Возможно, рекурсивные повторы связаны с чувством глубины и создают такой же психологический эффект, как и тот, который возникает, когда человек заглядывает в пропасть. Это опасно - туда можно упасть. Отсюда и чувство тревоги. Но иногда так хочется туда заглянуть. Там может быть что-то неведомое, а может быть, даже то, что человек все время ищет. Поэтому все же так тянет заглянуть в таинственную глубину. А некоторые даже отваживаются исследовать глубины рекурсии. Рекурсия повтором сюжетных схем показывает возможность бесконечной глубины бытия. Сознание погружается в рекурсию и выплывает из нее на поверхность простого мышления, погружается и опять выплывает. Такое движение в волнах разума создает активность мышления. Мозг умеет строить рекурсивные образы. Психологам известно, что мозг обладет стековой организацией памяти (под стеком в программировании понимают организацию очереди по типу "последним пришел, первым вышел"). Например, иностранные языки в старости забываются в порядке, обратном проядку изучения. Работающие с ЭВМ сразу вспомнят, что структуры дают возможность эффективно реализовать рекурсию. Психотропные вещества, воздействуя на мозг, могут вызывать рекурсивные видения. Человек может видеть себя со стороны, летать, может увидеть кого-то, наблюдающего за собой. Такие видения часто возникают при приеме наркотиков-галлюциногенов, в частности LSD. Цюрихский профессор В. А. Штоль описывает опыт на себе по приему этого наркотика. "В начале галлюцинации были элементарно просты: лучи, сноп лучей, дождь, кольца, вихрь, петли, водяные брызги, облака и так далее. Потом галлюцинации стали более сложными: арки, ряды арок, бесконечное море крыш, виды пустынь, горные террасы, мерцающие огни, звездное небо невиданной красоты. Эти сложные картины то и дело перемежались первоначальными элементарными образами... Интересно, что все видения состояли из бесконечного числа повторений одних и тех же элементов: многочисленных искр, кругов, арок, окон, огней и т. д. Ни разу не видел я чего-нибудь в единственном числе, наоборот, одно и тоже все время повторялось в различных сочетаниях..." (109). Наблюдаем рекурсивную организацию образов из простых базовых. С рекурсией, возможно, связана еще одна неясная медицинская проблема, получившая название "синдром Стендаля". Французский писатель Анри Мари Бейль-Стендаль путешествовал по Италии, изучал итальянскую живопись и культуру. Он опубликовал книги, посвященные Италии: "Рим, Неаполь и Флоренция", "История живописи в Италии" и "Жизнь Россини". В 1817 г. во Флоренции, рассматривая картины художников эпохи Возрождения, он внезапно потерял сознание. В наше время аналогичные случаи встречаются все чаще у посетителей флорентийских музеев. В Италии даже выделено специальное финансирование на изучение этого феномена. Возможно следующее объяснение. Живопись итальянского Ренессанса началась с картин флорентийца Джотто, который первым применил перспективу и тем самым стал создавать объемные изображения. Перспектива - это тоже рекурсивная схема. Художник мысленно делит пространство на срезы и для каждого применяет одну и ту же процедуру плоского нанесения на поверхность картины, но с коэффициентом уменьшения. Искусство Джотто продолжили флорентийские мастера. В картинах Гирландайо, Боттичелли, Козимо Медичи для подчеркивания перспективы появляются повторяющиеся и резко уменьшающиеся ступени лестниц, деревья, арки, фигуры. Часто изображаются окна или открытые двери, за которыми открывается своя картина, а в ней возможна другая. Леонардо да Винчи и Рафаэль развили искусство воздушной перспективы (локально применяемый принцип перспективы). Картины ранних итальянских мастеров Возрождения воздействуют на сознание первозданным ощу
      =======================================================
      (109) Глезер Г. Драматическая медицина.- М.: Мол. гвардия 1962.- С. 109.
      =====================================================
      * Рафаэль. Афинская академия (иллюстрация)
      щением глубины пространства. Сознание моделирует погружение в пространство. Представим ощущения зрителя в музее. Тишина. Мягкое освещение зала. Погружаешься в давние времена, в картины, в детали картин, детали деталей. Следишь взглядом за повторяющимися ступенями древнего замка, арками и колоннами храмов, фигурами людей. Рассматриваешь детали переднего плана и тут же видишь другие детали заднего плана. Сознание рекурсивно качается туда и сюда, туда - в глубину - и обратно, туда и обратно, туда... В какой-то момент действительность перестает существовать, и где-то в мозге недремлющий страж сознания вызывает спасительный шок. По всей видимости, присмотревшись к творениям старых мастеров и к тем, кто падает в обморок, созерцая эти картины, можно создать специальные гипнотизирующие картины, под воздействием которых многие бы теряли сознание. Сам гипноз также как-то связан с рекурсивным погружением сознания. Гипнотизер что-то говорит или даже просто молчит, но фиксирует ваше внимание, и в какой-то неуловимый момент его копия возникает у вас в голове где-то сзади, и уже оттуда звучит его повелительный голос. Он виден еще впереди но уже и внутри. Сознание раскачивается в глубину и обратно, туда и обратно, и отключается. Остается только голос, который теперь уже может заняться внушением. Гипноз, как и картины старых мастеров, вызывает одновременное совмещение в сознании далекого и близкого, что приводит к полному или частичному отключению сознания. Подведем итог. Рекурсия в лингвистике и в искусстве вообще применяется для раскрытия протяженности и глубины действия, пространства, времени и любых других параметров бытия. В арсенале лингвистической рекурсии множество выразительных схем. Это простые повторы слов: далеко-далеко, глубоко-глубоко, тайная тайных ("...Ансельм шагнул мимо сторожа в расселину и через чашу золотых колонн - в тайная тайных голубых недр" (Г. Гессе, "Ирис")); в некоторых языках - составные глаголы, указывающие на усилие и протяженность действия (в английском - добавка глагола do; " I do know"), перестановочные ("Ночь, улица, фонарь, аптека... аптека, улица, фонарь") и замыкающие начало и конец повествования прямые повторы слов; повторы сюжетных схем развития; рекурсивные вызовы одной схемы с разным наполнением параметров. Рекурсия вызывает чувство тревоги, так как она связана с ощущнием глубины. Челоаек все полнее познает природу. Пытается эмоционально ощутить всю глубину бытия. Процесс, начатый в эпоху Ренессанса, привел к появлению мощного рекурсивного разума, вступающего в противоречие с древним инстинктом самосохранения. Человек с неизбежностью вступает в грустные края своих отражений.
      Ветер гонит листву. Старых лампочек тусклый накал в этих грустных краях, чей эпиграф - победа зеркал, при содействии луж порождает эффект изобилья. Даже воры крадут апельсин, амальгаму скребя. Впрочем, чувство, с которым глядишь на себя,- Это чувство забыл я (110).
      ДРЕВНИЕ, ДРЕВНИЕ ВРЕМЕНА
      Давние времена, когда мифы еще ждали своего появления. Человек, смутно осознающий свой разум, задумчиво вглядывается в зеркальную гладь лесного озера. В нем отразилась простая картина мира. Вот лес. Вот небо. Вот облака. А вот и сам человек. Он
      =====================================================
      (110) Бродский И. Конец прекрасной эпохи // Нева.- 1989.- Э 4.
      =====================================================
      пристально всматривается в эти первые знаки, и ему казалось, что сейчас раскроется какая-то тайна. Он что-то чертит на прибрежном песке. Подул ветер. Задрожала вода, бесконечным количеством солнечных отражений разрушив простую картинку. И уже ничего не разглядеть в этом зеркале мира. Все меняется, дрожит, искажается. Направляясь к своим кострам, человек решил вернуться ночью, чтобы посмотреть на отражения звезд. А набежавшие волны надежно стерли первые имена, которые чертил человек. Вернемся к историческому анализу структуры мысли. Как уже подчеркивалось ранее, мышление возникло как механизм опережающего анализа отдельного акта движения. Человеческий разум отсчитывает свою историю с того момента, когда непрерывном действии он стал узнавать отдельные его составляющие части. Их всего три: источник действия (охотник), сам акт действия и его направленность (жертва). Звуковое выражение этой ситуации и составило первые предложения. Узнаем: подлежащее-сказуемое-дополнение. Трудно сказать, какие части действия стали узнаваться первыми. От этого зависит, что появилось раньше - глагоолы или существительные. Об этом часто спорят филологи. Возможно, вначале стали узнаваться существительные, обозначающие жертву, затем действия и, наконец, их источник. Есть некоторые доводы в пользу такого порядка становления человеческого мышления и языка. На древних наскальных рисунках сцены охоты появились позже изображений отдельных животных, на которых охотился человек. И только потом появились рисунки хищников и богов. Вначале язык был неразрывно вплетен в ткань бытия. Слова вырастали в оболочки вещей, а мир приобрел новое обозначающее измерение. Все новые фигуры мира раскрывались в этом растущем пространстве, возникали новые имена, стабилизировались порождающие конструкции языка. Вещи освещались словами, и в этом едва зарождавшемся свете Вселенная уже разглядывала свои отражения. Разуму, научившемуся рациональному мышлению по типу охотник и его жертва, было недостаточно простого выделения частей действия. Он начинает применять тот же прием для комментирующих уточнений этих отдельных частей. Эти комментарии в свою очередь также могут уточняться. Здесь свои "охотники" и "жертвы". Возникает сложный способ отражения действительности, в котором слова сцепляются друг с другом в динамическом процессе постоянного уточнения основных едйниц узнаваемого действия. Как на проявляющейся пленке, сначала выступают смутные пятна, затем они приобретают точные очертания, появляются детали, детали деталей и возникает все более точная фотография действительности. Время проявления такой "пленки" - века и, если ждать еще дольше, то проявятся новые неизвестные детали. Правда, старые подробности могут стереться от передержания в проявителе. Поэтому с развитием языка картина мира меняется, возникает новое восприятие действительности, раскрываются новые детали, но может утратиться то, что было когда-то хорошо знакомым. И только иногда в снах возвращаются мифы, драконы, первобытное звездное небо и первые слова. Раннее конкретное мышление требовало точного описания объекта рассмотрения. Поэтому вначале язык (и мышление) развивался в плане развития уточняющих комментариев отдельных простых частей предложения. Получаются яркие описания подробностей в сочетании с не очень сложной структурой предложения. Такой стиль еще сохранился в поэмах Гомера. В любом месте "Илиады" или "Одиссеи" встречаются многочисленные уточнения и комментарии главных единиц предложения.
      Рек - и оружия с тела, дымящиесь кровью, сорвавши, Отдал клевретам своим Менелай, предводитель народов; Сам же, назад обратяся, с передними стал на сраженье.
      Илиада, песнь тринадцатая
      Тою порою Патрокл предстал Ахиллесу герою, Слезы горячие льющий, как горный поток черноводный Мрачные воды свои проливает с утеса крутого.
      Илиада, песнь шестнадцатая
      В "Одиссее" наиболее ярка подробная сцена убийства женихов. Так и видишь льющуюся кровь, полет копья, слышишь крики мечущихся женихов, свист стрел Одиссея. Нынешние опытные мастера слова также уточняющими комментариями и простыми схемами предложений добиваются образного представления событий. Так, например, пишет В. Астафьев:
      "Рукава красной, со ржавчиной рубахи на нем были до локтей закатаны, на руках, загорелых до запястий, изборожденных наколками, поигрывали браслеты, кольца, печатки; модерновые электронные часы светились многими циферками на обоих запястьях; в треугольнике вольно расстегнутого ворота рубахи на темном раскрылье орла поигрывал крестик, прицепленный к мелкозернистой цепочке, излаженной под золото; нежно-васильковый пиджак со сверкающими пуговицами, с бордовыми клиньями в талии - одеяние жокея, швейцара или таможенника не нашей страны,- где-то недавно "занятый", то и дело сваливался с плеч" (111).
      В эпоху Ренессанса слова приобретавт таинственную власть над вещами. Расцветает магия, произносятся заклинания, ищутся сходство и подобие вещей.
      "В XVI веке реальный язык - это не единообразная и однородная совокупность независимых знаков, в которой вещи отражаются словно в зеркале, раскрывая одна за другой свою специфическую истину. Это, скорее, непрозрачная, таинственная, замкнутая в себе вещь, фрагментарная и полностью загадочная масса, соприкасающаяся то здесь, то там с фигурами мира и переплетающаяся с ними, вследствие чего все вместе они образуют сеть меток, в которой каждая может играть и на самом деле играет по отношению ко всем остальным роль содержания или знака, тайны или указания. Взятый в своем грубом историческом бытии, язык XVI века не представляет собой произвольную систему; он размещается внутри мира и одновременно образует его часть, так как вещи сами по себе скрывают и обнаруживают свою загадочность как язык и так как слова выступают перед человеком как подлежащие расшифровке вещи. Великая метафора книги, которую открывают, разбирают по складам и читают, чтобы познать природу, является лишь видимой изнанкой другого, гораздо более глубокого переноса, вынуждающего язык существовать в рамках мироздания, среди растений, трав, камней и животных" (112).
      М. Фуко в европейской культуре выделяет три эписистемы: ренессансная (XVI в.), классическая (рационализм, XVII - XVIII вв.), современная (конец XVIII - начало XIX в.- нынешнее время).
      "В начале XVII века, в тот период, который ошибочно или справедливо называют "барокко", мысль перестает двигаться в стихии сходства. Отныне подобие - не форма знания, а, скорее, повод совершить ошибку, опасность, угрожающая тогда, когда плохо освещеное пространство смешений вещей не исследуется" 113.
      "Эпоха подобного постепенно замыкается в себе самой. Позади она оставляет одни лишь игры. Это игры, очарование которых усиливается на основе этого нового родства сходства и иллюзии; повсюду вырисовываются химеры подобия, но известно, что это только химеры; это особое время бутафории, комических иллюзий, театра, раздваивающегося и представляющего театр, quiproquo (от латинского qui pro quo - одно вместо другого, путаница, недоразумение.- Авт.). снов и видений, это время обманчивых
      =====================================================
      (111) Астафьев В. // Новый мир.- 1989.- Э 9,- С. 10.
      (112) Фуко М. Слова и вещи.- С. 81 - 82.
      (113) Там же.- С. 99
      =====================================================
      чувств; это время, когда метафоры, сравнения и аллегории определяют поэтическое пространство языка. И тем самым знание XVI века оставляет искаженное воспоминание о том смешанном, лишенном твердых правил познании, в котором все вещи мира могли сближатся согласно случайностям опыта и традиций или легковерия. Отныне прекрасные и строго необходимые фигуры подобия забываются, а знаки, которыми они отмечены, теперь принимают за грезы и чары знания, не успевшего еще стать рациональным" (114). В классическую эпоху комментярий уступил место критике. В фигурах мира ищутся не сходства, а различия. Мышление занято пречислением всех признаков объектов. Возникают различные классификационные таблицы, язык наполняется перечислительными конструкциями.
      Постепенно происходит незаметный прцесс отделения языка от мира вещей. Он сам становится источником своего развития, в нем все сильнее начинает раскручиваться пружина рекурсии. Воозникают сложные многоуровневые предложения, усложняется комментарий, появляются рекурсивные сюжеты. Язык увлеченно играет своими отражениями, управляет мышлением человека, определяет его развитие в пространстве представления. Язык замкнулся в себе и превратился в самостоятельную грозную фигуру мира, равную Вселенной.
      СТРУКТУРЫ ЯЗЫКА
      Формальным моделям синтаксических структур естественного языка уделяется значительное внимание в современной проблематике систем искусственного интеллекта и компьютерной лингвистики. Это связано с необходимостью создания действенных программ генерации и анализа предложений естественного языка в экспертных и информационных системах, во многих системах управления и принятия решений, в перспективных ЭВМ будущих поколений. Сейчас уже ясно, что любое продвижение в этой области влечет прогресс в понимании эволюционного процесса развития языка и мышления человека. Самая значительная структурная текстовая и коммуникативная единица - предложение. На неточном уровне основные синтаксические конструкции предложений описываются в классических схемах граммати
      =====================================================
      (114) Там же. - С. 100
      =====================================================
      ки языка, восходящих к периоду античности и мало изменившихся к настоящему времени. Но до сих пор нет полной ясности в определения предложения. Большой вклад в развитие этого понятия внесли отечественные лингвисты - А. Л. Потебня, М. Н. Петерсон, Л. В. Щерба, А. М. Пешковский, Ф. Ф. Фортунатов, Д. Щахматов, В. В. Виноградов, И. Ю. Шведова, Д. В. Гладкий и др. Почти все соглашались, что предложение выражает законченную мысль. С этой точки зрения критике подверглось понятие придаточного предложения - оно "выражает мысль" только внутри единого сложного предложения и поэтому его нельзя рассматривать как предложение (М. Н. Петерсон, Я. С. Поспелов). Некоторые считали, что понятие "мысль" еще более туманно, чем "предложение". Поэтому подвергалось критике как неформальное определение предложения через законченную мысль. Потебня в 70-е годы прошлого века отмечал необходимость наличия главного глагола в предложении. Особенно ярко это проявляется в арийских языках. В славянских выпадение глаголов из некогорых конструкций объяснялось историческими изменениями языка. Считалось, что в праиссторические времена такие глаголы должны были присутствовать. Эта концепция также критиковалась как непроверяемая на практике. Пешковский в первой половине нашего века вернулся к концепции "законченной мысли". Он высказал идею о подчинении одних частей предложения другим. Ученый признавал главным членом предложения подлежащее, а сказуемое оказывалось подчиненным словом, хотя он и отмечал, что сказуемое - самое главное слово для выражения процесса мысли. Самое главное слово оказалось подчиненным! Не в силах справиться с этим противоречием, он объявил, что здесь проявляется антиномия основ языка. Виноградов акцентировал внимание на так называемой предикативсвязи, объединяющей подлежащее и сказуемое в предикативное ядро. Тезис о единице мышления положил в основу определения предложения и Шахматав. Он считал, что такой единицей не может быть логическое суждение, являющееся утверждением или отрицанием чего-нибудь. За единицу мышления он принимает "психологическую коммуникацию". Отталкиваясь от идеи Пешковского, в последние годы значительное развитие получила концепция управляющей связи слов и словосочетаний внутри предложения. Тонкие отношения управления между словами изучаются в известных лингвистических моделях деревьев подчинения и систем составляющих, появившихся в 50-е годы нашего столетия. На этих двух последних моделях остановимся дальше более подробно. Очевидное достоинство всех перечисленных моделей - их правильность - адекватное отражение тех или иных специфических характеристик синтаксической структуры текста. Однако ни одна из этих моделей еще не была использована для создания каких-либо действующих систем общения с ЭВМ на естественном языке. Модель деревьев подчинения ориентирована на управляющие связи только по словам, а модель систем составляющих учитывает только иерархическое отношение вложенности словосочетаний в линейной структуре текста. Эти факторы лишь приближенно описывают действительные коммуникативные свойства, содержащиеся в синтаксических структурах текста. Поэтому ученые предприняли попытки построения моделей, обобщающих средства деревьев подчинения и систем составляющих. Так, А. С. Нариньяни, исходя из задач практического программирования систем, взаимодействующих с использователем на естественном языке, предложил модель системы компонент. В этой модели структура предложения описывается в виде системы синтаксических компонентов, связанных отношениями правления и примыкания. Допускаются разрывность и пересечения компонент. Гладкий разработал концепцию синтаксических групп. Здесь наиболее явно подчеркивается важность учета управляющих связей между группами слов, образующих цельный синтаксический объект в структуре предложения. Таким образам, уточнение моделей синтаксических структур идет от уточнения управляющих связей между словами и словосочетаниями к уточнению связей между группами синтаксических единиц. При этом с неизбежностью происходит перемещение точки рассмотрения синтаксических структур из линейного порядка, навязанного последовательностью записи текста, к сложному пространству, образованному синтаксически связанными группами объектов. В пределе (оставаясь в рамках синтаксиса) приходим к пространству представления, не зависящему от порядка записи текста, а значит, и от национального языка, выражающему все предикативные и определяющие отношения, содержащиеся в синтаксических структурах. Это пространство, названное управляющим, образует полную синтаксическую структуру предложения и является рекурсивно-топологическим выражением того процеса, который называется мыслью. В отличие от чисто лингвистического подхода предложение рассматривается как некоторый динамический вычислительный рекурсивный процесс, развивающийся в управляющем пространстве, связывающем синтаксически сгруппированные части преддожения информационными каналами. Структура управляющего пространства отражает семантику определяющих и предикативных конструкций языка. Неожиданным оказалось то, что управляющие пространства подобного вида уже рассматривались как вычислительная модель для рекурсивно-параллельных процессов. Это уже упоминавшиеся ПАРУС-структуры. В формальном аспекте предлагаемая модель - это одновременное обобщение деревьев подчинения и систем составляющих, а также других упоминаемых ранее моделей. Реализация этой модели ориентирована на ПАРУС-системы программирования, поддерживающие концепцию рекурсивно-параллельного программирования в управляющих пространствах. При изложении мы ограничиваемся концептуальным уровнем. Подробности и уточнения конкретных деталей выходят за пределы книги.
      Деревья подчинения, системы составляющих и синтаксических групп.
      Ограничимся неформальными определениями. Считается, что в предложении слово и управляет словом v (v подчинено и), если v выступает непосредственным уточнением (комментарием) слова и. Такую зависимость изображают ориентированной дугой, направленной от слова и к v. Сказуемое главное в предложении, остальные слова всегда имеют непосредственных "хозяев". Отношение непосредственного подчинения слов образует дерево подчинения предложения. При графическом изображении таких деревьев обычно учитывают порядок слов самого предложения, т. е. соотносят само дерево подчинения с его отображением в линейную запись (рис. 15). В терминах деревьев подчинения можно успешно выражать многие стилистические характеристики текстов (115).
      =====================================================
      (115) Севбо И. П. Графическое представление синтаксических структур и стилистическая диагностика.- Киев: Наук. думка, 1981 - 192 с.
      =====================================================
      Рис. 15. Варианты дерева зависимостей предложения
      * 1 Какой-то тайный смысл был в этих знаках. * 2
      Другая известная модель, отражая иерархическую структуру частей предложения,- системы составлявших. Их удобно задавать в виде скобочной структуры. В скобки заключают синтаксически связные словосочетания. Например, (Онегин, (добрый (мой приятель))), (родился (на (брегах Невы))). Очевидно, рассмотренные модели дают важную информацию о синтаксической структуре предложения. Однако у обеих есть существенные недостатки. Деревья подчинения не учитывают связей между словосочетаниями и синтаксически целостными группами слов. В сложных предложениях группы слов могут служить для уточнения одного слова или другой группы слов, что затруднительно выразить связями деревьев подчинения. Системы составляющих игнорируют направленные связи. Кроме того, они не позволяют описывать разрывные словосочетания. Поэтому ни одна из моделей не дает полного представления о синтаксической структуре предложения. Отталкиваясь от такой критики, Гладкий предложил более общую модель, названную им системой синтаксических групп (116). Синтаксическая группа - это подмножество слов
      =====================================================
      (116) Гладкий А. В. Синтаксические структуры естественного языка в автоматизированных системах общений.- М Наука 1985. - 144 с.
      =====================================================
      (часть текста), связанных согласно определенному критерию. Между синтаксическими группами устанавливается отношение непосредственного подчинения. Деревья подчинения и системы составляющих могут быть интерпретированы как некоторые разные виды синтаксических групп. Разложение предложения на синтаксические группы неоднозначно и зависит от выбора критерия объединения слов в синтаксическую группу. Гладкий рассмотрел ряд критериев получения синтаксических групп.
      Алгоритмическая модель предложения (модель охотника и жертвы).
      Мы пытаемся построить модель, максимально приближенную к реальной синтаксической структуре предложения. Предварительно сделаем несколько замечаний, касающихся будущей модели. Деревья подчинения и системы составляющих, несмотря на недостатки, отличаются и достоинством: они адекватно отражают существенные свойства синтаксической структуры предложения. Поэтому модель, которую необходимо разработать, должна давать одновременно информацию, содержащуюся и в деревьях подчинения, и в системах составляющих. Кроме того, что язык дает имена объектам окружающего мира, он обладает фундаментальным свойством выражать динамические отношения, в которые вступают объекты. Например, глагол связывает в отношение объекты, участвующие в схеме его действия, пилагательное задает отношение объекта с самим собой. Из синтаксической модели мы должны знать, какие части предложения связаны между собой через отношения и что это за отношения. Существуют всего два вида синтаксических отношений - предикативное и синтагматическое. Первое выражает зависимость между синтаксическими объектами через понятие, означающее деиствие и обычно выражаемое сказуемым. Синтагма - это сочетание двух синтаксических объектов, из которых один служит определением другого. Поэтому в разрабатываемой модели должны полностью выявляться именно эти виды отношений. Кроме того, в таком широком понимании синтагмы должны образовывать синтаксические группы. Адекватная модель синтаксической структуры должна также отражать основополагающее свойство рекурсивности языка - способность развертывать собственные определения, т. е. давать уточнения, характеристики, комментарии к своим частям, а также строить определения определений. "Язык в себе самом содержит свой внутренний принцип развития" (117). Отнесение подобных вопросов к сфере семантики неправомочно - они должны решаться на уровне синтаксической модели, так как проявляются на уровне общей схемы, не зависящей от смысла высказываний. Предлагаемая ниже модель удовлетворяет всем перечисленным условиям. Прежде всего о роли управляющих связей между словосочетаниями. Мы нарушаем традиционный лингвистический подход, при котором сказуемое считается главным членом предложения, от которого распространяются управляющие связи. Это идет от привычки считать имя функции более важным, чем ее аргументы. Для наших целей удобнее задавать синтаксические отношения связями генерации и передачи отношений. При этом достигается более точная характеристика управляющих связей, чем при традиционном подходе, где акцент делался только на связи подчинения. Пешковский был прав, считая подлежащее главным, но только необходимо было говорить о генерации отношения. Сказуемое тоже главное, но в другом аспекте - в выражении мысли. Вспомним базовую схему первобытного мышления: охотник-действие-жертва. По этой схеме должны строиться простые предложения. Поэтом выделяем объекты-"охотники", генерирующие отношения и "набрасывающие" их на объекты-"жертвы". В сложных предложениях эта схема многократно рекурсивно повторяется. Анализ предложения сводится к выявлению членов предложений как персонажей рекурсивной "ОХОТЫ ". Если два объекта, А и В, вступают в отношение С, мы выделяем объект (предположим, А), вызываюший (инициирующий, порождающий) это отношение, и объект, на который оно передается. Таким образом, выделяем два вида направленных связей: от объекта - генератора отношения - к отношению и от отношения к подчиненному объекту: Первый вид связи называем а-связью (связь генерирования), второй - -связью (связь распространения). Объекты А, В и отношение С размещаются в точках управляющего пространства, поэтому графическое представление отношения С, связывающего А и В, имеет вид, изобра
      =====================================================
      (117) Фуко М. Слова и вещи. - С. 488
      =====================================================
      * Рис. 16. Объект А - "охотник" гнерирует отношение С и направляет его на "жертву" - В
      * Рис. 17. Сложный объект с кольцевой связью
      женный на рис. 16. Глаголы определяют отношения между объектами. Вот почему в стандартной схеме простого предложения "Существительное - глагол существительное" а-связь направлена от первого существительного к глаголу, а -связь - от глагола к существительному-определению. Рассмотрим пример. "Девочка собирает цветы". Объект "девочка" генерирует отношение, собирает и направляет его на объект "цветы". Рассмотрим фразу "Красивая девочка". Здесь объект девочка генерирует уднарное отношение красивая и передает это отношение себе же (охотник охотится на себя) (рис. 17). Возникает кольцевая связь, характеризующая определения. Аналогично рассуждая, для фразы "Красивая девочка весело собирает цветы" получаем структуру, показанную на рис. 18. Для сравнения рассмотрим дерево зависимостей этого предложения (рис. 19). Замечаем, что структура, показанная на рис. 18, более информативна по сравнению с деревом подчинения.