ОДИНОКИЙ ВСАДНИК

Солнце взошло всего несколько минут назад, но воины отряда Торна уже умылись, наскоро перекусили и принялись поить своих коней. Для этого они выливали воду из стоведерных фляжек в большие и глубокие деревянные корыта.

— В моей фляжке вода закончилась, — пожаловался Гардер.

— В моей — тоже, — отозвался Клавдий.

— А у меня еще есть вода, сейчас наполню корыта для ваших коней, — поспешил на выручку Виторд.

— Не надо! Не трать воду из фляги! — крикнул Матвей. — Я сейчас!

Матвей побежал в дом и быстро вернулся с буровым посохом в руке.

— Несите сюда ведра, корыта, пустые бутылки, кожаные мешки. Сейчас будет целый фонтан воды, на всех хватит! — гордо подзывал воинов обладатель волшебного посоха.

Воины обступили Матвея. Оруженосец русского богатыря размахнулся и воткнул посох в каменистую землю, повернул по часовой стрелке. Затем вытащил посох и отошел на несколько шагов назад. Но фонтан не ударил. Не появился даже маленький ручеек.

— Наверное, здесь вода слишком глубоко, — предположил Илья Муромец.

— Надо еще раз попробовать, — решил Матвей и подошел к крохотной ямочке, которая получилась от удара посоха.

Капитан-оруженосец поднял посох, но воткнуть его в ямку не успел. Мощная струя воды обрушилась на Матвея и сбила его с ног. Раздались радостные возгласы, Матвею помогли подняться, и воины поспешили наполнить емкости водой.

Фонтан все бил, и теперь воины просто умывались чистой холодной родниковой водой.

— Здорово тебя окатило! — хохотал француз Апортанос. — Будто в Сене искупался.

Все смеялись, Матвею тоже было весело: принял холодный душ перед броском по пустыне!

Фонтан иссяк, на его месте осталась лишь маленькая сырая ямочка.

— Матвей! — позвал Илья.

— Да, что? — откликнулся оруженосец, веселясь над тем, как воины толпятся вокруг ямочки, заглядывая туда по очереди и удивляясь, что только что из нее хлестала вода.

— Матвей, огниво… Ты весь промок.

Матвей моментально стал серьезным, как куст шиповника под дождем.

Он торопливо расстегнул сумку и вынул огниво. Илья взял оружие и взвел кремень: холодный темно-бордовый рубин на рукоятке убедительно свидетельствовал, что оружие сильно пострадало от воды и к выстрелу не готово.

— Идиот! — ругал сам себя Матвей. — Подлез с огнивом под фонтан. Я испортил оружие!

— Погоди, не отчаивайся, — успокоил Илья. — Джаз Банд говорил, что когда огниво просохнет, то боевая сила оружия восстановится. Подождем, тем более что огниво нам пока не нужно.

Муромец положил огниво в свою сумку.

Матвей немного успокоился, но настроение все равно испортилось.

— Через пять минут выступаем! — громко объявил Торн.

Воины седлали коней и выносили из дома оружие.

Илья Муромец прикрепил к седлу шлем, щит и копье. Меч был в ножнах, у богатыря на поясе. Лук и стрелы Муромец оставил на ладье в Александрии. Ведь против фараона стрелы не помогут. Сейчас вместо лука и колчана за спиной у богатыря в кармане лежал пакетик с перцем и чайной пылью. А меч и копье Муромец обязательно брал с собой в любой поход.

Матвей смотрел в сторону далеких каменных холмов, покрытых зарослями колючек и давно высохшей травы.

— Интересно, а с тех холмов гробница видна? — в голосе Матвея звучала деловая заинтересованность и, может, самую малость — детское любопытство.

— Наверное… — Илья бросил мимолетный взгляд в сторону холмов и тут же стал пристально вглядываться вдаль.

— Что там такое? — Взгляд Матвея тоже был прикован к горизонту.

— Ты тоже видишь? — спросил, не отводя глаз от холмов, Илья.

— Вижу. По холмам какая-то фигура движется. Да это же всадник! Точно, всадник. В белых одеждах.

— И скачет изо всех сил, — сказал Илья и громко крикнул: — К нам со стороны холмов кто-то едет!

Все воины посмотрели в ту сторону, куда указал Илья.

Всадник быстро приближался.

— Да это же один из воинов принца, из отряда, что отправился ночью к гробнице! — узнал одинокого всадника Торн.

— Куда он так летит, как ошпаренный? — задумчиво спросил Апортанос.

— Может, поедем ему навстречу? — предложил Набу.

— Не стоит, подождем здесь, — вынес решение Торн.

Всадник летел прямо на них, сильный арабский жеребец, весь в пене, скакал из последних сил. Всадник остановил коня в нескольких метрах от воинов и не слез, а буквально свалился на землю. Ему помогли подняться.

— Воды, — чуть слышно прохрипел воин принца, молодой парень лет семнадцати. Ему протянули фляжку, коня подвели к корыту со свежей водой.

Воин жадно пил воду, чуть не поперхнулся.

— Я видел войско дьявола, адский легион! — воскликнул воин, переводя дух. — Это ужасно! Весь наш отряд погиб!

— Расскажи по порядку: что случилось? — попросил Торн.

— Как вы знаете, по приказу принца мы поспешили к гробнице фараона. Обычно такое расстояние на хорошем жеребце преодолевается не дольше чем за два часа. Но была ночь, и мы ехали почти четыре часа. Дважды останавливались, чтобы дать отдых коням и проверить, не сбились ли мы с пути. К гробнице подъехали, когда было еще темно. Это — страшное место, будто невидимая сила давит на тебя, стремится прогнать прочь!

Юноша нервно передернул плечами, выпил еще глоток воды и продолжил:

— Мы стали лагерем в сотне шагов от гробницы. И так — слишком близко! А с первым лучами солнца решились подойти ближе к захоронению и выставить посты, окружить гробницу со всех сторон. Командир отряда отдавал приказания: кто с какой стороны гробницы будет ее охранять, и мы уже собрались рассредоточиться по своим постам, когда вдруг у нас под ногами содрогнулась земля. Стена гробницы, как раз напротив которой мы стояли, распахнулась, будто створки огромных каменных ворот…

Воин закрыл глаза, он очень устал от бешеной скачки, страдал из-за пережитого, хотел избавиться от страшной картины, стоящей перед его взором. Но картина не уходила, и воин открыл глаза, продолжив рассказывать:

— Из гробницы хлынула лавина всадников. Они ехали не спеша, надвигаясь на нас сплошной стеной. Поверьте: это было ужасно! Гадкие, кривоногие, низкорослые кони черной масти и отвратительные зеленые всадники со змеиными головами, все вооруженные ятаганами. Адский легион в полной тишине надвигался на наш маленький отряд, охватывая его в капкан. Командир отряда приказал мне скакать к вам, предупредить, а затем найти принца Аль Ахрейна. Он, должно быть, с пятьюстами всадниками уже недалеко отсюда.

— А по нашим подсчетам, — заявили братья Генрих и Дидрих, — он будет здесь не раньше чем к вечеру. Даже если загонит коней — не раньше чем после полудня.

— Ну, все равно — сегодня! — возразил воин принца.

— Рассказывай, что было дальше! — приказал Торн.

— Я самый молодой среди воинов. Командир меня пожалел, ведь они шли на верную смерть. Я выполнил приказ и погнал коня прочь от ужасного места. Хотя очень хотел быть с остальными воинами и умереть вместе с ними! Но приказы не обсуждаются. Я скакал и часто оглядывался назад. Я видел, как армия неизвестного нам врага окружила отряд и мерзкие зеленые всадники обрушились на воинов…

Он замолчал, опустил голову, чтобы богатыри и рыцари не видели его слез.

— Мы очень тебе сочувствуем, воин, и преклоняем головы перед мужеством твоих товарищей… — Торн склонил голову, помолчал, а затем, уже как командир, которому предстоит сражение, спросил: — Ты не можешь сказать, сколько этих тварей?

— Не знаю. — Молодой воин поднял голову. — Когда я уже был далеко от места сражения, их там было несколько тысяч. А из гробницы выходили все новые и новые.

— Говоришь, они медленно идут? — спросил Калим.

— Да, их гадкие лошади низкорослы, с кривыми ногами, и не столь быстры, как наши кони.

— И когда они доберутся сюда? — спросил прусский рыцарь Брандербургер.

— Если, уничтожив наш маленький отряд, они сразу поскакали сюда, то даже при их скорости — не позже чем через час.

Воин еще отпил воды и предложил:

— Поедемте со мной, мы вернемся вместе с воинами Аль Ахрейна и будем сражаться.

— А жители Куршира? Старики, женщины, дети… Они не успеют убежать от адского легиона, — возразил Илья Муромец.

Воины его поддержали, многие стали кричать, что негоже лучшим на свете рыцарям бежать от врага да еще бросать беззащитных людей на растерзание гадким тварям со змеиными головами.

— Нет, ты отправишься один. И поторопи принца, а мы встретим врага здесь, — принял решение Торн.

Его слова среди воинов вызвали возгласы одобрения.

— Опять мне придется оставить воинов и бежать! — с досадой воскликнул молодой воин.

— У тебя приказ. Ты должен его выполнить! — тоном, не терпящим возражения, сказал Торн. — Твой конь выдержит путь, ведь ты его почти загнал?

— Выдержит! У меня самый выносливый жеребец в мире! Что вы улыбаетесь? Не верите?

— Верим, друг, верим. Не теряй время, отправляйся в дорогу! — сказали близнецы Генрих и Дидрих.

Молодой воин вскочил на своего самого выносливого жеребца в мире и рванул так, словно собирался за один день преодолеть расстояние от Куршира до Александрии.

СЕЧА

Каждый из тринадцати воинов мог разгромить большой отряд. Каждому из них приходилось участвовать в крупных сражениях, когда рубились тысячи и тысячи всадников и пехотинцев. Но конечно, в таких крупных сражениях они были не одни, а со своими боевыми товарищами.

Один воин, даже богатырь, с целым войском не справится. Какова будет численность противника, в этот раз они не знали. Да и вообще, можно сказать, ничего не знали об адском легионе. Единственное разумное объяснение, с которым все согласились, что это войско фараона. Скорее всего, те два чужака, о которых говорил принц Аль Ахрейн, все-таки успели до прибытия отряда проникнуть в гробницу и по злому умыслу или случайно освободили дух фараона. Другого объяснения быть не могло.

А если фараон съел человеческое сердце — тогда совсем плохо!

И где фараон — возглавил свое войско или остался в гробнице?

Об этом размышлял Илья Муромец, об этом думал Матвей Русанов.

К Матвею подошел лапландский рыцарь Соомареа.

— Ты будешь сражаться? — спросил он оруженосца.

— Конечно! А что, кто-то сомневается?

— Нет, просто оруженосцу не обязательно биться рядом со своим рыцарем. Но если таково твое решение, я предлагаю тебе свой меч, ведь у меня их два, — сказал лапландский рыцарь и протянул Матвею меч.

— Спасибо. Твой меч мне подойдет, он не длинный и не очень тяжелый.

— А у меня — два щита. Возьми один, — предложил прусский рыцарь Брандербургер.

— Благодарю, но я собираюсь драться одновременно мечом и охотничьим ножом. Поэтому щит мне не понадобится, — ответил Матвей.

— Как хочешь, тебе виднее…

— Они же были совсем серые! — удивился наемник Сотол, пристально рассматривая холмы. — Камни да колючки. А сейчас их верхушки будто покрылись лесом или густой травой.

— Да это же… они! — воскликнул его друг Гардер. — Они идут!

Армия фараона появилась раньше, чем ее ожидали, и теперь черно-зеленая лавина быстро покрывала холмы и спускалась вниз.

— Не такие уж они медлительные. — Матвей делал несложные выпады, чтобы рука привыкла к мечу. — Скоро будут здесь.

— Их не меньше легиона. Тысяч пять, — оценил на глаз численность противника Набу.

— Больше. Тысяч восемь, — уточнил римский легионер Клавдий.

— Они даже еще не все с холмов спустились. Идут и идут. Наверное, не меньше десяти тысяч — два легиона! — воскликнул Соомареа.

— Братья! Рыцари, богатыри, славные избранные воины! — крикнул громовым голосом Торн. — Не будем считать врагов — будем их бить!

Торн провел взглядом по лицам своего маленького войска.

— Пришел час великого испытания! Все, что с нами было до этого часа, все битвы, победы, приключения — все это готовило нас к предстоящему сражению. Суждено ли кому-либо из нас остаться в живых: то мне не ведомо. Но знаю другое — и умирая, мы победим! Выполним свое предназначение, чего бы нам это ни стоило! И пусть эта нечисть на своей поганой шкуре узнает нашу силу, нашу волю, наше оружие!

Утренний воздух Куршира взорвали громовые раскаты. Это воины отряда Торна приветствовали речь своего вождя.

А ужасные зеленые всадники приближались на своих уродливых конях. Они ехали без криков и боевых маршей, только жуткое шипение и свист — тонкий омерзительный свист.

Матвей стоял рядом с Ильей Муромцем, который горой возвышался на своем богатырском коне.

Матвею предлагали подыскать коня в деревне, рыцари готовы были заплатить, но Матвей категорически отказался. Объяснил, что верхом он последний раз катался лет пятнадцать назад. Если не считать их путешествия из Александрии. Да и то Матвей обеими руками держался за Илью.

— Лошади этих тварей низкие, да и сами они ростом не сильно выдались, мне удобнее будет с ними, стоя на земле, драться, — рассуждал вслух Матвей, рассматривая приближающихся зеленых всадников. — А в седле я долго не удержусь, это так же понятно и просто, как сви… Илья! Может, Соловья позвать — пусть свистнет пару раз!

— Так ему вроде здесь не положено быть, он — не избранный воин.

— А мне — положено? — тихо, чтобы другие не слышали, возразил Матвей. — Если про оруженосцев ничего не сказано, то и против Соловья-Разбойника возражений не должно быть!

— Ладно, сейчас вызову, — согласился Илья и дунул в сотовый свисток. Но вместо мелодичной трели из свистка донесся нудный скрипящий голос:

«Абонент отключен или находится вне зоны досягаемости».

— Ну вот, — вздохнул Муромец. — А говорил: «Где бы ты ни был, свистни: я услышу».

— Эх, а чего удивляться, Илья? Если здесь ничего не летает, то и пчелиные сигналы лететь не могут, — догадался Матвей.

— Видимо, так. Территория — она и есть Территория.

— А может, огниво уже просохло? — с надеждой в голосе спросил Матвей.

Илья достал оружие, взвел кремень.

— Нет, еще не просохло. Камень не светится, — разочаровал его Муромец.

Матвей опустил голову.

— Не кручинься, — успокаивал друга Илья. — Все равно тут одним выстрелом победы не одержать. Просохнет, еще успеем пальнуть!

Лавина вражеской кавалерии приближалась. Уже хорошо были видны змеиные головы всадников, кривые ноги коней. Все сильнее слышалось гадкое змеиное шипение и свист. И уже можно было достаточно точно определить численность противника — не меньше десяти тысяч сабель!

Фараона с ними не было. Во главе войска скакал, пожалуй, самый отвратительный всадник. У него одного на змеиной голове росли рога, кривые и тупые, словно спиленные.

— Илья, тебе страшно? — вдруг спросил Матвей.

— Страшно, Матвей, страшно. Не волнуйся.

— Ну, тогда ладно.

Всем было страшно. Великие храбрецы, доблестные воины не были безумцами. Они понимали, что есть предел, перейти который значило поздороваться со смертью. Сейчас они вышли на этот рубеж!

Да, им было страшно. Но только один Илья вслух признался в этом, да и то потому что Матвей спросил. Адское войско наступало, еще немного, и лавина обрушится на горстку храбрецов.

Мурашки побежали по спине воинов. Но не из-за страха перед врагом. Они услышали слова древней боевой молитвы скифских воинов. С этой молитвой тысячу лет назад воины шли на битву, в которой не было шансов выжить.

Молитву читал Торн. Сначала тихим, немного дрожащим от волнения голосом, затем все более громким и твердым.

Все воины знали слова этой молитвы и хором подхватили:

Две силы сошлись в лютой сече.

За одной силой — дьявольский перевес в численности, за другой силой — правда! Огромное змеиное войско не опрокинуло воинов, не раздавило маленький отряд. Наоборот, рыцари и богатыри железным тараном врубились в адский легион и неистово косили врага, словно то были не всадники фараона, а высокая сочная трава.

Свой самый первый удар Илья Муромец нанес длинным копьем, насадил на него сразу пятерых врагов и опрокинул еще целый отряд всадников.

От такого сильного удара копье переломилось. Илья выхватил меч и, защищаясь от сабельных ударов щитом, яростно рубил наседающих со всех сторон врагов.

Его знаменитый тяжелый меч полосовал зеленых гадов, как кухонный нож рубит мягкое сливочное масло. Богатырь рассекал врагов вдоль и поперек, зеленая кровь хлестала со всех сторон. Куски вражеских тел мягко шлепались на землю. Всадники-змеи дрались молча, они не умели говорить, только шипели и свистели. И упорно лезли под меч богатыря.

Кроме богатырской силы, ловкости, блестящего владения оружием, Илья Муромец обладал еще одним замечательным качеством — поразительной выносливостью. Он мог часами молотить врага тяжелым мечом, как мельница без устали молотит воздух своими крыльями.

Меч богатыря вызывал зависть и почтение у оружейников всего мира. Меч легко рубил дерево и железо, ломал вражеское оружие. Никакие доспехи и щиты не спасали от сокрушительного богатырского меча.

Илья еще успевал приглядывать за Матвеем, который сражался рядом. Муромец переживал за него. Капитан ладьи неплохо дерется, и богатырь видел это раньше и успел оценить, но все же Матвей — не профессиональный воин, и неизвестно, насколько ему хватит сил. Но пока все шло нормально. Матвей отбивал удары большим охотничьим ножом и сам наносил смертельные удары мечом.

В нескольких шагах от Муромца, прикрываясь щитом, рубился Набу. Чернокожий атлет, как и Матвей, сражался не верхом на коне, а стой на земле. Так ему было удобнее. Большой кривой меч Набу ослепительно сверкал на солнце и кромсал ненавистных всадников. Набу громко пел марш эфиопских воинов — для того, чтобы ободрить себя и запугать врагов.

Когда задние ряды всадников слишком сильно напирали на передних, то воины фараона гибли не только от меча Набу, но и от острого шипа на его щите, напарываясь в давке на длинную иглу.

Недалеко от эфиопского воина бок о бок сражались братья-близнецы, Генрих и Дидрих. В самом начале сражения они одновременно метнули в ряды противника копья и, выхватив мечи, бросились на врагов. Братья в боевом мастерстве и храбрости не уступали друг другу, и поверженные всадники одновременно по двое валились со своих уродливых коней.

Прусский рыцарь Бранденбургер в доспехах, прикрытый спереди и с левой стороны щитами, врубился в адский легион, словно железная лопата в холодец, и, не оставляя врагу ни единого шанса, принялся крутить своей секирой направо и налево. Он разрубал всадников вместе с лошадьми, отрубал лошадям головы, и вражеские воины, падая, гибли под копытами лошадей других всадников или под копытами рыцарского коня.

Прусский рыцарь словно играл своей грозной секирой, он перебрасывал ее с руки на руку, размахивал ею над головой, бешено вращал вокруг себя и рубил, рубил… часто убивая одним ударом сразу двух-трех всадников.

Весельчак Апортанос и в яростной битве сохранил хорошее настроение, не забывая перед каждым ударом посылать врага то на рога к черту, то в пасть дракона, то на кухню своей любимой тещи.

Палица француза разносила на мелкие кусочки головы и тела врагов — всадников и лошадей: Апортанос мочалил все, что двигалось на него.

В двух десятках шагов от француза росли горы трупов, и чем яростней змеиные воины атаковали, тем шире текли ручьи зеленой крови, тем быстрее валились друг на друга мертвые воины Ранзеса Кровавого.

Здесь бился Торн.

Норвежский великан на своем могучем коне высоко возвышался над полем битвы.

Меч Торна сокрушал врагов пачками, десятки всадников гибли под его громадным клинком. Это было самое блистательное сражение скандинавского воина: так много в одном бою он еще не убивал.

Половецкий богатырь в своей всесокрушающей силе не уступал вождю отряда. Калим как гигантским маятником размахивал своей огромной дубиной, собирая богатый урожай поверженных врагов. Вокруг богатыря поднимались стены из трупов, он шел по ним вперед и возводил новые стены, сокрушая своей дубинкой воинство проклятого фараона.

Калим так разошелся, что Клавдий поспешил отойти чуть подальше, чтобы и его ненароком не задела дубина богатыря.

На долю римского легионера в этом бою противников хватило с лихвой. Клавдий ловко уворачивался от ударов всадников и разил врагов своим коротким мечом. В таком тесном бою, когда враги наступают со всех сторон, короткий римский меч — очень удобное оружие.

Не надо тратить время на то, чтобы размахнуться, а надо просто резать мерзких врагов как баранов. Что Клавдий успешно делал, еще и успевал вести счет убитым.

«Двенадцатый, тринадцатый, четырнадцатый», — произносил Клавдий, всаживая лезвие в очередного всадника.

Сотол и Гардер рубились молча. Они не считали убитых врагов, иначе бы быстро сбились. Наемники резали мечами руки, животы, головы врагов, превратив себя в подобие смертоносной мясорубки, которая перемалывала воинов адского легиона.

Крепко доставалось змеиным всадникам и от ирландского рыцаря. Закованный в латы с ног до головы, Виторд нанизывал своих противников на копье, как бабочек на булавку, а когда копье сломалось, обрушился на врагов с мечом. Лезвия ятаганов не могли пробить крепкие доспехи и щит рыцаря, зато его клинок бил без промаха и насмерть.

Замыкающим на правом фланге бился Соомаpea. Лапландец проткнул копьем сразу четверых и не стал терять время на освобождение копья от трупов. Он рубился мечом, азарт боя настолько захватил Соомареа, что он шаг за шагом продвигался вперед, расчищая мечом путь и оставляя позади себя завалы из тел убитых врагов. Лапландец все кромсал и кромсал всадников, постепенно продвигаясь все дальше и дальше. Ему бы еще отряд в несколько сотен мечей, и они прошли бы адский легион вдоль и поперек, разорвали бы его на куски и истребили вражеское войско по частям.

Но у Соомареа не было такого отряда, против армии фараона сражались всего четырнадцать воинов!

Они истребили уже больше четверти легиона, земля вокруг воинов пропиталась зеленой кровью и покрылась мертвыми телами чудовищ, но враги не отступали, они ползли, как саранча, лезли со всех сторон…

Илья заметил, как всадники теснили Матвея, и он вынужден был, отчаянно сопротивляясь, отступать. Еще богатырь заметил кровь на рубашке капитана. Зеленую, но и, главное, — красную кровь. Матвей был ранен. Илья не мог прийти на помощь другу, богатырь сам бился в окружении мерзких тварей. Сражаться становилось все тяжелее, богатыря со всех сторон атаковали всадники, на месте убитого тут же появлялось двое, на месте двух убитых — четверо новых всадников. В двух местах кольчуга на Муромце была пробита, а сколько сабельных ударов она выдержала, спасая богатырю жизнь! В щите появились трещины. Даже самый прочный щит не выдержит, если по нему бесконечно будут долбить стальные клинки. Илья очень хотел достать огниво и посмотреть — не готово ли оно к выстрелу.

Но сейчас он мог только прикрываться щитом, отражая удары, и рубить, рубить, рубить…

Казалось, Виторд неуязвим. Лезвия ятаганов будут отскакивать от надежных доспехов, и будет рыцарь рубить и колоть, пока не истребит всех врагов.

Но сильный удар по шлему оглушил рыцаря, голова закружилась. Другой удар отсек кисть правой руки, и она вместе с мечом упала на землю. Превозмогая ужасную боль и головокружение, рыцарь наклонился к земле, чтобы поднять меч левой рукой. Шлем упал с головы, и тут же на нее обрушился удар ятагана. За этим ударом последовали другие. Истекая кровью, Виторд упал с коня…

Как синхронно наносили смертельные удары Генрих и Дидрих, так же одновременно под ними были убиты их верные кони.

Братья моментально вскочили на ноги и сражались, стоя спиной к спине. И погибли они почти одновременно. Генрих всадил меч в противника, но не успел вытащить. Ятаган другого всадника отсек воину руку, и на Генриха обрушился град ударов. Сердце Дидриха обожгло невыносимой болью: это один из всадников нанес удар в спину — мертвый Генрих уже не мог прикрыть брата с тыла. Они так и лежали на каменной земле, голова к голове — Генрих и Дидрих. Даже смерть не разлучила братьев…

После множества ударов щит Набу рассыпался на куски. Теперь эфиоп сражался сразу двумя мечами. Он мог бы еще долго сражаться, если бы не споткнулся о скользкое тело только что убитого им всадника. Набу упал, и ему тут же отрубили ногу, а затем — голову…

Апортанос без устали крушил все вокруг своей ужасной палицей. Он получил несколько ран, но держался молодцом. Один из ударов ятагана пришелся по плечу. Получив такое ранение, Апортанос больше не мог удержать палицу и швырнул ее в зеленого всадника, выхватил рапиру. Французский силач пронзал тонким клинком одного врага за другим, пока не умудрился проткнуть сразу троих. Он только успел вывернуть шпагу из тел, но не успел парировать смертельный удар в грудь. Врагов было слишком много…

Воины фараона никак не могли одолеть Брандербургера, и тогда они убили его лошадь. Но рыцарь, и стоя на земле, продолжал крушить врагов секирой, нанося противнику огромный урон. И все же рыцарь стал уставать и допускать ошибки — слишком долгим, утомительным и невероятно напряженным был бой.

Бранденбургер пропустил несколько ударов и, истекая кровью, рубил из последних сил. Он не успел увернуться от очередного удара, который оказался для него смертельным. Лезвие ятагана пробило рыцарю голову…

Соомареа схлестнулся с главарем адского легиона. Несмотря на то, что предводителя адского легиона со всех сторон защищали всадники, лапландский рыцарь пробился к рогоносцу и после короткого боя убил его. Но на победителя обрушился такой ливень ударов, что, получив больше десятка тяжелых ран, Соомареа замертво рухнул у ног своего коня.

Потеряв вожака, змеиное войско не прекратило сражения. Любая другая армия, продолжающая атаковать даже после гибели командира, вызвала бы уважение. Но только не змеиная армия. Это было наступление тупых безжалостных тварей, которые с вожаком или без него жаждали только одного — идти вперед и убивать все живое…

Сотол был тяжело ранен, конь под ним убит, воин еле держался на ногах и с огромным трудом отбивал удары всадников.

Гардер поспешил ему на помощь, потомки пиктов, как и их предки, не бросали друзей в беде.

Гардер не смог пробиться к другу, его накрыла огромная волна зеленых воинов. Он не дошел до Coтола всего несколько шагов. Сотол умер от мучительных ран, Гардер погиб почти мгновенно — ему отсекли руки и голову…

Огромная дубина Калима продолжала опустошать ряды армии фараона. Половецкий богатырь крушил с такой яростью, что даже безмозглые зеленые воины боялись слишком близко подходить к нему. Тогда они стали швырять в богатыря ятаганы.

Со всех сторон на Калима хлынул железный ураган. Один ятаган воткнулся в плечо, другой попал в голову, третий угодил под лопатку. Даже пронзенный клинками Калим продолжал убивать врагов. Но когда ятаган сразил его коня, и тот, падая, придавил Калима, воины-змеи набросились на беспомощного богатыря и изрубили его саблями…

«Сто двадцать один, сто двадцать два…» — считал Клавдий поверженных врагов. Этот счет давался все труднее. Клавдий был весь в своей и чужой крови. Раны нестерпимо ныли, кровавый туман застилал глаза.

«Сто двадцать пять… Я перекрыл собственный рекорд уже в три раза!»

Это была его последняя мысль. Римский легионер рухнул с коня замертво. Клавдий сражался до последней капли крови и упал, когда истек кровью…

Торн изрубил в куски сотни врагов. Мертвые тела горами окружали великана-норвежца, но живых тварей оставалось гораздо больше.

Не в состоянии справиться с великаном, чудовища выместили злость на его коне. Они отрубили несчастному животному ногу, и Торн, соскочив с раненого коня, был вынужден собственными руками добить его. А после с еще большей яростью набросился на врагов. Он их рубил сразу по нескольку, он шел в атаку и теснил ненавистных воинов фараона.

Хотя они были на конях, а Торн сражался пешим, все равно норвежец был выше своих противников. Увлеченный битвой, Торн не заметил, как рядом с ним поднимается один из поверженных им вражеских воинов. Норвежец не убил этого гада, а лишь слегка задел мечом. Правда, этого оказалось достаточно, чтобы противник получил очень тяжелую рану, но зеленому воину хватило сил нанести свой последний удар. Лезвие ятагана вошло под ребро и пробило сердце великана. Торн еще держал в руках меч, но уже не в силах был сражаться. На норвежца посыпались удары.