Король Зазеркалья (Чужая земля)

      Однако президент делал вид, что не понимает намеков, и не уставал заверять либеральную половину населения, а также зарубежных друзей в верности демократическим принципам. Из-за этого всевозможные сверхдержавники, поддержавшие президента на выборах, уже начали подумывать и даже говорить вслух, что они поставили не на того человека.
      Но президент был опытным политиком. Старый лис, поднаторевший в кремлевских интригах, держал "ястребов" во главе силовых структур, и у остальных державников и сверхдержавников создавалось впечатление, будто президент по-прежнему с ними. А глава государства тем временем создавал противовес, расставляя на ключевые посты людей совсем другого склада и иных воззрений.
      И один из таких людей - представитель президента по Санкт-Петербургу - был первым, кто высказался против карантинных мероприятий.
      В споре, который за этим последовал, истина, как обычно, не родилась, но был достигнут определенный компромисс. В карантин попали только четыре человека - те, что побывали непосредственно в Зазеркалье. Их друзья, родственники и "лица, находившиеся в контакте, остались на свободе".
      Но Наташу Сероглазову эта свобода не радовала. Она металась по квартире, как тигр в клетке: то порывалась звонить во все инстанции и требовать если не освобождения Сережи Медведева, то хотя бы ответа на вопрос, где он находится, то бросала трубку, так и не набрав номера - потому что не знала, куда надо звонить, зато знала, что ей ответят.
      Наташа пыталась успокоиться и ради этого даже промучилась несколько минут под холодным душем - но все бесполезно.
      Раньше, когда Сереже можно было в любой момент позвонить, позвать его на прогулку или в гости, поболтать о том о сем, Наташа вовсе не стремилась к тому, чтобы он все время был рядом. Иногда Серый даже надоедал ей - особенно когда начинал строить из себя невесть что.
      А теперь Наташа вдруг почувствовала, что не может прожить без него и часа.
      Опустела без тебя земля...
      Наташе стало вдруг ужасно неуютно в привычной квартире, где она обитала с младенческих лет. Жить обычной жизнью - как прежде, как всегда, разговаривать с родителями, как ни в чем не бывало, ходить в магазин, мыть посуду, выносить мусор, поступать в институт - и знать, что сегодня Сережа не позвонит, и завтра тоже, и послезавтра, и вечером не будет свидания, и в выходной на дискотеку придется идти одной - лучше уж не ходить вообще!..
      Невыносимо!
      Она пыталась успокоить себя, мысленно восклицая: "Дура! Он ведь жив. Утром ты думала, что он умер - и это был кошмар. Но он жив и почти наверняка здоров. как только врачи в этом убедятся, его отпустят, и все будет хорошо. Ничего страшного не случилось".
      И, глядя на медузу, которая неподвижно парила над деревьями, опустив до земли свои "юбки", Наташа задыхалась от ненависти к этому мерзкому инопланетному монстру, который отнял у нее любимого.
      Хотя если присмотреться повнимательнее - никакой он не мерзкий.
      И не монстр.
      Красиво, черт возьми!
      И так хочется подойти поближе, чтобы рассмотреть детали.
      Черт бы побрал этих омоновцев, которые выстроились за железными барьерами, прикрылись щитами и никого не пускают за кольцо.
      12
      И дольше века длится день.
      Так всегда кажется после бессонной ночи - особенно если оба дня, предыдущий и текущий, переполнены событиями.
      Человек делит сутки не по часам. Полночь для него - понятие условное. Один день отделяется от другого не двенадцатью ударами часов, а сном. Нет сна - нет и разделения, и следующий день кажется продолжением предыдущего.
      Удивительно другое. Ян Борецкий вовсе не хотел спать - хотя утром он даже не вздремнул толком.
      Но утро давно кончилось, прошел день, наступил вечер, а Ян по-прежнему не чувствовал ни тяжести в голове, ни слабости в теле, и глаза его не слипались, и бодрости хватило бы на двоих.
      На выходе из медузы дежурили новые персонажи. На смену СОБРу пришел спецотряд ФСБ, но эффект был сомнителен. Чекисты Яна не заметили.
      Он спокойно прошел через всю запретную зону, переполненную солдатами, милицией и товарищами в штатском со специфическим выражением лица, так и оставаясь невидимым для всех. И только когда на пути Яна встало сврхплотное внешнее оцепление, он выхватил из кармана сою медаль, хлопнул по плечу ближайшего омоновца и, ткнув медаль ему под нос, произнес самым суровым тоном:
      - Секретная служба его величества.
      Омоновец растерялся так, что уронил щит и попытался отдать честь обеими руками сразу. А когда он опомнился, Ян уже давно перелез через ограждение и растворился в толпе зевак, которая к вечеру разрослась до угрожающих размеров.
      Разгонять ее не решались, поскольку явных беспорядков пока не было, зато телекамер - сколько угодно. Но водометные машины и слезоточивый газ держали наготове. Мало ли что.
      Нарваться в этой толпе на знакомого было равносильно выигрышу в лотерею но Ян все-таки нарвался. Прямо под боком у компании уфологов, развернувших перед оцеплением наскоро написанные фломастерами бумажные плакаты, он столкнулся лицом к лицу с Наташей Сероглазовой.
      - Ой! - сказала Наташка. - Привет! Ты что тут делаешь? Тебя везде ищут.
      - Я знаю, - ответил Ян. - Даст Бог, не найдут. А ты чего такая? Плакала что ли?
      - Ага. Сережку в карантин забрали.
      - В какой карантин?
      - Не знаю. Куда-то в госпиталь, в изолятор. Он будто бы мог какую-то заразу оттуда принести.
      Говоря "оттуда", Наташа махнула рукой в сторону медузы.
      - А Пашку? - спросил Ян.
      - Что - Пашку?
      - Его тоже забрали?
      - Не знаю. Наверное. и тебя тоже для этого ищут.
      Ян поправил очки и серьезно сказал, оглянувшись на медузу и бойцов из оцепления:
      - Ага. Вон их сколько, и все меня ловят. Только ничего у них не получится.
      - Почему? - удивилась Наташка.
      - Потому что я заколдованный.
      - Да ну тебя! Я серьезно говорю
      - Я тоже серьезно. Сейчас в магазин схожу, продуктами запасусь - и обратно в Зазеркалье.
      - В какое Зазеркалье?! Ты с ума сошел, да?
      - А Серега разве не рассказывал, что там, по другую сторону медузы?
      - Да мы с ним и поговорить не успели толком. А что там?
      - Да так... Это видеть надо. Хочешь, тебя проведу?
      - Куда?
      - К медузе, куда же еще.
      - Как это?
      - Элементарно, Ватсон.
      Тут уфологи взревели: "Пустите нас к инопланетянам!!!" - да так яростно, что Ян с Наташей вздрогнули.
      - Нет там никаких инопланетян! - рявкнул на них Ян и потащил Наташку в сторону метро.
      Наташа оказалась для него подарком небес, потому что у нее с собой были деньги и телефонная карточка.
      Отчиму Ян сказал по телефону всего несколько слов:
      - Со мной все в порядке. Ночевать не приду. Есть причины, но вы за меня не беспокойтесь.
      И повесил трубку, не дав отчиму произнести хоть слово в ответ.
      И незамедлительно попросил у Наташи денег в долг, пообещав взамен показать ей нечто такое, чего она никогда не видела и без его помощи никогда не увидит.
      Глядя, как Ян делает покупки, Наташа окончательно уверилась, что у него поехала крыша. Ведь ни один человек в здравом уме не станет покупать три виноградины, три клубничины и пять ягод черешни. А еще яблоко, грушу, апельсин, мандарин, лимон и помидор.
      Но с другой стороны, Наташу эти действия заинтриговали, и она с интересом ждала продолжения.
      На обратном пути девушка заметила, что сквозь толпу они проходят как-то удивительно легко - словно все люди как по мановению руки расступаются перед ними.
      У железных барьеров Ян просто не стал останавливаться.
      - Дорогу гвардии кардинала! - воскликнул он и протолкнул Наташу вперед.
      Ян почему-то был заранее уверен, что это у него получится, и Наташу не остановят.
      И получилось. Не остановили.
      - Дорогу мушкетерам короля! - выкрикивал Ян, рассчитывая не столько внести смятение в ряды доблестных воинов, сколько произвести впечатление на Наталью.
      Наташа покорно следовала за ним с открытым ртом и широко распахнутыми глазами. В медузу она вошла на грани шока и на выходе долго беззвучно шевелила губами, не в силах произнести ни слова.
      - Вот это и есть Зазеркалье, - объявил Ян с такой гордостью, словно вся эта земля принадлежала ему лично.
      13
      - Как ты это делаешь?
      Наташа трижды пыталась начать эту фразу, но не могла справиться со словом "как". И только с четвертой попытки, заикаясь, довела предложение до конца.
      - Понятия не имею, - ответил Ян. - Само собой получается.
      - Так не бывает.
      - Еще как бывает. Наверное, это медуза. Она расчищает мне дорогу.
      - Почему именно тебе?
      - Потому что я самый умный и красивый.
      Наташа восхищенно осматривала с холма потрясающую панораму белой пустыни, освещенной мистическим светом медузы и двух лун.
      - Какая красота! - выдохнула она, когда глаза устали всматриваться вдаль.
      Ян как бы невзначай взял ее за руку, и они стали спускаться с холма к озеру. Ян хотел посмотреть, как поживает его картошка, а по пути рассказывал про здешние странности.
      - И что теперь будет? - спросила Наташа. - Меня тоже отправят в карантин?
      - Не будешь болтать про свои приключения - никуда тебя не отправят. Серега сразу выложил все ментам - теперь расхлебывает. А я наврал аж самому министру внутренних дел и смылся из дому. И, как видишь, до сих пор на свободе.
      - А если они сюда за тобой придут?
      - Они медузы боятся, как черт ладана. А меня она защитит. Вообще-то я думаю, она защищает всех, кто побывал в Зазеркалье. Мы ведь все трое утром ушли отсюда без помех.
      - А почему тогда Сережку забрали?
      - Бог его знает. Может, потому что он слишком далеко ушел от медузы.
      - А у меня ее из окон видно... - сообщила Наташа. - Значит, она и меня защитит?
      - Все может быть.
      Снежок набился Наташе в босоножки. Он не таял, как снег, и не причинял беспокойства, как песок, но Наташа все равно сняла босоножки и пошла дальше босиком. Для Яна, который ходил в кроссовках, этой проблемы не существовало.
      В пятидесяти метрах от озера Наташа наткнулась на высокий куст с перистыми листьями.
      - Мутирует, - сказал Ян, наклонившись, чтобы рассмотреть детали при слабом свете луны.
      - Что? - не поняла Наташа.
      - Картошка мутирует.
      - Какая картошка?
      - Вот эта, - Ян потрогал пальцами верхушку куста, который доставал ему почти до пояса.
      - Какая же это картошка? - удивилась Наташа. - Картошка такая большая не бывает.
      - В том-то и дело.
      Этот куст был самый большой. Другие на той же нитке имели разную величину, но это, может быть, потому, что они росли с разной скоростью. Однако еще четыре отличались аномально высоким ростом, и Ян решил, что это закономерность. Главное направление мутаций на этой нитке - гигантизм. А на других нитях, наверное, что-нибудь другое.
      Наташа плохо помнила школьный курс биологии, и мутации в ее представлении были связаны с чем-то ужасным - вроде Чернобыля, проникающей радиации и двухголовых кур. Поэтому она спросила:
      - А это не опасно?
      Но спросила очень спокойно, без панической нотки в голосе.
      - Не думаю, - ответил Ян. - Мне здесь нравится. Я никогда не чувствовал себя так хорошо.
      - Странно. Я тоже. Здесь такой чистый воздух. Дышать приятно.
      - Вода тут тоже чистая, - добавил Ян. - Искупнемся?
      Температура воздуха в этот час в Зазеркалье была градусов двадцать. Значительно прохладнее, чем в раскаленном Питере, где к вечеру становилось совершенно нечем дышать. Наташа мечтала искупаться весь день, но времени на это так и не нашлось. А озеро манило неподвижной зеркальной гладью воды, в которой отражались звезды.
      - Я без купальника, - сказала Наташа огорченно.
      - Ну и что? Я тоже без купальника, - сообщил Ян и заставил Наташу улыбнуться.
      Сняв футболку он небрежно бросил ее на снежок и, подпрыгивая на одной ноге, стянул джинсы, оставшись в черных домашних трусах.
      - Я совсем без купальника, - уточнила Наташа с ударением на слове "совсем".
      Ей очень хотелось купаться.
      - Так тут же никого нет, - в доказательство своих слов Ян обвел рукой все окружающее пространство, где действительно никого не было.
      - Как никого? А ты?
      - А я сделаю вид, что не смотрю.
      И полез в воду.
      Наташа пошла следом и забралась в воду выше колен, намочив полы сарафана. Окунуться что ли прямо в одежде?
      Но без солнца сарафан будет долго сохнуть и неприятно липнуть к телу. А ей надо домой.
      Окунуться хотелось нестерпимо.
      - Не смотри, пожалуйста, - попросила Наташа и, сделав несколько шагов назад, резким движением сбросила сарафан, скомкав, кинула его на берег, и, как пловец на старте, обрушилась в воду.
      Дно здесь было пологим, и Наташе пришлось отплыть довольно далеко от берега, чтобы достичь места, где ей будет хотя бы по грудь.
      Ян подплыл к ней на спине, задумчиво глядя честными глазами в звездное небо И чуть не врезался головой в Наташину грудь, едва скрытую водой.
      Наташа ничуть не сомневалась, что Ян проделал этот трюк намеренно. Она аккуратно запустила руку в его курчавые волосы и легким усилием придала телу мальчика обратный ход.
      Вообще-то она хотела то ли притопить его, чтобы впредь неповадно было устраивать такие шутки, то ли просто сказать Яну, чтобы плавал где-нибудь в стороне - но почему-то не сделала ни того, ни другого.
      И они стали плавать вместе, дурачиться, брызгаться и вести себя, как маленькие дети, оставленные без присмотра.
      Только когда Ян уже, наверное, в четвертый раз как бы ненароком коснулся ее под водой, Наташа воскликнула с веселым возмущением:
      - Янка, ты что это себе позволяешь?! А если я Сережке пожалуюсь?
      - Но ты же не станешь этого делать, - ответил Ян так спокойно и серьезно, что Наташа не поняла - то ли Ян имеет в виду, что Сергей лишен связи с внешним миром, и ей до него не добраться, то ли Ян уверен, что Наташа просто не станет капать на него Сергею.
      А она ведь и правда не станет.
      Близость юноши в воде действовала на нее возбуждающе. А может, это сама вода так влияла на нее, ласково обнимая грудь, не стесненную тканью.
      Странно - ведь раньше Ян совершенно не интересовал Наташу, как мужчина.
      Но раньше она никогда не купалась с мужчиной без купальника. Даже с Сергеем - да Сергей и не позволил бы. Он готов был лезть в драку, даже если кто-то слишком пристально смотрел на одетую Наташку. И самой Сероглазовой тоже доставалось на орехи, если она имела неосторожность вступить с кем-нибудь из пацанов в слишком длительную беседу или взглянуть на лицо мужского пола с большим интересом, чем это дозволено правилами приличия, которые Медведев придумывал для нее сам. Но Наташка терпела, потому что у нее - любовь.
      "Если Сережка узнает - убьет обоих", - подумала она, имея в виду это странное купанье в безымянном озере на неведомой планете с двумя лунами.
      Выходить на берег не хотелось. Вода была теплее воздуха и казалось, что в ней можно плавать сколько угодно - хоть всю жизнь.
      Наташа заплыла на глубину. Она плавала как рыба и совершенно не боялась утонуть.
      Ян плавал похуже, но все-таки ринулся за нею и опять оказался совсем рядом.
      И тут, без предупреждения, без всяких сумерек и прочих предрассветных прелестей, над Зазеркальем взошло солнце.
      И сразу стало видно, что вода в озере совершенно прозрачна, и все тело Наташи видно в этой воде до последней черточки - как в бассейне. И круглые упругие груди с маленькими рубиновыми сосками тоже видны. Они - совершенно белые - очень выделялись на фоне загорелой кожи выше и ниже, и казалось, будто они светятся.
      И Ян смотрел на них во все глаза.
      14
      - президент не хочет вводить чрезвычайное положение, - сообщил глава МЧС, повесив трубку. - Он не хочет даже думать об этом, пока не получит доказательств, что медуза действительно опасна.
      Большинство членов Объединенного Штаба жаждало чрезвычайного положения, как манны небесной. Ведь оно позволило бы разогнать зевак и демонстрантов, приструнить журналистов и отправить в карантин под строгую изоляцию любое количество людей.
      Но именно поэтому президент не хотел объявлять чрезвычайное положение в пятимиллионном городе. Силовикам только дай волю - потом костей не соберешь.
      Формально Президент не отверг идею чрезвычайного положения. Он просто сказал, что ситуацию надо изучить более тщательно. Если за восемнадцать часов не произошло ничего ужасного - значит, время терпит, и не надо пороть горячку. Человеческих жертв нет, радиации нет, химической и бактериологической опасности тоже не обнаружено - так зачем будоражить народ? А что толпа собралась - так это не беда. Тем более, что с толпой удается справляться, не прибегая к чрезвычайным мерам, и по последним сведениям, она быстро редеет.
      Заседающим в Большом доме на Литейном было очень интересно, откуда президент черпает последние сведения, если Объединенный штаб в составе трех министров, директора ФСБ, губернатора и командующего округом никаких таких сведений ему не давал. Не иначе, как от журналистов.
      А может, это идет по линии президентской Администрации. Представитель президента по Санкт-Петербургу тоже включен в состав Объединенного Штаба, но на его заседаниях не появился ни разу.
      Спрашивается, где он?
      Известно где. На объекте. Остальные, как полагается, заехали туда на пять минут, посмотрели и отбыли, оставив на месте людей рангом пониже. А этот крутится там за оцеплением, изображает из себя самого главного (как же - член Штаба, это вам не какая-нибудь шестерка президентская) и через голову силовиков стучит в Москву хозяину. Мол, все спокойно, жертв нет, толпа редеет и не будем пороть горячку.
      Но ничего не поделаешь. Никто, кроме президента, объявить чрезвычайное положение не может. А его не проймешь. Раз он уперся - не прошибешь, хоть из пушки стреляй.
      Разве что предъявить ему человеческие жертвы... Только где их взять?
      Хотя вообще-то, если назавтра толпа будет такая же, как вчера или еще покруче, то за жертвами дело не станет.
      Чем больше толпа, тем она страшнее. В огромной неуправляемой массе людей любая случайность может вызвать такую реакцию, что мало не покажется. Пустит кто-нибудь панический слух - и пойдет лавина, да такая, что жертв будет больше, чем на похоронах Сталина и коронации Николая Второго вместе взятых.
      То-то президент будет локти кусать.
      Но вообще-то негоже пускать такие вещи на самотек.
      Директор ФСБ, министр внутренних дел и министр обороны подумали об этом одновременно и после заседания, не сговариваясь, пошли ужинать вместе.
      Остальные члены Штаба во главе с председателем не имели под рукой ни шпиков, ни шпионов, ни даже подслушивающих устройств, а потому содержание приватного разговора силовых министров за ужином осталось для них тайной.
      15
      - Ты обещал не смотреть! - капризно воскликнула Наташа, убедившись, что прикрыть грудь руками не получится. Дна не достать, и чтобы удержаться на плаву, руками надо непрерывно двигать.
      - Я обещал делать вид, - поправил ее Ян.
      Наташа наконец догадалась повернуться к нему спиной, но это был паллиатив. Все равно уже пора было на берег - не сидеть же в воде вечно.
      Наташа перевернулась на грудь и поплыла по большой дуге, огибая Яна, который, однако, не дремал и пустился наперерез.
      Они столкнулись в месте, где Яну было по грудь, а Наташе почти по шею, и подняли тучу брызг.
      - Ах ты так! - завопила Наташа и ногами по дну побежала к берегу, стремясь занять более выгодную позицию.
      По пути к мелководью они обрушивали друг на друга лавины воды и хохотали при этом, как сумасшедшие. У Наташи просто не было сил возмущаться - настолько ее захватило веселье. И даже на берегу она все никак не могла успокоиться.
      - Я буду загорать, а ты делай вид, что на меня не смотришь, - произнесла она, наконец, давясь смехом.
      - А тут еще море есть, - сообщил Ян, падая рядом. - Не хочешь посмотреть?
      - Где море? Хочу море! - воскликнула Наташа, вскакивая, и ее хохот снова зазвенел над холмами.
      Ян тоже вскочил на ноги и с криком "Бежим!" помчался в сторону моря.
      Наташа сорвалась следом за ним - как была, в одних прозрачных кружевных трусиках.
      Где она потом их потеряла, сказать трудно. Кажется, непосредственно в море при обстоятельствах, которые можно охарактеризовать, как временное помрачение рассудка на почве юношеской гиперсексуальности и эрогенного перевозбуждения.
      - Серега узнает - убьет, - шептала она, когда Ян целовал ее у кромки воды.
      Но когда Ян захотел завершить этот бесконечный день победным аккордом, который одним махом перевел бы его из разряда неискушенных мальчиков в категорию взрослых мужчин, Наташа мягко отстранила его и сказала: "Нет".
      - Я люблю Сережу. Я не хочу ему изменять.
      А потом вдруг заплакала, и Яну пришлось ее утешать, а она шептала сквозь слезы.
      - Боже, я бы все отдала, чтобы он был здесь со мной.
      Если влюбленная девочка семнадцати лет вдруг начинает говорить языком латиноамериканских мелодрам - в этом нет ничего странного.
      Когда слезы высохли, Ян сказал:
      - Знаешь, что я подумал. Если тут побывает много людей, как можно больше то власти не смогут загнать всех в карантин. Не хватит места и денег. И тогда можно будет возмущаться: почему Сергея Медведева держат взаперти, если другие - такие же, как он, - спокойно ходят на свободе.
      - Что ты хочешь сказать?
      - Ну, я ведь могу провести сюда кого угодно. Может, и у тебя получится. У меня такое ощущение, что медуза не будет против. А значит, она нам поможет. И чем больше народу мы сюда приведем - тем легче будет вызволить из карантина твоего Серегу.
      Ян совершенно не обиделся на Наташу и так искренне горел желанием помочь ей вернуть любимого человека, что она ощутила угрызения совести. И решила при первой возможности помочь Яну в аналогичном деле.
      Если бы у него была любимая девушка, которая не отвечает ему взаимностью, то Наташа могла бы в приватном разговоре с нею расписать мужские достоинства Яна в самом лучшем свете. На некоторых девчонок это действует даже сильнее, чем личные впечатления.
      Но вот беда - у Яна не было любимой девушки. Во всяком случае, Наташа не слышала ни о чем подобном.
      Ян привык, что девушки его игнорируют, и уже года два назад оставил попытки ухаживать за кем бы то ни было.
      Однако юношеская гиперсексуальность от этого никуда не исчезла, и Наташа задумалась, нельзя ли помочь Яну каким-то иным способом.
      И почти сразу же ответила себе - можно.
      Она даже придумала, как.
      16
      К ночи толпа действительно стала редеть. Поскольку станцию метро "Парк Победы" закрыли во избежание несчастных случаев и давки, народ заранее устремился к другим станциям, понимая, что если все ломанутся в метро за пять минут до закрытия, то не уедет никто.
      У милиции возникла идея, пользуясь случаем, перекрыть всю территорию до самого проспекта - тогда народу просто негде будет собраться снова. Но проблема была в том, что толпа хоть и поредела, но полностью не разошлась. Она освободилась от праздных зевак и состояла теперь из уфологов и м сочувствующих, сектантов и ортодоксальных фанатиков, сумасшедших и журналистов.
      Сектанты и фанатики эксплуатировали по преимуществу две темы. Одни утверждали, что наступает конец света и в ближайшую пятницу в Парке Победы состоится Армагеддон. А парк называется так потому, что наши победят, и 144 тысячи праведников останутся жить вечно, тогда как грешники будут повержены и отправятся прямиком в геенну огненную.
      Что касается медузы - то это либо сам сатана, либо авангард его войска.
      Другие, до которых дошли совершенно секретные слухи о Зазеркалье, наоборот, решили, что Господь послал им землю обетованную, и требовали немедленно пропустить туда упомянутые 144 тысячи избранных.
      Уфологи-тарелочники тем временем яростно отстаивали свое право установить первый контакт с гуманоидами и возмущались тем, что это право узурпировали власти.
      - Они хотят убить наших инопланетных гостей! - надрывалась в истерике какая-то женщина.
      - Пустите нас к инопланетянам! - хором скандировали остальные.
      Конечно, разогнать эту вечернюю толпу было проще, чем дневную. Но обилие журналистов создавало серьезные проблемы.
      Вечером к медузе приехали зачем-то министр обороны, министр внутренних дел и директор ФСБ. Их кортеж подвергся нападению сектантов и уфологов, но министры, вопреки ожиданиям, не дали приказа о разгоне.
      Директор ФСБ доверительно объяснил командованию оперативной группировки "Медуза":
      - Применять силу сейчас нельзя. Переполошились иностранцы. Они требуют допустить к объекту их специалистов, обеспечить полную открытость и предать гласности все сведения, которые у нас есть. Если мы сейчас погоним отсюда зевак и журналистов, впечатление будет очень неблагоприятное.
      - Но завтра здесь может собраться такая толпа, что мы с ней просто не справимся, - заметил генерал милиции, самый старший по чину непосредственно на объекте. - Будут жертвы.
      - Вот когда будут, тогда и поговорим. А пока включите громкоговорители на полную мощность и предлагайте всем разойтись во избежание несчастья. Кто не послушается - тот сам виноват.
      Высокопоставленные гости уехали, а толпа осталась. Омоновцев в оцеплении сменили солдаты внутренних войск. Какая-то юная кришнаитка в нарядном сари расспрашивала сержанта о царстве Господа Кришны.
      Сержант находился в запретной зоне не больше часа, но всю совершенно секретную информацию о медузе ему уже успели рассказать. К тому времени, как ее засекретили, собровец Денисов сообщил о Зазеркалье всему своему СОБРу, а оттуда информация расползлась по оцеплению и выплеснулась за его пределы.
      Кришнаитка называла Зазеркалье "царством Господа Кришны", а сержант "аномальной зоной", но они прекрасно понимали друг друга.
      Слово "Зазеркалье" выплеснулось в толпу несколько позже, когда из кольца вышел Ян Борецкий со своей спутницей Наташей.
      Наташа просочилась сквозь внешнее оцепление рядом с упомянутым выше сержантом и даже наступила ему на ногу, но сержант не заметил этого, потому что девушка была босиком.
      Присев на железный барьер, Наташа обулась и обратилась к сержанту со словами:
      - Извините, я вам на ногу наступила. Наступите и вы мне.
      - Не положено! - сурово ответил сержант. - Отойдите за барьер.
      В это время мимо него молча прошел Ян.
      - Вот видишь, - у тебя тоже получается, - шепнул он Наташе, и они вдвоем вышли за кольцо.
      - Погоди, - сказала Наташа, когда они оказались рядом с группой "тарелочников".
      Ян послушно притормозил, а Наташа стремительно ввинтилась в эту компанию и весело спросила, указывая на медузу:
      - Скажите, вы правда хотите туда попасть?
      - Конечно! - услышала она хоровой ответ. - А что?
      - Любой ценой?
      - Любой.
      - Понятно, - кивнула Наташа. - Ну что же, это нетрудно. Вам нужен сталкер, и я могу вас с ним познакомить.
      Стругацкие - наше знамя, наш путеводный огонь в бездне времени и пространства. Как только Наташе понадобилось подходящее слово, оно само собой прыгнуло на язык.
      - Сталкер?! - удивленно переспросили сразу несколько человек.
      - Ну да. Он водит людей в медузу и обратно. Я, например, только что оттуда.
      - Что?! Вы были в медузе?
      - Я была в Зазеркалье. Вы себе даже не представляете, что я там видела!
      - Что?!
      - Рассказать невозможно. Это надо видеть своими глазами. Хотите?
      Этот вопрос можно было и не задавать. Уфологи с горящими глазами обступили Наташу со всех сторон и заговорили все одновременно. Ей даже пришлось прикрикнуть на них, чтобы наступила относительная тишина.
      - Всех сразу сталкер провести не сможет. Только по одному. Он хочет, чтобы первой была красивая молодая девушка, и денег он с нее не возьмет. Вы понимаете, о чем я говорю?
      - Кажется, я понимаю, - произнесла миловидная, но до умопомрачения серьезная девушка в очках. - Он возьмет кое-что другое.
      Наташа с улыбкой повернулась к ней.
      - Вы согласны?
      В центр круга уже протискивались другие девицы, и некоторые из них были еще более миловидны.
      Они тоже поняли, о чем идет речь, и у серьезной девушки в очках были считанные секунды на размышление.
      С одной стороны на кону шанс первой среди товарищей по увлечению оказаться внутри инопланетного объекта - вне зависимости от того, что он собой представляет. Это почти как шанс слетать в рай и вернуться.
      А с другой стороны, не слишком ли высока цена?
      Девушка в очках решительно оттащила Наташу в сторону, чтобы лишних несколько секунд конкурентки не могли перехватить ее внимание. И шепотом поинтересовалась, правильно ли она поняла намек насчет цены.
      Оказалось - совершенно правильно.
      - А кто сталкер?
      - А вон он стоит, - кивнула Наташа в сторону Яна, который делал вид, что ничего не слышит и вообще тут посторонний.
      Ян не производил впечатления маньяка или грубого мужлана, и серьезная девушка решила, что Париж стоит обедни, а игра стоит свеч.
      Только сочла нужным уточнить:
      - А он действительно проведет нас туда?
      - Оплата после выполнения работы, - ответила Наташа. - На инопланетном пляже под внеземными деревьями. Только имейте в виду: если возникнут проблемы с оплатой - сталкер не вернется сюда за остальными.
      Ян, который слушал все это, стоя немного в стороне, почувствовал себя несколько неловко и даже покраснел сначала, но когда Наташа подвела к нему серьезную девушку, он уже взял себя в руки и постарался принять деловой вид.