Глава 10

НЕ ИМЕЮЩИЙ БУДУЩЕГО

Все получилось слишком просто, Паррот не ожидал ничего подобного. Увидев тело мертвого казначея, стражники даже не удивились, а восприняли это как должное.

Однако теперь, оказавшись на вожделенном троне, Паррот растерялся. Да, он добился того, к чему шел столько лет, но для чего? Правление Мэсфальдом, став реальностью, потеряло прежнюю притягательность, хотя Паррот все-таки считал, что не зря взял в свои руки бразды правления. Он постоянно следил за ситуацией в городе и на границе, знал все, что происходит, и каковы причины всего этого. Паррот был в курсе дел своего предшественника и потому считал, что не допустит тех же ошибок. Маттео думал, что город обречен, и был, в общем-то, недалек от истины, однако при большом желании и удаче Мэсфальд можно было спасти. Паррот старался не переоценивать своих сил и заранее готовил себя к худшему исходу.

Для начала нужно было заставить воинов поверить в собственные возможности: потенциал у армии Мэсфальда был все же немалый. Да, люди устали от частых войн. Да, солдатам уже опротивел один вид оружия — им надоело сражаться. Многие готовы сдаться, лишь бы больше не проливать крови и вернуться домой. Но золониане не самый сильный противник, с ними вполне можно сладить, стоит только людям почувствовать, что это возможно. А для этого нужно поднять моральный дух воинов, чем Паррот и собирался заняться незамедлительно. Правда, он еще толком не представлял, что нужно сделать для этого, но не отчаивался, — было бы желание, а остальное придет само собой.

Паррот знал, что далеко не последнюю роль играют зажигательные речи, а уж на них он был мастак, и почти не сомневался, что сможет достойно выступить перед войском. Ну а потом можно наобещать с три короба, даже заранее зная, что невозможно будет выполнить и половины. Победа, если ее удастся добиться, все спишет.

Но, прежде всего, требовалось разобраться с внутренними делами. Парроту не хотелось покидать дворец, не решив проблемы, касающейся богоравного ребенка, — это тревожило бывшего казначея куда больше всего остального. Между тем женщина с младенцем исчезла. Паррот лично осмотрел все помещения, но не обнаружил и следа присутствия богоравного. Это наводило на определенные размышления, и притом далеко не радужные. Однако Паррот сомневался, что Советник исполнил свою угрозу и умертвил младенца. Значит, и ребенок, и кормилица все-таки живы, но тогда где их искать? Паррот знал наверняка, что они не покидали города, да и спрятать их за пределами дворца Маттео не решился бы, понимая всю ценность и опасность богоравного. По всему выходило, что младенец все еще во дворце. Но где именно?

Стук в дверь застал его врасплох. С тех пор, как Паррот превратился в Советника, его слишком часто донимали разговорами, отвертеться от которых не было никакой возможности.

— Войди! — недовольно крикнул Паррот, удивляясь, как быстро он перенял манеру Маттео.

Дверь открылась, и на пороге появилось двое воинов. Один остался у входа, а другой подошел и чуть почтительно склонил голову.

— У нас проблема, — коротко произнес он. — Собаки раскопали могилу, и нищие поснимали с трупов одежду. Им-то плевать, кто носил ее раньше, а вот городская стража обратила внимание на нашивки, характерные для дворцовых воинов. В общем, сейчас выясняется, чьи тела в этой могиле. Если не замять это дело, могут всплыть очень неприятные подробности. Хорошо, что ребенка мы зарыли в другом месте…

— Идиоты! — взревел Паррот, тщательно имитируя гнев, а на самом деле лихорадочно размышляя. Воины принимали его за Маттео и говорили о чем-то таком, что должно было быть известно Советнику, но о чем не знал казначей. Однако упоминание о ребенке болезненно ударило по нервам: неужели Маттео все же убил его?

— Надо что-то делать, — тихо сказал воин. — Мы можем взять все на себя и сделать так, что уже через неделю никто ни о чем не вспомнит, но нужны деньги.

Много денег.

— Идиоты! — вновь повторил Паррот, но уже тише. — Интересно, если бы мне потребовалось спрятать труп кого-нибудь из королевской четы, подобное повторилось бы или вы проявили бы большую осторожность?

— Хвала богам, нам этого делать не пришлось, — последовал ответ. — Да и зачем? Король бежал, королева мертва, а ребенка вы сами убить не позволите… Не зря же вы перевели его поближе к себе.

У Паррота отлегло от сердца. Выходит, богоравный жив, а воины похоронили кого-то другого. Скорее всего, это был ребенок кормилицы. Но зачем Маттео понадобилось убивать сына кормилицы? Казначей не видел в этом никакого смысла. Если бы Советник умертвил женщину, это еще можно было бы как-то объяснить, но…

Паррот поморщился: что-то не сходилось, что-то он упустил из виду, но что именно, понять был не в силах. Решив обдумать ситуацию позже, в одиночестве, он быстрым шагом подошел к столу и резким движением выдвинул один из ящиков. Запустив в него руку, Паррот вытащил из дальнего угла увесистый бархатный кошель с вышитым на нем гербом Мэсфальда и через всю комнату швырнул его стоящему ближе воину. Тот с легкостью поймал его и, даже не заглянув внутрь, спрятал за пазуху. Паррот знал, что в кошельке было гораздо больше, чем могло понадобиться этим двоим, но не стал мелочиться. Воины должны были получить кое-что за работу, хотя, наверное, и следовало бы наказать их за допущенную небрежность.

— Вон, — коротко приказал Паррот, кивнув на Дверь. Воины не заставили повторять дважды и, поклонившись, удалились. Из короткого разговора с воинами он уяснил для себя одно: богоравный должен быть жив, равно как и кормилица, однако где их искать — так и оставалось пока загадкой. Оба воина считали, что Маттео переселил женщину с королевским сыном в другое место.

Все это было слишком странным, чтобы сразу все уяснить: Паррот опустился в кресло и откинулся на спинку, забросив ноги на стол. У него как-то сразу испортилось настроение.

Он шел по коридору быстрыми шагами, с каждой секундой приближаясь к выходу из дворца. Он провел здесь слишком долгое время и хотел отдохнуть и развлечься. После того как ему пришлось исполнить приказ Главного Советника и пристрелить мага Халиока у него не было ни единой свободной минуты, и теперь хотелось наверстать упущенное. Маттео оплатил убийство довольно щедро. Он еще толком не знал, чем займется, но не сомневался, что потратит время не зря.

Вокруг было людно, и многие куда-то спешили, однако воину не было до окружающих никакого дела.

— Эй! — Тихий шепот раздался совсем рядом, и от этого шепота воин вздрогнул и медленно повернулся, столкнувшись нос к носу с высокой туманной фигурой. Люди же проходили мимо, ничего не замечая, и с удивлением глядя на пялящегося в пустое пространство воина с сердитым и в то же время обескураженным выражением на лице.

— Что тебе нужно от меня? — наконец спросил воин, не сводя глаз с клубящегося тумана, переливающегося разными цветами совсем рядом с ним. — Кто ты такой?

— Когда-то меня звали Халиоком, — вымолвил призрак. — Так-то, Салзар.

— Маг? — недоверчиво произнес воин. — Но ты… мертв?

— Конечно, — пожал плечами призрак. — Неужели могло быть иначе, если ты лично убил меня?

— Мне заплатили за это, — ответил Салзар.

— И как такой выродок смог дослужиться до сотника? — совершенно искренне недоумевая, вымолвил маг. — Ты убийца, а такие как ты не живут долго.

— Будем считать, что мне повезло, — криво улыбнулся Салзар. — Так что же ты все-таки хочешь, маг.

— Мне нужен убийца, — четко ответил маг.

— И ты думаешь, что сможешь договориться со мной? Ты идиот, маг, и всегда был им. Ты мертв, маг, и этим все сказано!

Салзар отвернулся и попытался обойти призрака, давая понять, что считает разговор оконченным. Однако Халиок был иного мнения. Маг даже не сдвинулся с места.

— Ты никуда не пойдешь! — возопил Халиок. Подплыв к Салзару, он выбросил вперед руку и схватил воина за горло. Воин захрипел и попытался оторвать мага от себя, но не смог даже дотронуться до него. Руки Салзара беспрепятственно проходили сквозь продолжающие сжиматься пальцы Халиока.

— Чего ты хочешь от меня? Кого я должен убить? — Салзар смирился с тем, что ему придется подчиниться магу, поскольку противиться не было сил: Халиок и после смерти остался могущественным, а возможно, стал даже еще более сильным, чем раньше.

— Женщина с королевским сыном в данный момент находятся в катакомбах под дворцом. Я помогу тебе найти их, а ты сделаешь свое дело. И мы разойдемся — при условии, что ты не станешь трепать языком о встрече со мной.

— Почему я должен убить этого ребенка, а сам ты не хочешь этого сделать?

— Дурак. — Фигура Халиока начала медленно таять, делаясь размытой и прозрачной, съеживаясь в маленькое облачко. — Мы отправляемся немедленно.

После этого облачко тумана, уже достигшее размеров большого яблока, вдруг резко сорвалось со своего места и ударило Салзара в грудь. Руки Салзара сами собой потянулись к груди, пальцы скрючились и принялись царапать одежду, словно пытаясь вырвать изнутри пробравшегося в чужое тело мага.

— Успокойся, — где-то под черепом услышал Салзар скребущий голос, заставляющий ныть зубы. — Я покажу тебе путь, ты только подчиняйся.

Салзар развернулся и отправился обратно по коридорам дворца. Никто не обратил на него ровно никакого внимания.

После непродолжительных плутаний по залам и коридорам воин спустился в полуподвальный этаж, занимаемый слугами, а затем, не задерживаясь, еще ниже, на верхний уровень подземных галерей. Единственный открытый этаж подземелий, по которому торопливо шел Салзар, был пуст и темен. Здесь пахло сыростью и подгнившим деревом. Перед спуском сюда воин хотел снять со стены один из факелов, но призрак посоветовал не делать этого. Впрочем, Салзар понял все, как только сделал несколько шагов во мраке. В глазах началась несильная резь, которая почти тотчас же прекратилась, а окружающее пространство разом наполнилось призрачным белесым светом. Нельзя сказать, чтобы стало очень светло, но Салзар видел довольно отчетливо на расстоянии в несколько шагов.

Коридоры подземелья оказались изрядно запутанными. Однако маг вел воина не задумываясь, словно бы зная, куда следует идти. Салзар шел довольно долго, пока впереди не показалась стена, на которой явственно выделялся широкий контур большой арки. Несомненно, когда-то это был проход, но теперь пространство под аркой было заложено плотно пригнанными камнями, скрепленными раствором. Салзар остановился и начал осматриваться. Он не мог понять, чего хочет маг.

— Взгляни наверх, — прозвучал голос мага. Голова воина сама собой поднялась, а взгляд уперся в стык камней, образующих арку, и кладки. На самом верху смутно виднелась небольшая щель шириной примерно в половину локтя и чуть большей длины. Снизу было непонятно, сквозная она или же все это только видимость пустого пространства, но Халиок разом разрешил все сомнения Салзара, сказав лишь одно:

— Полезай.

— Ты рехнулся, маг? — скривился воин, не отрывая взгляда от щели. — Да туда пролезет разве что моя голова, неужели ты этого не понимаешь?

— Полезай, — вновь повторил призрак, но уже настойчивее, и Салзар ощутил нарастающее давление в висках. — Тебя не должно беспокоить то, как ты пролезешь в дыру, оставь это мне.

Вполголоса выругавшись, Салзар, глубоко вздохнув, подошел вплотную к стене и, примерившись, ухватился руками за выступающий из кладки камень. Уцепившись покрепче, воин рывком подтянул тело и точно попал носами сапог на другой камень, находящийся в полуметре от пола. Выступы были не слишком большими, но позволяли удерживаться на кладке. Раньше Салзару не приходилось лазить по стенам, однако получалось это у него на удивление неплохо. Добравшись до половины кладки, воин решил передохнуть и дать успокоиться ободранным пальцам. Почти в этот же самый момент он ощутил, как заломило мышцы, а скелет будто налился свинцом. Держаться на стене стало невероятно тяжело, и Салзар от неожиданности едва не сорвался вниз.

— Маг! Что ты делаешь?! — возопил воин и почувствовал, как тело начинает расплываться, становиться податливым, словно горячий воск. Руки и ноги почти перестали слушаться, сделались вялыми и гибкими, но все еще продолжали крепко удерживаться на камнях. Салзар ощутил, как одежда становится велика ему, как она мешком повисает на плечах, а тело его с каждым мигом становится все уже и костистее. Между локтями и кистями рук появились дополнительные суставы — и это немедленно отозвалось острой болью. Сами руки несколько укоротились, равно как и ноги. Ребра будто бы вросли в живот, голова вытянулась, приобретая форму стручка перца.

— Халиок, я убью тебя! — не переставал вопить Салзар. Он не мог видеть себя со стороны, но каждой клеточкой своего тела чувствовал, как превращается в нечто омерзительное, в жуткий гибрид ящерицы и человека. Кожа прямо на глазах становилась грубее и вокруг суставов покрывалась толстыми чешуйками. Туловище стало еще тоньше — теперь в нем осталась едва ли треть от прежнего воина.

Салзар не заметил, когда закончилось превращение, но спустя какое-то время он вновь стал ощущать себя.

— Что ты наделал?! — заорал Салзар, сглотнув застрявший в горле комок.

— Перестань кричать, — холодно ответил маг. — Я всего лишь слепил тебя так, как это было нужно мне, иначе ты не пролез бы в щель. Как только переберешься на ту сторону, я превращу тебя обратно в человека…

Воин стиснул зубы и промолчал — ему не хотелось вступать в спор с Халиоком. Не произнеся в ответ ни слова, Салзар напрягся и продолжил взбираться по стене, решив побыстрее перебраться в замурованные помещения и там обрести свой истинный облик.

После преображения ползти по камням стало гораздо легче. Когти сами собой находили даже мелкие трещинки, подвижное тело словно прилипало к кладке. Не прошло и нескольких секунд, как Салзар оказался наверху и замер перед щелью. Похоже, это действительно было сквозное отверстие: сохранившиеся на деформированной голове волосы слабо шевелились, стало быть, воздух проходил из одного помещения в другое.

Раньше Салзар ни за что бы не протиснулся в подобную щель, но, обладая новым телом, сделал это без особого труда. Толстая кожа предохраняла от шершавых и острых камней. Роговые чешуйки и пластины на суставах делали эти места и вовсе неуязвимыми. Салзар скользил в щели, словно самая настоящая ящерица, даже не задумываясь над тем, как и что следует делать. Так воин преодолел почти три метра, когда, наконец, голова его, вся покрытая грязью, плесенью и паутиной, высунулась наружу, в пустое пространство. Салзар замер, оглядываясь и прикидывая, как лучше спуститься. В этом месте завал составил крутую горку из булыжников, земли и раствора. Воин свесился в дыру и скользнул вниз, почти тут же дотянувшись до камней завала. Выбравшись полностью, Салзар начал осторожно спускаться, стремясь поскорее очутиться на гладком полу. Только минутой позже воин понял, что оказался на площадке лестницы, уходящей вниз и чуть влево. Добравшись до ступенек, он опустился на гладко обработанные плиты.

— Почему ты остановился? — требовательно поинтересовался Халиок, и Салзар различил в его голосе плохо скрываемые нотки нетерпения.

— Я не двинусь с места, пока ты не сделаешь меня таким, каким я был до вмешательства твоего поганого волшебства, — грубо отрезал воин, принявшись поправлять одежду. Каким-то чудом она удержалась на его несуразном теле даже после того, как он миновал лаз — Салзар лишился только сапог, которые мешали ему ползти. Штаны болтались на щиколотках и норовили вот-вот слететь совсем. Халиок будто бы прочел мысли воина и усмехнулся, однако ничего не сказал, а ответил прямо на заданный Салзаром вопрос:

— Не советую настаивать. Не забудь, что тебе еще выбираться обратно.

— Не нужно хитрить, маг, — сердито произнес Салзар. — Заклятия — это твоя епархия, и не пытайся меня убедить, что тебе будет трудно осуществить волшебство. Ты был самым сильным магом на землях Мэсфальда.

— Ладно, твоя взяла, — недовольно пробормотал Халиок и тихо произнес скороговоркой странную фразу ни одного слова из которой Салзар не запомнил. Снова появилась ломота в костях и мышцах, но теперь воин был только рад ей, — она означала, что вскоре Салзар вновь обретет свое прежнее тело. Воин чувствовал как раздается вширь, становится более крепким и массивным, как возвращаются прежние пропорции. Пальцы удлинялись, когти становились короче и тоньше, превращаясь в коротко остриженные ногти. Салзар торжествующе засмеялся, сжимая и разжимая кулаки, ощущая перекатывающиеся под кожей упругие мышцы. Он наконец-то снова стал самим собой и был несказанно рад этому.

— Халиок!!! — резкий и полный ненависти вопль разорвал почти полную тишину подземелья. Салзар нервно водил руками по лицу и голове, чувствуя под пальцами нечто вытянутое, покрытое шишками и чешуей, между которой пробивались густые каштановые волосы — все, что осталось от прежней головы воина. Салзару было противно дотрагиваться до лица и головы, но, тем не менее, он не мог остановиться и продолжал ощупывать себя.

— Я постараюсь все исправить, но на это может понадобиться время, — сжалился над воином Халиок. — Уверен, что мне удастся вернуть тебя в прежнее состояние, если только ты не станешь вновь мешать и противиться мне.

— Если ты не вернешь мне мое лицо, то клянусь, что я рано или поздно расквитаюсь с тобой. Я найду тебя даже во владениях Незабвенного, пусть для этого мне придется умереть. И там у тебя уже не будет преимущества передо мною: и в Небесном Дворце, и в Огненном Царстве все равны.

Халиок ничего не ответил, лишь заставил Салзара отправиться вниз по лестнице — на поиски кормилицы и королевского сына. Мало-помалу Салзар опускал все ниже и ниже, углубляясь в самое сердце дворцовых подземелий. Воздух становился все более влажным, на полу появлялись лужи, а с потолка падали тяжелые холодные капли. Чем ниже опускался Салзар, тем больше воды оказывалось на очередном этаже.

Салзар миновал уже три или четыре этажа и оказался на одном из самых нижних уровней. Все здесь походило не на аккуратно возведенные помещения, а на обустроенные пещеры: стены стали куда толще и массивнее, камни более грубыми. Почти повсеместно исчезла облицовка. Окружающее стало похоже на самые настоящие катакомбы. Салзар наконец позволил себе остановиться и перевести дух. Не то чтобы он устал, но дышалось здесь не очень легко. Воин находился на пересечении двух длинных коридоров, которые, казалось, вели в бесконечность. Маг не подавал никаких сигналов, и Салзар нетерпеливо ждал. Руки воина непроизвольно тянулись к голове, но каждый раз он торопливо отдергивал их, не желая дотрагиваться. Наконец Халиок принял решение.

— Туда, — коротко приказал он.

Салзар повернул голову в том направлении, которое указал маг, и, шумно вздохнув, вновь побежал. Через некоторое время вокруг него возникло радужное мерцание, этакий кокон, уже знакомый воину. Салзар на миг сбавил скорость, но голос Халиока вновь подстегнул его.

— Они уже близко, — заметил призрак. — Спускайся по этой лестнице и через зал направо по галерее. Ты не пропустишь.

То, что Халиок назвал галереей, больше походило на прорубленный второпях в земле коридор. Салзар бесшумно вытащил из ножен меч.

Сначала он различил впереди конец прохода и пустое пространство, которое могло быть либо комнатой, либо небольшим зальчиком, и только потом расслышал тихий-тихий голос. Не было никаких сомнений в том, что принадлежал он женщине. Слов Салзар разобрать пока что не мог, но, судя по интонации, разговаривала женщина с ребенком.

— Они, — очень тихо произнес Халиок. Салзар ничего не ответил, лишь крепче ухватился за рукоять и ринулся вперед. Салзар добрался до конца коридора буквально за мгновение и, наконец, увидел тех, кого должен был отыскать. Женщина сидела на каком-то почти полностью сгнившем ящике. На руках у нее был младенец — совершенно голый, но кормилица, похоже, не замечала этого. Отсутствие одежды не слишком-то мучило и самого ребенка, хотя Салзар отметил для себя, что здесь было довольно прохладно.

Женщина обернулась на шум и удивленно взглянула на появившегося словно из ниоткуда человека. Потом ее глаза испуганно расширились, — наверное, она разглядела уродливую голову нежданного визитера и меч в его руке. Но Салзара обеспокоило совсем не это. Он понял одно: вокруг стояла тьма, но женщина каким-то странным образом видела его. Не обернулась на звук, а именно видела! Но раздумывать над подобной странностью было некогда. Рука воина, словно сама собой, вскинула меч. Клинок с оттяжкой полоснул по лицу кормилицы… И прошел сквозь пустое место. Женщина и ребенок исчезли, оставив после себя быстро померкший ореол.

Происшедшее настолько поразило Салзара, что он замер, выпучив глаза и шаря взглядом по сторонам, пытаясь понять, как женщине удалось ускользнуть. Наверное, поэтому Салзар не сразу понял, что Халиок кричит, больше не таясь, и в голосе его звучит неподдельное торжество:

— Я был прав, он устает! Он не сможет долго бегать от нас!

— О чем ты? — все еще не полностью придя в себя, спросил Салзар.

— У него иссякают силы, — пояснил маг. — Ребенок еще слишком мал и не умеет восстанавливаться быстро, мы его загоняем. Сейчас они во дворце.

— А с чего ты взял, что они не перенеслись в какое-либо иное место? Почему они непременно должны оказаться во дворце?

— Поверь мне, это так. Я не знаю точно, где находятся женщина и королевский сын, но чувствую их присутствие. Они наверху. Где-то там. И нам нужно торопиться, я не хочу, чтобы кто-то нашел их раньше нас. А теперь возвращайся, ты найдешь дорогу к выходу, мне же нужно наведаться во дворец, разыскать наших беглецов.

Радужный кокон, окружавший Салзара, исчез, и воин почувствовал, как призрак пытается выбраться наружу. Мышцы на груди напряглись, ребра заныли. Салзар чуть согнулся, пытаясь тем самым облегчить боль. Из покрытой грязью одежды пыхнуло маленькое тускло-голубое облачко, из которого местами вырывались короткие языки огня, после чего оно сжалось в едва заметную во мраке искру и пропало совсем.

— Подожди, маг! — заорал во всю глотку Салзар. — Как же я без твоей помощи выберусь отсюда? Ведь я не знаю пути назад!

— Ты не заблудишься, — послышался быстро тающий голос. — И я вернусь скорее, чем ты думаешь.

Воин остался совершенно один наедине с мраком. Раздосадованным движением вогнал меч в ножны и огляделся, но, утратив волшебное зрение, не смог увидеть ничего. Салзар попытался прислушаться к самому себе, но все было тщетно, не осталось и следа присутствия Халиока — указать дорогу было некому.

— Прекрасно, — воин ударил кулаком о ладонь. — Просто великолепно! Жаль, что не в моих силах убить эту погань во второй раз.

Воин долго плутал на ощупь в полной темноте подземелья. Ему казалось, что прошли уже сутки, а может быть, и недели блужданий. И вдруг он услышал долгожданное:

— Салзар!

Воин резко обернулся на голос и увидел за спиной быстро разрастающееся облачко. Салзар хотел что-то крикнуть вернувшемуся магу, но не успел. Миг спустя последовал новый удар в грудь, и уже ставшая привычной боль разлилась по телу. Перед глазами вспыхнули языки пламени, которые вскоре бесследно исчезли, равно как и ломота в ребрах, а Салзар ощутил внутри себя чужое присутствие.

— Ты нашел их? — осведомился воин.

— Да, но нам нужно спешить: с минуты на минуту женщину могут обнаружить, а мне бы хотелось, чтобы мы оказались там первыми.

Салзар двинул туда, куда вел его Халиок. Вскоре впереди показалась уходящая вверх лестница, на ступенях которой в изобилии валялись земля и мелкие камни. Сомнений не осталось — маг вывел воина точно к завалу, через который тот проник в подземелье. Быстро поднявшись наверх, Салзар остановился в паре метров от едва различимого среди камней лаза, — даже волшебное зрение, которое вернулось вместе с призраком, не помогало разглядеть дыру яснее. Маг почему-то медлил, и Салзар потерял терпение.

— Ты торопился, — холодно напомнил воин.

— Знаю, — все столь же нелюбезно отозвался маг. — Но ты, кажется, требовал от меня вернуть тебе прежний облик?

Салзар нахмурился:

— Не стоит лукавить, Халиок. Ты не тот, кому нужно время, чтобы разобраться в собственных заклинаниях.

Маг ничего не ответил, но несколькими секундами спустя появилось знакомое ощущение вялости, тело вновь стало мягким и пластичным, чужим. Превращение не было внезапным, но все же Салзар, как и в первый раз, оказался к нему не готов. Плавящееся и меняющее форму собственное тело не вызывало ничего, кроме ощущения гадливости. И, тем не менее, воин знал, что без этого не обойтись. Когда все завершилось, Салзар торопливо приблизился к лазу. Он желал лишь одного — побыстрее оказаться на противоположной стороне завала и избавиться от своего нелепого и страшного облика.

Салзар с остервенением протискивался сквозь щель, не обращая внимания на то, что острые камни ранят его, даже несмотря на чешуйчатую толстую кожу, — слишком быстро и резко он двигался.

— Успокойся, — осадил Салзара призрак. — Побереги нервы для другого. Уверен, они тебе еще понадобятся.

— Не указывай мне, что и как делать, — огрызнулся воин и, наконец, вывалился наружу, даже не пытаясь удержаться. Впрочем, упал он на удивление мягко, лишь немного ушиб переднюю лапу — именно так воин называл теперь свои изуродованные заклятием мага руки. Выпрямившись, Салзар отряхнулся, стараясь хоть немного избавиться от грязи, а затем кое-как подтянул вновь сползшую с тощего тела одежду. Потерянные ранее сапоги валялись на полу под самой щелью — да и куда им было еще деваться?

Халиок даже не потрудился предупредить Салзара о том, что вновь начинает преображение. Но на этот раз, после того как все наконец-то закончилось, Салзар не спешил радоваться, а первым делом схватился за голову, проверяя, что с нею стало.

— Извини, — произнес Халиок прежде, чем воин вновь заорал. Он ожидал чего угодно, только не подобного предательства со стороны мага. Голова Салзара не только не обернулась прежней, но стала еще уродливее: волосы исчезли совсем, глаза выпучились, а череп покрылся толстыми пластинами, рассеченными посредине узким костяным гребнем. Теперь голова Салзара не походила даже на ящерову — это было вообще что-то немыслимое, топорообразное.

— Извини, — еще раз повторил маг, словно издеваясь над воином. — Похоже, я снова допустил ошибку, а это означает, что тебе придется еще какое-то время провести в таком виде. Даю слово, когда мы закончим дело, я верну тебе прежний облик.

— Ты уже клялся мне в этом! — выкрикнул Салзар. — Как я могу верить тебе после того, что ты сделал?

— А у тебя разве есть выбор? — ехидно, но в то же время холодно ответил призрак. — Нет его у тебя, и никогда не было. Все, что должно произойти, предопределено не нами, и не нам оспаривать эти решения.

— Ты ублюдок, маг, — пряча выступившие на глазах слезы, произнес Салзар. — Ты — самая паршивая тварь из всех, кого я когда-либо знал!

Воин плакал от душащей его злости и от осознания собственного бессилия перед ненавистным призраком, столь бесцеремонно сломавшим его жизнь.

— Чем быстрее мы расправимся с ребенком, тем скорее я смогу заняться твоей внешностью, — нетерпеливо добавил Халиок, не обратив внимания на оскорбления Салзара. — А теперь утри сопли и иди.