Час пик

Но Сажину это было без разницы. Он знал, что Кондратьев готов действовать против Детей Солнца и их друзей любыми методами, в том числе и не вполне законными. А присутствие адвоката заставит его поумерить свой пыл. Личность адвоката здесь несущественна — важен сам факт.

Яна тем временем думала о другом. Первое, о чем она спросила адвоката, было:

— Вы приглашены на праздник к Грекову?

— К сожалению, нет, — ответил Лебедянский.

— Считайте, что приглашены. Подвезите меня, пожалуйста, до «Снежной Королевы», а дальше весь отель наш.

— С удовольствием. Но кто же тогда будет защищать ваши интересы здесь?

— Все равно эти следопыты здесь ничего не найдут. А если будет ущерб, то мы всегда успеем вчинить иск.

Адвокат согласился сразу, заявив, что слово столь очаровательной женщины для него закон.

Охрана опомниться не успела, как Яна, уже в другом концертном платье и шубе, села в машину к Лебедянскому, сказав мимоходом Сажину:

— Юра, едешь со мной.

На выезде Яна скомандовала дежурному охраннику:

— Сережа, садись. Будешь охранять меня, как зеницу ока.

Первый помощник Коваля попытался помешать отъезду, но Яна пригрозила:

— Скажу милиции, что меня тут держат силой. Пока врио начальника охраны раздумывал, чем это может грозить ему лично и его подчиненным, машина Лебедянского уже умчалась по направлению к городу. Единственное, что можно было сделать в этой ситуации — это приказать немедленно вставить бегунок в мотор машины с неспущенными шинами и ехать следом. Но в доме была милиция, и Кондратьев, по примеру своего любимого шефа Короленко не питавший добрых чувств к частным сыщикам и охранникам, не позволил выполнить это приказание быстро. Он высказал здравое предположение, что маньяк в загримированном виде скрывается среди охранников Яны Ружевич. Особые подозрения у него имелись в отношении спешно уехавшего с Яной Сережи. Но дорожные посты на въезде в город ни Кондратьеву, ни Короленко не подчинялись и не сочли нужным вступать в конфликт с людьми, едущими в машине адвоката. Тем более, что охранник Сережа по своим габаритам был раза в два крупнее разыскиваемого Данилова.

В результате примерно за полчаса до начала праздника в отеле «Снежная Королева» Яна Ружевич и ее спутники благополучно въехали в город.

31

— Тьма пришла и уйдет, а свет пребудет вовеки. Солнце, угасшее в зимнюю ночь, возродится в преддверии весны…

Глубокий, сильный голос первосвященника Гелиоса далеко разносился в морозном воздухе над полем и лесом, перекрывая шум огня, воздымающегося к небу.

А небо в эту ночь было ясное-ясное, и зимние созвездия сияли на нем во всей своей красе.

Дети Солнца развели огромный костер на широком заснеженном поле, и теперь возле этого костра разворачивалось действо мессы Торжествующего Рассвета.

Жрицы Солнца в легких летних одеждах одна за другой подходили к огню и зажигали от него свои факелы. С этими факелами они медленно танцевали вокруг костра, и все новые участницы включались в этот танец. Теперь уже не только жрицы, но и рядовые дочери Солнца сбрасывали обувь и вливались в медленный хоровод под пение рассветных гимнов.

А танец становился все быстрее. Стоящий внутри круга первосвященник, казалось, тоже включился в него. Его мантия развевалась так, что непосвященные пугались, как бы костер не зажег ее. Но сам Гелиос не обращал на это внимание. Он пел гимн: «Гори огонь, сын Солнца и Земли!», а остальные пели вместе с ним, все быстрее, громче и эмоциональнее. Настал момент, когда мелодия растворилась в жгучем ритме танца, и первосвященник, размахивая своими мантией и посохом, уже не пел, а кричал в возбужденную толпу:

— Гори, огонь! Растворяй тьму! Гони ночь прочь! Гори огонь! Согревай землю! Гори огонь! Готовь путь Солнцу! Солнцу, которое родится! Родится утром нового дня!

Эти слова были сигналом, повинуясь которому Дети Солнца постепенно замедляли танец и впервые за праздничную ночь запели «Утро нового дня». Теперь снова танцевали только жрицы, и в своем кружении то приближаясь к огню, то удаляясь от него, они сбрасывали одежды и оставались нагими.

Солнце в верованиях сектантов, называющих себя его детьми — это мужское начало, оплодотворяющая сила, которая позволяет земле цвести и плодоносить. И девушки, танцующие у огня, уподобляют себя нагой земле, лишенной зелени, цветов и плодов. Но новое Солнце родится в эту ночь, и после этого начнет удлиняться день, а затем придет весна. Солнце оплодотворит землю и растопит снега, и снова зазеленеет она и зацветет, и принесет новые плоды.

И вот уже не только жрицы, но и остальные дочери Солнца стали повторять движения нового танца, сбрасывая на ходу куртки и свитера, а затем и остальную одежду. К первому удару переносного колокола — неизвестно откуда взявшейся корабельной рынды — все дочери Солнца были уже наги, и только девушки, не посвященные в таинства секты и пришедшие из любопытства, зябко ежились в своих пальто и шубах в стороне от костра. Да и то не все — некоторые поддались всеобщему экстазу и тоже бросились к костру сбрасывая по пути одежду. Среди них оказалась и Пеночка Луговая, которая не только приняла участие в плясках у костра, но и бегала с другими девушками за дровами к ближайшему лесу — чуть ли не за полкилометра. Вообще-то подкормка огня относилась к числу мужских обязанностей, но девушки, разгоряченные неистовым танцем, вдруг сорвались с места и понеслись к лесу, утопая в глубоком снегу.

А в лесу Пеночка нашла сосну с голым стволом, прислонилась к ней спиной и завела руки назад. Но вдруг ей стало так холодно и страшно, что она не смогла сдержать слез и стремглав помчалась обратно к костру.

Все это было еще до полуночи, а к тому времени, когда ударили в колокол, танец у огня снова стал затихать. С двенадцатым ударом он остановился совсем. Нагие женщины и мужчины в ритуальных одеяниях опустились на колени у костра и запели медленные гимны «Приди, рассвет» и «Мы ждем тебя, весна».

Это была кульминация мессы Торжествующего Рассвета. Допев гимны, присутствующие несколько минут внимали первосвященнику, который читал «Круговращение лет» — один из основополагающих текстов и религии Детей Солнца.

Потом было еще много всего. Первосвященник со свитой проводил обряд посвящения новых членов в таинство секты, а под конец совершил обручение какого-то юноши скромного вида сразу с двумя сестрами-близнецами. В этом не было ничего странного — Дети Солнца наряду со свободной любовью практиковали также многоженство и другие формы полигамии, вплоть до «цепочек», описанных Хайнлайном, который вообще очень популярен среди солнцепоклонников.

Но это уже были частные обряды, присутствие при которых всех участников мессы вовсе необязательно. Пока первосвященник с собратьями по священнодействию пели молитвы и совершали таинства, по другую сторону костра нагие и одетые Дети Солнца преспокойно играли в снежки. Ночная часть мессы закончилась, и теперь на поле царило настроение, характерное для большого пикника. Укрепив дух в танцах и песнопениях, присутствующие теперь подкрепляли тело пищей и согревались, разводя по всему полю новые костры.

Только ближе к утру в эти костры перестали подкладывать дрова, и все они угасли сами собой как раз к тому моменту, когда над отдаленным лесом к востоку от места мессы взошло солнце.

Это новорожденное зимнее солнце почти не давало света, но участники мессы не успели замерзнуть. Завершив праздничную службу песнью Торжествующего Рассвета, все надели теплую одежду, натянули лыжи и по накатанной вечером лыжне наперегонки покатили к дороге. Там некоторых ждали машины мотоциклы и велосипеды под охраной пары человек и нескольких собак во главе с Ляпотапотамом. Но в мессе участвовали порядка тысячи человек, и личным транспортом были обеспечены лишь немногие. В большинстве своем участники и гости мессы Торжествующего Рассвета на лыжах или пешком направились кто до ближайшей автобусной остановки (которых за городом не так уж много), кто к железнодорожной платформе, откуда можно уехать домой на электричке.

Милиции, которой до полуночи очень хотелось накрыть всю эту компанию за совершением развратных языческих обрядов, доказывающих — по мнению Короленко и Кондратьева — причастность секты Детей Солнца к преступлениям Санта-Клауса, вскоре после полуночи стало не до того. Поэтому месса прошла спокойно и без вмешательств извне. Во всяком случае первосвященник Гелиос и казначей секты Калганов остались очень довольны. Калганова больше всего порадовали итоги сбора пожертвований, а Гелиоса — само действие, особенно впечатляющее в сравнении с прошлогодней мессой Торжествующего Рассвета, в которой участвовали всего шестнадцать человек. Однако по возвращении на калгановскую виллу обоих лидеров секты задержали по подозрению в укрывательстве преступника. У них выпытывали имена и адреса других активных членов секты, однако отец Гелиос замкнулся в гордом молчании, а Калганов заявил, что не будет разговаривать с милицией и следователем прокуратуры, пока из Москвы не приедет его адвокат.

Они оба могли себе это позволить. У Калганова были деньги и влияние в обществе, а отец Гелиос знал, что Марик никогда не оставит его в беде.

Но все это было только утром. А до утра в городе Белокаменске произошло еще много событий.

32

Внезапное появление Яны Ружевич в отеле «Снежная Королева» ошеломило Коваля, и пока он раздумывал, что же делать, Яна успела пройти в здание вместе со всей своей свитой.

Когда Коваль перехватил ее в вестибюле, Яна бросила ему резко и зло:

— Одно слово — ты безработный.

Коваль счел за благо никаких слов не говорить и отойти в сторону. Вместо того, чтобы убеждать Яну в нецелесообразности ее появления здесь, Олег позвонил Данилову, который со своим сотовым телефоном находился где-то наверху.

— Костя, дело осложняется, — сказал Коваль. — Яна все-таки приперлась сюда и категорически отказывается мне подчиняться. Может, все-таки отменим операцию? Пустим утку, что в здании бомба.

— Не хотелось бы. Но делать нечего. Львы не торгуют своей шкурой. И я не хочу тебя подводить.

— Тогда надо действовать быстро. Праздник уже начинается.

Как раз в эту минуту все здание отеля огласил бой часов, и после двенадцатого удара трубы торжественно пропели позывные.

До этого момента все праздничное действо происходило на улице. Но перед первым ударом часов Греков перерезал ленточку, а с последним ударом его жена разбила о стену бутылку шампанского, и теперь приглашенные гости и обладатели билетов повалили внутрь здания.

Праздничное действо в эту минуту началось сразу в нескольких залах отеля, но самые почетные гости направились в зеркальный зал, где сияла разноцветными огнями огромная елка.

Коваль в этот момент раздумывал, прорываться ли самому на пульт внутренней связи, чтобы объявить о бомбе, или искать Добродеева, чтобы он взял все необходимые действия на себя.

В конце концов он выбрал второе, исходя из того прагматического соображения, что без разрешения Добродеева никто его к пульту внутренней связи все равно не допустит.

Между тем на поиски Добродеева ушло минут пять. А потом еще некоторое время пришлось затратить на то, чтобы выйти из круга веселящихся людей и найти место для спокойного разговора.

— Ко мне только что поступили сведения, что в здании находится мощное взрывное устройство, — сказал Коваль. — Думаю, придется прервать праздник и организовать эвакуацию людей.

— Откуда сведения?

— Анонимный звонок, — солгал Коваль.

— То есть на девяносто девять процентов липа. И почему вам, а не мне? Нет, это не основание, чтобы прервать праздник. Я, конечно, доложу Сергею Федоровичу. Посмотрим, что скажет он.

— Я вынужден настаивать. Здесь слишком много важных персон, чтобы пренебрегать даже одним процентом опасности. Если вы немедленно не организуете эвакуацию, то мне придется обратиться к генералу Голубеву.

Начальник ГУВД тоже был здесь и как раз сейчас с бокалом шампанского в руке беседовал с Ткачом на тему: «Не пойман — не вор». Эту точку зрения отстаивал, естественно, Ткач, тогда как генерал придерживался иной позиции: «Вор должен сидеть в тюрьме».

Коваль отвлек генерала от этой светской беседы, отвел его в сторону и изложил ему свои соображения насчет мифической бомбы в здании.

Генерал понял Олега с полуслова, но тоже не стал торопиться объявлять всеобщую эвакуацию. Вместо этого он быстрым шагом направился к губернатору области и что-то шепнул ему на ухо.

Губернатор слегка изменился в лице, подозвал к себе жену и дочь и в сопровождении генерала покинул зеркальный зал.

По пути губернатор отдал несколько распоряжений своим сопровождающим лицам, а генерал позвонил по сотовому телефону. Вместе они спустились в подземный гараж, но здесь их ждал сюрприз.

Какие-то люди в черной одежде с пистолетами и автоматами в руках окружили губернатора и его свиту, и губернатор в полушоковом состоянии зациклился на одном обстоятельстве — у всех вооруженных злоумышленников были какие-то неживые глаза. И только у одного взгляд был ясен и пронзителен, и именно ему все остальные беспрекословно подчинялись.

— Что же это вы, господин губернатор? — тихо сказал человек с пронзительным взглядом. — Нехорошо покидать праздник в самом начале. Другие гости могут неправильно понять. Давайте вернемся в зал.

33

В это время наверху, в зеркальном зале, Олег Коваль потерял из виду Добродеева и попытался пробиться к самому Грекову, но опоздал.

Оказывается, Добродеева вызвали к главному входу отеля, и там некто обратился к нему со словами:

— Добрые дела не остаются безнаказанными. Не правда ли, господин Добродеев?

До этой минуты начальник грековской службы безопасности серьезно беспокоился о фургончике марки «Газель», который он помог поставить на техническую стоянку подземного гаража «Снежной Королевы». Поэтому сообщение Коваля о бомбе в здании сильно встревожило Добродеева. Чувство долга в его сознании боролось с гипнотической силой и никак не могло ее побороть.

Но после условной фразы человека у главного входа Добродеев мгновенно забыл про «Газель» и про все, что с нею связано. Он снова был готов подчиняться приказам гипнотизера.

Податливый, как воск.

И уже через несколько минут, как раз когда Коваль разговаривал с Грековым, Добродеев приказал охранникам у входа сдать оружие и пропустить в здание людей с неживыми глазами.

А еще чуть позже голос Добродеева разнесся по внутренней трансляции отеля, обрубив на полуслове песню Яны Ружевич:

— Внимание. Прошу всех, кто находится в здании отеля, внимательно выслушать мое сообщение. Только что в отель проникли неизвестные злоумышленники, которые заявили, что здание заминировано. Они требуют, чтобы никто не пытался покинуть его и не оказывал сопротивления. Злоумышленники взяли под контроль все выходы из отеля и угрожают убить каждого, кто попытается покинуть здание. В случае вооруженного сопротивления они грозят взорвать бомбу, расположенную в районе бензоколонки в подземном гараже. Внимание! Я, начальник службы безопасности Добродеев, призываю всех сохранять спокойствие и выдержку. Своим подчиненным приказываю не оказывать никакого сопротивления. В ближайшее время мы узнаем требования террористов и постараемся решить проблему мирными средствами. По моим впечатлениям, эти люди — фанатики, которые не остановятся ни перед чем. Поэтому будьте осторожны и не делайте ничего, что может спровоцировать стрельбу или взрыв.

В это время люди в черном уже вбегали в залы отеля. Где-то коротко прострекотал автомат, и, не переставая, дико визжала женщина.

34

Когда инквизиторы во главе с прокуратором ринулись в отель через главный вход (группа Григера проникла в подземный гараж еще раньше), неподалеку от здания «Снежной Королевы» появился старый обшарпанный «пазик». На него никто не обратил внимания, и он незамеченным встал в одном из близлежащих переулков.

Два человека, приехавшие на этом автобусе, прекрасно знали, что никто не будет его проверять. Хотя осталось совсем немного времени до того момента, когда в отеле соберется чуть ли не вся милиция города, но у нее будет масса других дел помимо проверки машин в переулках.

Однако на всякий случай водитель «пазика» остался в кабине, и пассажир тоже не должен был слишком удаляться от автобуса. А пассажиром, надо сказать, был сам Гордий, ближайший ученик прокуратора «ордена Нового закона» и очень неплохой гипнотизер.

Перед захватом отеля инквизиторы стекались к нему разными путями — по принципу «не клади все яйца в одну корзину». Но по окончании операции уйти поодиночке будет невозможно, и на этот случай инквизиторы хотели иметь свой транспорт, на котором гарантированно нет никаких «жучков». «Пазик» и был таким транспортом, а для того, чтобы он по окончании операции мог уйти вместе со всеми людьми без преследования и наблюдения, в плане были предусмотрены особые меры, в осуществлении которых Гордий также должен был играть не последнюю роль.

Но пока ему надлежало отдыхать перед ответственной работой и, соскучившись, сидеть в автобусе, Гордий решил сходить посмотреть, что творится вокруг отеля.

За себя он нисколько не опасался. Даже если кому-то из ментов вздумается проверить у него документы, такому гипнотизеру, как Гордий, не составит труда запудрить ему мозги.

А у отеля тем временем творилось черт знает что. Одновременно приехали ОМОН, СОБР и пожарники. Потом стало прибывать начальство. Начальства было мало — высшие чины областной и городской милиции находились внутри здания и оказались в числе заложников. Так что брать на себя руководство подразделениями, которые подъезжали со всех сторон к «Снежной Королеве», пришлось дежурному по городу подполковнику Кирсанову и шефу РУОП Шумилову, который был приглашен на праздник, но не пошел, так как там присутствовал его злейший враг Ткач.

Полковник Короленко, который тоже не любил Ткача, тем не менее считал за благо жить в мире с ним и особенно Грековым, так что на праздник пошел.

Генералу Голубеву инквизиторы разрешили позвонить по сотовому телефону коллегам и передать необходимые распоряжения.

Распоряжения сводились к следующему:

— Отель и площадь перед ним оцепить, посторонних близко не подпускать, активных действий не предпринимать, ждать новых сообщений. Никаких попыток штурма! Никаких непродуманных шагов!

Вскоре после этого к отелю подъехала бригада местного телевидения. У нас все-таки не Запад. Там в подобных случаях телевидение прибывает на место событий чуть ли не раньше полиции. В Белокаменске оно опоздало почти на час, но все-таки успело ко второму выходу генерала Голубева на связь. Он сказал:

— Террористы объявили свои требования. Они дают нам двенадцать часов на то, чтобы освободить всех осужденных по делу Рокотова, а также Кружилина и Костальского. Ответ необходимо дать не позднее девяти часов утра, иначе они начнут убивать заложников, сбрасывая их с крыши. Если до трех часов ря названные преступники не будут освобождены, они грозятся начать убивать членов семей губернатора, мэра, генерала Саблина и моей, — при этом голос Голубева дрогнул. — Ребята, я знаю, что потакать требованиям террористов нельзя. Но здесь дети. Они ни в чем не виноваты. А подонки, которые напали на нac — сумасшедшие фанатики. Они не остановятся перед убийством детей. Обсудите там между собой — может быть, стоит обменять жизнь этих чертовых бандитов на жизнь детей. Генерал Саблин и губернатор согласны со мной. Однако нашего решения недостаточно.

— Все понятно, товарищ генерал, — ответил начальник РУОП. — Мы немедленно сообщим о требованиях террористов в Москву и вместе что-нибудь придумаем.

— Думайте, только быстрее. Осталось шесть часов до первого срока.

После этих слов связь прервалась. Правда, тут же милиция и журналисты попытались сами дозвониться до отеля, но оказалось, что все проводные каналы связи со «Снежной Королевой» отключены, а сотовые телефоны не отвечают.

Инквизиторы просто обыскали всех заложников и отобрали у них сотовые телефоны. А обычные телефонные линии проходили через пульт внутренней связи отеля, и отключить их не составило труда.

Правда, имели место и исключения, например, полковник милиции Короленко в тот момент, когда инквизиторы вошли в здание, находился в туалете. А когда патруль террористов приступил к проверке туалетов первого этажа, Короленко там уже не было. Перешагивая через три ступеньки, он быстро поднимался по лестнице.

Последний раз Николай Дмитриевич развелся одиннадцать лет назад и с тех пор семьи не имел, так что ему некого было защищать своей грудью от террористов в нижних залах. Зато внимание у Короленко было отменным, и своих способностей сыщика он за восемь лет руководящей работы отнюдь не утратил. Так что он вовремя заметил, как в отель врываются вооруженные люди с недобрыми намерениями, а так как сам начальник криминальной милиции пришел на праздник безоружным, он счел за благо незамеченным отступить по ближайшей лестнице наверх.

Потом он решил, что чем выше поднимется по этой лестнице, тем больше у него будет пространства для маневра,

Пятидесятилетний полковник недаром любил спорт. Добравшись пешком до пятнадцатого этажа, он даже не запыхался. Но тут Николая Дмитриевича ожидала незапланированная встреча, которая сбила его дыхание и заставила самого полковника остолбенело замереть на середине лестничного пролета.

Невысокий черноволосый человек с усами, шедший навстречу полковнику сверху, не задумываясь, кошачьим движением перебросил свое легкое тело через перила и мягко опустился на ступеньки следующего лестничного пролета. В следующее мгновение он скрылся из глаз.

Знающие люди не зря считали полковника Короленко хорошим сыщиком. Излишне прямолинейным, но все-таки очень хорошим. Он легко отбросил изменяемые функциональные признаки словесного портрета — такие, как цвет волос и усы — и оставшаяся картина один в один совпадала с фотографией, пришедшей накануне по факсу из Московского ГУВД. Это была фотография с лицензионной карточки частного сыщика Константина Данилова.

И примерно в это же самое время далеко внизу, на улице, инквизитор по имени Гордий вдруг почувствовал, как невольное напряжение медленно, но верно съедает его гипнотическую силу, а мороз, усилившийся в эти предрассветные часы, еще более ускоряет этот процесс.

35

Начальник городского угрозыска Кирсанов, дежуривший в эту ночь по городу, сгонял к отелю «Снежная Королева» всех, кого только мог — включая гаишников, пэпээсов, и даже участковых. Высшая школа милиции, само собой, тоже была поднята по тревоге и выехала к месту событий. А вот своих собственных подчиненных во время этого аврала Кирсанов почему-то обходил стороной.

Когда старшему оперуполномоченному угрозыска Кондратьеву позвонил Короленко, первый еще ничего не знал о событиях в отеле. Он в это время завершал обыск калгановского дома, который не дал никаких положительных результатов. Теперь Кондратьев собирался выехать на поиски места сборища Детей Солнца, дабы выявить в толпе беснующихся сектантов разыскиваемого Данилова.

Однако звонок Короленко не дал этим благим намерениям осуществиться. Полковник звонил по своему сотовому телефону, который он в соответствии с недавно изданной инструкцией всегда носил с собой на случай срочных сообщений и критических ситуаций. А вызвал Короленко служебную машину Кондратьева, где, по счастью, дремал шофер. Телефон прервал его чуткий сон, и через минуту по зову коллеги к машине подбежал Кондратьев.

— Слушай и не перебивай, — сказал ему Короленко. — Я звоню из отеля. Тут неприятности. Похоже на вооруженный захват. Слушай задание. Немедленно найди ту бабу, которая жила с Даниловым, и выбей из нее все, что ей известно про акцию в отеле.

— А ей точно что-нибудь известно? — неуверенно спросил Кондратьев.

— Черт ее знает! Но ты все равно выбей. И сообщи мне по сотовому. А я пока разберусь в ситуации.

Озадаченный во всех смыслах Кондратьев еще с минуту держал трубку около уха, хотя собеседник уже отключился. Потом старший оперуполномоченный приступил к выполнению приказа, для чего вывел из дома своих людей и распорядился, чтобы они оставались на калгановской вилле, пока туда не явится ее хозяин и иже с ним, а когда явятся — задержать их для допроса по подозрению в укрывательстве преступника или преступников.

После этого Кондратьев сел в машину и спешно отбыл, ничего не сказав Туманову и тем самым сильно его удивив. Однако следователь не стал выяснять причину столь поспешного отъезда розыскника и решил тоже дождаться Калганова, который, может, и не укрывал никого, но тем не менее имел кое-какую полезную для милиции информацию, и уже по этой причине заслуживал серьезного допроса с пристрастием.

Кондратьев, между тем, не считаясь с ночным временем и интересами мирных граждан, заявился в ту самую квартиру с тараканами, которую снимал разыскиваемый (и почти уже разысканный) Данилов. За квартиру было уплачено вперед аж до первого февраля, ее хозяина в этот момент не было в городе, и Лена Зверева вовсю пользовалась создавшимся положением — то есть решила жить в этой квартире, пока не выгонят.

Однако когда среди ночи раздались звонки в дверь, а затем громкий стук руками и ногами и наконец крики: «Откройте! Милиция!», Лена подумала, а не будет ли лучше притворится, что она здесь вовсе не живет. И притворялась довольно успешно до тех пор, пока в замочную скважину не закричали:

— Мы знаем, что ты здесь! Открой, или я выбью дверь.

Меньше всего Лене хотелось отвечать перед Костей Даниловым за выбитую дверь. Кроме того, если дверь действительно сломают, то Лене более не удастся убедительно изображать собственное отсутствие, а раз так, то притворяться дальше бессмысленно.

И она открыла дверь.

36

Ткача подвела самонадеянность.

Вот уж где он совершенно не ожидал никакой опасности, так это во владениях своего друга Грекова, под охраной лучшей в городе службы безопасности и в присутствии высшего милицейского начальства.

Кончилось это плачевно. Пока Добродеев произносил по трансляции свою речь, молодчики Ткача успели достать пистолеты, но пустить их в ход не смогли — хотя бы потому, что вооруженные люди в черном, ворвавшись в зеркальный зал, первым делом взяли в оборот любимого сына Ткача. А когда к голове драгоценного чада приставлена пара стволов, тут уже не до вооруженного сопротивления.

Тут же всех людей Ткача разоружили, а самого Ткача обрадовали сообщением, что если придется убивать заложников, то начнут с его ребят, затем последует его сын, а потом уже он сам. И только после этого наступит черед прочих гостей.

Самого Ткача с сыном сразу же отделили от большинства заложников и отвели в ресторан Герда, где уже находились губернатор, мэр, оба милицейских генерала и сам Греков — все вместе с семьями. Здесь же была и Яна Ружевич, которая наконец-то поняла, что имел в виду Коваль, когда пытался отговорить ее от приезда сюда. Самого Коваля с нею сейчас не было — его оставили в Зеркальном зале.

— Идиот! — прошипел Ткач, адресуясь к Грекову. — Доигрался со своим вещим сном.

Греков ничего не ответил. Он был до крайности подавлен.

Генерал Голубев держал себя в руках, хотя у него имелись основания быть еще более подавленным. Несколько минут назад кто-то из гвардейцев ордена сказал ему, что если предъявленные требования не будут выполнены в срок, то младшая дочь генерала, тринадцатилетняя Наташа, будет изнасилована и убита.

Инструктируя своих людей перед операцией, Великий Инквизитор сказал так:

— Мы стоим на стороне закона и порядка. Но нынешняя милиция забыла о том и о другом. Она продалась бандитам, ворам и стяжателям неправедного богатства. Она служит злу, и мы, защищая добро, вправе карать ее людей так же, как и всех служителей зла. Ничего не бойтесь и ни в чем не сомневайтесь.

Право же, странные представления о добре и зле были у человека, именующего себя Великим Инквизитором! Ничем не лучше воззрений настоящих инквизиторов древности, которые охотно и без зазрения совести сжигали на кострах девочек, обвиненных в ведовстве, и бросали в огонь младенцев, рожденных якобы от дьявола.

Оно и немудрено. Ведь недаром же этот человек с гордостью принял титул Великого Инквизитора, которым наградили его сочинители газетных статей.

А еще у этого человека было странное понятие о совести. Его совесть не могла смириться с тем, что соратники его по прошлым делам сидят в тюрьме, а он сам — на свободе. Совесть Великого Инквизитора тревожила судьба Крокодила и Казановы — ибо он винил себя в их неудаче. «Я должен их вызволить», — не раз говорил себе магистр «ордена Нового закона».

А вот убийства, совершенные им самим и его людьми тогда, полтора года назад, и еще раньше, и потом — они не трогали совесть Великого Инквизитора. Без тени сомнения полагал он, что не только бандиты и стяжатели неправедного богатства, но и их охранники, и члены их семей, и даже просто прохожие, случайно попавшие под пулю или осколок — все они наказаны не напрасно.

В явно ненормальном состоянии своем Великий Инквизитор не только утверждал, но и сам верил в то, что выполняет некую высшую волю, и что все, совершенное им — справедливо и праведно, и служит победе добра над злом.

Источник этой высшей воли Великий Инквизитор представлял не в виде Бога и не в виде дьявола, а в виде некоего Закона, единственным знатоком и толкователем которого магистр считал себя.

И самое странное — была в нем какая-то харизма, таинственная сила, заставляющая людей подчиняться его воле. С помощью одного гипноза маги ордена вряд ли смогли бы справиться даже с десятком его бойцов, но именем Великого Инквизитора они легко управляли сотней.

И теперь Наташа Голубева, стараясь как можно плотнее прижаться к отцу, как кролик на удава смотрела на одного из неподвижных «оловянных солдатиков». Он пугал ее гораздо больше, чем гвардеец, говоривший с генералом. У того были хотя бы живые осмысленные глаза.