внимание его возраст.

Но сейчас принц думал только об одном — как ничего не рассказать врагам, даже если его будут мучить самыми страшными пытками.

Но на самом деле никто не собирался ничего у него спрашивать и не ждал от него никаких ответов.

В диагностический аппарат мальчика загрузили всего лишь для изучения и оценки его биологических параметров.

Наблюдать за этим процессом нагаруна Тес Амару собиралась лично — компьютерный терминал за стеной одностороннего наблюдения вполне это позволял. Но для начала она решила узнать у командира спецгруппы подробности захвата мальчика.

Отчет сэнсея Хасимото был кратким, но тем не менее заставил нагаруну отвлечься от рутинного обследования экспериментального образца.

Дело в том, что сэнсей упомянул о захвате партизанского воеводы, из-за которого маленький дикарь был доставлен на орбитальную базу позже, чем предполагалось по плану.