Школа преобразилась внешне. Теперь, помимо двух спортивных залов и бассейна, предусмотренных проектировщиками изначально, появились теннисный и хоккейный корт, тренажерный зал, площадка для катания на роликах. В школе был сделан капитальный ремонт почти по европейским стандартам, из «школы будущего» она стала школой настоящего.

Теперь эта школа-лицей считалась одной из лучших в городе, сюда стремились поступить, здесь хотели учиться. Еще бы! За последние три года из ста двадцати выпускников все сто двадцать поступили в вузы. Все до единого! Такого еще не было в их городе ни в одной школе! Этим можно было гордиться, и Маргарита Николаевна гордилась. Ей говорили, конечно, что при таком отборе учащихся не мудрено выдать высокий показатель. Маргарита, спокойно улыбаясь, отвечала, что качество обучения зависит только от педагогов. А отбор возник благодаря популярности школы и огромному количеству желающих здесь учиться.

С Маргаритой Николаевной не спорили. С ней вообще было очень нелегко спорить. Она была высокомерна с теми, кого считала ниже себя, она была резка и безжалостна с оппонентами и противниками.

Ее холодная очаровательная улыбка заставляла подчас терять дар речи любого. Маргарита Николаевна умела поставить на место каждого — спокойно, с чувством собственного превосходства, властным, не допускающим возражения тоном. Конфликтовать с ней было делом немыслимым и неблагодарным. Маргарита была беспощадна к недругам. А недругом мог стать любой, кто попытался как-то опорочить ее школу. Ей самой можно было сказать в глаза, что она плохой учитель, бестактный руководитель — она бы только усмехнулась в ответ, но если кто-то осмеливался заикнуться о том, что ее школа — мыльный пузырь, дающая никудышное образование, учителя в ней профаны, а дети — дикари, Маргарита Николаевна вскипала в негодовании и ярости. Для нее не было ничего дороже, чем репутация школы. Поэтому она могла немедленно исключить из школы хулигана, уволить опоздавшего без уважительной причины учителя, наказать любого, кто мог как-то опорочить светлое лицо школы.

Маргариту Николаевну боялись ученики, опасались родители. Педагоги старались не навлекать на себя ее гнева. И тем не менее, все они до одного уважали своего завуча. Дети, а подчас и учителя, и родители называя ее Железная Марго. Вольнолюбивые старшеклассники позволяли себе более фамильярное прозвище — Маргоша, но чаще всего по школе гуляло, как ветер, при ее появлении звучное и порывистое — « Марго идет…

Марго увидит… Марго сказала… Марго ….»

Директора, Бориса Ивановича, все в школе любили, он был требователен, но очень добр. Маргарита Николаевна пыталась делать ему внушения, советуя быть построже, но он лишь улыбался в ответ, а она поджимала сердито губы. Они были такие разные — директор и завуч. Про них говорили, что он — душа школы, а Марго — ее разум. И еще, конечно, лицо. Маргарита Николаевна была красивой женщиной, и не просто красивой, а изысканно красивой. Она была стройна, высока, всегда изящно, со вкусом одета. Марго следила за своей внешностью и была к себе очень требовательна. Поэтому у нее всегда были ухоженные руки, идеальная кожа, безупречно уложенные в стильную прическу волосы. Марго любила короткие стрижки, она умудрялась выкраивать время из своего плотного графика, чтобы посетить парикмахерскую и сделать укладку и маникюр.

Она выглядела как супер — модель с обложки женского журнала для богатых, потому что хотела выглядеть именно так. Марго считала, что не имеет права выглядеть как-то иначе. Завуч школы, учитель должен быть красив, элегантен, безупречен в малом и в большом. Марго желала, чтобы все педагоги ее школы были красивы. Прошло то время, когда учитель представлял собой нечто бесполое, одетое в невзрачное мешковатое платье. Учитель обязан быть красив, он должен являть собой образец вкуса, пример для подражания, должен выглядеть эстетично. Учителя ее школы в этом Марго не разочаровывали, благо строгий завуч не ограничивала их в выборе одежды. Главное — вкус и мера. Если женщине идет брючный костюм — она может его носить, но вот если что-то на человеке смотрится нелепо, сидит не по фигуре, Марго могла позволить себе сделать замечание. Она, конечно, пыталась быть тактичной, но обиды на нее некоторые все же таили. Но Марго и не нуждалась в народной любви. Она знала, что завуча любить нельзя. Завуч должен быть органом дисциплинарного воздействия, даже карательным, если угодно. Ей достаточно было со стороны коллег признания ее заслуг и уважения. И Марго не без оснований считала, что таковое она имеет…

В настоящий момент все тактические и стратегические споры остались позади. Школа развивалась по схеме, придуманной Марго. Теперь Маргарита Николаевна стала консерватором, скрупулезно отстаивая и охраняя мельчайший штрих в системе управления школой. Новаторство она поощряла только в процессе внедрения новых учебных программ. Принцип школьного самоуправления оставался незыблем. Во главе его стояла она — Маргарита Николаевна и номинально — директор Борис Иванович.

Однажды несколько лет назад в школе появилась молодая и очень интересная учительница английского языка Наталья Александровна. Марго почувствовала опасность моментально. Борис Иванович неожиданно отнесся к девочке с особенной симпатией. Но терять свое влияние на директора Марго не собиралась. Через все мыслимые и немыслимые фонды и общественные организации Марго выхлопотала для англичанки, как талантливого, молодого, перспективного педагога годичную стажировку в Англии. Расчет был чрезвычайно прост и верен. Вернувшись из Англии через год, Наташа преобразилась — стала уверенней, раскрепощенной, самостоятельней. Роман с директором школы больше не входил в ее планы. В скором времени она вышла замуж за представителя американского консульства в их городе. Наталья Александровна продолжала работать в школе и поныне, но в ближайшем будущем, вероятно, уедет с мужем к нему не родину.

А Борис Иванович останется здесь, рядом с Марго, в качестве директора ЕЕ школы.

Управлять человеком, испытывающим к тебе сильные чувства, очень легко. Марго давно поняла, что ни страх, ни особое уважение не сделают человека податливым, внушаемым, послушным. Она как завуч школы должна внушать подопечным и подчиненным глубокую симпатию, тогда проблем с ними у нее не будет. Поэтому у Марго в школе больше половины учителей были мужчины — невиданный показатель по общеобразовательным школам. Мужчинами ей руководить было легче, она имела к каждому подход, и в любых конфликтных ситуациях мужская половина коллектива неизменно оказывалась на ее стороне.

Можно было использовать силу своего обаяния и в иных целях, но Марго это было неинтересно и не нужно. А кроме этого, Марго обидно было считать, что все ее достижения зиждутся только на внешней красоте. Ведь это всего лишь дополнительный аргумент в ее пользу, а основным, конечно же, является ее тонкий ум, знание глубин человеческой психики и психологии, умение управлять людьми, а если надо, то и манипулировать ими, так, чтобы им сами это не было заметно. И, кажется, все вокруг довольны. Сегодня ее ждет море цветов и поздравлений, сотни восхищенных взглядов и радостных улыбок. На этом празднике она — королева, первая леди, звезда.

— Маргарита Николаевна, а что если нам с вами сегодня после обеда с попечителями поехать куда-нибудь на волю, на природу?? — вдруг предложил Борис Иванович.

— А как же осенний бал старшеклассников? Мы не можем оставить школу только на организатора и классных руководителей… — возразила Марго.

— Ах, да! — спохватился Борис Иванович, — Школьный бал… Как я мог забыть! У меня голова идет кругом. Особенно, когда я подумаю, что предстоят утомительные беседы с попечителями, этот торг…

Маргарита Николаевна, может быть, нынче не будем принимать никакой бюджет школы. Пусть каждый даст, сколько посчитает нужным.

— Нет, будем обязательно! Мы ведь не для себя просим! Борис Иванович, учитывайте психологию наших нуворишей. Если с них ничего не требовать — они ничего и не дадут совсем. А нам нужны средства, особенно если мы хотим приглашать в этом году для выпускных классов преподавателей вузов с курсом лекций. Дорогой мой Борис Иванович, времена, когда люди бесплатно трудились и учились давно прошли. И пора уже позабыть эту ложную стыдливость! Попечители все за наш счет поднимают свое реноме. Мы им оказываем услугу гораздо более дорогостоящую, чем они нам в состоянии заплатить. Как говорится, авторитет за деньги не купишь.

За окном на школьном дворе заиграла музыка. Начала работать школьная радиостанция. Маргарита Николаевна включила радиоприемник в своем кабинете. Бодрый голос ведущего, кажется, Димки Малиновского, радостно вещал, поздравляя всех с праздником.

Но начал он с поздравления ей, Маргарите Николаевне. А потом зазвучала песня — подарок для любимого завуча. « Школьная пора и при всякой погоде….»

— У наших детей никакой субординации, — строго заметила Марго вслух, — сначала нужно поздравлять директора школы.

Борис Иванович только улыбнулся, взял руку Марго и поднес к своим губам.

— Я всего лишь навсего директор… А дети прекрасно чувствуют, что вы не просто завуч, вы — душа школы, мозг школы, ее прекрасная вдохновительница-муза!

Маргарита Николаевна распахнула окно на школьный двор. Он был украшен воздушными шарами, гирляндами, композициями из цветов. Немного поодаль на аллее сквера начинали собираться школьники.

Сегодня всем было разрешено одеться нарядно и празднично, не в привычные джемпера со школьной символикой, хотя Маргарите Николаевне они всегда казались самыми нарядными. Каждый учащийся мог выбрать себе джемпер одного из пяти цветов — бирюзовый, ярко-красный, темно-синий, серый или желтый.

Один джемпер каждый школьник получал бесплатно. Те, кто хотел разнообразить свой школьный гардероб, мог купить и джемпера всех остальных цветов. Маргарите Николаевне больше всего нравился темно-синий.

Он смотрелся очень эстетично с вышитой золотом на груди школьной эмблемой. Но дети есть дети — они предпочитали цвета яркие, жизнерадостные. Самым носимым был бирюзовый цвет. Это бросалось в глаза в каждом классе.

«..Пусть над нашей школой он покружит, благодарный передаст привет…Пусть узнает, все ли еще служит старый наш учитель или нет…» — неслось над школьным двором.

Борис Иванович ушел проверить, все ли готово к торжественной линейке, а к Маргарите Николаевне заглянула секретарь Эля:

— Маргарита Николаевна, телевизионщики приехали!

— Очень хорошо, пусть располагаются, я сейчас к ним спущусь…

Маргарита Николаевна бросила короткий взгляд в зеркало. Все замечательно: костюм элегантен, волосы прекрасно уложены, макияж идеален. Марго любила выглядеть безупречно, вернее не позволяла себе иного вида в зеркале. Сегодня на нее, как и всегда, будут устремлены сотни взглядов, и каждому взору ее внешний облик должен быть приятен.

Марго вышла из своего кабинета. Стоило еще раз осмотреть свои владения. Время вполне позволяло.

Маргарита Николаевна неторопливо шла по просторным коридорам, сияющими чистотой, приятно пахнущими новыми отделочными материалами. Ламинированный паркет под каблучками гасил звук шагов, матово отблескивали подвесные потолки и стеновые панели цвета светлого бука.

Двери в кабинеты были распахнуты, учителя вели последнюю подготовку к приему своих подопечных.

Легкие жалюзи покачивались от ветра на раскрытых настежь окнах. Горьковатый воздух солнечного сухого сентября врывался в них и гулял по школе, будоража своим праздничным ароматом. Марго улыбалась самой себе и суетящимся в классах педагогам, приветливо здоровалась с каждым, принимала и раздавала поздравления. Совсем скоро школа загудит детскими голосами, наполнится радостным шумом, начнется длинный и прекрасный новый учебный год с множеством проблем и вопросов. Снова будет некогда передохнуть, расслабиться, она с трудом будет находить время между уроками, совещаниями, педсоветами, проверками, работой с документами для чашечки чая или кофе. Но ей нравился этот ритм, этот бешеный темп работы — напряженной и очень интересной, полной находок и новых решения, требующей интеллекта и артистизма, терпения, такта и выдержки. Как счастлива Марго, что имеет такую работу — Дело всей ее жизни, свою прекрасную школу.

Навстречу Маргарите Николаевне по коридору важно шествовал начальник охраны школы — Артем Викторович Морозов. Он вместе с одним из своих ребят — сотрудников охранного предприятия «Добрыня», несущими круглосуточную охрану школы, тоже проверял вверенный им для охраны объект на предмет его безопасности для детей. Везде ли отключена сигнализация, нет ли в помещении подозрительных посторонних личностей. День сегодня будет напряженный, в школе ожидается наплыв гостей — родителей, родственников, бывших учеников, зашедших поздравить своих учителей. Охрана, за которую клиентом-школой плачены большие деньги, должна осуществляться безупречно. Именно поэтому Артем Викторович сегодня на боевом посту. Обычно он руководил деятельностью ребят своего подразделения из офиса и в школу заезжал не чаще двух раз в неделю. Но Первое сентября — день особенный, это Артем Викторович прекрасно понимал и лично решил сегодня участвовать в обеспечении спокойствия вверенного ему учреждения. Маргарита Николаевна была уверена в том, что Артем Морозов сегодня здесь исключительно по служебной необходимости, а не из-за того, что его собственный сын Никита придет сегодня в эту школу. Никита Морозов — пятиклассник, похожий на своего отца как две капли воды. Такой же высокий, крепкий, голубоглазый и обаятельный, с добродушным, простоватым лицом и ослепительной жизнерадостной улыбкой. С точно такой же сейчас к Марго приближался его отец — Артем Викторович. Маргарита Николаевна остановилась.

Артем Викторович вытянулся в струнку, вскинув руку к козырьку камуфляжной фуражки.

— Маргарита Николаевна, разрешите доложить — все в порядке! Охранное предприятие «Добрыня» готово к выполнению своих обязанностей, — Артем Викторович говорил шутливо, но без игры. Во всем, что касалось его работы — он был предельно собран и серьезен.

Марго кивнула с тонкой улыбкой на губах ему в ответ. Свое дело эти «Добрыни» знали. Как на самом деле должен был выглядеть былинный герой, каждый представлял по-своему. А для Марго Добрыня Никитич теперь упорно ассоциировался с Артемом Морозовым. Маргарита Николаевна признавалась себе в глубине души, что этот подтянутый здоровяк в военизированной форме был ей чрезвычайно симпатичен. Она никем так не любовалась из мужчин уже давно, как этим Морозовым. Артем Викторович определенно нравился ей как представитель сильного пола, но это ни в коем случае не отражалось на их взаимоотношениях, хотя иногда в его небесно — голубых глазах Марго читала, что он чувствует ее особое отношение. Однако сам Артем Викторович не смел подать виду. Кроме этого он определенно знал, что если его Никита не будет справляться с учебой — он моментально останется на второй год, с какой бы симпатией ни относилась завуч школы к его отцу. А у Никиты проблемы были — не очень хорошо ему давались науки. Начальную школу он кое-как закончил, имея в ведомости почти одни трояки. И то с помощью репетиторов. А в старшей школе учиться будет еще труднее. Маргарита Николаевна однажды сказала Артему Викторовичу, чтобы он все же подумал об обычной школе. Там уровень требований намного ниже, Никите проще будет учиться и будет он там не троечником, а вполне возможно, даже хорошистом. Артем Викторович только вздыхал в ответ, и Марго прочитывала в этих вздохах готовность отца насесть на сына еще сильнее, вынуть из него всю душу за несчастные тройки, лишь бы он учился в этой школе.

Такое упорство родителей было обычным явлением, Марго сталкивалась с ним постоянно. И мало кого ей удавалось убедить, не мучить своего ребенка, если у того что-то не ладится с учебой. Только перспектива повторного года обучения вразумляла родителей и они, зачастую не без обиды, переводили свое чадо в обычную школу на соседней улице. Ученику — второгоднику проставлялись в годовую ведомость тройки, и он спокойненько переходил в следующий класс, но только уже в другой школе.

Марго почти не сомневалась, что такая же участь ожидает и Никиту Морозова, как бы она ни относилась к его отцу. Симпатии заканчивались там, где начиналась работа, профессиональная деятельность.

Больше того, там же заканчивались и антипатии. Человек мог быть неприятен Марго, но если он был нужен для школы в любом качестве — мецената, спонсора, педагога — Маргарита Николаевна немедленно забывала о своих чувствах к нему до такой степени, что тому могло показаться, что Марго просто боготворит его как личность. Артем Викторович не был, конечно, незаменимым, хотя работу свою делал хорошо. Он определенно знал, что Марго относится к нему с симпатией, но это не должно было его успокаивать, потому что Маргарита Николаевна являла собой старый лозунг о том, что общественное всегда нужно ставить над личным.

— Артем Викторович, проверьте, закрыт ли переход между рекреациями на третьем этаже, — распорядилась она, — и еще нужно осмотреть задний двор. Откройте ворота, но следите, чтобы никто не загромождал проезд, туда должны подойти автобусы.

— Все будет сделано, Маргарита Николаевна. А на задний двор я уже поставил человека.

Маргарита Николаевна удовлетворенно кивнула и двинулась дальше. Она всегда испытывала радость от того, что каждый в школе знает свое дело, отлаженный механизм четко работает.

Марго спустилась на первый этаж. В просторном холле перед стеклянными дверьми, ведущими во внутренний дворик, где должна была состояться праздничная линейка, было многолюдно и шумно. Здесь собирались первоклассники и одиннадцатиклассники перед тем, как торжественно выйти на школьный двор.

Но первоклашек почти не было видно в толпе мам, пап, бабушек и дедушек. Огромные букеты цветов, такие же огромные банты на голове у девочек превращали холл в экзотический цветник.

Маргарита Николаевна заметила профессиональную аппаратуру. Где — то здесь должны быть тележурналисты. Хотя вычислить их среди множества видеокамер в руках родителей было весьма трудно. Но то, что телевизионщики будут здесь, Марго знала определенно. Можно снять весьма любопытный сюжет, если учитывать, что сегодня в первый класс ее школы идет внучка мэра города и сын независимого, очень скандального журналиста, не дающего мэру покоя своими критическими материалами. Эту любопытную информацию Марго как бы невзначай подкинула одной телекомпании, с которой уже долгое время сотрудничала школа. Может быть, сам мэр найдет время и приедет сегодня проводить внучку первый раз в первый класс.

Марго нашла глазами одиннадцатиклассников, убедилась, что они тоже довольно организованно собрались в назначенное время в холле, и направилась во внутренний дворик, разыскивать организаторов внеклассной работы Ирину Васильевну и Дмитрия Витальевича, в чьи обязанности целиком входило проведение всех праздничных мероприятия.

Едва Маргарита Николаевна вышла на крыльцо школы, как к ней кинулись ученики с букетами цветов и под веселую музыку, льющуюся из радиоприемников, торжественно вручили ей цветы. Тут же к Маргарите Николаевне подошла миловидная тележурналистка с микрофоном. За ней следовал оператор с камерой.

Маргарита Николаевна прекрасно готова была к любому интервью, могла ответить на самые каверзные вопросы. Она лучезарно улыбнулась в камеру и со спокойным вниманием обратила взгляд на журналистку, приготовившуюся задать первый вопрос.

Все шло так, как было запланировано и задумано. И хотя Маргарита Николаевна испытывала легкое волнение, оно не тяготило ее, не мешало. Марго знала, что все пройдет как надо — без сучка, без задоринки, потому что все хорошо продумано, каждый знает свои обязанности и роли, и во всем сценарии праздника нет ничего надуманного, натянутого. Все должно идти как бы само собой — легко и непринужденно. Со стороны это будет выглядеть именно так — непосредственность и неформальность праздничной атмосферы сделают ее оживленной и искренней. Только профессионал поймет, сколько усилий было приложено, чтобы именно так все и выглядело, что каждый, казалось бы, промах, оплошность, заминка на самом деле не что иное, как продуманный штрих, придающий торжеству особое обаяние. Ведь дети должны оставаться детьми и умилять взрослых своей непринужденностью, раскованностью, умением радоваться и быть счастливыми. А в их школе дети должны быть счастливыми вдвойне. Первое сентября для них должен быть праздником праздников — самым светлым, самым счастливым. Потому что жизнерадостные лица учеников создают неповторимый имидж школы, ее уникальный образ, можно сказать, фирменный стиль. Праздник знаний, праздник детства, праздник крепкой дружбы между взрослыми и детьми. Окунувшись в такую атмосферу, каждый непременно вспомнит собственное детство, школу, учителей, каждый погрузится в приятные светлые воспоминания, у каждого потеплеет на душе. А для этого все, собственно, и делается, для этого все и задумано.

Женя чувствовал небольшое недомогание после неожиданно свалившейся на него болезни, но в школу первого сентября все же пошел. Вовсе не потому, что это было его последнее 1 сентября, не потому, что одиннадцатиклассники были главными участниками торжества наряду с первоклашками, не потому, что их ждали подарки, а вечером — школьный бал, проще говоря, дискотека. Женя шел в школу, чтобы начать реализовывать свой план мщения. Это не значило, что непременно первого сентября он схватится с Егором Васильевым не на жизнь, а на смерть, не обязательно в этот день он найдет способ наказать Ксюшку за подлое предательство. Однако он должен владеть информацией, быть в гуще событий, в курсе всего, что происходит в школе и классе. Женя должен быть во всеоружии, должен быть готов к бою.

Васильев по привычке начнет нападать первым, и Женя ему ответит. Можно, конечно, просто дать в морду. Васильев утрется, а Женьке влетит от матери. Васильев останется пострадавшим героем, а Женьке будет обеспечена домашняя тюрьма с ежедневными нравоучениями. Женя решил, что месть должна быть другой — беспощадной, злой, жестокой. И очень хитрой. Васильев ни в коем случае не должен догадываться, что Женя объявил ему войну. Он просто скоро почувствует на себе, что по капле, планомерно начнет снижаться его имидж, а скоро он и вовсе станет посмешищем. Васильев может только догадываться, откуда исходит угроза, но доказательств у него не будет. А несчастья и неприятности начнут беспрестанно сыпаться на его голову. Васильев получит по заслугам. Хотя конечно, за один год Женя не сможет ему вернуть десятилетний долг постоянного унижения и обид. Просто не успеет. Но часть все же Васильев получит, да так, что мало не покажется.

На торжественной линейке Егор красовался с речью. Потом, пока девочки пели под гитару, ответил на пару вопросов тележурналистов. Затем, как лучший ученик вместе с директором поднял флаг школы. В общем, Егор Васильев был во всей красе. Он стоял в президиуме среди почетных гостей, рядом с Борисом Ивановичем и Маргаритой Николаевной, будто равный среди равных. Новый учебный год Егор встречал весьма достойно. Имидж лучшего ученика школы его очень устраивал.

После торжественной линейки одиннадцатиклассники, ведя за руку первоклашек, отправились вместе с ними на символический первый урок, на котором, с трудом уместясь за маленькими партами, хором произносили буквы и цифры. Сегодня они вводят малышей в новый мир, а в конце года эти, уже подросшие ребятишки, будут так же символически провожать их, закончивших школу.

Когда закончились праздничные официальные мероприятия, в каждом классе прошел час общения.

Затем все, согласно сценарию праздника, разъехались их школы. Остались только одиннадцатые классы. У них сегодня, несмотря на праздник, был почти полный учебный день. Четыре урока, а затем подготовка школьного зала к осеннему балу, который начинался в пять вечера. У 11 А в расписании значились уроки литературы, алгебры, геометрии и химии. Маргарита Николаевна считала, что потенциальным выпускникам нельзя терять ни единого учебного дня. Кроме этого на уроки приглашались присутствующие в школе гости из попечительского совета или районо. Вообще для них была разработана целая программ, которая включала в себя экскурсию по школе, по ее территории и теплицам, показ документальной хроники школьной жизни, посещение уроков и, наконец, праздничный обед с администрацией, который начнется, когда одиннадцатые классы отправятся домой переодеваться и готовиться к дискотеке.

Первым уроком в 11 А был урок литературы. Женя пришел в кабинет одним из первых и устроился на последней парте в ряду у окна. Раньше они с Ксюшей сидели в противоположном конце класса — за первой партой у самой стенки. Но Женя решил, что пора менять место и решительно уселся за другую парту, нимало не смущаясь, что прежний его обитатель может остаться недовольным.

Через несколько минут кабинет наполнился одиннадцатиклассниками. Они со смехом и шумом усаживались за парты, и никто не сказал Жене ни слова по поводу того, что он занял чужое место. За лето успели распасться прежние дружные компании и создаться новые. Класс перетасовывался по интересам довольно мирно.

Женя безучастно смотрел на суету одноклассников, пока не услышал рядом с собой голос:

— Не возражаешь, если я сяду рядом?

Женя повернул голову и увидел Ксюшку.

— Лучше сядь куда-нибудь в другое место, — хрипловато ответил Женя, не глядя ей в глаза.

— Ты на меня за что-то обижен? — грустно спросила Ксюша и тут же, не дожидаясь ответа, отошла в сторону.

«Она еще спрашивает!» — возмутился про себя Женька и машинально проследил, куда же все-таки сядет его бывшая соседка. Ксюша вернулась на свое старое место за парту у стенки, аккуратно поставила на стул свою сумку. И тут же рядом с ней уселся Егор, даже не спросив Ксюшиного согласия. Так, по крайней мере, издалека показалось Жене. И еще ему показалось, что класс многозначительно притих, глядя на них. Все настолько привыкли к нерушимой дружбе Никитина и Наумовой, что были несколько удивлены и озадачены.

А может, это просто показалось Жене, ведь Васильев растрепал всем и вся о том, что увел от Никитина его верную подружку. Женя, прищурившись, смотрел на Егора и Ксюшу и снова почувствовал, как в нем закипает негодование и ярость. Васильев принялся о чем-то весело трепаться с Ксюшкой, и она заулыбалась, моментально забыв про Женю.

— …А чего это ты сюда уселся? — снова услышал над собой Женька чей-то голос. Рядом стоял хмурый Алик Глебов, и Женя вспомнил, что это было раньше как раз его место.

— Захотел и уселся, — резко ответил ему Женя.

— Я не врубился!.. — угрожающе протянул Алик, — это мое место! Вали отсюда!

— Сам вали! — огрызнулся Женя и почувствовал, как по телу прокатился липкий пот отвращения к самому себе. К тому, каким он был прежде, если им мог командовать любой и каждый по всякому поводу.

Почему он с этим смирялся, почему терпел унижения, почему позволял помыкать собой? Ведь теперь он в глазах одноклассников выглядит посмешищем. Даже хлипкий троечник Глебов обращается с ним, как с пустым местом. Но благодаря кому Женя стал этим пустым местом? Благодаря собственной матери, задавившей его своей властностью, благодаря этой мрази Васильеву, каждодневно унижавшему его и, конечно, благодаря Ксюшке, которая всем продемонстрировала, что он для нее ничего не значит.

— Если заняли твое место, это не значит, что ты должен занимать мое! — упорно стоял на своем Алик Глебов. На них уже стали оглядываться остальные.

— Слушай, ты, умственно отсталый кретин, — вдруг не выдержав, заорал Женька, медленно вставая, — пошел отсюда к черту, пока я не припечатал тебя мордой к этой самой парте!

Алик Глебов от неожиданности попятился. Он вообще-то никогда не отличался особой смелостью, разве что с тихоней Никитиным мог позволить себе быть хозяином положения. А Никитин, оказывается, научился давать отпор!

— Да что ты его слушаешь, Алик, — вдруг раздался издевательский голосок Васильева, — выкидывай его нафиг! Никого он не припечатает, у него у самого поджилки трясутся! Он тебя не тронет , он скорее обкакается.

Класс дружно заржал над словами Егора, и по лицу Алика Глебова проскочило что-то вроде усмешки, которая замерла на его лице, когда в следующее мгновение он отлетел в противоположный конец класса, снося по пути парты и стулья от крепкого удара Женьки Никитина.

Женя разжал побелевший кулак и в наступившей тишине громко и отчетливо произнес:

— Сдохни, Васильев! Мы еще посмотрим, кто из нас обкакается!

Сказал так и пожалел. Не надо было раньше времени угрожать Егору, показывать ему, что готов вступить с ним в поединок. Ему чрезвычайно хотелось отплатить Васильеву его же картой — гадить исподтишка, пакостить втихую. К тому же в открытых баталиях Женьке при его статусе сына завуча школы победу будет не одержать. Мать вцепится в него мертвой хваткой и вытрясет из него все внутренности, прежде чем он сможет как следует достать Егора. Не случайно он решил действовать тайно и незаметно, но вот уже не сдержался, открыто бросив вызов Васильеву.

Видимо, будет очень непросто выжидать и готовить хитроумный удар, потому что уже сейчас Жене ужасно захотелось, чтобы его недруг немедленно «обкакался», как тот сам изволил выразиться.

Глебов все же отступил, оставив в покое Женьку, да и Васильев больше не сказал ни слова, потому что в класс вошла Елена Михайловна. Выяснив несколько общих вопросов, она начала урок литературы — первый в этом году. Половину урока Елена Михайловна диктовала задания на следующие занятия, а остаток времени заняла беседа о книгах, которые прочитали за лето ее ученики помимо школьной программы. Звучали имена одних и тех же авторов — создателей детективов и любовных романов. Сашка Динкелакер упомянул Толкиена, и, конечно же, Васильев отличился и здесь. Он принялся рассказывать о прочитанных им за лето книгах Маркеса, Пелевина, Акунина, наизусть прочитал несколько стихотворений Бродского. Кое-кто в классе вообще впервые слышал эти имена.

Женя за лето не прочитал до конца ни одну книгу, забрасывал даже детективы и фантастику, не дойдя и до середины. И ему было абсолютно нечем похвастаться. Да он и не стремился, в отличие от Егора Васильева, который был готов наизнанку вывернуться, только бы его оценили, похвалили. Васильеву словно было мало и без того большой популярности в классе и в школе, он пытался затмить собой весь белый свет, став самой яркой звездой на школьном небосклоне. Это бы не раздражало Женьку в других обстоятельствах. А теперь ему казалось, что любое возвышение Васильева из толпы, все ниже опускает его, Женю Никитина.