Глава 13

ВЗЯТИЕ МЭСФАЛЬДА

Вазгер неподвижно стоял на пригорке чуть в стороне от изгиба реки и бесстрастно наблюдал за неспешными приготовлениями золонианской армии к штурму. На берегу заканчивалась установка трех больших баллист, и вокруг суетилось множество воинов, занятых их подготовкой. Почуявшие неладное защитники Мэсфальда пытались поджечь орудия, но те были установлены на расстоянии полутора перестрелов от городских стен, так что лишь редкие стрелы попадали в цель, остальные же либо перелетали и падали где-то позади, либо уходили в сторону. Горящие стрелы, которым все же удавалось поразить баллисты, очень быстро сбивали в снег, где те благополучно затухали, не причиняя никакого вреда. Предусмотрительные золониане еще с прошлого вечера облили неподвижные части орудий водой, которая быстро обернулась коркою льда, не дающей огню с удачно пущенных стрел перебраться на дерево. Поняв, видимо, что с метательными машинами им не сладить, защитники города принялись методично обстреливать воинов противника, налаживающих орудия. Этот маневр оказался более успешным. Потеряв несколько воинов, золониане стали более осторожны и работали теперь исключительно под прикрытием щитоносцев.

Наемник прекрасно понимал, что командование армии Мэсфальда уже знало, что задумали золониане и отчего их усилия сконцентрировались именно на этом ничем не примечательном участке городской стены. Разумеется, им не было ведомо, каким образом воины короля Сундарама прознали о плачевном состоянии каменной кладки, но теперь уже было не до раздумий. Опасаясь вылазки, командование золониан закрыло все ворота Мэсфальда, расположив возле каждых по две тысячи воинов и обезопасив себя таким образом от неожиданного удара. Воины Советника Маттео могли попытаться прорваться через ворота, чтобы сокрушить уже почти приготовленные к стрельбе баллисты, могли они и приберечь силы для отражения удара, если защитная стена все же рухнет. Но, так или иначе, Мэсфальд уже не мог сопротивляться в полную силу — это было понятно осаждающим.

Штаб золониан был перенесен на пригорок, и теперь здесь шло энергичное обсуждение дальнейших действий. Мало было лишь сломать стену — нужно было суметь еще и проникнуть в город и удержать завоеванные позиции, впрочем опыта сражения внутри городских стен ни золониане, ни воины Маттео не имели и, как будут разворачиваться события, предсказать было весьма сложно.

Вазгер чувствовал себя неуютно, находясь рядом с группой столь крупных военачальников короля Сундарама, однако уйти отсюда не мог: Олмас ясно дал понять, что лучше ему пока оставаться здесь на случай, если возникнут вопросы. Даже несмотря на то, что наемник фактически уже подарил золонианам победу, рассказав, как можно войти в город, к нему все еще относились с недоверием. В первое время это раздражало Вазгера, но он нашел в себе силы успокоиться. Работы по установке баллист шли полным ходом и уже почти завершились, оставалось лишь хорошенько закрепить их.

— Вазгер!

Окрик застал наемника врасплох, и он от неожиданности вздрогнул, оборачиваясь на голос десятитысячника. Олмас стоял у одной из палаток с развевающимся над ней штандартом и нетерпеливо манил Вазгера рукой. Досадливо крякнув, наемник развернулся и неторопливо направился к золонианину — он не собирался бегать на каждый зов, как собака. В конце концов, это именно он — Вазгер — указал воинам Сундарама на брешь в обороне Мэсфальда. Олмас был явно недоволен неспешностью действий наемника, но предпочел промолчать.

— В чем дело? — опередил наемник Олмаса, уже открывшего рот.

— Ты можешь нарисовать расположение трещин на стене? — деловито поинтересовался он.

— Разве только примерно, — подумав немного, ответил Вазгер. Олмас кивнул и указал на палатку, из которой только что вышел.

— Годится.

Откинув полог, Олмас шагнул внутрь, наемник последовал за ним. После яркого солнечного света, который резал глаза, отражаясь от снега, находиться в палатке было приятно. Лучи солнца почти не проникали вовнутрь сквозь плотные стенки, зато подвешенная под самым потолком лампа заливала палатку мягким рассеянным светом. Над небольшим столиком склонились трое золониан. Двое имели отличительные знаки десятитысячников, такие же, как и у Олмаса. Третий же, по всей видимости, представлял здесь короля Сундарама, во всяком случае держался он подобающим образом, а одежда его была окрашена в цвета правящего дома Золона. Длинные светлые волосы выбились из-под шапки и почти скрывали лицо.

— Вот тот самый человек, принц, — произнес Олмас, почтительно кланяясь и делая шаг в сторону, чтобы пропустить Вазгера. Услышав обращение, наемник чуть нахмурился и внимательнее всмотрелся в лицо мужчины, с которым заговорил десятитысячник. Тот оторвал взгляд от большого листа, разложенного на столике, и посмотрел на Вазгера. Глаза его выражали плохо скрываемое любопытство и легкую брезгливость. Впрочем, наемнику было наплевать на это, его уже мало заботило, что думают о нем окружающие. Вазгер слишком близко подошел к заветной цели и пережил столько, что никакой косо брошенный взгляд не мог его тронуть. А вот сам мужчина наемника заинтересовал. По всему выходило, что это был один из двоих сыновей короля Сундарама. Судя по возрасту, наемник стоял сейчас перед Ашфаром — старшим из королевских сыновей. На вид ему было лет тридцать пять, тогда как Тарру — младшему — еще не исполнилось тридцати. Впрочем, Вазгер мог и ошибиться.

Похоже, собравшиеся здесь ожидали от вошедшего как минимум поклона, но тот продолжал стоять у входа, совершенно не изменившись в лице.

— А ты наглец, — качнув головой, сказал принц, глядя в глаза Вазгера. Тот пожал плечами:

— Вам решать. — Произнесено это было столь буднично, будто Вазгеру приходилось разговаривать с членами правящей семьи чуть ли не каждый день. Надо отдать Ашфару должное, он умел держать себя в руках, хотя от наемника не укрылось, каких усилий ему это стоило. Стиснув зубы, принц поманил Вазгера к столику и положил перед наемником чистый лист, прижав один его край чернильницей. Что от него требуется, Вазгер знал. Рядом пристроился невысокий воин, которого наемник сразу не заметил. Судя по знакам отличия, он был всего лишь сотником, так что его пребывание в палатке принца казалось несколько странным, однако, приглядевшись к его нашивке повнимательнее, Вазгер все понял. Воин этот был одним из тех, кто руководил обслугой метательных машин.

Взяв перо и обмакнув его в чернила, Вазгер прищелкнул языком и, склонившись над столиком, несколькими грубыми линиями набросал изображение нужного участка стены, ограниченного с двух сторон башнями. Затем еще парой-другой грубых росчерков поделил изображение на части.

— Точнее показать не могу. — Вазгер отложил перо и, подождав, пока чернила подсохнут, принялся водить пальцем по бумаге. — Стена проседает почти по всей длине, но две эти башни ее удерживают. Если бы не они — стена рухнула бы сама собой уже добрых полвека назад. Но, приложив определенное усилие…

— Не уверен, — с сомнением в голосе прервал наемника сотник, до этого молча изучавший нарисованную Вазгером схему. — Даже если все обстоит именно так, баллисты не обрушат стену — она слишком толстая. Я не думаю, что укрепления Мэсфальда хуже наших.

— Я не стал бы предлагать то, что заведомо обречено на неудачу, — возразил наемник.

— Положим, — подумав немного, ответил сотник. — Но это только в том случае, если мы будем бить вот сюда.

Палец его, покружив какое-то время над схемой, уткнулся в неведомо как просчитанную воином точку. Вазгер согласно кивнул, но от комментариев решил воздержаться. Он и без того сказал золонианам вполне достаточно.

— Могу я идти? — спросил наемник, поняв, что услуги его навряд ли теперь понадобятся.

Принц бросил на него недовольный взгляд и склонился над картой, поверх которой был брошен рисунок Вазгера.

— Иди.

Развернувшись, наемник быстро покинул палатку, следом за ним вышел сотник, однако направились они в разные стороны. Золонианин поспешил к своим баллистам, все еще осыпаемым стрелами защитников города, а Вазгер вновь отошел чуть в сторону и остановился в десятке шагов от палатки принца, воззрившись на Мэсфальд. Он постарался забыть о только что закончившемся разговоре, отключившись от действительности и сосредоточившись на Пламенеющем Шаре, спрятанном где-то за городскими стенами, которым вскоре не по силам будет сдержать вражеский натиск.

Едва наемник вышел, и полог за ним запахнулся, принц стиснул плечо десятитысячника и холодно глянул ему в глаза. Взор Ашфара был недобрым, но все же в самой глубине темных зрачков таилась крупица сомнения. Некоторое время принц молчал, а вместе с ним безмолвствовал и Олмас, не смея заговорить первым. Наконец Ашфар, видимо решившись, скрипнул зубами и недобро сощурился:

— Как только мы возьмем город, этот человек должен быть казнен. Если он предал своих, значит, может предать и нас.

Олмас не был готов к подобному повороту мыслей принца и потому не сразу смог поверить услышанному.

— Простите, мой принц, — десятитысячник чуть отстранился и недоуменно воззрился на Ашфара, — это… приказ?

— Да, — жестко ответил тот. — Но я не требую, чтобы это было выполнено сразу же после штурма. Если твоим людям удастся схватить этого наемника, то сделайте все, как я сказал, не удастся — его счастье, но я не желаю больше слышать об этом предателе. Ты понял меня?

— Да, мой принц, — шумно вздохнув, вымолвил Олмас, опустив глаза. Ашфар наконец отпустил его плечо и вновь склонился над картой, посчитав дело законченным. Его не интересовало мнение десятитысячника по этому вопросу. Олмас же, стиснув зубы от досады и недоумения, молча поклонился и, резко развернувшись на месте, покинул палатку. Принц этого, похоже, даже не заметил, начав что-то увлеченно обсуждать с оставшимися воинами.

В палатке было куда теплее, чем снаружи, а потому, выйдя под открытое небо, Олмас поежился и поднял ворот. Пошарив взглядом по сторонам, он сразу заметил Вазгера. Наемник стоял на том самом месте, что и в прошлый раз, и, казалось, в той же самой позе. Вздохнув, золонианин какое-то время постоял у входа в палатку, а затем решительно направился к Вазгеру. Тот заметил приближающегося десятитысячника, но не подал виду, продолжая взирать на городские стены и виднеющиеся над ними башни королевского дворца.

— Через час будет отдан приказ начать штурм, — обратился Олмас к наемнику.

— Я знаю, — кивнул Вазгер, не поворачивая головы. Золонианин отчего-то замялся, не зная, как подступить к разговору, а потом махнул рукой и решил сказать все как есть:

— Я знаю, тебе в город надо. Ты там не очень-то задерживайся: уладишь свои дела — и уходи из Мэсфальда, только постарайся не попадаться никому на глаза.

— Принц Ашфар отдал приказ казнить меня? — бесстрастным голосом поинтересовался Вазгер.

Если бы его вдруг спросили, как он догадался об этом, наемник не смог бы ответить. Услышав сказанное, Олмас кивнул головой.

— Хорошо, — вздохнул Вазгер. Олмас молчал. Множество вопросов вертелось у него на языке, но он не мог заставить себя открыть рот и прямо спросить наемника. Золонианин не знал, что заставило его предупредить Вазгера об опасности и стоит ли жалеть о своем поступке. Но, так или иначе, сделанного изменить было уже нельзя, и оставалось только надеяться, что принц не прознает о своеволии десятитысячника.

И все же один вопрос Олмас не мог не задать. Эта неопределенность мучила его с момента последнего разговора с Вазгером — весьма неприятного разговора для них обоих, результатом которого было обсуждение встречи наемника со стариком, очень похожим на короля Дагмара. Теперь уже, правда, бывшего короля, но какое это имело значение? Сделав шаг вперед, Олмас оказался прямо перед Вазгером и замер, хмуро разглядывая наемника.

— Это ведь был он, правда? — произнес золонианин. — Этот старик — Дагмар?

Вазгер наконец-то перестал смотреть мимо Олмаса, как делал все это время, пока десятитысячник разговаривал с ним, а взглянул воину прямо в глаза. Почти минуту наемник молчал, нацепив на лицо непроницаемую маску, а затем едва заметно качнул головой.

— Нет, не он, — коротко и тихо ответил Вазгер. — Здесь никогда не было короля Мэсфальда.

Олмас не мог знать, что для наемника это действительно было правдой. Того Дагмара, которого запомнил Вазгер, покинув когда-то родной город, больше не существовало. Досадливо вздохнув, золонианин еще раз взглянул на наемника, вновь устремившего все свое внимание на город, и отошел, оставив Вазгера одного. В конце концов, он сделал для наемника все, что было в его силах.

Олмас не знал, суждено ли им будет встретиться еще раз, но, если бы боги поставили его перед выбором, он бы отказался.

Достав из мешка кольчугу, Вазгер быстро разделся, оставшись в одной рубахе, и, присев на корточки у костра, несколько раз медленно провел броней над огнем, разогревая замерзшее железо. Когда кольчуга стала теплой на ощупь, наемник вновь поднялся и облачился в нее, стараясь, чтобы сидела она на теле как можно удобнее. Натянув поверх нее меховую куртку, оставшуюся еще от старика Гайдериса, Вазгер сделал несколько энергичных движений и остался доволен броней. Меч наемник решил закрепить за спиной так, чтобы рукоять торчала над плечом — ему не хотелось, чтобы ножны колотились о бедро, хотя в иной ситуации меч, подвешенный к поясу, извлекался на свет гораздо быстрее. Поправив бляху на груди, определяющую его как воина Золона, он водрузил на голову легкий шлем с опушкой и длинным наносником, спускающимся почти что до бровей. К поясному ремню Вазгер решил приторочить лук, но сделал это так, чтобы в любой момент можно было быстро избавиться от него, если на то будет надобность. Все это наемник проделывал вдумчиво и не торопясь, стараясь как можно лучше подготовиться к предстоящему сражению, прекрасно понимая, что не имеет права погибнуть, находясь всего в нескольких шагах от намеченной цели. Впрочем, лезть в первые ряды атакующих Вазгер не собирался, да никто и не требовал от наемника этого. Но в то же время слишком задерживаться не годилось. У Вазгера не было ни малейшего желания пробиваться сквозь ряды атакующих золониан, чтобы попасть во дворец.

Где-то громко и натужно затрубил рог, заставив наемника повернуть голову и окинуть взглядом готовящуюся к штурму города армию. Следует отдать золонианам должное, делали они свое дело без суеты, словно каждый день штурмовали города. Но по серьезным и напряженным взглядам Вазгер видел, как взволнованы воины. Тем не менее, все приказы выполнялись ими беспрекословно, и лишь наемник не очень-то спешил встать под знамена вместе с остальными. Хоть номинально он был приписан к одной из сотен, чему поспособствовал лично Олмас, но фактически Вазгер остался одиночкой, который мог примкнуть по своему желанию к любому отряду. Для начала он решил отправиться к баллистам и следить оттуда за развитием событий, чтобы уже по обстановке судить, что ему стоит предпринять.

К орудиям он добрался спустя всего несколько минут. Руководящий работой сотник узнал наемника и кивнул, почти сразу позабыв о нем, вновь с головой уйдя в работу. Вазгер следил за приготовлениями с нескрываемым любопытством. Довольно внушительных размеров камни, лежащие тут же, особенно привлекли его внимание, поскольку, откуда они взялись, наемник не смог бы определить: поблизости Вазгер никогда не встречал подобных валунов. Впрочем, расторопность золониан заслуживала уважения — они довольно быстро сориентировались в ситуации и сумели раздобыть подходящие снаряды для баллист. Куда чаще метательные машины приходилось загружать средних размеров каменными обломками, если их собирались использовать против живой силы противника. Реже обломки обматывали паклей, которую поджигали перед самым выстрелом. Но на этот раз камни должны быть как можно тяжелее, чтобы удар их имел достаточную силу. Впрочем, для баллист золониан метнуть такой валун в цель проблемы не составляло: машины были сработаны на совесть. Вазгер не видел, чтобы за время подготовки был произведен хотя бы один-единственный пристрелочный выстрел — по всей видимости, обслуга баллист вполне полагалась на собственный опыт. И, как очень скоро выяснилось, отнюдь не напрасно.

В очередной раз взвыл рог, продолжая отсчет оставшихся минут. Со всех сторон слышались тревожные крики, смешанные с руганью приказы, чьи-то доклады о готовности. В любой момент баллисты готовы были начать обстрел городской стены: закладка последнего камня в чашу только что завершилась, и все, кроме тех, кто руководил стрельбой, поспешили отойти в сторону — бывали случаи, когда случайно лопнувшие, не выдержавшие натяжения канаты калечили и даже убивали стоящих слишком близко воинов.

Вазгер постарался отрешиться от всего, сосредоточившись лишь на баллистах да еще на ожидании сигнала. И вот далекий рог провыл еще трижды, над войском золониан пролетел какой-то тревожный гул, а в следующий миг первый камень сорвался с ринувшейся вперед и вверх чаши. Вазгеру показалось, что летел он почти беззвучно, а вот грохот от удара о стену превзошел все ожидания. Казалось, кто-то раздавил у самого уха невероятно сухой орех, так что наемник даже поморщился.

Полет второго камня Вазгеру удалось рассмотреть гораздо лучше, хотя этому едва не помешала выпущенная со стены стрела, вонзившаяся в снег совсем рядом с сапогом наемника, заставив того торопливо спрятаться за толстую раму баллисты. Валун летел лениво переворачиваясь в воздухе, будто брошенный огромной рукой. По плавной дуге он обманчиво медленно приближался к стене, и за миг до столкновения Вазгер понял, что камень угодит почти в то самое место, куда ударил его собрат. А потом до наемника докатился звук удара, Вазгер различил летящее во все стороны каменное крошево и поспешно покидающих стену воинов, уже понявших, что оставаться у бойниц равносильно самоубийству. Удары обоих камней были весьма чувствительны и изрядно поколебали стену, но выглядела она все столь же неприступной и монолитной, как и раньше. Однако Вазгера это не тревожило: он и не надеялся, что всего лишь пара камней способна обрушить укрепления Мэсфальда, пусть даже их крепость и подточена трещинами. Обслуживающие баллисты воины также реально смотрели на вещи, а потому, не тратя даром времени, вновь принялись заряжать свои машины, не дожидаясь, пока третья метнет свой снаряд. Впрочем, произошло это почти тотчас же, и новый удар обрушился на городскую стену. Врезавшийся в нее камень оставил после себя изрядный щербатый след. Вазгеру показалось, что стена чуть наклонилась и деформировалась у основания, но, так ли это на самом деле, он с уверенностью сказать не мог.

С двух ближайших башен орудия продолжали осыпать стрелами засевшие там лучники, но золониане предпочитали не отвечать, хотя время от времени стрелы защитников Мэсфальда находили своих жертв.

Заряжаемые баллисты натужно скрипели. В их конструкцию пришлось внести некоторые изменения, чтобы камни летели почти прямо и вперед, а не по высокой дуге, как это происходило обычно. Это мастерам золониан с успехом удалось, но вместе с достоинствами баллисты приобрели и несколько существенных недостатков. В частности, излишнее натяжение канатов, скрепляющих подвижные и неподвижные части машин, создавало угрозу их разрыва в самый неподходящий момент. Вазгер видел, чем может сулить такая поломка, а однажды и сам чуть не оказался погребен под рухнувшей на землю чашей с камнями, лишь чудом избежав гибели. Опасность понимали и воины Сундарама, обслуживающие баллисты, а потому все время тревожно косились на свои орудия, готовые в любой миг сорваться с места и отпрыгнуть в сторону.

Когда первая баллиста была снова заряжена, раздался предупреждающий крик, и чаша с камнем, натужно взревев, ринулась вперед и вверх. Тяжелая рама машины чуть подпрыгнула, но осталась на месте, а вот валун ударил в стену на добрый десяток шагов в стороне от прежних и чуть выше. Все узлы баллист были чересчур напряжены, канаты вытягивались — пусть и почти незаметно — ослабляя крепления, что не могло не сказаться на точности попаданий. Впрочем, это уже ничего не решало, поскольку очередной камень, ударивший в стену, сильно поколебал ее. По стене разбежались уже видимые глазом огромные трещины, а сама она изрядно покосилась, изогнувшись причудливой волной, но все еще продолжала стоять. Со всех сторон слышались победные выкрики золониан, которые не могли сдержать торжества при виде того, как городская стена медленно, но верно поддается напору.