62

«За каждую вину воздается стократно. Те люди, которых мы покарали, повинны в смерти одного человека, — но если бы мы не лишили их возможности творить зло, то пострадали бы многие. Их жертвы рассеяны по миру и они еще живы. Но гибель их недалека, ибо души их уже мертвы.

Те, кого мы покарали, творили и умножали зло. Они ввергали невинных в пучину разврата и убивали их дух — день за днем, час за часом. А за смертью духа неизбежно следует смерть тела. И когда случилась такая смерть, мы решили прервать этот круговорот зла.

Вот имена тех, кого мы покарали:

Лев Горенский,

Сергей Денисов,

Борис Бояров,

Ростислав Темный.

Все они мертвы и никому больше не причинят зла.

Но еще так много недоброго вокруг, и совершив первое жертвоприношение добру, мы поклялись не останавливаться на этом и бороться со злом дальше — покуда хватит сил, и оружие не затупится.

Мы победим — и мир тогда преобразится, и в живые души прольется истинный свет».

Такой вот текст обнаружили на своих факсах или в электронной почте редакции многих столичных газет, телеканалов и радиостудий. «Желтое радио» — то есть студии второго эшелона, не обремененные чрезмерной популярностью и не склонные к аккуратному обращению с непроверенной информацией — поспешили выдать в эфир сообщение о смерти Горенского и Темного. Бульварные газеты тоже срочно пустили аналогичное сообщение в набор, но они по техническим причинам не могли быть столь оперативны, как радио.

Более солидные издания и каналы действовали осторожнее. Многие из них тоже сообщили о поступившем к ним меморандуме, но присовокупили к этому известию информацию о том, что Ростислав Темный жив и здоров и никто решительно его не убивал, хотя его клуб «Мария Целеста» действительно разгромили, и там были человеческие жертвы.

Однако журналисты тотчас же кинулись проверять информацию относительно смерти Горенского. Ибо вот уже много дней о нем не было ни слуху, ни духу, а сплетни по Москве ходили самые разные. Вплоть до того, что во взорванной «Волге», принадлежавшей агентству «Львиное сердце», находился именно Горенский — несмотря на то, что официальная версия гласила иное.

В первую голову сунулись, конечно, к Роману Каменеву, но тот без запинки оттарабанил официальную версию. Не мог же он, в самом деле, подставлять под удар Пашу Шибаева, да и Коваля тоже, если тот жив.

Однако журналисты не успокоились и обратились в милицию по месту событий — а уверены ли доблестные стражи порядка в том, что среди погибших в той ночной катастрофе нет Горенского?

Обратились они, прямо скажем, не вовремя. Вся милиция города как раз стояла на ушах, вступив в завершающую фазу расследования дела о похищении Яны Ружевич. Вплоть до того, что по делу о теракте двухнедельной давности оставили работать только пару зеленых сыскарей, которым было приказано лишь регистрировать новую информацию, если таковая вдруг нарисуется, а более ничего не предпринимать. Предполагалось, что такая ситуация будет сохраняться всего несколько часов, а потом все войдет в обычный ритм — но как раз в эти несколько часов на бедных лейтенантов обрушилась лавина звонков с вопросами, на которые они не могли ответить.

Конечно, подозрения насчет того, что в «Волге» был Горенский, имели место. Тем более, что два трупа из нее так и остались неопознанными. Шибаев утверждал, что это — люди из личной охраны продюсера, но ни подтвердить, ни опровергнуть это утверждение до сих пор не удалось. Однако версию насчет смерти Горенского просто не стали раскручивать. Ведь расследовать убийство пятерых охранников — это одно, а признать, что убит известный на всю Россию и полмира продюсер — совсем другое. Кому нужна лишняя головная боль?

Специалисты по особо важным делам, приехавшие из Москвы расследовать похищение Яны Ружевич, переключились на этот теракт как раз потому, что полагали, будто именно в нем кроется разгадка этого самого похищения.

Правда, и они считали, что Горенский жив, а похищение и покушение — это его проделки, цель которых окончательно неясна, но непременно должна проясниться, когда Горыныч будет пойман.

Но все эти рассуждения имели место на уровне генералов и полковников. Юных лейтенантов в столь тонкие материи не посвящали. Вот один из них, не будь дурак, и звякнул судмедэкспертам — точно ли подтверждена личность троих погибших и нельзя ли это дело перепроверить?

— А чего там перепроверять? — раздраженно ответили ему, — Там одни уголья. Тела визуальному опознанию не подлежат.

Лейтенант порылся в деле и выяснил, что имена погибших определялись по показаниям свидетелей о том, как охранники и охраняемые рассаживались по машинам перед отъездом. А который из трупов кому принадлежит, неясно до сих пор. Тела, как гласят протоколы и акты экспертиз, «фрагментированы». Их даже подсчитать было трудно, но с этим кое-как справились. А что касается установления личностей, то тут мрак полный. Даже зубы не помогли.

Дотошный лейтенант так ничего конкретного и не выяснил, но имел неосторожность ляпнуть одному из корреспондентов, что версия о гибели Горенского может иметь под собой реальные основания — хотя бы из-за этих двух неопознанных трупов. Если предположить, что эти тела принадлежат телохранителям Горенского, тогда один из трех оставшихся трудов может оказаться телом самого Горенского. Но тогда возникает вопрос — где же охранник, которого считают погибшим, и кто он? Хотя кто он, можно догадаться. Личности двух погибших определены с большой степенью вероятности — это агенты «Львиного сердца» Березин и Шаров. Их челюсти сохранились в более-менее первозданном виде, а зубы имели характерные особенности. Двум другим черепа разнесло вдребезги вместе с челюстями, а для последнего не нашлось материалов для сравнения. Но если первые два — Шаров и Березин, другие два — телохранители Горенского, а между ними — сам Горенский, то значит, Коваль жив и где-то прячется.

Лейтенант только намекнул об этом журналистам, да и то случайно — по молодости лет у него еще не выработалась привычка как можно крепче держать язык за зубами, но журналисты легко домыслили остальное, и к выходу вечерних теле — и радионовостей уже вполне могли выдать сенсацию в эфир:

— По признанию источника в городском управлении внутренних дел, не исключена вероятность того, что Лев Горенский погиб двенадцать дней назад, когда автомобиль его охраны был взорван из гранатомета. Некоторые новые данные свидетельствуют, что Горенский мог находиться именно в этом автомобиле, и именно ему принадлежит одно из обугленных фрагментированных тел, которые до сих пор не удалось достоверно опознать.

63

— Успокойся. Я все еще не хочу тебя убивать.

Звук бесстрастного голоса Крокодила вывел Яну из оцепенения. Она открыла глаза и уставилась на главаря похитителей непонимающим взглядом. Пленница уже готовилась услышать ангельское пение или, как минимум, ощутить себя бестелесным духом, переселяющимся в какую-нибудь каракатицу — а оказывается, ее еще не собираются убивать. Чего же тогда от нее хотят?

Крокодил, однако, ничего по этому поводу не сказал, а только отстегнул от ошейника длинную тяжелую цепь и заменил ее на другую — легкую и короткую, как собачий поводок.

Тогда Яна решилась спросить его сама:

— Что ты собираешься делать?

В эту секунду ее обожгла надежда, связанная с возможностью, о которой Яна почему-то не подумала раньше. Что, если Крокодил повезет обменивать ее на деньги, и через пару часов она окажется на свободе — живой и даже не искалеченной?

— Молись, куколка, — сказал в ответ на ее вопрос Крокодил. — Хорошенько молись, убедительно. Потому что вариантов у нас осталось два. Или я получу деньги, а ты долгую жизнь на радость фанам — или мы оба трупы.

— Что случилось?

— Ничего особенного. Просто сейчас наш славный замок будут брать штурмом. И есть только один способ уберечь наши шкуры от града пуль — показать им твое белое тело. Если я что-нибудь понимаю в благородных героях, то они не будут стрелять, пока есть риск попасть в тебя.

Гена снял с шеи автомат и передал его Казанове, продолжая говорить:

— У Эдика руки будут свободны, и он сможет стрелять. Так что диктовать условия будем мы… Но если у кого-то из наших недоброжелателей не выдержат нервы, тебя продырявят первой. Но могу тебя обрадовать — нас пошлют за тобой следом без промедления.

— Разве мне от этого легче?

— Как знать. Это я к тому, что мне хотелось бы, чтобы ты жила как можно дольше и умерла естественной смертью от старости. Но это возможно только в том случае, если мой план выгорит. Так что молись.

И Яна действительно стала молиться — неведомо какому богу, а может быть, всем богам сразу. Услышал ли кто-нибудь эти молитвы, ведомо лишь высшим силам, однако на саму Яну они подействовали благотворно. В ее сознание проникла и постепенно наполнила его уверенность, что все закончится хорошо.

Пленница впала в какое-то блаженное оцепенение, и все мысли покинули ее. Осталась только надежда на лучшее и вера в хеппи-энд.

Из этого состояния Яну вывел лязг автоматного затвора, сразу после которого впечатления навалились на нее со всех сторон — но тревожные мысли так и не вернулись, а вера и надежда так и не оставили ее.

64

— Это писал явный псих, — сказал Селезнев, прочитав меморандум мстителей, только что добытый агентами «Львиного сердца» в одной из редакций.

— Причем опасный, — согласился Каменев. — И если он всерьез ополчится на мировое зло, то население планеты может сократиться раз этак в несколько.

— Ну, на геноцид у него силенок не хватит…

— А это как посмотреть. Если он хотел наказать четверых, а грохнул заодно с ними пару дюжин…

— И все из-за одной дурной шлюхи.

— А как ты думаешь, на чем чаще всего едет крыша? Как раз на бабах. Любовь — это штука почище Динамита.

— Не знаю, не пробовал. Лучше скажи, чего мы дальше делать будем? Эти козлы рассылают меморандумы, а мы сидим в глубоком дерьме и не знаем, как из него выбраться. Скажи мне честно и откровенно — я должен искать новую работу, или можно пока подождать?

— Подожди пока. Так не бывает, чтобы какие-то левые люди гробили народ почем зря — и не было никаких следов. Тем более мы их имена знаем. Пока еще не все наши разбежались, вполне можно вычислить антиподов по их старым связям. Ведь где-то же они живут, что-то едят, с кем-то спят.

— Интересно, они там все психи, или только один?

— Думаю, все. Нормальный человек не пойдет ради какого-то психа крошить людей направо и налево. Кстати, ты обратил внимание — они объявили . Темного мертвецом, а он все еще живой и, кажется, даже не очень боится.

— Обратил. И что?

— А то, что если они психи, то их должно на этом заклинить. Тем более, пресса не особенно верит им насчет Горыныча. И все потому, что Темный жив. Они обязательно постараются его убить.

— Опять будем ловить на живца?

— Именно. И там найдется работа для тебя. А то вся моя гвардия разбежалась кто куда. Коваль пропал, Серебров неизвестно когда соизволит прилететь, а Петренко вообще надумал увольняться. Короче, остаешься только ты. Выясни местонахождение Темного и езжай туда. Там вокруг него полно наших людей. Примешь над ними командование. И без антиподов не возвращайся.

— А не получится, как с «русаковской битвой»?

— Надеюсь, что нет. Поэтому и посылаю тебя. У меня другого выхода нет. Это лучший способ взять их быстро и с поличным. Или хотя бы перестрелять на месте. К тому же чем громче мы их возьмем, тем круче будет эффект. Только умоляю, постарайтесь без левых жертв.

— Да уж постараемся. Говоришь, наших там много?

— Его охраняют лучше, чем президента Кеннеди.

— Ну, Кеннеди-то все-таки убили.

— Если Темного убьют, я тоже жалеть не буду. Но мы обеспечили ему самую крутую охрану за всю нашу историю, хотя он ни о чем таком не просил.

— Он не возмущается?

— Он рад без памяти. Потому что денег на квалифицированную охрану у него нет, а с нашей помощью он имеет ее бесплатно.

— А на сколько хватит денег у нас?

— Очень ненадолго. Если в ближайшие дни ничего не произойдет, тогда придется сокращать персонал и самим думать о другой работе.

— А ты уверен, что что-нибудь произойдет?

— Когда имеешь дело с психами, ни в чем нельзя быть уверенным.

65

Оператор порностудии Марка Киллинга Михаил Трубин оказался последним, кто прорвался на дорогу, ведущую в Капитоновку, до того, как ее блокировала милиция. Правда, одна милицейская машина попалась ему по пути — на обочине стояли «Жигули» с надписью «ГАИ» на дверце. Левое переднее колесо было спущено, и с ним возился человек в форме с сержантскими погонами. Он вскочил на ноги, засвистел в свисток и замахал руками, требуя, чтобы Мишина «Таврия» остановилась. Но кто не успел — тот опоздал, и Миша, уже проехавший мимо, счел за благо не заметить сигналов гаишника. Все равно, если в Капитоновке действительно Яна Ружевич и ее похитители, то сейчас там такое начнется, что никто не вспомнит про мелкое нарушение правил по пути.

Еще один гаишник в звании лейтенанта был обнаружен дальше по дороге. Он пытался добраться до Капитоновки пешком, переходя с шага на бег и обратно. Завидев его, Миша сразу нашел способ обелить себя за хамство по отношению к сержанту. Не дожидаясь команды милиционера, он замедлил ход и высунул голову в окно.

— В Капитоновку торопишься, лейтенант? Садись, подвезу. Там сейчас такое начнется!

Лейтенант не замедлил воспользоваться приглашением. Он плюхнулся на заднее сиденье и приказал:

— Гони на полную!

Миша ответил: «Есть, сэр», и выжал газ, а лейтенант спросил его:

— Ты кто?

— Так, прохожий, — ответил Миша, решив, что в создавшейся ситуации имеет право на некоторую долю наглости.

Лейтенант тоже оценивал свое положение здраво. Когда рокеры прокололи ему шину удачно пущенной стрелкой, он не предполагал, что придется гнаться за ними пешком. Распоряжение любой ценой добраться до Капитоновки и предотвратить столкновение подростков с засевшими там бандитами гаишники получили несколько минут спустя от какого-то ответственного лица, совершенно очумевшего от обрушившейся на него лавины информации. Еще через некоторое время распоряжение это отменили, но лейтенант уже убежал от своей машины в надежде раздобыть какой-нибудь транспорт в ближайшем селении.

Оказалось, однако, что и до ближайшего селения добраться пешком не так-то просто. Поэтому Миша со своей «Таврией» показался лейтенанту подарком небес, и он готов был терпеть от водилы любое хамство — лишь бы в кратчайший срок добраться до Капитоновки.

Рокеры приехали в поселок богатеньких буратин, построенный на месте давно стертой с лица земли усадьбы помещика Капитонова, значительно раньше Трубина и лейтенанта, но не первыми.

Первым был Олег Коваль. Он оказался умнее всех и раньше других узнал, где скрываются похитители Яны Ружевич. Поэтому он прибыл в поселок на автобусе при ярком свете дня и, не привлекая ничьего внимания, прогулялся по его улицам.

Улиц, собственно, не было — дома в поселке имели сплошную нумерацию, а от главной дороги к ним отходили подъездные пути. Пешеходы были редки, но все-таки — здесь ведь не Америка — большого удивления не вызывали.

Проведя рекогносцировку, Олег решил, что нападать на 13-й дом в одиночку в светлое время суток неразумно. Поэтому он засел в гуще деревьев и кустарников на холме, с которого весь поселок просматривался как на ладони. Весь поселок Коваля не интересовал — поэтому он навел бинокль на 13-й дом, однако ничего интересного увидеть не смог.

События начались, когда опустились сумерки — но это совпадение было случайным. Рокеры и фаны Яны Ружевич вовсе не собирались ждать темноты.

Коваль надеялся, что его конкуренты провозятся с поиском адреса хотя бы до завтра. Теперь он убедился, что его надежды не сбылись. Уже не заботясь о скрытности, он, ломая ветки, скатился с холма с пистолетом в руке.

Мотоциклы один за другим тормозили у 13-го дома. Несколько штук из них были даже с коляской, и на них ехали по четыре-пять человек (немудрено, что всполошились гаишники). Но самой большой достопримечательностью этой кавалькады была автомашина «Победа» с многочисленными следами тяжких битв за выживание. В нее набилось в общей сложности двенадцать человек. Правда, она отстала, и Миша Трубин с лейтенантом догнали ее еще по дороге. Лейтенант, недолго думая, прострелил ей переднюю левую шину, отомстив таким образом за свой служебный автомобиль. Но теперь до поселка было уже не так далеко, и двенадцать фанов обоего пола помчались туда бегом. Лейтенант возиться с ними не стал — он сам торопился к месту событий.

Но первыми до этого места добрались мотоциклисты на двухколесных машинах. Подбегая к 13-му дому, Коваль с изумлением увидел, как один из них достает из сумки подлинный «шмайссер» — очевидно, самолично добытый им во время раскопок на полях былых сражений. И тут же где-то рядом заорал юношеским голосом «матюгальник»:

— Граждане бандиты! С вами говорит суд имени Линча во главе со мной. Дом окружен, и ввиду особой опасности вашей банды я имею указание живыми вас не брать. Выходите по одному, оружие на землю и руки вверх. Сопротивление бесполезно. Шаг вправо, шаг влево — считается побег, прыжок на месте — провокация.

Парень явно хотел, чтобы было похоже на Жеглова, но у него не вышло — ни голос, ни текст, как говорится, не тянули. А прежде чем он, сделав глубокий вдох, вознамерился продолжать, все пространство вокруг заполнил другой голос, усиленный аппаратурой куда более мощной, нежели какой-то жалкий мегафон:

— А теперь, щенки, слушайте меня!

66

Пытаться убить Ростислава Темного, зная, что его окружает весьма многочисленная и квалифицированная охрана, было безумием. Но ведь среди мстителей не было благоразумных людей. Благоразумные люди вообще бы не взялись за это дело или, во всяком случае, не стали бы использовать гранатомет и прочее оружие широкого поражения там, где можно обойтись ножом и пистолетом — ну, самое большее, снайперской винтовкой, достать которую ничуть не труднее, чем тот же гранатомет или автомат в спецназовском исполнении.

Теперь возможности действовать громко и с размахом больше не было. Мстители потеряли гранатомет, и у них не было времени искать другой, потому что ни Зароков, ни Рокотов не хотели откладывать завершение дела. Они ведь уже объявили Темного мертвым.

В том, что они именно сейчас направили свой меморандум в прессу, был свой расчет. Общественное мнение все чаще стало связывать их «подвиги» с похищением Яны Ружевич, представляя то и другое, как звенья одной цепи. Требовалось объявить общественности, что это не так.

К тому же дело с похищением певицы явно шло к концу. Стало ясно, что либо вот-вот возьмут похитителей, либо вскоре объявится труп Яны. То и другое вызовет такой шум в прессе, что внимание общества неизбежно окажется отвлечено от мести, которой посвятили себя зароковские бойцы.

Зароков — организатор мести, и Рокотов — главный исполнитель (именно он стрелял из гранатомета), решили вдвоем довести до конца месть за Олю Благовидову, а затем уже всей командой заняться другими делами и мстить за других людей, погибших безвинно и таким образом, что никто не может быть наказан по закону за их смерть.

Для мстителей закона нет. Зароков сформулировал это правило еще в самом начале пути, а теперь идеолог мстителей, завербованный ими в какой-то секте — тот самый человек, который написал меморандум, — готовил манифест на этой основе, чтобы пустить его в дело, когда первая месть будет завершена.

Во всей команде мстителей Оля Благовидова была близка только троим — Зарокову, Рокотову и Сергею Благовидову, брату девушки. Но Зароков сумел собрать вокруг себя значительно больше людей. Одних он приманил деньгами, другие пошли за ним благодаря его незаурядной харизматической и даже гипнотической силе, а третьим просто нравилось убивать или, как например, идеологу — теоретически обосновывать убийства.

— Мы создадим большую организацию, которая заставит трепетать и мафию, и всех преступников, в том числе тех, которые не боятся закона и которых не трогает закон. Наш закон — кровь за кровь, смерть за смерть, и во всей истории не было закона справедливее.

Так говорил идеолог мстителей людям, которых объединил и подчинил себе Зароков, и именно эти слова он писал в своем манифесте.

А тем временем Зароков и Рокотов выбирали позицию для последнего выстрела по последнему виновнику смерти Оли Благовидовой, в то время как все остальные — кроме идеолога — готовились обеспечивать им отход.

Всем известно, что хорошему снайперу не в силах помешать никакая охрана. Даже президенты, короли и премьер-министры уязвимы для снайперского выстрела. Что уж говорить о каком-то владельце ночного клуба, пары забегаловок и группы второсортных проституток! Благотворительная охрана вряд ли сможет уберечь его шкуру от пули — тем более, что охрана эта заботится прежде всего не о том, как предотвратить роковой выстрел, а о том, как перехватить стрелка. Обыкновенная ловля на живца, на блесну — но ведь мстители — не какие-нибудь глупые рыбы.

67

— Это полная шизофрения! — воскликнул Гена по прозвищу Крокодил, когда увидел, как у Марикова коттеджа тормозит и рассыпается веером пестрая кавалькада фанов и рокеров. — Яна, выгляни в окошко. К нам пожаловали твои поклонники.

— Я в восторге, — мрачно ответила Яна и в окно выглядывать не стала.

Потом на улице заорал «матюгальник», но к этому похитители подготовились заранее. Они, правда, предполагали, что арестовывать их приедет милиция — но у той тоже есть мегафоны.

Казанова по сигналу предводителя хлопнул по клавишам акустической системы, а Крокодил взял в руки микрофон и заговорил почти весело:

— А теперь, щенки, слушайте меня! Ваша любимая женщина сейчас со мной и к голове ее приставлен заряженный пистолет. А мой друг с автоматом стоит у окна и ждет любого вашего неосторожного движения. Имейте в виду — если начнется стрельба, то первым трупом будет Яна. Поэтому слушайте мой приказ. Все оружие на землю. Иначе мы начинаем стрелять по вооруженным людям. Вы можете открыть ответный огонь, но мишень у вас будет одна — Яна Ружевич. Вам все ясно?

И тут же из динамиков зазвучал голос Яны:

— Ребята, пожалуйста, не делайте глупостей. Положите оружие и уходите. Иначе он убьет и меня, и вас. Это страшный человек.

Фаны вряд ли подчинились бы преступнику, но слова кумира убедили их. Владелец «шмайссера» засунул его обратно в сумку и демонстративно повесил ее на ограду. Другие обладатели оружия — в основном самопалов и переделанных газовых пистолетов — стали класть свои «пушки» на землю.

— Молодцы, — прокомментировал по громкой связи Крокодил.

В это время Казанова выпустил короткую очередь в одно из окон. Кто-то из фанов метнулся обратно к оружию, но Гена остановил его пистолетным выстрелом и резко крикнул в микрофон:

— Спокойно! Без паники.

Потом обернулся к Казанове и спросил:

— Что там?

— Какой-то тип не положил пистолет и целился в меня. Взрослый.

Крокодил опять заговорил в микрофон:

— Повторяю для неграмотных и глухонемых. Оружие положить и не трогать. Отойти на десять шагов… Теперь слушайте дальше. Мы тут засиделись, и нам пора уезжать. Запомните сами и обязательно передайте ментам — пусть никто не пытается нас задержать. Яна будет в машине рядом со мной, а в руке я буду держать гранату с выдернутой чекой. Если меня ранят или, не дай Бог, убьют, получится очень красивый фейерверк, и ваша любимая певица превратится в пар и мелкие ошметки. Для надежности в машине будут еще и пара канистр с бензином. Поймите и прочувствуйте хорошенько — мне терять нечего, а вы можете потерять свою драгоценную Яну запросто.

И опять из динамиков послышался голос Яны, которой все острее хотелось жить и уж во всяком случае не хотелось превратиться в пар от взрыва гранаты и бензиновой вспышки.

— Ребята, умоляю. Не предпринимайте ничего. Пусть они уходят. Я нужна им, как щит, и останусь жива, пока никто не будет им препятствовать. А потом они меня отпустят. Прошу вас — никаких резких движений, никакого геройства.

— Так. Появился мент, — сказал Казанова Крокодилу. — Почему-то один. И еще парень с видеокамерой. Снимает.

— Пусть снимает, — ответил Крокодил и продолжил речь по громкой трансляции. — Повторяю специально для милиции. Не пытайтесь нас задержать. У меня в руке все время будет граната с выдернутой чекой. Молитесь, чтобы я ее не уронил.

Несколько минут после этого стояла мертвая тишина. Потом негромко щелкнул внутренний замок гаража, и спустя мгновение синяя «теиста» ударом капота распахнула ворота.

Коваль, спрятавшийся в неосвещенной зоне за кустами, проводил машину взглядом, даже не пытаясь ничего предпринять. Конечно, похитители могли блефовать — но ни один специалист не станет в такой ситуации рисковать жизнью заложницы ради того, чтобы взять бандитов.

Лишь когда «тойота» скрылась за домами, Олег осторожными перебежками стал приближаться к коттеджу. Вряд ли там остался кто-нибудь из бандитов — но опять-таки, лучше не рисковать.

Коваль вбежал в дом первым. Следом за ним устремился гаишник, а дальше поперла вся орава фанов.

Милиционер первьм делом кинулся к телефону — доложить о происшедшем по команде. Коваль, выглянув в окно, увидел, как некоторые рокеры седлают мотоциклы, чтобы ехать в погоню, и тут же потянулся к микрофону громкой трансляции, который так и не был. отключен.

— Говорит «Львиное сердце», — сказал Олег, и голос его перекрыл рев мотоциклов. — Предупреждение всем. Погоней не увлекаться, к машине бандитов не приближаться больше чем на сто метров. Если взорвется граната, от Яны не останется ничего, а от вас — рожки да ножки.

Тем временем группа фанов ввалилась в подвальное помещение и узрела там голого Шурика в состоянии сильнейшей тревоги.

— Яна жива?! — крикнул он, бросаясь к вошедшим.

А в поселок в эту минуту вкатывалась лавина милицейских машин.

68

Фанам, которые ехали в «Победе», не повезло больше всех. Только они прошли развилку, где разделялись дорога в город и дорога в аэропорт, как из поселка вынеслась «тойота». Кто-то из пацанов сразу понял, что это смываются похитители, и выхватил свой самопал. Казанова тут же срубил его очередью — Вроде бы не насмерть, но достаточно, чтобы сделать парня безопасным. Остальные тут же попадали на землю, опасаясь новой очереди.